Глава одиннадцатая СОВЕТЫ ОРГАНИЗУЮТ ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ ВОЙНУ С СОЕДИНЕННЫМИ ШТАТАМИ

Глава одиннадцатая

СОВЕТЫ ОРГАНИЗУЮТ ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ ВОЙНУ С СОЕДИНЕННЫМИ ШТАТАМИ

3 октября 1962 года в Гаване стояла отличная погода, теплая и солнечная. Реактивный лайнер советского производства, разукрашенный яркой символикой Кубы, вырулил для старта на летную дорожку.

Небольшая группа правительственных чиновников и шестеро русских во главе с Алексеем Алексеевым, начальником латиноамериканского отдела в Министерстве иностранных дел СССР, вежливо помахали вслед самолету, когда, поднявшись в ярко-синее небо, он взял курс на север.

Когда лайнер исчез из виду, провожающие вернулись в свои кабинеты, но лишь для того, чтобы узнать: их снова ждут в аэропорту. Механическая поломка заставила самолет вернуться.

Ремонт занял не более часа, и шестеро подтянутых русских в строгих костюмах вместе с кубинскими чиновниками, снова попрощавшись с отлетающими, направились к ожидающим их машинам. На этот раз самолет, поднявшись на высоту, благополучно лег на курс к Нью-Йорку, куда и направлялись все тридцать его пассажиров, возглавляемых Освальдо Дортикосом, марионеточным президентом Кубы.

Готовился заговор с целью нанести серьезный урон большому участку Восточного побережья США. Он планировался много месяцев. Теперь от одного человека среди тридцати пассажиров зависело, постигнет ли США страшная катастрофа.

Этого человека звали Роберто Лазаро Сантэстебан-и-Касанова. Двадцатисемилетний диверсант, уроженец Гаваны, был вымуштрован русскими в школе террористов, которая не так давно появилась в пригороде кубинской столицы.

Была надежда, что его акция не спровоцирует полномасштабной ядерной войны с Советским Союзом.

Кремль хорошо знал, с каким ракетно-ядерным арсеналом США ему придется столкнуться в ходе войны, и должен был вести свою игру безошибочно. Советский Союз хотел добиться мирового господства, прибегая к тайной деятельности, к технике «холодной войны» и диверсий.

Что касается диверсионной деятельности, то ни одна страна в мире не уделяла ей больше времени, чем Советский Союз. Русские не только сами разрабатывали способы диверсионных действий, но и обучали им своих союзников, как, например, Кубу. С Роберто Сантэстебаном-и-Касановой были связаны надежды на успех применения изощренной диверсионной техники, направленной против Соединенных Штатов.

В заговоре этом советская сторона как бы и не участвовала. Проклятия могли обрушиться только на кубинцев. Тем не менее Центральное разведывательное управление раздобыло неопровержимые доказательства против Москвы, вездесущая рука которой управляла и этим заговором.

Во время посадки лайнера в нью-йоркском аэропорту Айдлуайлд было уже темно. Стало заметно прохладнее. Но группу заговорщиков, словно ярко светящее солнце, согревали надежды на успех.

Когда самолет приземлился, его тут же отбуксировали к специальному эллингу: полиция и силы безопасности приняли меры предосторожности, оберегая президента Дортикоса от бурных проявлений чувств изгнанников с Кубы, протестовавших против его прилета.

Формальности почти не заняли времени. Щурясь сквозь толстые линзы очков при фотовспышках и откровенно игнорируя вопросы репортеров, Дортикос поспешил к лимузину, возглавлявшему цепочку машин, которые ждали своих пассажиров. Дортикос спешил на обед с Андреем Громыко в советской миссии при ООН: ведь он и оказался в Нью-Йорке стараниями Громыко.

Несколько дней назад Громыко уговорил Хрущева организовать поездку в ООН Кастро или Дортикоса, чтобы попытаться спасти престиж СССР. Только что президент Кеннеди пригрозил предпринять действия против размещения советских военных частей и ядерного оружия на острове в Карибском море. С 21 октября эти действия выразились в блокаде Кубы.

