17. Барбара

Барбара Валентин сразу очаровала меня — у нее просто потрясающие сиськи!

У нас сложились удивительно теплые и близкие отношения с Барбарой, я много лет никому так не доверялся. С ней я могу быть самим собой, а это такая редкость.

Фредди Меркьюри

То были безумные денечки, прекраснее и ужаснее, чем кто-либо в состоянии вообразить.

Барбара Валентин

Queen решили отложить выпуск своего первого сборника Greatest Hits до конца года, и все внимание поклонников группы весной 1981-го сосредоточилось на Роджере. В апреле появился его дебютный сольный альбом Fun In Space, записанный годом раньше в Монтре. Роджер рассказывал, что ему оказалось нелегко творить в одиночку — так крепко он за десять лет сработался с остальными Queen. С другой стороны, новый опыт сольного творчества простимулировал появление свежих и интересных идей.

— У меня скопилось несколько песен, которые не умещались в формат Queen, — сказал барабанщик, — я не мог успокоиться, пока не записал их по-своему.

Остальные музыканты Queen со временем последуют его примеру, примерно с той же формулировкой.

В мае у Брайана родилась дочь Луиза. Проведя несколько дней с семьей, он вылетел в Монтре, где Фредди, Роджер, Джон и Дэвид Мак уже работали над набросками к новому альбому Hot Space. В июле умиротворенный обычно Монтре готовился принять шумный музыкальный фестиваль.

— Я жил недалеко от Монтре, когда Queen купили там студию Mountain, — вспоминал Рик Уэйкман, работавший в упомянутой студии над альбомом Yes Going For The One в 1976-м. Там он и познакомился с ассистенткой Даниэлой Корминбеф, к которой вскоре и ушел от своей жены Роз.

— Швейцария — страна очень чопорная, — говорил Рик, — но в то же время тут не принято совать нос в чужие дела. Все были в восторге, когда Queen купили здесь студию. Никого не интересует, чем ты занимаешься в пределах своей частной собственности, и прессу в том числе. Так что Швейцария — прекрасное место жительства для рок-музыкантов.

— На главной улице Монтре есть паб White Horse, кажется, до сих пор открыт. Там одно время собирались все сотрудники Mountain, а заодно и музыканты, которые там записывались. В основном мы заседали с Роджером и Брайаном, но и Фредди часто захаживал — как правило, с симпатичным французским мальчиком. Гей-темы открыто не обсуждались, но все понимали и молчали. Да, времена с тех пор изменились… Queen обожали Монтре. Покупка студии оказалась прекрасным вложением. Плюс она была в самом центре Европы — отсюда легко доехать куда угодно.

— В те годы рок-группы позволяли себе намного больше, чем сейчас. Лейбл выкладывал тысячи фунтов за наше студийное время, а с утра могло оказаться, что кто-то уехал кататься на лыжах, другой не может встать с кровати после вчерашнего… Но даже когда мы с Джоном Андерсоном добирались наконец до студии, это еще ничего не значило — мы начинали сочинять песню, потом отходили выпить в бар и возвращались уже вечером. Редко-редко работа шла весь день. В результате то, что можно было бы сделать на пять-шесть недель, занимало пять-шесть месяцев. Студии наваривали на нас целые состояния! Сегодня все изменилось. Технологии дошли то того уровня, когда альбом можно записать не выходя из собственной спальни.

— Долгие годы Дэвид Боуи жил в соседнем доме, — продолжал вспоминать Рик. — И вот одним примечательным вечером Дэвид, как обычно, вышел в бар, поужинал там с парнями из Queen, потом они отправились в студию, и этот день вошел в историю.

Инженер студии Mountain Дэвид Ричардс, работавший в свое время над пластинками Yes, в 1977-м ассистировал в записи альбома Дэвида Боуи Heroes, создававшемся в Берлине. В Монтре Ричардс и Боуи собирались записать трек «Cat People (Putting Out Fire)», вошедший затем в альбом Let’s Dance. Вернувшись к работе вечером после бара, Боуи неожиданно оказался вовлечен в процесс создания одной из песен Queen.

— Ночь выдалась очень длинная, — вспоминал Брайан.

— Мы наигрывали песни других артистов, просто забавы ради, — говорил Роджер, — и вдруг Дэвид сказал: чем мы тут занимаемся, давайте лучше напишем свою!

Результатом сессии стал трек «Under Pressure», изначально названный «People On Streets».

