2 Комплектование войск рядовым и офицерским составом

Комплектование войск рядовым составом в первой половине XIX в.

Сложившаяся на рубеже XVII–XVIII вв. рекрутская система комплектования соответствовала феодально-крепостнической социальной основе царской России. Крестьяне, рабочие и другие податные сословия общества поставляли рядовой состав, дворяне — офицерский. Рекрутская система несомненно была для своего времени прогрессивным явлением. Ее введение позволило создать постоянную регулярную армию, имевшую типовое вооружение и форму и содержавшуюся на средства государства. Эта армия была однородная в национальном отношении, поскольку рекрутскую повинность несли главным образом русские крестьяне и горожане. В последней четверти XVIII в. эта повинность была распространена на Белоруссию и Украину.

Однако наряду с положительными чертами рекрутская система имела существенные недостатки. При этой системе государство было вынуждено содержать большую в численном отношении армию, отягощавшую бюджет страны. Хотя численность войск в мирное время всегда была велика, однако она была всегда недостаточной для военного времени. В ходе войны приходилось прибегать к усиленным наборам и пополнять армию необученным контингентом. При этом каждый новый набор вызывал недовольство дворян, поскольку они теряли рабочую силу. По этой же причине попытки правительства сократить сроки службы и за счет этого создать обученный запас наталкивались на сопротивление крепостников. Отсутствие обученного запаса создавало хронический некомплект полков не только в военное, но и в мирное время. Таким образом, рекрутская система ограничивала возможность получать быстро, и, главное, своевременно обученное пополнение.

Вторым недостатком рекрутской системы являлось то, что при длительных сроках службы армия постоянно имела в своем составе больше солдат старших возрастов, чем молодых. Опытность этих солдат не заменяла других качеств, которыми обладали молодые солдаты: выносливости, подвижности и т. п. Правда, когда войны шли одна за другой, то вследствие убыли в ходе войны войска в большей своей части стали состоять из едва обученных рекрутов. Вот почему Барклай-де-Толли писал в 1810 г. канцлеру Румянцеву: «Вместо сильных и мужественных войск полки наши составлены большей частью из солдат неопытных и к тягостям войны неприобыкших. Продолжительная нынешняя война (имеется в виду война 1806–1812 гг. с Турцией. — Л. Б.) затмевает в них наследственные геройские добродетели; дух национальный от бремени усиленной и бесполезной войны, как и силы физики, начинают ослабевать»[172]. Еще больше обновился состав войск в ходе Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813–1815 гг., но по окончании походов войска слабо обновляли свой состав.

Третьим недостатком этой системы комплектования были многочисленные изъятия в несении военной службы. От военной службы было освобождено почти 20 % мужского населения страны. Изъятия шли по классовому и сословному признакам. Прежде всего, от обязательной службы освобождалось дворянство. Правительство могло призвать дворян лишь в случае опасности существования государства. Манифестом 1807 г. купеческое сословие также освобождалось не только от поставки рекрутов, но и от денежной повинности[173]. Освобождалось от службы в армии и духовенство. В эту категорию входило все духовное сословие, включая и членов семей духовенства. И хотя никаких законодательных актов по освобождению этого сословия от воинской повинности не было, тем не менее все лица, числившиеся в духовном ведомстве, не несли никаких обязанностей по военной службе. Лишь иногда правительство, спохватываясь, делало разбор всех этих лиц и производило запись их в податные сословия. Последний такой разбор был проведен в 1854 г.

Только по этим разным сословным изъятиям освобождалось от службы в армии в общем до 2 млн. мужчин.

По национальному признаку (полностью или частично) освобождались от службы ряд народностей Сибири, жители Кавказа, Башкирии (последним было дано право денежной замены), Бессарабии, крымские татары, а также армяне и татары Астраханской губернии.

По территориальному признаку освобождались все жители отдаленных районов Сибири, жители Архангельской губернии (дано право денежной замены) и др. Сюда же относились изъятия по правам переселения. Этим правом пользовались переселенцы из Западной Европы — немцы в Поволжье, на Украине и на Кавказе, а также многочисленные переселенцы с Балкан (сербы, болгары, греки).

Льготы по военной службе давало также образование, однако какой-то продуманной системы по этому вопросу не было. Наконец, нужно указать на частные изъятия в наборе для мещан и крестьян, например, для лиц, занимающих должности по выборам в обществах.

В целом в середине века число лиц, освобожденных от воинской повинности по перечисленным признакам, составляло от 5 до 6 млн. чел. Следовательно, вся тяжесть рекрутской повинности падала на крестьян и рабочих.

Все эти недостатки стали отчетливо проявляться в начале XIX в., т. е. в тот период, когда страна вступила в период кризиса феодально-крепостнического строя. Рекрутская система перестала отвечать требованиям времени и нуждалась в замене более совершенной всесословной воинской повинностью, но ее введение было возможно лишь при переходе от феодально-крепостнического строя к капиталистическому.

Порядок проведения наборов определялся рекрутским уставом 1810 г., который повторял все основные положения «Генерального учреждения» 1766 г.[174] Но в отличие от предыдущего устав 1810 г. ввел очередной порядок набора рекрутов, хотя сохранил принцип общинной, а не личной повинности. Сущность очередного порядка наборов сводилась к тому, что все семьи каждого призывного участка вносились в очередные списки по числу работников в семье. При этом в первую очередь давали рекрутов семьи, которые имели большее число работников. Рекрутские очереди возобновлялись через каждые три года и утверждались казенными палатами[175].

Очередная система, выработанная долголетней практикой, удержалась до 1874 г.

Кроме того, устав 1810 г. определил деление страны на рекрутские участки как основную единицу для раскладки повинностей на население. Эти участки совпадали с административным делением податных обществ. Таким образом, мещане в городах имели свои участки, крестьяне в волостях свои, при этом отдельно для крестьян государственных, удельных, помещичьих.

Раскладка по участкам производилась так: число ревизских душ умножалось на объявленное число поставки с каждой тысячи душ и затем делилось на 1 000 (например, в участке состоит 7 500 ревизских душ. Набор объявлен из расчета 4 чел. на 1 000 (7 500×4:1 000 = 30 чел.).

Полагалось проводить ежегодно по одному набору, но частые войны начала XIX в. вынуждали прибегать в отдельные годы к двум наборам и увеличивать норму поставки рекрутов.

В 1800–1801 гг. наборов не было. В 1802 г. состоялся 73-й набор по 2 рекрута с 500 душ. По этому набору намечалось собрать 52 523 чел., а было собрано 46 491 чел.; по 74-му набору, который проводился по такому же расчету в 1803 г., вместо предполагаемых 60 379 рекрутов было собрано 54 855. Оба эти набора проводились для ликвидации некомплекта армии в соответствии с решением Комиссии 1801 г. 75-й набор, проводившийся в 1804 г. из расчета 1 рекрут с 500 душ, дал еще 38 437 чел.[176] Однако в 1805 г. в связи с начавшейся войной с наполеоновской Францией норма поставки была увеличена до 4 рекрутов с 500 душ, что дало возможность получить 110 тыс. рекрутов вместо 80 166 по предварительным расчетам. И все же в том же году набор был повторен для восполнения некомплекта в полках, но уже из расчета 1 рекрут на 500 душ. Собрано было еще 58 205 чел.[177]

