Нота Ноткин: «старик Державин нас приметил»

Нота Ноткин: «старик Державин нас приметил»

Нота Ноткин – один из ярчайших представителей еврейского купечества, доставшийся России после раздела Речи Посполитой. Его таланты поощряли польские короли, его идеи освоения евреями российских земель с интересом обдумывали российские императоры. Однако начнем с начала.

Как и Леви Липман, Нота Ноткин впервые обнаружил себя в истории уже состоявшимся дельцом. Ни о детстве, ни о происхождении его ничего не известно. Первое документальное упоминание о «еврее Ноте» связано с Витебском и относится к 1770 г. В различных документах, где есть упоминание нашего героя, его зовут то Натаном Ноте из Шклова, то Натаном Шкловером. Предполагается, что родился он в начале XVIII в. в городе Шклове (город в Могилевской области в Белоруссии).

Натан Шкловер к моменту первого упоминания в исторических документах был уже успешным коммерсантом. Мало того, он не просто занимался торговлей в Могилеве – он, как и многие другие богатые евреи того времени, помогал польскому королю деньгами и снаряжением для армии. За коммерческие успехи польский король пожаловал могилевскому еврею чин надворного советника. «Надворный советник „польско-королевского двора“», – так Нота Ноткин подписывался на официальных бумагах в начале своей финансово-политической карьеры.

Далее известно, что Нота вступает в серьезное коммерческое сотрудничество с русскими купцами. Происходило это приблизительно с 1788 г. Видимо, сколотив на поставках товаров из Белоруссии в Россию неплохое состояние, Ноткин стал поставщиком армии великолепного князя Тавриды Григория Потемкина.

Потемкин Григорий Александрович (1739–1791) – граф, светлейший князь (Потемкин-Таврический), генерал-фельдмаршал. Фаворит, а с 8 июня 1774 г., по некоторым данным, морганатический супруг Екатерины. Член Российской академии. В 1762 г. принял активное участие в государственном перевороте, который привел к воцарению на российском престоле Екатерины II.

Заботу Ноткина о потемкинской армии подробно описывает граф Семен Зорич, правящий в Могилевской губернии и хорошо знакомый с евреем. «Служил Отечеству со всевозможным усердием; употреблен будучи по секретным комиссиям, неоднократно рисковал потерять жизнь; поставлял для войск провиант и фураж, а на фронт и гошпитали – потребную провизию в такое время, когда никто другой, кроме него, и приступить не хотел», – так рекомендовал Зорич Ноткина, будучи при этом отчаянным юдофобом, с наслаждением преследовавшим евреев в Могилеве.

Светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический

Впрочем, ни расположение польского короля в прошлом, ни прекрасные отношения с могилевским графом в настоящем не спасли Натана Шкловера от банкротства. Потемкин умер, и российское правительство не выплатило купцу долг, составлявший почти 200 000 рублей. Ноткин вернулся в Шклов, который на тот момент стал центром еврейской жизни в Могилевской губернии. Здесь была большая синагога, открыли ешиву. Но жизнь еврейской общины серьезно усложнял бывший фаворит Екатерины II Семен Зорич, которому императрица, в сущности, подарила Шклов. Он устроил здесь свою жизнь с истинно царским размахом – с придворными, балами, дорогими туалетами, расточительными проектами. Зорич с удовольствием унижал евреев города, отнимал у них имущество, облагая грабительскими данями.

Однако связи в Петербурге и стремление жить на широкую ногу привели в его свиту Ноту Хаимовича. Талантливый иудей понимал, что разоривший его Потемкин вряд ли вернется с того света и отдаст долги, а значит, надо начинать все сначала. Началом был родной Шклов, а избалованный бывший любовник императрицы, охочий до славы и драгоценностей, был подходящим нанимателем.

Генерал-лейтенант Семен Зорич

Несмотря на банкротство, связей и доверия в деловых кругах Ноткин не утратил. Все знали, что купец ведет дела честно, а деньги потерял не по своей вине. Благодаря хорошей репутации финансовому министру Зоричу удается привлекать для нужд капризного начальника огромные суммы денег. Ноткин участвовал во всех дорогостоящих затеях графа. К примеру, тот решил расширить Шкловское благородное училище, пышно отпраздновав очередной выпуск 1792 г. Нота нашел для празднества и строительства значительную сумму денег. Приблизительно в то же время поставил Зоричу из-за границы драгоценности и удивительные предметы утвари. Известно, что он привез для губернатора из Саксонии фарфоровый сервиз стоимостью 60 000 рублей.