— Песня появилась по чистой случайности, — комментировал Фредди. — Мы записали ее экспромтом, без всяких репетиций и очень быстро. И остались до крайности довольны результатом! Но нельзя сказать, что песню принесли нам на блюдечке. И мы, и Дэвид — артисты, открытые к постоянным экспериментам, и только поэтому песня появилась на свет. Опыт научил нас, что нет ничего опаснее, чем замыкаться на хорошо знакомых приемах и привычных путях — поиск никогда не должен прекращаться.

— Работать с Дэвидом было чистым удовольствием, — утверждал Фредди, — это настоящий талант. Когда я увидел его в бродвейском спектакле «Человек-слон», впервые задумался об актерской карьере — Дэвид сыграл великолепно. Возможно, и я однажды созрею для фильма или спектакля, но пока у меня слишком уж много дел с Queen. У нас столько идей, что не хватает времени реализовать хотя бы малую часть.

У Брайана остались несколько другие воспоминания об этой сессии.

— Работать было очень тяжело, — вспоминал он. — Кроме четырех очень важных персон из Queen присутствовал еще и Дэвид, который по важности мог дать фору любому из нас. Порой атмосфера накалялась… Но Дэвид мастерски участвовал в записи трека, особенно в том, что касалось текста.

Две недели спустя Фредди, Роджер, Боуи и Мак переместились в знаменитую нью-йоркскую студию Power Station, чтобы добавить к записи последние штрихи, уже без Брайана.

Power Station считалась одной из лучших студий Америки — там записывались Aerosmith, Тони Беннет и Duran Duran. Студия располагалась на работающей электростанции на Пятьдесят третьей улице и принадлежала продюсеру Тони Бонджови. Студия отличалась потрясающей акустикой, привлекающей к ней звезд со всего света. Там же работал и племянник хозяина, разносивший кофе и выполнявший мелкие поручения, — в том числе и для Фредди с Боуи. Через несколько лет этот племянник, которого звали Джо, создаст собственную группу Bon Jovi и будет тягаться с Queen на равных. Родственники разругаются, Power Station переименуют в Avatar, но эта легенда навсегда останется в анналах рок-истории.

Микширование «Under Pressure» проходило напряженно. Пульт сломался, музыканты заспорили относительно того, как доделывать теперь песню, и в какой-то момент Дэвид объявил, что запретит ее издавать. К счастью, он быстро передумал.

— «Under Pressure» — очень важная для нас запись, — говорил Брайан почти тридцать лет спустя, — и из-за того, что она сделана с Дэвидом, и из-за ее глубокого текста. Сейчас мне это яснее, чем в те годы. Однажды я хотел бы уединиться в студии и сделать свой собственный ремикс этой вещи.

Сингл «Under Pressure» появился в продаже в октябре 1981-го. Это был первый официально изданный дуэт Дэвида Боуи с другими артистами.

В Америке песня не поднялась тогда выше двадцать девятого места, в то время как в Англии «Under Pressure» стал вторым для Queen — после «Bohemian Rhapsody» — хитом № 1. Пройдет десять лет, прежде чем следующий их сингл, «Innuendo», снова возглавит британский хит-парад.

«Under Pressure» также включили в очередной студийный альбом Queen Hot Space, изданный в мае 1982 года. В 1990-м без разрешения Queen сэмпл из «Under Pressure» использует в своем мегахите «Ice Ice Baby» рэпер Ванилла Айс, а в 2011-м свою версию запишут двойняшки Jedward, прославившиеся благодаря телешоу X Factor. Их версия дойдет до второго места в Англии и первого в Ирландии.

Приближался сентябрь, и Фредди готовился встретить его во всеоружии. Празднование его тридцатипятилетия обошлось в двести тысяч фунтов, а лондонских друзей, включая Питера Стрэйкера и Питера Фристоуна, доставили в Нью-Йорк спецрейсом «Конкорда». Фредди арендовал роскошный апартамент в отеле Berkshire Place на Пятьдесят второй улице, как раз напротив бутика Cartier. Одного шампанского в эти пять дней выпили больше, чем на тридцать тысяч фунтов.

— О, вот это была вечеринка, — стонет Питер Фристоун. — Помню совершеннейший бедлам, длившийся много суток. И помню Фредди, валяющегося без чувств в огромной горе гладиолусов.