Война с Турцией и вторая война с наполеоновской Францией в 1806–1807 гг. вынудила правительство прибегнуть к экстраординарной мере — созыву ополчения. Набор ополченцев, как и набор рекрутов, отражал феодально-крепостническую структуру общества. Он проводился по классово-сословному признаку: рядовой состав комплектовался из крестьян (крепостных или казенных) и мещан, а офицерский — из дворян. Ополченская повинность была не личной, а общинной. Правовое положение лиц, призванных в ополчение, не менялось, так как после роспуска войска ратники милиции вновь возвращались «в первобытное состояние». При формировании милиции предполагалось, что она будет вести борьбу на той территории, где происходило ее формирование. Согласно плану, предполагалось собрать 612 тыс. ратников. В этих целях европейская часть России была разделена на 7 областей. По раскладке I область должна была поставить 90 тыс., II — 60 тыс., III — 111 тыс., IV — 140 тыс., V — 75 тыс., VI — 59 тыс., VII — 77 тыс.[178] Но затем правящие круги посчитали опасным вооружить столь большое количество крестьян, и норма была снижена до 252 тыс. чел. Основанием для этого послужили доклады главнокомандующих указанными областями. Так, например, генерал А. Беклемешев указывал, что крестьяне не хотят идти в ополчение, «в некоторых местах оказываются уже отступления от послушания и доброго порядка»[179]. Фактически было собрано всего 200 129 чел.[180]

Пока собирали ополчение, война с Францией закончилась. Вместо того чтобы распустить ополчение по домам, как обещано было в манифесте, правительство решило оставить его на пополнение армии и флота, назвав одну его часть подвижной милицией, а другую — подвижным земским войском. В армию было направлено 168 117 чел. и на флот — 9 265 чел.[181] Эти последние акты вызвали волнения среди ополченцев.

Недостаток людей заставил издать ряд постановлений об определении в армию бродяг[182], даже если они не отвечали установленным нормам по росту.

Одновременно были даны инструкции о порядке предъявления квитанций и внесения денежных взносов купцами вместо поставки рекрутов.

В 1807 г. решено было призывать также скопцов[183]. Решение об этом было повторено в 1808 г.[184]

Новый рекрутский набор проводился только в 1808 г., из расчета 5 рекрутов с 500 душ. Он должен был пойти на пополнение войск и запасных рекрутских депо. Потребность выражалась в 118 300 чел., собрано же было только 38 906 чел. Вот почему в 1809 г. был проведен 79-й набор из того же расчета. Назначено к сбору было 82 146 чел., собрано — около 60 тыс.[185]

Усиленные наборы продолжались и в 1810–1811 гг. в связи с угрозой новой войны с Францией. 80-й набор, из расчета 3 рекрута с 500 душ, дал 94 589; 81-й набор (по 4 рекрута с 500 душ) дал 120 тыс. при расчете в 135 тыс. чел.[186] В 1812 г. проводилось три набора. По чрезвычайному 82-му набору (2 рекрута с 500 душ) предполагалось собрать 70 тыс. чел.[187] Вслед за ним начался 83-й набор (по 8 рекрутов с 500 душ), по которому предполагалось собрать 181 585 чел. Но так как из 18 207 944 податных душ 3 555 798 чел. было на занятой французами территории, то собрать удалось только 166 563 чел. Вот почему в ноябре 1812 г. был проведен 84-й набор из расчета 8 рекрутов с 500 душ, лишь в Лифляндии 1 чел. с 50 душ. Он должен был дать 167 686 чел.[188]

Таким образом, страна только за один год должна была поставить почти 420 тыс. рекрутов. Предельный возраст призываемых пришлось увеличить с 35 до 40 лет и разрешить принимать рекрутов с 18 лет. Кроме того, уменьшили предельный рост (на 2 вершка) и допустили прием рекрутов с телесными недостатками. Однако и этих мер было мало, поэтому вынуждены были снова обращаться к созыву народного ополчения.

Для созыва ополчения страна была разделена на три округа. I округ дал 135 204 чел., II — 26 280 чел., III — 43 661 чел. Из них было сформировано 74 пехотных полка и 2 батальона, 9 бригад (28 дружин) и 13 конных полков и 3 сотни. Украина поставила 74 255 чел., сведенных в ополченские пешие и конные полки.

Кроме того, значительное количество ополченских формирований выставило Донское войско, народы Поволжья и Урала[189]. Следовательно, под ружье только за один год было поставлено около 1 млн. рекрутов и ратников ополчения.

85-й набор производился из расчета 8 рекрутов с 500 душ. (В Эстляндии 1 рекрут с 50 душ.) Набор дал более 200 тыс. чел.[190]

Из заграничных походов армия вернулась сильно поредевшей. Ополченские формирования пришлось распустить. Это и было причиной срочного проведения 86-го набора из расчета 1 рекрут с 500 душ. От набора освобождались Украина, Бессарабия и Грузия. Собранные по этому набору 33 417 рекрутов пошли на укомплектование войск[191]. В 1816 и 1817 гг. общие наборы не проводились, вместо них был объявлен так называемый уравнительный набор, давший 75 615 чел.[192] Вновь ежегодные наборы стали проводиться с 1818 г. Два набора 1818–1819 гг. (87-й и 88-й) проводились из расчета 2 рекрута с 500 душ, они дали 107 917 рекрутов[193]. 89-й набор 1820 г. (4 рекрута с 500 душ) дал 126 884 чел. и сверх того 5 023 недоимочных рекрута[194]. Из них на флот было направлено 7 611 чел. и на военные заводы 4 383 чел. 90-й набор был проведен только в 1824 г. (по 2 рекрута с 500 душ). По этому набору поступило 54 639 рекрутов[195]. Таким образом, в течение первой четверти XIX в. было проведено 28 наборов. Они дали армии и флоту до 2 млн. рекрутов.

Служба в армии продолжалась 25 лет. Этот срок был настолько тяжелым, что служба рассматривалась как тягчайшее наказание. «Срок для службы, определенный в 25 лет, до такой степени через всякую меру продолжителен, — писал П. Пестель, — что мало солдат оный проходят и выдерживают и потому с самого младенчества привыкают они взирать на военную службу, как на жесточайшее несчастье и почти как на решительный приговор к смерти»[196].

«Надобно вести приватную жизнь, чтобы быть очевидцем отчаяния семейств, стенания народа, тягости издержек и конечного в продолжение набора прерывания хозяйства и всякой промышленности. Время набора рекрут по нынешнему установлению есть периодический кризис народной скорби, а нечаянность рекрутских наборов производит в народе жестокие потрясения»[197], — писал генерал-майор И. А. Тутолмин.

Проекты сокращения срока службы с 25 до 12 лет представлялись правительству еще в 1811 г., но война помешала их осуществлению.

В 1817 г. барон И. И. Дибич предложил свой проект, по которому предполагалось сократить срок службы до 15 лет, но он не был осуществлен.

В 1818 г. было решено сократить срок службы на 3 года, но и то только для гвардии. Армейские же солдаты должны были служить по-прежнему 25 лет. Нужно сказать, что в Царстве Польском уже в 1816 г. был введен 16-летний срок службы. Этим Александр I стремился добиться некоторой популярности среди поляков.

Во второй четверти XIX в. в рекрутской системе существенных изменений не произошло. В 1836 г. П. Д. Киселев поставил вопрос о переходе на жеребьевую систему, но она была введена только в 1854 г. и то лишь для государственных крестьян и мещан. Сущность этой системы сводилась к тому, что основанием для призыва стали служить семейные списки, разделенные на три разряда: 1) бездомные и бессемейные одиночки и семьи, имевшие четырех работников и выше, причислялись к первому разряду, 2) «тройники» — ко второму, 3) «двойники» и те двойники, которые дали уже рекрутов ранее изданного закона, входили в третий разряд. На основе этих списков составлялись призывные списки, в которые вносились все молодые люди, достигшие 21 года (считая с 1 января). К жеребьевке привлекались вначале первый разряд, затем второй, наконец третий. Эта система в какой-то мере подготовила реализацию введенной в 1874 г. воинской повинности.

