Бетон застыл, ломики погнулись

Оперативность у нас – самое главное. Во всём. Не дают научные исследования быстрых результатов – их прекращают, не могут конструкторы изобрести свой автомобиль, налаживают линию «Вольво» и «Фордов»… Что уж говорить о журналистике, причём не репортерского плана, а аналитической. Времени подумать ни журналистам, ни публицистам не дают. Увидел, посмотрел, и давай складный текст. Но оперативнее всех, конечно, работают политические аналитики. Перефразируя О.Генри: анализ опережает календарь.

Вот пример. Ещё не успели 15 сентября дойти к митинговой сцене на проспекте Сахарова в Москве колонны Марша миллионов, а разнообразные политические аналитики уже давали в разнообразных эфирах свои оценки этому мероприятию, да и заодно не начавшемуся митингу.

Оценки, кстати, довольно-таки разумные, верные. И что людей меньше собралось, чем зимой, весной и летом, и настрой уже не такой боевой, и что у Навального тоска в глазах. Впрочем, все это прогнозировали задолго до Марша.

Марш был нужен, причём именно такой. Нужно было окончательно понять, что необходимы новые формы. Переформатирование полезно не только телеканалам и газетам, но и протесту.

Организаторы Марша пошли на все условия власти. Изменили маршрут, сократили заявленную численность с 50 тысяч до 25-ти (в последний момент «50 тысяч» вернулось); даже с тем, что воду на территорию (так и хочется сказать – зону) нельзя проносить, согласились. Согласились организаторы и с тем, чтобы проводить митинг на том участке проспекта Сахарова, который находится на внешней к Садовому кольцу стороне. Это и символично – оппозицию все-таки вытолкнули за пределы Садового, – и, что важнее, продемонстрировали сотням и сотням москвичей, что акции оппозиции действительно доставляют неудобства: как же, ради этих протестующих пришлось движение по главной транспортной жиле перекрывать, чтобы они прошли, куда им надо. Этот переход через Садовое я лично буду помнить долго. Унизительно это было – цепи солдатиков в касках, омоновцев, поливальных машин. И где-то там за ними ждущие полчаса, час люди в автомобилях. А тут, дескать, самодуры решили погулять по проезжей части…

Зато и власть как бы пошла навстречу – разрешила митинговать до 10 вечера вместо 6-ти. Но тут власть поступила очень умно: удручающее это зрелище, когда ораторы на сцене произносят гневные речи, а уставшие люди внизу растекаются, площадь (на самом деле кусок проспекта) пустеет, пустеет. А потом и сами ораторы отправляются отдыхать.

К десяти часам из вождей протеста остаётся один Сергей Удальцов, вокруг него человек сто протестующих и человек пятьдесят журналистов. Минут без пяти десять Удальцов к чему-то призвал (мало кто услышал) и его затолкнули в полицейскую машину. Увезли. Остальных полиция оттеснила к Комсомольской площади и запихнула в метро.

Недавно объявили, что следующий Марш миллионов намечен на начало декабря. Точную дату определит Координационный совет, который будет избран в октябре.

Что ж, будем ждать Координационного совета. Это, с одной стороны, правильный шаг – собрать некую организацию разных людей, но с одной целью. Цель эта известна всем. Лет семь назад, по крайней мере, в Москве ее озвучивали десятки лимоновцев, лет пять назад – сотни и тысячи участников Маршей несогласных, прошлой зимой – десятки и сотни тысяч протестующих на Болотной площади, теперь – десятки тысяч участников Маршей миллионов. Какая-то часть общества цель эту поддерживает, какая-то часть – нет. Есть наверняка и равнодушные, хотя в это трудно поверить; они, скорее всего, таковыми прикидываются, чтоб как бы чего не вышло.

У протестующих есть и промежуточные цели, цели-минимум вроде честных выборов, искоренения коррупции, освобождения политических заключенных, но корень зла для них в одном человеке. И Координационный совет, по всей видимости, создается для того, чтобы найти способ этого человека победить, убрать из Кремля и его окрестностей.

Впрочем, кандидатами в этот совет идут и те, у кого цель вроде бы не такая. К примеру, пресловутая Ксения Собчак.