Несмотря на вздорный характер и ненависть к евреям, Ноткина Зорич искренне уважал. «Хоть и еврей, но преблагородный человек!» – считал он и решил помочь тому вернуть из казны долги. В 1797 г. он дал своему финансовому советнику рекомендательное письмо к генерал-прокурору князю Алексею Куракину с просьбой посодействовать в получении денег.

М. Махаев. Санкт-Петербург в XVIII в. Вид Большой Немецкой (Миллионной) улицы от Главной аптеки к Зимнему дворцу. 1751 г.

Однако Ноткин мечтал попасть в Петербург вовсе не ради денег. Получив доступ к Куракину, он представил тому свой «Проект о переселении евреев колониями на плодородные степи для размножения там овец, земледелия и прочего, там же заведения поблизости черноморских портов фабрик – суконной, прядильной, канатной и парусной, на коих мастеровые люди были бы обучены из сего народа».

Исторический момент для такого документа самый подходящий: против евреев вновь ополчились те, кто не желал видеть их на российской земле. И хотя к этому времени указом Екатерины II евреи в основном жили за чертой оседлости, повод для нелюбви к ним всегда находился. Снова заговорили о том, что евреи-арендаторы эксплуатируют крестьян.

Нота Ноткин, почувствовав своевременность меры, предложил полностью изменить образ жизни своих соплеменников – из торгового люда превратить их в землепашцев, животноводов и даже заводских рабочих. Судя по составленной бумаге, еврей из Шклова был человеком весьма образованным. В своем труде он сослался на документы Австрии и Пруссии, в которых подтвердилось его предположение о том, что евреи могут заниматься не только торговлей, но и привлечение их к другим видам деятельности – особенно промышленному производству – может быть очень выгодно государству.

Тут же он привел и цитату из Ветхого Завета, подтверждающую, что опыт в земледелии был у евреев и в древности: «Употребленные к сему [сельскому труду] евреи от рук своих возымеют себе пропитание… подражая древним праотцам своим, государству со временем немалую пользу принесут, и со временем необходимость их научит земледелием сыскивать хлеб».

Труд Ноткина принес ему немалую известность в Петербурге. Его финансовыми консультациями и посредническими услугами стали пользоваться многие придворные, сам Павел I знал и ценил Ноту и даже даровал ему земли на Могилевщине. Судя по всему, в распоряжении Шкловера оказались сразу несколько деревень с крестьянами. Но никаких других последствий этот документ не имел.

Однако успешный купец хранил надежду, что его идея преобразований жизни евреев на территории Российской империи все-таки будет воплощена. В 1800 г. он вновь получил шанс обратиться к вельможному человеку со своим предложением, на этот раз вступив в переговоры с сенатором Гавриилом Романовичем Державиным. Чиновник вошел в историю своими стихотворными произведениями, хоть и занимал довольно высокие посты в государстве. «Старик Державин нас приметил и, в гроб сходя, благословил», – писал о нем Пушкин. Молодого поэта сенатор приметил довольно благожелательно. А вот евреям повезло меньше – от того, что их Державин приметил, им вышло сплошное огорчение. Знакомство с ним и для Ноткина обернулось большим разочарованием.

Гавриил Романович Державин (1743–1816) – в различные годы занимал высшие государственные посты от правителя Олонецкого наместничества до министра юстиции России. Член Российской академии с момента ее основания, известный поэт эпохи Просвещения.

Традицию пышных восхвалений в поэтических одах Державин перенял от Михаила Ломоносова.

Гавриил Романович Державин

Поначалу он вроде бы благоволил шкловскому еврею: «Мне надобен такой человек, который бы имел подобные Вашим качества и не был ослеплен предрассудками и закоренелыми обычаями, столь ревностно желал, как Вы, всякого добра своей нации», – писал Державин Ноткину. Он же позвал Ноту принять участие в работе Комитета для составления Положения о евреях в 1802 г. Шкловер пытался повлиять на мнение Державина, который изначально был настроен по отношению к евреям крайне недоброжелательно.