Несколько иная система набора была введена в Царстве Польском. Там призывы рекрутов производились по системе конскрипций. Ежегодно все молодые люди, достигшие 20–30 лет, распределялись на четыре разряда и затем вносились в призывные списки. К отбыванию повинности привлекались все сословия, поэтому она была общеобязательной, но не личной, так как разрешалось ставить вместо себя заместителей. Выбор людей для несения службы производился по жребию. Сначала призывался первый разряд, затем в случае недостатка людей второй разряд и потом третий и четвертый разряды.

Штатная численность войск в 1826 г. равнялась 848 201 чел. (фактически их было меньше). Для пополнения комплекта войск решено было в 1826 г. набор производить по таким категориям, как однодворцы, вольноопределяющиеся и т. п., что составило 7 572 чел. Зачетных квитанций было принято 446.

Очередной 91-й набор состоялся в 1827 г. (2 рекрута на 500 душ). Предполагалось собрать 56 284 чел, было собрано 61 996 чел.[198] На следующий год был объявлен 92-й набор из расчета 2 рекрута на 500 душ, исключая Грузию и украинские губернии, где с 500 душ брали 1 рекрута. Собрано было 59 906 рекрутов.

В связи с русско-турецкой войной 1828–1829 гг. в 1828 г. был объявлен 93-й набор (4 рекрута с 500 душ). Грузия, Бессарабия и Украинские губернии исключались. Набор дал 134 915 рекрутов[199].

94-й набор проводился в 1829 г. на всей территории страны, за исключением Грузии, Бессарабии и Украины. Поступило 64 392 рекрута[200].

95-й набор проводился в. мирный 1830 г. Норма была снижена до 2 рекрутов с 500 душ. Собрано было 70 763 рекрута. Недобор составил только 65 чел.[201]

В 1831 г. в связи с польскими событиями проводилось два набора: 96-й-набор, который исходил из нормы 3 рекрута с 500 душ, и 97-й — 4 рекрута с 500 душ. По первому набору собрано 101 035 чел. (недобор составил 2 503 чел); по второму-126 210 чел. при недоборе в 5309 чел.[202]

Последняя война с Турцией вновь поставила вопрос о необходимости отказа от рекрутской системы. Однако на пути решения этого вопроса непреодолимой стеной стояло крепостное право. Массовую армию, опирающуюся на широкий контингент обученного запаса, нельзя было создать в полуфеодальной стране.

Комиссия, сформированная для рассмотрения вопроса о способах комплектования, после длительной работы и долгих дебатов представила в 1831 г. на утверждение проект нового рекрутского устава, сохранявший принципиальные положения рекрутчины[203]. Новым было лишь то, что по уставу страна разделялась на две половины: Северную и Южную, в которых должны были проводиться наборы поочередно; лишь в исключительных случаях предусматривался набор со всей страны в целом[204]. Расчет, как и прежде, производился с каждой тысячи душ. От наборов освобождались дворяне, духовенство, купцы I–III гильдии и некоторые другие категории, например почетные граждане, казенные крестьяне, прослужившие 3 года в земских и других судах и т. п. Устав разрешал денежную замену по 1000 руб. за чел. (в Архангельской губ. — 500 руб.). Сословно-классовый характер этого устава ярко проявляется в том, что около 20 % населения страны, принадлежащего к категории имущих, по-прежнему освобождались от рекрутской повинности, и вся ее тяжесть падала на беднейшие классы; Устав сохранил бритье лбов, установленное еще в 1757 г. «Генеральным учреждением» о ежегодном сборе рекрутов[205]. Не новым было и разрешение выставлять заместителей[206].

Пока шла разработка устава, набор не проводился. В 1832 г. призвали только кантонистов и жителей Царства Польского — набор дал 15 639 чел.[207]

В 1833 г. был произведен 98-й набор на прежних основаниях. Он дал 31 141 чел., недобор составил 2 031 чел.[208]

В 1834 г. в целях создания резерва был издан указ о сокращении сроков действительной службы с 25 до 20 лет. В кадровых частях солдаты должны были служить «беспорочно» 15 лет, после чего их переводили в резервные батальоны со сроком службы в 5 лет. По прошествии этого времени солдаты увольнялись в отпуск и состояли в нем еще 5 лет[209]. Это мера дала к началу Крымской войны накопление обученного запаса в 210–212 тыс. чел. В 1834 г. 99-й набор был проведен по прежним основаниям, с Северной половины из расчета 3 рекрута с 1 000 душ собрано было 30 401 чел. Кроме того, был проведен призыв казаков и однодворцев на Украине и в Царстве Польском; все они дали еще 7 965 чел. Всего же было призвано в 1834 г. 38 368 чел.[210]

С 1835 г. счет наборов стали проводить заново по так называемым частным наборам. В этом году был проведен первый частный набор с Северной половины: собрано 47 843 чел. и зачтено квитанций 4 583, недобор составил 364 чел. Для его покрытия провели набор среди казаков на Украине — взяли 2 229 чел.[211]

В 1836 г. проводился общий набор. Предполагалось собрать 97 393 чел., собрано было 96 696, из них на флот направлено 9 156 чел., на военные заводы — 500 чел.[212]

В 1837 г. проводился второй набор с Южной половины из расчета 5 рекрутов с 1 000 душ. Было собрано 41 693 чел., зачетных квитанций предъявлено 3 222, недобор составил 4 077 чел.

В 1838 г. второй набор с Северной половины проводился на тех же основаниях. Он дал 53 389 чел., было представлено квитанций 6 554, недобор составил 1 447 чел.[213]

В этом году приняли решение разделить страну на Западную и Восточную половины, чтобы не допускать перебоя в отправлении службы в Западных губерниях[214]. В 1839 г. набор состоялся с Западной половины. Определено было собрать 55 577 чел., собрали 49 512, зачли квитанций 3 776, недобор составил 2 289 чел.[215]

Данные о проведенных в 1840–1852 гг. наборах представлены в табл. 23.

Крымская война вынудила прибегнуть вновь к чрезвычайным мероприятиям. В конце 1853 г. 10-й частный набор с Восточной половины проводился по норме 10 рекрутов с 1 000 душ. Предполагалось собрать 139 879 рекрутов. Было предъявлено квитанций — 12 264, недобор составил 253 чел., следовательно, реальных душ было 127 615 чел. (из них направлено на флот 7 тыс. чел.)[216].

В 1854 г. проводилось три набора, 11-й частный с Западной и Восточной половины (по 9 рекрутов с 1 000 душ), предполагалось собрать 222 576 чел., собрано 209 559, квитанций предъявлено 11 801; 12-й частный с обеих половин проводился из расчета 10 рекрутов с 1 000 душ, предполагалось собрать 201 335 чел., собрано 200 160; наконец, 13-й набор с Западной половины из расчета 12 рекрутов с 1 000 душ дал еще 73 194 чел. В 1855 г. общий набор по 10 чел. c 1 000 душ снова поставил под ружье 187 884 чел., вместо 198 054, предполагаемых по плану[217]. Таким образом, в ходе войны было призвано 878 тыс. чел. «Однако самой удивительной особенностью этих, часто повторяющихся наборов, — указывал Ф. Энгельс, — является то, что они дают в действительности незначительное количественное увеличение состава армии»[218]. И действительно, численность рядового состава полевой армии с 1 123 583 чел. в 1853 г. возросла только до 1 527 748 чел. в 1855 г. Так велики были потери в ходе войны. Острая нехватка людей была главной причиной того, что правительство Николая I решило созвать в 1855 г. ополчение. «Наше положение тяжело, — писал царь в начале 1855 г. канцлеру М. Горчакову, — знаю, что, когда настанет минута воззвать мне к России, она станет та же, как была в 1812 году»[219]. Спустя несколько днёй был опубликован манифест о сборе подвижного ополчения[220].