Твердая позиция Кеннеди и поддержка, которую он получил от других государств, загнали русских в угол. На глазах всего мира престиж СССР рушился. Президент Кеннеди выдвинул Хрущеву ультиматум: убрать с Кубы войска и ракеты – или…

Из Кремля в Гавану поступил приказ: «Отправить Дортикоса в Нью-Йорк для встречи с Андреем Громыко».

Был отдан и другой приказ: «Направить в Нью-Йорк Сантэстебана-и-Касанову для совершения диверсионных действий».

Заговор готовился три года. И вот настал решающий час.

Начало этому заговору было положено в 1959 году, когда Фидель Кастро только еще входил в роль освободителя кубинского народа. Кастро пришел к власти на волне революции, которая смела ненавистный режим Батисты. Он сразу стал выполнять секретные приказы Кремля, который хотел превратить Кубу в коммунистическое государство.

Чтобы создать в Западном полушарии советский плацдарм, с которого будут осуществляться военное давление и диверсионная деятельность против всей Латинской Америки, Кастро должен был откровенно впрячься в московскую колесницу. Куба была вовлечена в орбиту влияния Москвы.

Полностью подчинить Кастро Хрущев поручил своему хитроумному заместителю Анастасу Ивановичу Микояну. Тот знал, как справиться с задачей. С Кастро заключили торговое соглашение, заложившее экономический фундамент политического подчинения Кубы Советскому Союзу. Приехав из Гаваны в Нью-Йорк, Микоян предстал перед участниками многолюдной пресс-конференции, где высмеял предположения, что у него были скрытые мотивы визита на Кубу и что торговый пакт служит всего лишь прикрытием других, более масштабных замыслов.

Но скоро стали накапливаться доказательства прямого вмешательства России в дела Кубы. Иностранные корреспонденты и беженцы, которым посчастливилось унести ноги из Гаваны, сообщали об огромном притоке на Кубу русских – молчаливых мужчин в мешковатых костюмах и женщин со столь откровенной военной выправкой, что они походят на солдат в штатском. Вместо книжек, которые читают в дороге, у этих женщин в руках загадочные портфели, запертые на все замки.

Оценивая задним числом события с 1960-го по 1961 год, видишь, что они с графической четкостью демонстрируют, как в этот краткий промежуток времени вершилась советизация Кубы. Кубинские изгнанники и эксперты по России неоднократно предупреждали Соединенные Штаты, что Россия укореняется на Кубе, однако против этого ничего не делалось, если не считать отдельных деклараций США, что они не потерпят нарушения доктрины Монро[13].

Протесты стали заметно громче после того, как Микоян по возвращении в Москву поручил Алексею Алексееву отправиться на Кубу.

Алексеев прихватил с собой отряд советников, которые постепенно заняли места кубинцев на всех ключевых позициях. Эти советники, оставаясь скрытыми от широкой публики, стояли за спиной кубинских коммунистов, руководя их действиями.

Руководя процессом советизации Кубы, Алексеев прилагал усилия к тому, чтобы машина коммунизма, когда придет время, подмяла под себя и другие страны Карибского бассейна и всей Латинской Америки.

Однако Соединенные Штаты были основной целью советско-кубинских военных намерений. Вот-вот они могли претвориться в жизнь.

Когда Алексеев оставил палящий жар гаванского лета и вернулся под сень прохладных кремлевских стен, Фидель Кастро и его брат Рауль уже полностью зависели от Хрущева. Советскому премьеру оставалось лишь произнести решающее слово, дать сигнал к началу очередной фазы заговора.

Для реализации этой фазы подобрали исполнителя, к которому сходились многие нити шпионажа, диверсий и подрывных действий. Этот человек возглавлял в Канаде в 1945 году советскую шпионскую сеть, которая снабдила русских секретами ядерной реакции и технологии создания атомной бомбы, похищенными из Соединенных Штатов в конце Второй мировой войны.

