Глава 11. Смерть вождя. 1953 год

Глава 11. Смерть вождя. 1953 год

Наступил 1953 год – переломный в жизни Лаврентия Павловича. Но и для Сталина этот год являлся во многом определяющим – вождь уже принял решение шантажировать западный мир атомным оружием. После 1945 года он торопил ученых, бросил на организацию создания смертоносного оружия Берию, предоставив ему всю полноту власти и неограниченные ресурсы. Работал один принцип – что нужно, то берите, но дело завершите как можно скорее. Но тогда речь шла о науке, изобретении, создании бомбы, организации ее производства – по сути, создании целой отрасли тяжелой промышленности, до того времени не существовавшей. Теперь же Сталин думал о другом – о применении этого оружия, как ни чудовищно это звучит.

О последнем годе жизни Сталина написано множество книг самого разного уровня достоверности: от исторических монографий до фантастических романов.

Председатель Совмина и его заместитель

Итак, подготовка к новой войне началась сразу после окончания Второй мировой – Берия создает ядерный меч, а над атомной бомбой трудятся не только ученые, но и разведчики, завербованные и сочувствующие иностранцы – в основном англичане (У. Фукс) и американцы (Розенберги). Подробно историю создания ядерного оружия мы уже рассмотрели, но общие контуры проблемы стоит напомнить вновь, уже в связи со смертью вождя, связанной, на наш взгляд, и с ядерным оружием, и с политической ситуацией в СССР и мире.

Первое испытание советской атомной бомбы, созданной с использованием украденных в США чертежей, прошло 29 августа 1949 года. Но уже в 1951 году ученые-ядерщики разработали оригинальную отечественную конструкцию атомного оружия – СССР стал полноценной ядерной державой. И Сталин начал готовиться к новой войне.

Подготовкой ко Второй мировой войне стал террор 1937 года – это отмечают многие историки и писатели. Первым этапом подготовки к новой войне стал послевоенный террор. Разгром командования Военно-воздушных сил в 1946 году, преследование интеллигенции (А. А. Ахматова, М. М. Зощенко, Д. Д. Шостакович), «ленинградское дело», «дело врачей», просто аресты руководителей разного уровня, включая сотрудников спецслужб и армии, другие преступления были фрагментами новой кровавой перетряски страны. Кроме того, внешнеполитическая активность СССР, создание «Социалистического лагеря» и всемерная поддержка Мао в Китае, завоевавшего власть в 1949 году, участие в войне в Корее привели к острому противостоянию с западными державами – бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. Масла в огонь подливало и тотальное преследование евреев, причем не только в СССР, но и в Польше и Чехословакии (дело Гомулки и Сланского). Уже казалось, что мир возвращается к временам Хрустальной ночи.

Массовые репрессии против государственного аппарата начались с «ленинградского дела». Сталин удачно стравил Л. П. Берию с молодым выдвиженцем секретарем ЦК КПСС А. А. Кузнецовым, в 1945–1946 годах состоявшим в должности первого секретаря Ленинградского обкома и горкома. После создания в 1946 году министерств и раз деления НКВД на Министерство государственной без опасности и Министерство внутренних дел курировать обе силовые структуры вождь поручил Лаврентию Павловичу, занимавшему в то время пост заместителя председателя Совета Министров СССР, то есть Берия являлся заместителем Сталина. Но у вождя, задумавшего новую перетряску аппарата, на «старую гвардию», куда входил и Берия, были свои виды. Приблизив Кузнецова, который перебирается в Москву и становится секретарем ЦК, вождь поручает ему курирование МГБ и МВД, оставив те же функции и у Берии. Складывается парадоксальная ситуация: два человека контролируют одно и то же. Лукавство хозяина видно – Сталин словно играет и хочет посмотреть, кто выйдет победителем, ведь схватки двум функционерам не миновать. Уже в 1948 году ближнему окружению Сталина, а это Берия, Маленков, Молотов, Микоян, Ворошилов, становится понятно: молодые ленинградские выдвиженцы падут первыми жертвами новой чистки партии, хотя и Берия, и Маленков, и Молотов уже понимают: следующая очередь – их.

А. А. Кузнецов

Кузнецова арестовали в кабинете Г. М. Маленкова 13 августа 1949 года, а дело вело Министерство государственной безопасности, где руководителем был тогда Абакумов. Этот бывший начальник «СМЕРШа», как я уже не раз подчеркивал, не был человеком Л. П. Берии – вождь заблаговременно удалил Всеволода Николаевича Меркулова, друга и соратника Лаврентия Павловича еще с 1920-х годов. Меркулов считал, что интриги против него плел и сам Абакумов, воспользовавшийся своим успехом в разгроме Наркомата авиационной промышленности и командования ВВС. Сталину понравился стиль работы смершевца, при помощи пыток и издевательств завершившего за месяц сфабрикованное дело авиаторов. Именно такой министр госбезопасности потребовался вождю для нового террора – потомок дворян Меркулов мало подходил на роль второго Ежова. Это подтверждал и сын В. Н. Меркулова: «По словам отца, его уволили с должности министра из-за мягкости. После войны, когда началась новая волна репрессий, Сталину на этой должности нужен был жесткий и прямолинейный человек. Поэтому после отца МГБ возглавил Абакумов».