Этот день рождения стал одной из важных поворотных точек в жизни Фредди. После долгого перерыва он дал подробное интервью, в котором рассказал о своих новых приоритетах. Оказалось, теперь слава и богатство видятся ему совсем в другой перспективе, чем всего несколько лет назад.

— Не хотелось бы становиться в один ряд с фигурантами светской хроники, — сказал Фредди. — Я мог бы, как Род Стюарт, светиться на каждой тусовке, но предпочитаю держаться от всего этого подальше. Когда я не занят работой с Queen, мне хочется жить как обычный человек с улицы.

— Я изменился. Когда-то мне нравилось, что меня узнают, но теперь это позади. Я провожу много времени в Нью-Йорке, где меня редко узнают в лицо. У меня есть деньги, но не осталось никакого желания демонстрировать богатство. Теперь я обычный парень в майке и джинсах. Шоу заканчивается в тот момент, когда я ухожу со сцены, потому что теперь я точно знаю — я такой, и у меня нет необходимости играть. Ушли те дни, когда мне хотелось, чтобы все замирали при моем появлении. Что не изменилось, так это удовольствие от работы с Queen. Не знаю, сколько мы протянем, но пока у нас все в самом разгаре. И если завтра я потеряю все, что имею, то смогу заработать еще одно состояние.

Можно ли считать эти слова его самым откровенным заявлением на тот момент? Произошла описанная Фредди метаморфоза на самом деле или он только пытался убедить себя в этом? Мы можем только догадываться.

Фредди присоединился к остальным Queen в Новом Орлеане, чтобы приступить к репетициям для нового тура по Латинской Америке. Он задумывался — и получился — совсем другим, чем предыдущий. Группа впервые выступила в Венесуэле, но пребывание Queen в стране совпало со смертью президента и национального героя Ромуло Бетанкура, поэтому несколько концертов пришлось отменить из-за траура. За десять дней до начала серии концертов в Мексике, Queen направились в Майами, чтобы немного отдохнуть.

Мексиканский тур превратился в непрерывную катастрофу — запредельный уровень коррупции, угрозы жизни музыкантов, арест промоутера и даже обрушение моста недалеко от стадиона Volcano, где выступали Queen. Несколько поклонников группы, возвращавшихся с концерта, получили ранения, и второе шоу отменили. Затем последовали два концерта в Пуэбло, которые закончились полным фиаско.

— Мы-то думали, в Южной Америке всегда все будет легко и приятно, — вспоминал Брайан, — а в итоге еле ноги оттуда унесли.

Ранее в том же году New York Times разместила материал о странной форме рака кожи, который внезапно поразил сорок одного здорового гея. Как минимум девять из них страдали еще и от необъяснимого сбоя иммунной системы. Прежде саркома Капоши диагностировалась чаще всего у пожилых мужчин средиземноморского происхождения. К концу августа 1981-го число заболевших превысило сто двадцать человек, большая часть — в Нью-Йорке. Аналогичные случаи регистрировались в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Американский Центр по контролю за эпидемиями, расположенный в Атланте, вскоре заявил о необъяснимом всплеске заболеваемости саркомой Капоши и редкой формой пневмонии (РСР). Больше 90 % заболевших оказались мужчинами-гомосексуалистами. Сначала предполагалось, что болезнь поражает только их, но очень быстро выяснилось, что ей подвержены миллионы гетеросексуальных мужчин, женщин и детей, а особенно часто она обнаруживается у больных гемофилией и внутривенных наркоманов. Вскоре болезнь получила название Синдрома приобретенного иммунодефицита (СПИД), и было установлено, что она передается через кровь, ее производные, через нестерильные иглы и при незащищенном сексе.

Фредди не обратил на эти новости особого внимания. У Queen наступили горячие денечки — десятую годовщину группы отметили выпуском сборника Greatest Hits и видеоколлекции «Greatest Flix». Юбилейную фотосессию музыкантов сделал сам Лорд Сноудон, бывший супруг принцессы Маргарет. Одно из шоу Queen, заснятое в Монреале, легло в основу их первого концертного фильма. В конце 1981-го музыканты вернулись в Мюнхен. Все еще скрываясь от налогов, они собирались записать здесь часть следующего альбома, и Фредди снова заселился в лучший номер отеля Arabella-Haus.