Я не думаю, что она засланный казачок в стан оппозиционеров, диверсант, у которого задание разрушить оппозицию изнутри. По-моему, она искренна, когда говорит о свободе, демократии и тому подобных ценностях. Но методы достижения их вряд ли реальны. Речи о честных выборах, это в большой степени забалтывание проблемы. Немалая часть нашего общества при нынешней власти не поверит в честность любых выборов.

Нет, консолидация оппозиции, это, конечно, правильно. Только все-таки как могут двигаться вместе, скажем, Удальцов, Немцов, Навальный, Касьянов, я не понимаю. То есть, цель у них одна, а будущее России они видят совершенно по-разному.

Не исключаю, что Немцов и Касьянов – правы, их программы верны. Но всплывают в памяти картинки из прошлого.

Вот разгар кризиса девяносто восьмого года. Мрачные дни после относительно благополучных месяцев, призрак новой разрухи, безденежья, пустых магазинов. Происходит отставка правительства, и Борис Немцов выбегает из Белого дома, словно школьник после уроков. Свобода! Сброшено бремя государевой службы! Теперь можно выпить водки с шахтерами, как равный с равными…

Удивительно, как безропотно, а порой с радостью члены правительства, его председатели принимают известия о своей отставке. Как освобождение. Потом часть из них идет в университеты читать лекции (опытом, что ли, делиться), а часть – в оппозицию. Сейчас Немцов и Касьянов одни из лидеров оппозиции. Они борются за власть. Но что им мешало заявить в свое время: «Не уйду. Я ответственен перед страной, народом, я буду им служить. У меня есть идеи, как выправить ситуацию».

Это уже давно стало штампом: нужны новые люди. Но так оно и есть.

Навальный и Удальцов – новые. Во многом разные, по многим проблемам имеют полярно противоположные взгляды, и всё же есть ощущение, что приди они к власти, они сумеют договориться. Хотя бы на время. У Навального есть мозг, у Удальцова – энергия… Наверняка большинство читателей здесь усмехнутся, но выбирать-то действительно особенно не из чего. Гражданских активистов предостаточно, желающих вернуться в Кремль и Белый дом тоже, а вот новых…

Впрочем, что фантазировать – ни при каких условиях им реализовать свои программы по управлению страной не удастся. Кроме «коренного, качественного изменения, скачкообразного перехода от одного качественного состояния к другому, от старого к новому; переломного, поворотного периода в жизни общества и государства; скачкообразного перехода от старого общественно-политического строя к новому, коренного переворота в развитии общественных производственных отношениях». В общем, того, что называется революцией.

Но её тоже ничто не предвещает. Глобальные кризисы и катастрофы вряд ли в ближайшее время случатся, на улицы вряд ли выйдут миллионы. Так и будут ходить разрешенными маршрутами раза три-четыре в год двадцать-сорок тысяч в Москве и сто-пятьсот человек в других городах России.

Вот лет через тридцать, когда мы будем старыми и дряхлыми, внуки скажут нам: «А как нам жить в этой пустыне теперь? На нашей земле ничего нет, и в земле ничего не осталось. Что вы делали, когда можно было что-то исправить?!» Мы, конечно, что-нибудь забормочем…

(Хм, вот совпадение – прямо сейчас услышал новость по радио, что добыча нефти в России падает, и разработка месторождений в Западной Сибири не может удовлетворить потребности… И ведь наступит момент, когда появится новость: всё закончилось окончательно и навсегда. Не исключено, что мы до нее доживем.)

Как некая идея-фикс, меня не отпускает воспоминание о 10 декабря прошлого года. Площадь Революции. Тысячи людей, раздраженных, готовых действовать. И вот их уводят на Болотную площадь, чтобы там произнести им речи, пообещать продолжить борьбу и распустить по домам.

Междуцарствие, выборы – с давних времен самые подходящие для бескровных или относительно бескровных перемен моменты. Они представляются нечасто. В некоторых государствах их не случается многие десятилетия. Неизвестно, когда нечто вроде 10 декабря повторится у нас. Быть может, очень нескоро.

Бетон власти, жидковатый в декабре, затвердел, ломики оппозиции погнулись. Что дальше…

Сентябрь 2012 г.