Таблица 23[221]

Ополчение должно было состоять из 335 пеших и конных дружин четырехротного состава, по 1 088 чел. в каждой дружине. Кроме того, было сформировано 4 дружины Морского ополчения общей численностью в 4 500 чел. для охраны Балтийского побережья. Все ополчение насчитывало 360 тыс. чел. Начальником ополчения был избран генерал А. П. Ермолов[222].

Таким образом, созыв ополчения являлся насущной необходимостью, позволившей увеличить численность войск еще на 35 %.

Новая попытка решить вопрос о подготовке резервов путем сокращения сроков действительной службы была сделана в ходе Крымской войны. По закону, изданному в 1854 г., срок действительной службы был определен в 20 лет, после чего солдат увольняли в бессрочный отпуск. Бессрочноотпускные в случае войны в первую очередь призывались в армию и для них в мирное время должны были проводиться периодические сборы. Так был сделан первый реальный шаг по созданию запаса армии, прошедшего длительную военную подготовку.

Но в общем наличие рекрутской системы комплектования, которая к этому времени уже изжила себя полностью, приводило к тому, что Россия не могла решить вопрос создания резервов. Энгельс с предельной ясностью указал на это, характеризуя русскую армию накануне Крымской войны. «…Россия не сможет поднять своих военных сил с 2–3% до 5 % без полной революции во всей своей социальной и политической, организации и в особенности в своем производстве…»[223]

Самое же главное состоит в том, пишет Энгельс, что «массовость средств нападения, — так же как и подвижность, является необходимым результатом более высокой ступени цивилизации; в частности, современное соотношение численности вооруженных сил и населения несовместимо ни с одной из стадий общественного развития, предшествующих эмансипации буржуазии.

Итак, современный способ ведения войны предполагает эмансипацию буржуазии и крестьянства, он является военным выражением этой эмансипации»[224].

Комплектование войск офицерами в первой половине XIX в.

Обеспечение войск командным составом в первой половине XIX в. не встречало особых затруднений. Стабильная численность войск в мирное время и относительно небольшое увеличение армии в военное время не порождали вопроса создания офицерского запаса, без чего нельзя было развертывать массовую армию. В комплектовании офицерского корпуса резко проявлялся классовый подход — офицерский корпус состоял исключительно из дворян.

Дворяне не были обязаны нести военную службу. Указы Петра III «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»[225] и Екатерины II «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства»[226] признавали за дворянами лишь «нравственную обязанность» службы в армии. Эти права были подтверждены Александром I. Правительство оставило за собой право призывать дворян лишь в случае опасного для государства положения.

Численность офицерского корпуса в первой половине ХIХ в. была довольно устойчива. В 1803 г. в армии было около 12 тыс. офицеров. Накануне войн с наполеоновской Францией численность офицерского корпуса составляла примерно 14 тыс. чел. Во время Отечественной войны 1812 г. в армии числилось от 15 до 17 тыс. офицеров (без учета офицеров иррегулярных войск). Во второй четверти века в регулярных частях численность офицерского корпуса почти стабилизировалась: в 1826 г. было 25 919 офицеров, в 1835 г. — 20 534, в 1845 г. — 23 748. Непосредственно перед Крымской войной в войсках состояло 26 868 офицеров.

Срок службы офицеров не был определен. Каждый офицер имел право выходить в отставку в любое время.

Ежегодная убыль в мирное время не превышала 1 500 чел. Причины убыли — выход в отставку, смерть, увольнения за преступления по службе. Освобождавшиеся вакансии заполнялись молодыми офицерами, окончившими военно-учебные заведения, и главным образом путем производства в офицеры унтер-офицеров (из дворян). Иное положение было во время войн. Поскольку потери офицеров во время боевых действий значительно возрастали, то приходилось производить в обер-офицеры унтер-офицеров из других сословий. В этом случае вновь произведенным офицерам давалось дворянство. Этим соблюдался принцип кастовости офицерского корпуса в армии.

Данные убыли численного состава офицерского корпуса во время Крымской войны приведены в табл. 24.

Таблица 24[227]

Данные о поступлении офицерского состава в армию за эти же годы представлены в табл. 25.

Таблица 25[228]

Приведенные данные свидетельствуют о том, что потребность войск в ходе Крымской войны в командном составе хотя и удовлетворялась, но главным образом за счет досрочных выпусков из военно-учебных заведений и путем производства из унтер-офицеров и вольноопределяющихся.

Комплектование войск рядовыми во второй половине XIX в.

Поражение в Крымской войне заставило Военное министерство вновь поставить вопрос о необходимости пересмотреть способы комплектования войск. Стало ясно, что рекрутская система устарела, что она не отвечает современным требованиям и служит препятствием в развитии вооруженных сил страны. Однако в первые 5 лет по окончании войны далее разговоров дело не пошло[229]. И это понятно — без решения вопроса о крепостном праве нельзя было решить вопрос о рекрутчине. Но как только вошел в силу закон 19 февраля 1861 г. об отмене крепостного права, так пало последнее препятствие на пути ликвидации рекрутской системы. Военное министерство создало в 1862 г. комиссию по пересмотру рекрутского устава 1831 г. Возглавил ее член Государственного совета Бахтин[230].

Комиссия должна была «указать те меры, которые могли бы быть приняты неотлагательно в отмену существовавших в старом порядке рекрутского набора варварских приемов, усугублявших в глазах народа тягости рекрутства и унижавших самое звание солдата»[231].

Однако предложенные комиссией меры свелись лишь к изменению порядка призыва. Сама же система осталась без изменений.

С 1863 г. наборы стали производиться по стране в целом. Рекрутские присутствия стали действовать в уездных городах. Подтверждена была отмена бритья лбов[232]. Наконец, отменено было препровождение рекрутов в полки в особой одежде, напоминающей арестантскую. Именно эти отмены и указывались в манифесте от 1 сентября 1862 г. Дальнейшие меры по переходу к буржуазному способу комплектования армии упирались в нежелание реакционных кругов отказаться от остатков крепостничества.

«Работы комиссии, — отмечалось в докладе Д. А. Милютина, — останавливаются за неразрешением внесенного на рассмотрение Государственного совета основного вопроса о том, какая часть населения должна быть привлечена к отправлению рекрутской повинности и какие лица и сословия могут подлежать изъятию от оной»[233]. Хотя дело не терпело отлагательств, Государственный совет не торопился рассматривать этот вопрос. В 1869 г. Милютин вошел с предложением к царю о представлении специальной записки о состоянии вооруженных сил страны. Такая записка была представлена в 1870 г. Милютин решительно потребовал обсудить вопрос об отмене рекрутской системы. Однако царь все еще колебался, на него давила реакционная часть знати, боявшаяся буржуазных идей Милютина, хотя они и были направлены на укрепление существующего государственного строя. Милютин был весьма озабочен тем, чтобы его доклад не вызвал «крик в лагере наших консерваторов».

Милютину помогла записка П. А. Валуева, вернувшегося из Европы после франко-прусской войны 1870–1871 гг. Он наблюдал мобилизацию и развертывание прусской армии. По согласованию с Милютиным Валуев представил царю докладную записку, в которой обосновал необходимость перехода от рекрутской повинности к новым буржуазным способам комплектования; заключая доклад, он подчеркнул, что «безопасность России требует, чтобы ее военное устройство не отставало от уровня вооруженных сил ее соседей»[234]. «Мысли невоенного о наших военных силах» Валуева произвели большое впечатление на Александра II. Царь разрешил Милютину составить соображения о введении всесословной воинской повинности. Доклад был представлен Милютиным в ноябре 1870 г. и по утверждении опубликован[235].