— Только на ночь или две, так-то он этот отель терпеть не мог, — вспоминал Питер Фристоун, — но он находился прямо над студией Musicland, очень удобно. Гостиница представляла собой чудовищный блочный дом, а по ее коридорам гуляли густые ароматы арабской кухни. Потом Фредди жил дома у своего бойфренда Винни Кирхбергера, а от него перебрался в элегантный отель Stollbergplaza в центре Мюнхена. Там он и познакомился с Барбарой Валентин, знаменитой актрисой, жившей прямо рядом с ним.

Жизнь Фредди, заботливо опекаемого Питером, проходила в Мюнхене ровно и привольно. Беспокоились только остальные Queen — их друг терял интерес к работе, и это невозможно было не заметить.

— Казалось, Фредди с трудом досиживает положенные часы в студии. Он заканчивал свои партии и тут же пулей вылетал.

Возвращение Queen в баварскую столицу ознаменовало новый турбулентный период в жизни Фредди, когда через его жизнь пронеслось несколько изнурительных любовных авантюр.

Первую он затеял с Винфридом Кирхбергером, которого Фредди просто переименовал в «Винни». Агрессивный, необразованный тиролец носил короткую стрижку и характерные усики щеточкой. Он был настолько неотесан и груб, что даже многое повидавшие приятели Фредди, несмотря на все старания, не смогли изобразить и тени симпатии к нему. Они не хотели мириться с тем, что теперь Фредди увлекся типом мужчин, которые в гей-среде условно называются «водители-дальнобойщики».

Второй роман у Фредди завертелся с ирландским парикмахером по имени Джим Хаттон, подцепленным Фредди в лондонском гей-клубе. Он купил Джиму билет в Мюнхен, специально, чтобы посмотреть, как Винни будет беситься от ревности. По странной иронии судьбы, именно с Джимом у Фредди установятся самые близкие отношения, и Хаттон останется с ним до самого конца.

Главной неожиданностью стала третья интрижка, завязавшаяся у Фредди с его новой собутыльницей Барбарой Валентин. Знаменитую в прошлом модель (и актрису софт-порно), Барбару не совсем уж без оснований называли «немецкой Бриджит Бардо». Свои лучшие роли она сыграла в культовых и стильных фильмах Райнера Вернера Фассбиндера, главными темами которых были любовь, ненависть и предательство. Фассбиндер, один из лучших режиссеров XX века, в будущем 1982 году скончался от передозировки кокаина и снотворных таблеток, ему было всего тридцать семь. Крайне противоречивая натура, Фассбиндер вел скандальный и вызывающий образ жизни. Одна из его жен описывала режиссера как «гомосексуалиста, которому нужны женщины» — вспомним, то же говорили и о Фредди. Но вовсе не Фассбиндер, а Барбара стала любовницей Фредди и его неразлучной компаньонкой. Параллельно развивались отношения Меркьюри с Винни Кирхбергером и Джимом Хаттоном — Барбара неспроста называла эти деньки «безумными».

Я навестила Барбару Валентин в Мюнхене в 1996-м в ее роскошной квартире на Ханс-Закс-штрассе, которую они покупали вместе с Фредди, в самом сердце «бермудского треугольника». В просторной квартире были уютно — подушки, гардины, бархатные диваны. На стенах висели смутно знакомые картины, старинная баварская мебель и антикварные безделушки дополняли интерьер. Одна из полок была целиком заставлена фотографиями детей и внуков Барбары… и Фредди. Та же полка ломилась от дисков и видео Queen и Меркьюри, но, по признанию Барбары, она никогда не смотрела их. Тарзан, шестнадцатилетний кот, которого Барбара заводила еще вместе с Фредди, лежал, растянувшись на подлокотнике просторного кресла.

В свое время менеджмент Queen попытался отсудить эту квартиру у актрисы, и ей пришлось выдержать утомительную тяжбу, так что по понятным причинам Барбаре не хотелось ворошить прошлое и стоило немалых трудов уговорить ее встретиться. На это у меня ушло несколько месяцев, и то настороженность Барбары до конца не исчезла.

— Мне не хочется ранить чувства других людей, говоря о Фредди, — сказала мне трижды разведенная Барбара, которая скончалась в 2002-м от удара в возрасте шестидесяти одного года. — Пусть Мэри Остин остается его официальной вдовой, меня лично это всегда устраивало.

Когда я встретила Барбару, ей уже давно перевалило за пятьдесят, но она по-прежнему сохраняла тот драйв и задор, в который в свое время влюбился Фредди. Ширококостная, с большим бюстом, баронесса по бывшему мужу, Барбара Валентин неизменно приковывала внимание, стоило ей оказаться в обществе. На улицах ей смотрели вслед, и не обязательно потому, что узнавали известную актрису. В правой мочке Барбары красовался бриллиант в несколько карат — первый подарок Фредди, объяснила она.