Сергей Кудрявцев, верноподданный Кремля, усваивал искусство шпионажа под крышей отделения ТАСС в Берлине во времена Гитлера.

Вернувшись к любимому делу, Кудрявцев приехал на Кубу в ранге посла. Душная Гавана не привела в восторг коренастого полного мужчину. Он с удовольствием ощущал прохладу кондиционированного воздуха советского посольства, где собрались участники заговора с целью обсудить диверсионные действия против США.

Перед Кудрявцевым стояли две задачи. Во-первых, он должен был прикрывать советских агентов по всей Латинской Америке. Во-вторых, ему предстояло подготовить первые прямые действия против Соединенных Штатов. Предполагалось, что эти диверсии крепко ударят по нервам американцев, создадут атмосферу паники в стратегически важных районах Восточного побережья. Если все пройдет как задумано, подобные удары будут нанесены по другим жизненно важным районам страны.

Американцы с трудом могли представить себе разрушительный эффект действий, которые немцы столь точно назвали Nervenkrieg[14]. Гитлеровский министр пропаганды Геббельс превратил это оружие в настоящее искусство. Воспользовавшись его разработками, русские старательно претворяли их в жизнь.

Англичане мужественно выстояли под нацистскими бомбардировками Лондона и других городов. Но в 1944 году этот отважный народ едва не дрогнул под ударами «Фау-1» и «Фау-2» – ужасного оружия, которое превращало в прах и пепел целые районы. Нетрудно представить себе, какая судьба ожидала бы Англию, обзаведись Гитлер этим оружием на год или два раньше.

Вполне возможно, что смелые жители Англии не выдержали бы воздействия войны нервов. Подобно опиуму, порция за порцией, она воздействует на нервную систему, ослабляя ее, пока не наступает физический и моральный кризис.

Сергей Кудрявцев глубоко изучил психологию Nervenkrieg. Он был мастером подрывных действий. В свое время руководил советской сетью шпионажа и диверсий в Западной Германии. Он знал, как организовывать опасные инциденты, планировать подрывные действия и оборачивать себе на пользу любые ситуации с помощью террора.

На Кубе он действовал свободно, без прикрытия, что для него необычно. Те кубинские коммунисты, которые были агентами в странах Латинской Америки и Карибского бассейна, убедились, что Кудрявцев отлично знает их проблемы. Вооруженные его советами и указаниями, они уверенно отправлялись на выполнение заданий.

Особой проблемой стала организация первых акций против Соединенных Штатов. Для претворения их в жизнь к услугам Кудрявцева была Коммунистическая партия США. Но как бы ни рассматривать ее задачи, в любом случае она играла подчиненную роль. Кремль никогда не считал, что американские коммунисты достаточно ответственная публика, чтобы поручать им серьезные задачи. По традиции, Москва относилась к здешним коммунистам как к мальчикам на побегушках, способным лишь доставлять информцию, – грязная, неблагодарная и опасная, но подсобная работа.

Кудрявцев мог всегда рассчитывать на помощь советского посольства в Вашингтоне. Но основной базой, где шла подготовка к развязыванию Nervenkrieg против США, была советская миссия в ООН. Этот филиал Кремля в центре Нью-Йорка был для Кудрявцева в полном смысле слова трамплином.

К июню 1962 года, когда Кудрявцев через руководство советской миссии в ООН получил из Москвы соответствующие указания, схема действий была намечена. Ясно было, что руководить действиями, в результате которых Нью-Йорк станет царством террора, должен человек, работающий под надежным прикрытием. Он должен пользоваться полной свободой передвижений в намеченном для удара районе.

Кандидатом мог быть только человек, работающий в кубинской миссии ООН, на которого не распространяются ограничения в передвижении, введенные США для делегаций некоторых коммунистических стран и их союзников.

Кудрявцев понимал, что человек, который возглавит группу диверсантов, должен занимать малозаметный пост в кубинской миссии и в то же время пользоваться достаточным влиянием, чтобы иметь при себе надежных помощников. Миссия должна стать базой операции, исполняя двоякую роль – канала связи с Гаваной и склада материалов, которые могут понадобиться для террористических акций.