Отмечая важность предстоящей работы и справедливо усматривая, что с введением новых оснований комплектования армии будет завершена перестройка ее на буржуазной основе, Милютин писал в 1870 г. царю: «Ныне наступает новый период еще более коренных реформ, с целью наибольшего развития вооруженных сил наших, ввиду громадных вооружений всей Европы и практических указаний настоящей войны Пруссии с Францией»[236]. В том же году Милютин. представил царю еще одну записку о введении воинской повинности.

На предстоящую реформу Милютин возлагал огромные надежды. Он видел в ней способ решения не только военных, но и сословных, а также национальных противоречий, обострившихся после крестьянской реформы 60-х годов. «Соединение под одним знаменем лиц всех сословий и из всех частей России послужит могущественным средством к ослаблению в народе сословной и племенной розни, к правильному соединению всех сил государства и направлению их к одной общей цели»[237], - докладывал Милютин. Милютин предложил ввести воинскую повинность для всех сословий. Если ранее освобождение привилегированных сословий определялось крепостным правом, то после его отмены, писал он, «ничто, по-видимому, не препятствует справедливому распространению военной повинности на все сословия, в чем ныне более, чем когда-либо, представляется необходимость, едва ли не всеми сознаваемая». Предлагая всесословный принцип отбывания повинности, Милютин в то же время считал необходимым сохранить ряд сословных преимуществ: «Необходимо допустить многие и существенные льготы, — указывал он, — не столько в видах сохранения привилегированного положения высших классов населения, сколько в интересах самого государства и общества»[238].

Наконец, в ноябре 1870 г. были сформированы Комиссия о воинской повинности[239] и Комиссия по разработке «Положения о запасных, местных и резервных войсках и государственном ополчении». Обе комиссии возглавил начальник Главного штаба генерал-адъютант Гейден.

Комиссии приступили к работе в январе 1871 г. Но пока шла их работа, призывы проходили на основании прежних узаконений. С 1856 по 1862 г. наборы вообще не производились. Естественную убыль в войсках пополняли путем призывов отпускных. В период с 1859 по 1861 г. было призвано из бессрочного отпуска 60 тыс. и временных отпусков — 172 258 чел. В 1862 г. вместо общего набора собрали отпущенных в отпуск и другие категории, что составило 49 364 чел., из которых направили в гвардию 42 чел., в полевые войска — 47 755 чел., на пополнение кавказских войск — 1 472 чел. и оставили при губернских командах 95 чел.

Начались наборы с 1863 г. и велись по Положению 1862 г. по стране в целом и отдельно в Царстве Польском. Данные об этих наборах приведены в табл. 26.

Нужно отметить, что предполагаемые наметки наборов были выполнены с превышением только в 1863 и 1865 гг., в остальные же годы отмечается значительный недобор. В 1871 г. — 12 076 чел. в 1872 г. — 7 385 чел. и в 1873 г. — 7 317 чел. Любопытно также, что, когда в 1861 г. перед крестьянами был поставлен вопрос о переходе на жеребьевую систему, они просили сохранить очередной порядок призывов.

В работе комиссии встретились серьезные затруднения. Разнообразные предложения, поступившие от ее членов, вынуждали «отступать от прежних оснований, указанных комиссии при ее учреждении». Но главное было даже не в этом. В ходе работы «обнаружилась полная связь организационных вопросов с вопросами высшего государственного порядка — политическими и финансовыми»[240]. В связи с этим выявилась необходимость созыва Особого совещания. На совещании, состоявшемся в начале 1873 г., были «установлены основания новой организации армии»[241].

Таблица 26[242]

Одним из пунктов решений было указание, что реформу следует проводить «по мере денежных средств». В связи с этим Милютин высказал опасение, «что означенная постепенность на деле окажется слишком медленною» и реформа в конце концов будет сорвана[243].

Комиссии завершили работу, и 19 января 1873 г. Милютин сделал соответствующее представление Государственному совету, к которому прилагались проект Устава о воинской повинности и Положение о государственном ополчении[244].

Проекты были направлены членам Государственного совета и министрам для получения их мнений. Представленный проект был встречен далеко не всеми положительно. Особенно резко отзывались о нем реакционно настроенные члены совета и министры. В связи с этим было принято решение образовать Особое присутствие о воинской повинности на правах департамента Государственного совета под председательством вел. кн. Константина и провести там постатейное обсуждение обоих проектов.

Споры возникли по коренным проблемам Устава — по вопросу о личной и всеобщей повинности, о льготах и о производстве в офицерские чины. Точку зрения реакционного дворянства наиболее четко выразил министр просвещения гр. Д. А. Толстой. Он выступил за перенесение прусской системы комплектования на русскую почву. Толстой возражал против льгот вольноопределяющимся, поскольку следствием этого могло быть «засорение» офицерского корпуса выходцами из мещан и купцов. Наконец, он предлагал уравнять сроки службы для лиц, получивших низшее, среднее и высшее образование[245].

Министр иностранных дел А. М. Горчаков и товарищ министра иностранных дел Вестман также считали необходимым подольше сохранить существующий порядок комплектования армии и вообще, не спешить с введением всесословной повинности.

Отрицательную позицию, но по другим причинам заняли представители буржуазии. Они добивались больших льгот себе. В частности, их предложения сводились к освобождению от призыва одного из сыновей и внуков и узаконения права замены. Московское биржевое общество направило министру финансов Рейтерну специальную записку по этому поводу.

Страстная полемика развернулась в печати между милютинцами и защитниками «доброго старого времени». Размышляя над ходом дискуссии, Милютин писал: «Ни одно коренное преобразование в государственном строе, как бы ни было оно благодетельно и разумно, не обходится без противодействия, без критики, без жалоб… Честолюбцы и интриганы пользуются им для своих целей и поднимают тревогу болтовней в обществе и полемикой в печати»[246].

При всем различии точек зрения классовая природа спорящих лагерей была одинакова. Это была борьба внутри правящего класса из-за меры уступок. Однако при всем этом следует указать, что за реакционной кликой, в своем большинстве состоявшей из немцев, стояли дирижеры из Германии. Они всячески старались противодействовать введению новых прогрессивных начал, направленных на усиление русской армии. Бисмарк пугал Александра II призраком революции и уговаривал сохранять консервативные начала. В частности, из Германии пришла идея, что для России наиболее пригодна прусская система. Милютину удалось доказать царю, что последняя в России неприемлема[247]. 8 ноября 1873 г. после дискуссии Особое присутствие одобрило представленные проекты без существенных поправок[248].

В течение декабря 1873 г. Государственный совет рассмотрел как сами проекты, так и докладные записки (мемориалы), поступившие в Особое присутствие. В ходе заседаний вновь разгорелись споры по тем же вопросам, а также о времени проведения призыва и об отбывании службы евреями. Вновь выступили гр. Д. Толстой, кн. А. М. Горчаков, П. А. Шувалов и К. П. Победоносцев, однако Государственный совет поддержал мнение Военного министерства. 17 декабря 1873 г. обсуждение проектов было закончено и они были представлены Александру II на утверждение. 1 января 1874 г. Устав о воинской повинности был утвержден. Так, наконец, совершился переход к буржуазным принципам комплектования, которые позволили создать в России массовую армию.

Каковы же были основы нового устава?

Вооруженные силы страны разделялись на постоянные войска и ополчение. В состав постоянных войск входили: кадровая армия, пополняемая ежегодными наборами; запас армии уволенных по истечении первого срока службы; казачьи войска, служба которых определялась специально узаконенными правилами, и так называемые «инородческие» части, формируемые из лиц нерусского происхождения. В состав морского флота входили действующие команды и запасные части[249].