Историк Сергей Резник так рассказывает о стараниях иудея: «Нота Ноткин объяснял Державину, что основные массы евреев, скученные в городках и местечках бывших польских губерний, не находят приложения своему труду. Землей им владеть запрещено, работать на государственной службе тоже. Большинство из них – мелкие торговцы, ремесленники, корчмари, маклеры и всякого рода посредники, но для малоподвижной экономики края их слишком много. Живут они впроголодь, нещадно конкурируя между собой и с христианами, занимающимися такой же деятельностью. К тому же они бесправны и ненавидимы, чем пользуется местная администрация, за все требующая от евреев взяток и тем развращающая и себя, и их… В глазах окружающего населения, – объяснял Нота Ноткин, – евреи считаются богатыми и жадными, потому что они за свои услуги требуют деньги и знают им счет. К тому же слишком много евреев вынуждены заниматься винокурением и виноторговлей. Доходы от этого промысла идут помещикам, так как им и государству принадлежит винная монополия. Евреи-виноделы платят непосильную арендную плату и едва сводят концы с концами, но в глазах населения именно к ним уплывают все деньги, они „спаивают“ народ. Нелепость этого навета очевидна: в коренной России, где не было и нет евреев, народ пьет не меньше и живет не лучше».

Как же огорчил впоследствии Ноткина представленный Державиным в Комитет документ с предложениями по изменению жизни евреев в России – «Мнение сенатора Державина об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных помыслов евреев, о их преобразовании и прочем». Оказалось, что Державин совершенно ничего не понял из пылких речей Ноткина и по-прежнему относился к иудеям с предубеждением, как к диким инородцам, закоснелым в своем изоляционизме. Однако бороться с недостатками нации, которая, по его мнению, нуждается в облагораживании, поэт собирался весьма сомнительными методами – он, в отличие от Ноткина, и не думал привлекать евреев к общественно-полезным видам деятельности добровольно. Державин ратовал за их принудительное привлечение к земледелию и фабричному труду, а в случае отказа предлагал предусмотреть наказание, вплоть до ссылки в Сибирь, «в вечную работу в горные заводы и без жены». Мнение стихотворца было наполнено глубочайшей ненавистью к еврейскому народу и напрочь лишено каких бы то ни было экономически оправданных соображений.

Разговор о жизни евреев в России в XIX в. у нас еще впереди, но, рассказывая об удивительном финансисте и политике Ноткине, нельзя не признать, что его деятельность имела крайне важные последствия для развития еврейского бизнеса в России и косвенно повлияла на положение евреев вообще.

Ноткин не позволил юдофобским идеям Державина осуществиться. Он представил в комитет предложение, согласно которому для отвращения иудеев от винного промысла предлагалось строить еврейские школы, расширять список видов деятельности, в которой заняты евреи.

Шкловер, в сущности, доказывал комитету тезисы, выдвигавшиеся в середине XIX в. просветителями: еврей способен трудиться и меняться к лучшему, если его оторвать от сложившихся веками занятий, дать ему стимул искать другую работу.

Работа Ноткина содержала еще одну совершенно неожиданную идею – государство должно стремиться искоренить нищету в иудейской среде, потому что она разлагает и не стимулирует к развитию. Его работа в Комитете, впрочем, лишь смягчила участь евреев. Часть предложений Державина не была принята, но Положение 1804 г., ставшее результатом деятельности Комитета, лишь усиливало униженный статус евреев в России. В нем подтверждались границы черты оседлости, вводился запрет жить в деревнях и селах, запрещалось арендовать или покупать землю. Правда, до 1804 г. Нота Хаимович не дожил. Он был похоронен на первом в Петербурге еврейском кладбище, которое сам же и организовал для еврейской общины, собравшейся вокруг него.

«Пламенея ревностным желанием видеть на старости лет единоплеменников моих на той степени благополучия, на которую Всемилостивейший Государь наш соизволяет их возвести, – писал Ноткин в январе 1803 г. графу Кочубею, – я употребляю ныне неусыпные труды к споспешествованию сей священной воли Августейшего Монарха. Некий патриотический дух побуждает и ободряет меня принять на себя ходатайство за пользу общую».

Финансист до самой смерти не желал верить, что прогрессивный и умный император Александр I, осыпавший его наградами и бриллиантовыми шкатулками, не имеет намерений облегчить жизнь сынов Моисея в России. Бизнесмен Нота Ноткин, который помог Потемкину победить в русско-турецкой войне, публично спорил с Державиным и принимал у себя в доме Его Императорское Величество царя Александра I, так и не осуществил главной мечты и надежды своей жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.