Руководитель группы кубинских террористов должен иметь возможность пользоваться советами и прибегать к опыту советских офицеров, работающих в миссии при ООН. Было бы большой ошибкой недооценивать возможности советской шпионской сети: еще задолго до того, как советско-кубинский заговор обрел зримые формы, на карте, созданной стараниями советских военных из ООН, были детально отмечены будущие цели. Надо признать, этот план точно учитывал, уничтожение каких общественных зданий, железнодорожных вокзалов, мостов, туннелей, оборонных и военных объектов будет способствовать успеху Nervenkrieg.

Теперь, когда все это стало известно, нет никаких сомнений, что план Кудрявцева был разработан коллективом военных специалистов по планированию и ведению психологической войны из советской миссии в ООН.

Хотя именно Кудрявцев создал и осуществил программу подготовки террористов в спецшколе на окраине Гаваны, завершить работу ему не удалось. В начале лета 1962 года Хрущев стал проявлять откровенное нетерпение поскорее претворить в жизнь грандиозный замысел – превратить Кубу в несокрушимый форпост советской военной и политической мощи. Поскольку постаревший Кудрявцев был не в состоянии сполна справиться с такой задачей, в Гавану вернулся Алексей Алексеев.

Не теряя времени, он сразу же организовал появление на Кубе передового отряда советских войск и техников, в задачи которых входило поставить на острове мощные ракеты с ядерными боеголовками.

Историки подсчитают, какие потери понес Хрущев и какие победы одержал Кеннеди в последовательном противостоянии, в результате которого с острова были вывезены советские ракеты и боеголовки и значительно сокращена семнадцатитысячная группировка советских войск, с конца лета 1962 года располагавшаяся на Кубе. Хотя Хрущеву так и не удалось вызвать в Америке панику, запугать ее, но он продолжал прилагать к этому усилия. Основным инструментом в войне нервов должен был стать террористический заговор на Восточном побережье.

Пока хитрый, насквозь прожженный Алексеев разворачивался на Кубе, пришло время определить руководителя удара по США. Человек, которому предстояло возглавить отряд террористов и диверсантов, был выходцем из той террористической школы на окраине Гаваны, где готовили боевиков. Изучая личные дела выпускников школы, Алексеев остановился на том, кто показал наилучшие успехи в террористической деятельности – на Роберто Сантэстебане-и-Касанове.

Невысокий кубинец с вьющимися жесткими волосами стал обладателем дипломатического паспорта, по которому он числился атташе кубинской миссии при ООН. Внешность его была ничем не примечательна. Когда вечером 3 октября 1962 года вместе с президентом Дортикосом, министром иностранных дель Раулем Роа и другими кубинцами из Гаваны он миновал границу аэропорта Айдлуайлд, вряд ли кто-либо из встречающих сотрудников советской и кубинской миссий при ООН обратил на него внимание.

Скромный маленький человечек юркнул в одну из машин и в мгновение ока вместе с остальными исчез в ночи. А полтора месяца спустя он был уже готов претворить в жизнь уроки, усвоенные в диверсионной школе.

В течение всех этих недель в Нью-Йорке Сантэстебан долгими часами пропадал в компании советских военных советников, пока досконально не усвоил списка целей, которые предстояло уничтожить: универсальный магазин «Мейси», вокзал Гранд-Сентрал, станции метро, нефтеперерабатывающий завод в Нью-Джерси… Словом, работы хватало.

Взрывчатку с часовым механизмом предполагалось закладывать так, чтобы вызвать максимальные разрушения и как можно больше жертв.

В пятницу 16 ноября в десять вечера Сантэстебан вышел из подъезда многоквартирного дома на Риверсайд-Драйв на берегу Гудзона, где он жил. Он поднял воротник, защищаясь от холодного ветра, который дул с реки.

Настал решающий момент – он направлялся на выполнение первого задания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.