Если на свете и существовала полная противоположность Мэри Остин, то именно ею была Барбара Валентин — сильная, решительная женщина, меняющая свою судьбу по своему усмотрению. Как во Фредди, в Барбаре уживалось множество противоречий. За ее разнузданным имиджем и агрессивным поведением скрывалась нежная и ранимая натура. Возможно, впервые в своей взрослой жизни Фредди встретил другого человека, с которым мог быть самим собой, не скрываясь. У них не было секретов друг от друга. Ему не приходилось одергивать себя в ее присутствии, что-то утаивать, недоговаривать, как это иногда происходило даже с Мэри.

Барбара ничего ему не запрещала и все всегда понимала. Она и сама всегда действовала, не считаясь с мнением окружающих. Ее отношение к людям и жизни, сам внутренний мир Барбары — стали для Фредди дуновением свежего ветра, так необходимого ему. Щедро одаренная женской красотой, Барбара тем не менее вела себя как мужчина, сметая всех, кто отваживался встать на ее пути. Ее побаивались даже телохранители. Фредди покорили властность и достоинство, с которым Барбара держала себя.

Вскоре они уже жить не могли друг без друга. Барбара решила забросить потенциально перспективную театральную карьеру, чтобы больше времени проводить с Фредди, и он не возражал. Она летала с ним в Рио, Монтре, Ибицу и Испанию. В Лондон приезжала, по ее словам, не меньше сорока раз. В Гарден-лодж ее всегда ждала собственная спальня.

— Я часто видела его со спутниками в мюнхенских клубах, в основном на дискотеке «New York», — вспоминала Барбара, — и тогда с трудом представляла себе, кто такой Фредди Меркьюри, но рок-звезды в мюнхенском свете тогда не очень-то и котировались. Пожалуй, даже меня знали лучше, чем его. Фредди никогда не приходил один, вокруг него всегда собиралось целое общество. В «New York» за ним даже закрепили угол, известный среди завсегдатаев как «семейный уголок». Он тогда встречался с Винни и жил у него дома. Их отношения тянулись довольно долго, хоть и с перерывами. Никак не могли оторваться друг от друга. Необычная пара, непропорциональная, они ужасно скандалили. Коронным номером каждого было найти другого парня, все равно какого, чтобы только заставить любовника умирать от ревности.

В то время Винни владел небольшим ресторанчиком, очень простым, посетители которого частенько жаловались на качество еды. Когда заведение сгорело, Фредди стал одним из тех, кто вложился в его перезапуск. Этот сюжет повторялся всю его жизнь — он оплачивал мечты своих друзей.

— Роман с Винни стал для Фредди настоящей трагедией, — вспоминала Барбара. — Без сомнения, они оба были безумно влюблены, но постоянно ранили, мучили друг друга. Я не понимаю этого — почему даже любовники должны истязать друг друга, неужели мало других проблем? По мне, такие мучительные романы — одна из худших вещей, что случаются с людьми. Винни был совсем простым парнем, ну, все знают вкусы Фредди. Ни происхождения, ни образования и, похоже, он и сам никогда не мог забыть об этом. Комплексуя, постоянно унижал и Фредди, мол, кому какое дело что ты несчастная рок-звезда? Я Винни Кирхбергер, неотесанное хамло! Он устраивал Фредди чудовищные сцены на публике, совершенно дикие, лишь бы уязвить его посильнее. И в какой-то момент я поняла, что именно поэтому Фредди и не может от него отвязаться. Винни не бегал за ним, как собачка, в отличие от остальных любовников, и Фредди просто не мог этого вынести, из кожи вон лез. Думаю, Винни как-то по-своему смекнул, что пока будет обращаться с Фредди как с дерьмом, тот от него не отстанет. Права я или нет, но все это длилось месяцами. Фредди хлопал дверью и возвращался снова. И опять, и опять.

Нашлись у романа с Винни и положительные стороны.

— Должно быть, впервые во взрослой жизни у Фредди завязались отношения, позволявшие (хотя бы время от времени) вести обычную, размеренную, почти семейную жизнь с другим мужчиной, — говорил Питер Фристоун.