Интересно, что свою чекистскую деятельность Абакумов начинал в Московской области, а с приходом в Наркомат внутренних дел Берии его перевели исполняющим обязанности начальника управления НКВД в Ростовскую область. Даже такая высокая должность, но в провинции, выглядела понижением. Конечно, Лаврентий Павлович отправил Абакумова подальше от Москвы, получив согласие Хозяина, который, в свою очередь, поставил себе фамилию Абакумов на заметку.

После разделения в феврале 1941 года НКВД на два направления, внутренние дела и госбезопасность, Сталин вспомнил о Меркулове, назначив его заместителем народного комиссара внутренних дел Союза ССР, то есть Л. П. Берии. Ко всему прочему, в 1943 году Сталин отдал Абакумову Управление Особых отделов, преобразованное в Главное Управление «СМЕРШ», занимавшееся контрразведкой и слежкой за военными в самом широком смысле этого слова, а руководителем НКГБ назначили В. Н. Меркулова.

Так Сталин уравновесил карательные органы: группе Берия – Меркулов, контролирующей внутреннюю безопасность, противостоял Абакумов, занимавшийся контрразведкой и, возможно, «присматривавший» за Лаврентием Павловичем. После войны вождь и вовсе убрал Л. П. Берию от непосредственного управления НКВД (позднее – МГБ), оставив за ним общий контроль над карательными органами.

Вернемся вновь к Кузнецову. «Ленинградское дело» на месте раскручивал под чутким руководством из Москвы Г. М. Маленков, и в конце сентября 1950 года в Северной столице прошел показательный судебный процесс. Министр госбезопасности В. С. Абакумов в секретной записке просит Сталина разрешить приговорить девятнадцать человек к расстрелу, двенадцать человек – к 25 годам тюрьмы, а еще пятерых – к 15 годам особых лагерей. Такое вот сталинское судопроизводство – вождь не только устанавливал списки своих жертв, но и утверждал будущие судебные решения.

Местом спектакля, походившего чем-то на постановку фильма Эйзеншейна об Иване Грозном, решили сделать Дом офицеров на Литейном проспекте – маленький зал, обвинители на высокой сцене, тусклое освещение, изможденные обвиняемые, признающие все самые нелепые обвинения. На телефоне в Москве – Сталин, следящий за важным для его плана процессом. В 0 часов 59 минут 1 октября 1950 года судья генерал-майор юстиции И. О. Матулевич закончил чтение приговора, и в этот момент произошло невиданное доселе зрелище – на осужденных набросили белые саваны, и охранники, ловко перекинув исхудавших в застенках людей через плечо, понесли их к выходу под испуганными взглядами присутствующих. Их тоже надо было напугать. К 2 часам ночи дело завершили – несчастных быстро расстреляли. И «будущее партии» – Кузнецова, а с ним и второго «любимца вождя» из числа новых кадров – председателя Госплана СССР Вознесенского Хозяин отправил к остальным своим политическими противникам. Всего репрессиям в Ленинграде подверглось 212 человек из числа руководства местной партийной организации. Ради этого разгрома Сталин даже вернул в Уголовный кодекс смертную казнь, отмененную им же в 1947 году.

Иосиф Виссарионович лично руководит репрессиями против ленинградцев, где Маленков с Абакумовым ударно проводят расследование. Сталин выносит приговор, который суд лишь озвучивает, а виноват во всем этом почему-то Л. П. Берия. Много позже в беседе с Чуевым Молотов произносит откровенную ложь: «Надо иметь в виду, что Берия боялся Вознесенского и очень был против него». Это просто смешно. Один – заместитель председателя Совета Министров, второй – председатель Госплана. И чего ж так боится человек, курирующий спецслужбы страны? Власти у Вознесенского ноль, да и боялись тогда в СССР только одного человека – Сталина. Это-то Молотов должен был помнить.

Так складывается интересная закономерность. Для проведения в 1930-х годах террора, массовых расстрелов и незаконных судебных преследований вождь зовет Ягоду и Ежова, Берии же достается работа по прекращению всего этого кошмара и приданию мало-мальской законности работе НКВД. Безусловно, в 1938 году не было и речи о полном свертывании репрессий – они продолжились и при Берии, и Лаврентий Павлович выполнял все приказы Хозяина.

В послевоенное время происходит аналогичная история – Берия и его люди оттесняются на вторые роли, а новый террор Сталин поручает Виктору Семеновичу Абакумову, выдвигавшему на руководящие посты своих смершевцев, например, небезызвестного М. Д. Рюмина, прозванного «кровавым карликом». Но век «нового Ежова» оказался вновь недолгим – уже летом 1951 года В. С. Абакумова арестовали, причем донос на него написал Рюмин. Как было принято в сталинском СССР, министра госбезопасности обвинили в сионистском заговоре и объявили изменником родины – слишком медленно раскручивал он «дело врачей» и «Союза борьбы за дело революции». При этом последнее дело быстро переквалифицировали в дело еврейских националистов, удачно подходившее под запланированное вождем «решение еврейского вопроса».