Призыву подлежали лица, которым к 1 января исполнялось 20 лет. Поступление на службу определялось жребием. Призывники, вынувшие номер, означавший зачисление в войска, шли на военную службу, остальные зачислялись в ополчение[250]. Срок службы определялся в 15 лет. Из них действительной службы — 6 лет, состояния в запасе — 9 лет. Для лиц, несших службу в отдаленных местностях, срок действительной службы определялся в 7 лет и в запасе — 6 лет. Особые сроки были установлены для службы на флоте: 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. При этом Военному и Морскому министерствам предоставлялось право увольнять в запас и до истечения сроков действительной службы. Государственное ополчение составлялось из лиц, не числившихся на действительной службе, но способных носить оружие. Предельный возраст для состояния в ополчении был установлен 40 лет. Ратники ополчения делились на два разряда. В первый разряд входили четыре младших возраста. Ратники этого разряда могли быть использованы как для ополченских частей, так и в постоянных войсках (в случае недостатка запасных). Во второй разряд входили все остальные возрасты.

Устав предусматривал льготы, отсрочки и изъятия. Льготы давались по образованию. Лица, получившие высшее образование, служили 6 месяцев и состояли в запасе 14 лет и 6 месяцев. Лица, получившие среднее образование, должны были служить 1 год и 6 месяцев и состоять в запасе 13 лет и 6 месяцев. Лица, получившие образование в объеме учебных заведений третьего разряда, обязаны были служить 3 года и состоять в запасе 12 лет. Лицам с начальным образованием, входившим в четвертый разряд, полагалось служить 4 года и состоять в запасе 11 лет[251].

Освобождение от службы предусматривалось по физическим недостаткам и по роду занятий. От службы были полностью освобождены духовенство, врачи и преподаватели. Условное освобождение предоставлялось по семейному положению. Отсрочки было определено предоставлять по телесным недостаткам, для окончания образования и по имущественному положению. Устав запрещал замену и наем охотников, но он предусматривал возможность представления зачетных рекрутских квитанций, проданных государством до 1874 г.

Порядок призывов устанавливался следующим образом. Организацией наборов в уездах ведали уездные по воинской повинности присутствия, в губернии — губернские по воинской повинности присутствия. В крупных городах были учреждены городские по воинской повинности присутствия, действовавшие на правах уездных. Губернские присутствия производили раскладку новобранцев между участками и осуществляли общее наблюдение за ходом призывов и переосвидетельствованием. Уездные занимались составлением списков, определением прав призываемых и их освидетельствованием и, наконец, проведением призывов. Обычно в уезде (городе) было несколько участков; число их определялось уездным земским собранием (в городах — городским управлением). Все местности основных губерний России (европейской части) были разделены на 164 участка, по числу пехотных полков. Территориальное комплектование распространялось только на пехоту и пешую артиллерию. Гвардия, стрелковые части, конница, конная артиллерия получали новобранцев по росписи Главного штаба. Морской флот получал новобранцев по определенному списку из приморских губерний (но все они также входили в общий расчет)[252].

Казачье население несло службу на основе общеобязательной воинской повинности. Вооруженные силы войска составляли служилый состав и войсковое ополчение. Срок службы казаков определяли в 20 лет (3 года в приготовительном разряде, 12 лет в строевом и 5 лет в запасном). Для жителей Финляндии в 1881 г. было введено особое положение. Срок службы определен в 18 лет (3 года действительной службы, 2 года в запасе, 13 лет в ополчении). Лица, не попавшие на действительную службу, состояли в запасе 5 лет и проходили учебные сборы.

Устав не распространялся на жителей Закавказья (как коренных, так и русских) и на нерусское население Северного Кавказа. Лишь с 1887 г. население и этих мест было привлечено к несению службы на основании особого положения[253], предусматривавшего 3 года действительной службы и 12 лет запаса. Всем мусульманам служба была временно заменена денежным налогом. Новобранцы Закавказья и Северного Кавказа несли службу только в войсках Кавказского округа. Русские входили в общий расчет министерства и распределялись по разверсткам в другие округа.

Одновременно с работой над Уставом шла работа над «Положением о государственном ополчении». Комиссия графа Гейдена располагала проектами П. Киселева («Соображения о составе и устройстве армии»), Д. А. Милютина («Мысли о невзгодах русской армии») и Максимовского («Разделение империи на округа и система резервов»)[254].

В печати со своими предложениями выступил ряд лиц, в частности Н. Зубков и генерал Р. А. Фадеев[255]. Все эти материалы давали достаточно данных для решения вопроса. Комиссия пришла к выводу, что наиболее рациональным путем накопления запаса является ополчение. Оно разделялось на два разряда. Ополчению каждой губернии было присвоено наименование данной губернии. Проект был представлен в Государственный совет в 1876 г. и утвержден.

Закон 1876 г. действовал до 1891 г., когда был утвержден новый[256], предусматривавший более широкое использование ополчения для пополнения кадровых войск, увеличение срока пребывания с 40 до 43 лет, разделение ополчения по родам оружия. Все это сближало ополчения с кадровыми войсками. Окончательно этот вопрос нашел свое разрешение в законе 1897 г.[257]

Приступая к проведению наборов по новому закону, Милютин ожидал отрицательной реакции со стороны рабочих и тех категорий городского населения, которые раньше не несли воинской повинности. И, конечно, для этого у него были основания. Жандармское управление доносило о недовольстве новым законом в городах и особенно в западных губерниях. Однако крупных демонстраций не произошло. Отметив, что первый призыв по новому уставу прошел благополучно, Милютин вынужден был донести Александру II, что «исключение представляют лишь немногие участки, преимущественно где преобладает еврейское население, а также население некоторых больших городов»[258].

Большое беспокойство министерства вызвало появление в войсках грамотных рабочих и мещан. Сначала министерство дало указание сводить этих новобранцев в особые команды и обучать их военному делу «при штабах» части, а затем было решено распределять их по ротам и эскадронам[259]. По новому уставу в период с 1874 по 1879 г. было проведено шесть наборов. Сведения о числе набранных в армию и на флот помещены в табл. 27.

Из данных таблицы следует, что наборы в целом шли удовлетворительно. Тем не менее почти ежегодно имел место недобор (в 1874 г. — 1 542 чел., в 1876 г. — 1 952, в 1877 г. — 4 792, в 1878 г. — 2 941, в 1879 г. — 950 чел.). Как правило, это были немцы-переселенцы или евреи. Последние, не желая нести военную службу, эмигрировали за границу.

Проведенные наборы позволили Военному министерству сделать вывод, что сроки службы велики и вследствие этого рост обученного запаса идет медленно. В связи с этим Военный совет решил пойти на новое сокращение сроков действительной службы. С 1878 г. в пехоте он был сокращен до 5 лет, а в кавалерии и артиллерии оставлен прежним. В 1880 г. срок действительной службы был сокращен еще на 1 год. Это и дало возможность увеличить численность обученного запаса с 752 тыс. в 1879 г. до 1 009 тыс. чел. в 1881 г. Однако после некоторых дебатов в 1881 г. срок действительной службы был в пехоте снова установлен в 6 лет, а в специальных войсках — 7 лет[260].

Таблица 27[261]

¹ При определении числа направляемых для службы в отдельные рода войск исходили из следующих норм. Во все пехотные части и полевую артиллерию направлялась 1/5 штатного состава полков, в кавалерию и конную артиллерию — 1/6, в войска, расположенные в отдаленных районах Сибири, — 1/7. Кроме того, во все полки отправлялось ¾ русских новобранцев и ¼ нерусских.

² Здесь показаны запасные и пограничные части, а также части, дислоцированные в Кавказском, Туркестанском, Сибирском и некоторых других округах. Направленные в запас не учитываются.