Много позже, когда их отношения закончились и Фредди ушел навсегда, Винни заболел СПИДом и впал в безумие.

— Под конец я обнаружила его запершимся в квартире, с котом, отощавшим как скелет, — вздыхает Барбара, — я отвезла его в больницу и оплатила счета, но было уже слишком поздно.

Но вернемся в веселые деньки начала 80-х, когда Винни, Фредди и Барбара наводили шороху в ночной жизни светского Мюнхена.

— Однажды мы с Фредди выпили по коктейлю в каком-то клубе, завязался разговор, который мы продолжили в женском туалете, где не так орала музыка. Мы говорили, говорили и не могли остановиться. Он рассказывал про Занзибар, про индийскую школу, про отца, про мать, про то, как он боится, что родители никогда не смирятся с его гомосексуальностью, — хотя мне лично кажется, им это все-таки удалось. Во всяком случае, в конце его жизни они смогли, наконец, принять этот факт. Беда в том, что они обожали Мэри. Фредди рассказывал, что родители до последнего надеялись, что она родит им от Фредди внука. Он рассказывал о своей сестре Каш, ее муже Роджере и их приемных детях — Натали и Сэме. Он сказал, что обычно ни с кем не делится такими вещами, но ко мне вдруг сразу почувствовал доверие.

Как ни странно, Фредди всегда поддерживал связь с родителями, сестрой, ее мужем, их детьми. Он никогда не пытался ни отрицать их существование, ни оборвать отношения. Они встречались нечасто, но всегда с радостью. Фредди честно пытался оградить их от всего, что связано с его неортодоксальным образом жизни.

— Мы никогда не попадали на «те самые вечеринки», — рассказывал деверь Фредди в интервью Mail on Sunday в ноябре 2000-го, девять лет спустя после смерти Фредди, — только на тихие семейные посиделки. Родственники отдельно, друзья отдельно. Но дни рождения детей мы обычно справляли у Фредди дома, и он никогда не забывал купить детям торт на праздник или прислать яйцо на Пасху. Думаю, ему интересно было возиться с детьми, смотреть, как они подрастают.

Той мюнхенской ночью Фредди и Барбара никак не могли оторваться друг от друга.

— Он смеялся, привычно прикрывая свои выступающие зубы ладонью, — вспоминала Барбара. — Но когда выпивал как следует, то обо всем забывал и просто хохотал, громко и заливисто.

Барбара не скрывает, что в своих развлечениях они подошли к опасному пределу, но настаивает, что они с Фредди получали огромное удовольствие от той яркой и избыточной жизни, которую тогда вели.

— Это была лучшая защита, — говорила Барбара, — но от чего? Не могу сказать точно. Каждый день от разного. И у меня, и Фредди черт знает что творилось в личной жизни, и вместе мы находили утешение. Никто не должен был видеть нас слабыми и израненными, но друг другу мы могли открыться. Например, нам обоим было что скрывать от своих семей. Фредди заботливо ограждал сестру и родителей от любой информации о своих загулах, а мне не хотелось, чтобы мои дети знали слишком много о том, что их мамочка делает по ночам. Не раз и не два я натыкалась на своего сына на дискотеках и начинала паниковать — о боже, надо сматываться отсюда!

26 ноября, в день рождения Винни, Барбара, Фредди и герр Кирхбергер оказались под утро в одной постели.

— Мы все лежали раздетые, когда вдруг зазвонил дверной звонок — налоговая полиция! — рассказывает Барбара. — «Приходите позже», — крикнул им Фредди. «Если вы не откроете дверь, мы ее сломаем!» — был ответ. Фредди так и подскочил. Он забегал по спальне с криками — «Вставайте! Одевайтесь!» В следующую минуту полицейские уже вломились внутрь. Нам приказали оставаться на своих местах. Фредди стоял в одном лишь полотенце вокруг бедер. Наконец он сказал: «Парни, мне действительно надо в туалет». Ему разрешили. И вот тут кто-то его наконец узнал! «Это же Фредди Меркьюри!» Фредди сразу заулыбался. Иначе он не мог! «Если вы будете милы с моей подружкой, я спою вам песенку. Или, может, выпьем по бокалу шампанского?» Еще не было восьми утра, и полицейские вежливо отказались.

Барбара была уверена, что они с Фредди любили друг друга без памяти.

