АНТИАМЕРИКАНИЗМ И АНТИЕВРОПЕИЗМ

При подписании в Вашингтоне в 1949 г. Североатлантического договора оркестр военно–морского флота США исполнял мелодию Гершвина из «Порги и Бесс» под названием «Все это не обязательно так». Насколько это не так, выяснилось в начале XXI в., когда США ринулись на Средний Восток. Лидером противостояния американским действиям в междуречье Тигра и Евфрата стала Франция — и это не было удивительно, поскольку голлистская традиция самоутверждения стала некой константой европейского развития. (Французский антиамериканизм включает в себя и левых и правых[354].) Более неприятным для Вашингтона стал новый подход страны, где США держат свой самый большой контингент в Европе, — Германии. Уже в ходе предвыборной кампании 2002 г. канцлер Шредер исключил возможность присоединения к Америке в Персидском заливе. Стало нарочито ясно, что времена стояния на границе «холодной войны» канули в Лету и Вашингтону придется противостоять лидеру европейского развития. В феврале 2005 г. канцлер Шредер заявил, что НАТО — плохой форум для решения межатлантических противоречий. Сказано это было во время визита президента Буша в Европу.

Вторым подлинным поражением американской дипломатии в Европе стало неожиданно самостоятельное поведение прежде покорной Турции. Именно здесь в 1947 г. зарождалась «доктрина Трумэна» с последующей «холодной войной». Те времена ушли. Все действительно стало «не обязательно так». Турецкий меджлис 1 марта 2003 г. запретил американскому контингенту выйти к иракской границе с турецкой стороны. Общий антииракский фронт Запада обрушился.

Интенсивность межатлантического противостояния фактически превзошла все прежние стандарты. Жесткость одностороннего американского подхода к Ираку симметрично вызвала европейское недовольство. Что является более новым фактором: в Соединенных Штатах окрепло чувство антагонизма к таким европейским лидерам, как Франция и Германия, своего рода «франкогерманофобия». Это относительно новое — и важное — явление. До сих пор от Германии ждали благодарности за «холодную войну» и за объединение (как и от турок благодарности за введение единственной мусульманской страны в западный военный лагерь). Американские правые, указующие на «предателей», получили общественный резонанс, если и не стопроцентную поддержку, — снова наступили жесткие времена неорейганизма; дружественные Европе американские либералы ушли в своего рода подполье, устрашенные обвинениями в отсутствии патриотизма и т. п. Распалась связь старых либералов по обе стороны Атлантики. Нелепо и представлять ныне американского президента говорящим «Ich bin Berliner». Даже на форумах НАТО Буш старается обойти «неверных» стороной. Кто драматизирует несогласие?

Посмотрим на объективные обстоятельства. Немцы прибывали на американские берега двумя огромными волнами (Бенджамин Франклин боялся замещения английского немецким) в 1830–1890?х гг. и в 1930–1960?х гг. Поток французов в Америку был заметным в 1820–1840?х и в 1940?е годы. Поток итальянцев был мощным в период 1900–1980?х гг. Взрывная демографическая волна ирландцев приходится на 1820–1860?е гг. Шведы и австрийцы–венгры прибывали в конце XIX века, а португальцы и греки — полвека спустя[355].

Между 1971 и 2002 гг. в Соединенные Штаты въехало 29 128 909 иммигрантов, из них из Европы — 3 277 140 человек[356]. Все. Европа перестала создавать естественные связи. Еврейская иммиграция самоценна. А с юга и востока на мир принятого английского языка двинулось новое подлинное переселение народов. Мексика начала своеобразную реконкисту. Прежнее европейское лицо Америки стало весьма быстро меняться. Прежде едва ли не всемогущие европейские национальные лобби стали терять свою силу и влияние.

Эту перемену ускорила травма 11 сентября. В американском национальном сознании определенно укрепилась мысль, что европейцы даже на фоне американской трагедии выступают неловкими наследниками Невилля Чемберлена — примирителями. А это уже видится как моральная ущербность. Выступая в ноябре 2002 г. в Бухаресте, президент Дж. Буш–младший заявил, что он знает разницу между добром и злом, «потому что он видел зло». Президент не преминул и противопоставить восточноевропейцев самодовольным западноевропейцам: «Румынский народ понимает, что агрессивных диктаторов нельзя утихомирить или игнорировать; им всегда нужно противостоять»[357]. Чувство, что «тебя предали» в решающий момент, весьма утвердилось в американском обществе. Это произошло на фоне фактического «захвата власти» американскими неоконсерваторами.