³ Приплюсовано число солдат, направленных в действующую армию.

Введение воинской повинности оказалось в значительной степени условным, ибо разные части страны несли ее неравномерно.

Достаточно показательны данные на 1885 г. по несению воинской повинности жителями различных территорий (табл. 28, в тыс. чел.).

Таблица 28[262]

Из данных таблицы следует, что из каждой тысячи населения в Европейской России подлежало военной службе 18,4 чел. на Кавказе 6,1, а в Средней Азии только 1 чел.

В сравнении же с другими странами русская система комплектования нуждалась в серьезных поправках. Главное, чего нужно было добиться, — быстрого увеличения обученного запаса. Несообразности в порядке прохождения службы стали все более и более ощущаться. Пришлось вновь вернуться к обсуждению сроков прохождения службы и оп отделению районов, на которые распространялось положение 1874 г.

В 1888 г. срок службы снова был сокращен на 1 год. Но взамен было увеличено пребывание в запасе на 3 года[263].

В Финляндии устав о воинской повинности был введен в 1878 г. Призывы в армию шли с рядом поправок в законе. Но в 1891 г. было решено унифицировать порядок прохождения службы и не учитывать национальные особенности. То же было проделано и в отношении Кавказа. Общий порядок был введен на Кавказе в 1893 г. с тем, однако, что призванные несли службу в кавказских частях, а осетины — в составе Терского войска.

Данные табл. 29 характеризуют движение наборов за последнее десятилетие XIX в.

Таблица 29[264]

* Здесь и далее приплюсованная цифра означает число призываемых с Кавказа.

Недоборы составляли сравнительно небольшие цифры: в 1883 г. — 2 045; в 1884 г. — 1 433 чел., в 1886 г. — 670 чел., в 1888 г. — 876 чел., в 1889 г. — 651 чел., в 1890 г. — 687 чел., в 1891 г. — 1 144 чел., в 1893 г. — 4 326, в 1900 г. — 2 128 чел.[265]

Введение нового порядка набора позволило постепенно наращивать обученный запас. Если на 1 января 1874 г. было в запасе 716 тыс. чел., то затем запас стал возрастать: в 1875 г. — до 840 тыс., в 1876 г. — до 832,5 тыс. Война 1877–1878 гг. понизила численность запаса: в 1877 г. — до 517,9 тыс., а в 1878 г. — до 263 тыс. чел. Но уже с 1879 г. произошло увеличение запаса. В этом году он равнялся 650 тыс. чел., в 1880 г. — 812,8 тыс., в 1881 г. — 1 009 тыс., в 1890 г. — 1 800 тыс., в 1894 г. — 2 653 тыс. и в 1899 г. — 2 965 тыс. чел.[266]

По отчислении в запас для рядовых проводились учебные сборы. Первые сборы были проведены в Киевском округе еще в 1871 г., затем в 1872 г. их провели и в других округах. В 1875 г. Военное ведомство учредило комитет по подготовке данных о мобилизации, на который возлагалась обязанность регулировать проведение сборов. В 1876 г. комитет издал «Положение о бессрочно отпускных»[267]. Последующие сборы проводились согласно правилам этого положения. В период с 1887 по 1900 г. сборы проводились ежегодно, но, как правило, число запасных, призванных на сборы, было невысоким. У Военного министерства либо недоставало денег, либо отпущенные ассигнования использовались не по назначению (например, на проведение опытной мобилизации 51-й пехотной дивизии в 1888 г. или сбор прапорщиков в 1890 г.).

Данные о проведенных сборах свидетельствуют о том, что Военное ведомство относилось к этой задаче формально.

В период с 1887 по 1900 г. отбыло сборы[268]:

Призывы в ополчения начались уже через год после утверждения «Положения». Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. было призвано 185 500 ратников первого разряда. Все они пошли на укомплектование резервных частей действующей армии[269]. В 1878 г., когда возникла угроза войны с Германией и Австрией, правительство призвало еще 64 968 ратников. Но после принятия Берлинского трактата часть этих ратников была распущена по домам, а другая часть поступила на пополнение крепостных, местных и запасных войск и на Кавказ[270].

До 1890 г. шло зачисление в ополчение, однако оно не имело еще твердой организации. Лишь в 1891 г., когда был принят закон об образовании постоянных кадров ополчения, оно получило четкую организацию[271].

По этому закону государственное ополчение составлялось из контингента, не входящего в кадровые постоянные войска и в запас. Призыву подлежали лица в возрасте от 21 до 43 лет. Деление ратников на два разряда сохранилось. В первый разряд зачислялись все лица, отчисленные из запаса, т. е. по окончании срока действительной службы, во второй — все остальные. В 1894 г. ополчение первой очереди составляло 20 пехотных дивизий, 20 конных полков, 20 артиллерийских полков и 40 крепостных саперных рот, общей численностью в 400 тыс. чел.[272] С 1900 г. должно было формироваться такое же количество частей из ополчения второй очереди.

Число ежегодно отчисляемых в ополчение видно из данных призывов табл. 30.

Таблица 30[273]

К 1881 г. общая численность ратников первого разряда составляла 1 873 тыс. чел., но годных к службе было только 356 тыс. чел. В 1894 г. общая численность ратников первого разряда составила 2 600 тыс., из которых годных к службе было 1 267 500 чел.[274]

Россия очень медленно перестраивала свой военный аппарат, и на рубеже XIX и ХХ столетий он уже не отвечал полностью требованиям времени, ибо исход борьбы решала численность войск, их вооружение и степень боевой подготовки. В этом отношении Россия отставала от других стран Европы, о чем свидетельствуют данные табл. 31.

Таким образом, Россия смогла увеличить за последнюю четверть XIX в. численность своей армии всего на 20 % и это при населении в 129 211 000 чел., из которых 29 723 тыс. были мужчины в возрасте от 20 до 40 лет.

Таблица 31[275]

Комплектование войск офицерами во второй половине XIX в.

Переход к всеобщей воинской повинности и формирование массовой буржуазной армии обусловили новые требования в определении численного состава офицерского корпуса. Как указывалось выше, до реформы 1874 г. его численность мало изменялась: в 1861 г. в армии было 29 500 генералов и офицеров, в 1865 г. — 30 507, в 1870 г. — 27 841 и в 1873 г. — 28 431.

После реформы численность оставалась на прежнем уровне. В 1874 г. было 29 174 генерала и офицера в регулярных и иррегулярных войсках, в 1875 г. — 29 359 и в 1876 г. — 31 239. Лишь во время русско-турецкой войны она поднялась до 35 614 чел. в 1877 г. и 39 268 чел. в 1878 г.

По окончании войны произошло некоторое снижение численности командного состава. В 1880 г. в армии находилось 34 917 генералов и офицеров, в 1885 г. — 30 655, в 1890 г. — 33 545, в 1895 г. — 36 568 и в 1900 г. — 38 008. Убыль офицеров до русско-турецкой войны 1877–1878 гг. колебалась от 1 800 до 3 тыс. чел. с лишним в год. Одной из причин убыли офицеров были воинские и уголовные преступления.

Так, например, с 1861 по 1870 г. из армии убыло 24 605 офицеров. Из них исключено со службы за нарушение воинской дисциплины — 301 чел., разжаловано в рядовые — 169 чел., расстреляно — 9 чел., сослано на поселение — 21 чел., бежало — 15 чел.

В период с 1871 по 1876 г. выбыло из армии 9 644 офицера. Из них за воинские и уголовные преступления было осуждено 473 чел., исключено со службы — 77, получили взыскания с содержанием на гауптвахте или в смирительных домах — 348, разжаловано в рядовые — 48 чел.