— Очень может быть, — подтверждал Питер Фристоун. — Они сошлись очень близко, Фредди доверил ей все. Они оба знали толк в славе, успехе и статусе, у них были похожие вкусы, оба отличались ярким и безукоризненным стилем. Фредди восхищался внутренней силой Барбары, ее способностью ко всему относиться легко. Она была очень, очень важна для него.

Фредди часто рассказывал Барбаре о Мэри Остин.

— Вроде бы он как-то обещал ей жениться. И с тех пор не мог найти себе места, переживал. Он был крайне обязателен, и знал, что такое чувство долга. Он так никогда до конца не простил себе этой «измены» своему слову… Хотя я хотела бы знать, до какой степени это чувство вины внушила ему сама Мэри — сознательно или нет, неважно. Фредди ведь не виноват, что он оказался геем. Такова жизнь, в ней и не такое бывает.

Мэри частенько наведывалась в Мюнхен, но близко женщины Фредди так и не сошлись.

— Она вела себя со мной крайне осторожно, — вспоминала Барбара, — нет, не то чтобы она не была вежлива — наоборот, до предела. Но никакой теплоты за ее обходительностью я не чувствовала. В любом случае, мы находили силы присылать друг другу подарки на Рождество. И я должна признать, что Мэри всегда действовала только в интересах Фредди — как минимум, как она их понимала.

— Однажды она позвонила мне из Лондона и сообщила, что один из любимых котов Фредди отправился на тот свет. «Выбери подходящий момент, Барбара, — сказала она мне, — и знай, Фредди будет очень переживать». Я выбирала подходящий момент как могла, но Фредди все равно впал в отчаяние. «Мы летим в Лондон!» — настаивал он. Фредди, сказала я, кот мертв, что нам делать в Лондоне? И что вы думаете, он все-таки улетел.

Барбара считала гомосексуальность одной из ролей, которые Фредди выбрал для себя.

— Он же был Великий Притворщик, Great Pretender как в одной из его песен. Секс с мужчинами волновал его, как запретный плод. Мы ведь были любовниками во всех смыслах слова. Мы регулярно занимались сексом. Да. Да. Это произошло далеко не сразу, это было прекрасно и невинно. Я была влюблена в него без памяти, и он говорил мне, что любит меня. Мы даже обсуждали планы пожениться. Конечно, это не мешало ему по-прежнему табунами водить к себе мужиков, я просто не обращала на это внимания. Звучит не вполне нормально, но что поделать, ведь я бы все равно не смогла его остановить, даже если бы пыталась. У меня тоже случались любовники. До какой-то степени я могла себе позволить увлечения на стороне. Но стоило им зайти чуть дальше, как появлялся Фредди и выкидывал всех к черту.

В последние годы, как говорила Барбара, Фредди уже не предавал такого значения сексу, как прежде.

— Прежде всего он искал нежности, близости. Он стал совсем как маленький ребенок. И плакал так же. Он говорил мне: «Барбара, они никогда не смогут отнять тебя у меня».

Кого Фредди имел в виду — индустрию Queen, музыкальный бизнес в целом, своих фанатов или въедливого Джима Бича, Барбара так и не узнала.

— Сейчас, когда я рассказываю, эта история звучит так странно, так неестественно. Но так мы и жили. Иногда я говорила ему — дорогой, нельзя же до такой степени идти на поводу у собственного члена. Иногда он и сам жаловался, что бесконечный перебор партнеров не приносит ему удовольствия как раньше. Но Фредди терпеть не мог, когда ему начинали указывать, что делать, а что — нет.

Как считала Барбара, единственной настоящей зависимостью в жизни ее любовника была зависимость от других людей.

— Он не понимал разницы между одной немецкой маркой и тысячей долларов. Деньги вообще ничего для него не значили. Но он боялся самолетов, ему становилось плохо в лифтах, и он совсем не мог находиться один, даже по дороге в туалет. Я всегда сопровождала его. Где бы Фредди ни появился, там все вставало с ног на голову. Но он же лучше всех знал, как все уладить.

— Мы перестарались, пытаясь стать счастливыми, — признает Барбара, — да так и не стали. Ты пьешь, нюхаешь, тратишь тысячи, спишь со всеми подряд, будто проверяя свое тело на прочность. Результат один — ты чувствуешь себя еще более пустым и одиноким. Фредди и я, мы друг друга стоили. Два сапога пара. И под конец нам уже не к кому было прижаться, кроме как друг к другу. Думаю, если бы мы не повстречались, то оба отправились на тот свет намного раньше.