Убыль офицеров компенсировалась теми же способами, как и в первой половине Х1Х в. — за счет выпусков из военно-учебных заведений, производства из унтер-офицеров и возвратившихся из отставки.

Источники пополнения офицерского состава показаны в табл. 32.

Таблица 32[276]

Во время русско-турецкой войны убыль офицеров незначительно превышала убыль мирного времени. В 1876 г. в армии убыло 1 749 чел., в 1877 г. — 1 403, в 1878 г. — 1 831 и в 1879 г. — 2 382 чел.

Потери за указанные годы компенсировались выпусками из военно-учебных заведений — 2 406 чел, путем производства из портупей-юнкеров — 9 921 чел. и возвратившимися из отставки — 3 893 чел.

После русско-турецкой войны 1877–1878 гг. положение с комплектованием офицерского корпуса сильно изменилось. Переход к всеобщей воинской повинности по-новому поставил вопрос о комплектовании массовой армии. И хотя в мирное время (с 1881 по 1900 г.) убыль офицеров по-прежнему колебалась от 2 до 3 тыс. чел. ежегодно, тем не менее потребность в офицерских кадрах резко увеличилась в связи с подготовкой резерва рядового состава для развертывания массовой армии. Вот тут-то и выявился разрыв между количеством офицеров, поступающих в войска, и количеством, потребным для штатов военного времени. Так, в 1880 г. из войск ушло 1 854 офицера. На открывшиеся вакансии были назначены 635 офицеров, окончивших военные училища, 1 034 офицера, произведенных из унтер-офицеров, и 185 офицеров, возвратившихся из отставки — всего 1 854 чел.

Благополучие было кажущимся, так как по штатам военного времени на 1 января 1881 г. недоставало около 14 тыс. чел, В 1885 г. из войск ушло 2 625 офицеров. На замещение вакансий поступило из военных училищ — 785 чел., из юнкерских училищ 1 112 чел. — всего 1 897 чел. По штатам же военного времени по-прежнему недоставало 17,9 тыс. чел. Данные о производстве офицеров за 1886–1890 гг. приведены в табл. 33.

Таблица 33[277]

Не улучшилось положение и через 5 лет. В 1894 ушло из армии 2 420 чел. Поступило из военных училищ — 1 287 чел., из юнкерских училищ — 1 086 и возвратилось из отставки — 129 чел. — всего 2 492 чел. Запас насчитывал 7 028 обер-офицеров. Дефицит в кадрах составил почти 12 тыс. офицеров.

Такое же положение было и в 1897 г.: из армии ушло 3 700 офицеров, поступило из средних учебных заведений 1 225 чел., из юнкерских училищ — 1 089 чел. и вернулось из отставки 1 101 чел. — всего 3 415 чел. Запас насчитывал 4 473 чел. Войскам же по штатам военного времени 1898 г. недоставало 12 463 чел.

Было ясно, что развертывание массовой армии могло быть обеспечено лишь путем создания офицерского запаса. Решение об офицерском запасе было принято в 1882 г.[278] Однако число лиц, подлежавших учету в запасе, оказалось небольшим (3 249 чел.). Вот почему в 1886 г. было издано «Положение о прапорщиках запаса», которое распространялось на лиц, пользующихся льготами по образованию. Эти офицеры должны были состоять в запасе 12 лет и проходить за это время учебные сборы. Первый сбор 311 запасных прапорщиков был проведен в 1890 г., второй — в 1892 г., на 754 чел., третий — в 1893 г., на 645 чел.[279] В дальнейшем сборы проводили почти ежегодно. Эти меры позволили создать обученный запас младших офицеров: к 1894 г. числилось 2 960 чел., к 1897 г. — 4 473, а в 1900 г. — 5 200 чел. И все же до штатов военного времени не доставало в среднем 15 тыс. офицеров. В связи с этим в 1891 г. было издано положение о зауряд-прапорщиках[280]. Это полуофицерское звание давалось унтер-офицерам, состоявшим на сверхсрочной службе, и вольноопределяющимся первого разряда.

Не лучше обстояло дело и с офицерами ополчений. Для замещения офицерских должностей в ополчении первой категории требовалось 3 420 офицеров и во второй категории — до 6 тыс. Такова была потребность при формировании ополчений после русско-турецкой войны. Налицо же было только 1 400 числившихся в запасе офицеров. Было решено продлить срок службы в ополчении для штаб-офицеров до 55 лет, а для обер-офицеров — до 50 лет. Эта мера дала возможность увеличить к 1895 г. число офицеров запаса до 2 800 чел. Однако для покрытия штатной потребности недоставало около 7 тыс. офицеров.

Все это свидетельствует о том, что социальная политика правительства входила в противоречие с потребностями армии. Нужно было открыть доступ в офицерский корпус представителям других сословий. Делалось это медленно, с оглядкой на благонадежность. Результат такой политики обернулся в войнах начала ХХ столетия катастрофической нехваткой офицеров при развертывании многомиллионной армии.

Так обстояло дело с обер-офицерскими кадрами. Несколько иная картина наблюдается с кадрами штаб-офицеров. Вакансий по этой категории в армии было значительно меньше. Эти вакансии замещались либо окончившими Военную академию (по второму разряду), либо переведенными офицерами гвардии (с повышением в чине). Возможностей для производства обер-офицеров по выслуге оставалось сравнительно немного. Поэтому о недостатке штаб-офицеров вопрос не стоял. Скорее он ставился в другом плане. Армия была переполнена офицерами старших возрастов, так как служба в обер-офицерских чинах продолжалась от 25 до 30 лет. Поэтому подавляющее число командиров рот (до 70 %) было в возрасте от 40 до 50 лет. Это обстоятельство должно было учитывать Военное министерство при составлении мобилизационных планов. При сложившейся ситуации в запасе недоставало штаб-офицеров. Вот почему в конце века встал вопрос о возрастном цензе. В 1899 г. были введены «Временные правила о предельном возрастном цензе для состоящих на службе генералов, штаб— и обер-офицеров», по которым предельный возраст устанавливался для строевых обер-офицеров — 53 года, для кавалерийских — 56, для командиров пехотных полков и батальонов — 58, для начальников дивизий — 63 и для командиров корпусов — 67 лет.

Система комплектования армии и флота рядовым и командным составом всегда отражает существующие в стране общественные отношения и господствующие формы и методы ведения войны и военных действий. Господство в России феодально-крепостнического строя в первой половине века обусловило существование рекрутской системы, позволявшей иметь в армии и на флоте однородный социальный и национальный рядовой состав, и обеспечивало руководство всеми видами вооруженных сил за господствующим классом.

Однако эта система входила в противоречие со складывающимися буржуазными формами ведения войны и военных действий, развитие которых в конечном счете определялось изменениями, происходившими в материально-технической основе военного дела.

Вызревание в недрах феодального строя капиталистического способа производства привело к победе капиталистического строя. Это обусловило переход от полуфеодальной кастовой армии к массовой армии, комплектуемой на основе воинской повинности. Экономической ее основой было капиталистическое производство средств ведения войны и боя.

Однако переход от рекрутской системы к воинской повинности не изменил расстановку социальных категорий в армии. Рядовой состав по-прежнему комплектовался рабочими и крестьянами, командный — дворянами. Это и был тот анахронизм, который не позволял воинскую повинность сделать всеобщей и всесословной. «Безвозвратно канули в вечность те времена, когда войны велись наемниками или представителями полуоторванной от народа касты. Войны ведутся теперь народами…», — писал В. И. Ленин[281]. В новых условиях сохранение феодально-крепостнических пережитков в вопросе комплектования обернулось поражением в русско-японской войне 1904–1905 гг. и мировой войне 1914–1917 гг.