Вместе с Абакумовым арестовали его жену Антонину Николаевну Смирнову – в камере Сретенской тюрьмы она сидела с двухмесячным сыном. У несчастной от волнения даже перестало вырабатываться молоко, и кормить новорожденного стало нечем – следователи ходили на рынок за молоком.

Еще в 1947 году В. С. Абакумов в докладе И. В. Сталину писал:

«При допросе арестованного следователь стремится добиться получения от него правдивых и откровенных показаний, имея в виду не только установление вины самого арестованного, но и разоблачение всех его преступных связей, а также лиц, направлявших его преступную деятельность… <…> Когда арестованный не дает откровенных показаний и увертывается от прямых и правдивых ответов на поставленные вопросы, следователь, в целях нажима на арестованного, использует имеющиеся в распоряжении органов МГБ компрометирующие данные из прошлой жизни и деятельности арестованного, которые последний скрывает. Иногда, для того чтобы перехитрить арестованного и создать у него впечатление, что органам МГБ все известно о нем, следователь напоминает арестованному отдельные интимные подробности из его личной жизни, пороки, которые он скрывает от окружающих. <…> В отношении арестованных, которые упорно сопротивляются требованиям следствия, ведут себя провокационно и всякими способами стараются затянуть следствие либо сбить его с правильного пути, применяются строгие меры режима содержания под стражей.

К этим мерам относятся:

а) перевод в тюрьму с более жестким режимом, где сокращены часы сна и ухудшено содержание арестованного в смысле питания и других бытовых нужд;

б) помещение в одиночную камеру;

в) лишение прогулок, продуктовых передач и права чтения книг;

г) водворение в карцер сроком до 20 суток.

Примечание: в карцере, кроме привинченного к полу табурета и койки без постельных принадлежностей, другого оборудования не имеется; койка для сна предоставляется на 6 часов в сутки; заключенным, содержащимся в карцере, выдается на сутки только 300 гр. хлеба и кипяток и один раз в 3 дня горячая пища; курение в карцере запрещено. <…> В отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний о своей преступной деятельности, органы МГБ, в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, применяют меры физического воздействия…».

Все это по полной программе испытал на себе и сам Абакумов. По словам журналиста и историка Леонида Михайловича Млечина, «Абакумова пытали, держали на морозе и, в конце концов, превратили в инвалида». Заслуженный чекист и член «банды Берии» П. А. Судоплатов вспоминал об Абакумове: «Ему пришлось вынести невероятные страдания (он просидел три месяца в холодильнике в кандалах), но он нашел в себе силы не покориться палачам». Ирония судьбы: палач не покорился своим палачам.

Из справки начальника санчасти Лефортовской тюрьмы МГБ СССР: «Заключенный № 15 (Абакумов. – А. Г.) еле стоит на ногах, передвигается с посторонней помощью, жалуется на боли в сердце, слабость, головокружение… Бледен, губы и слизистые с цианотичным оттенком. При пальпации спины болезненность мышц в области межреберных промежутков… По состоянию здоровья нуждается в переводе из карцера в камеру».

И о чем он думал, сидя в «холодильнике», который сам в письме к Берии и Маленкову называет «страшилищем». Вспоминал, как приказывал пытать своих подследственных? Сам Абакумов утверждал, что даже не знал о многих пыточных приспособлениях, например таких, как камера с искусственным холодом, испробованная на несчастном экс-министре.

А может быть, Абакумов вспоминал, как приказал своему любимому следователю-садисту Комарову избивать известного специалиста по торпедам адмирала Леонида Георгиевича Гончарова, старого заслуженного человека?

Из протокола допроса Комарова в июне 1953 года.

«Вопрос: Комаров, вы вели следствие по делу вице-адмирала Гончарова, профессора, начальника кафедры Высшей военно-морской академии в Ленинграде? В чем он обвинялся?

Ответ: Гончаров был арестован по подозрения в том, что с 1917 года (!) до последнего времени являлся шпионом…

Вопрос: Гончаров дал признательные показания?

Ответ: Сперва он не признался. А когда Абакумов разрешил применить к нему физические меры воздействия – дал показания о вражеской работе против СССР и связи с английской разведкой. А затем почему-то отказался от прежних показаний, и тогда мы…

Вопрос: И вы продолжили истязать 63-летнего больного старика? <…> Чем вы избивали Гончарова?

Ответ: Резиновой палкой по мягким местам.

Вопрос: Вы показали, что к Гончарову применялись физические меры воздействия по распоряжению Абакумова. Уточните, когда Абакумов отдал такое распоряжение?

Ответ: Еще до ареста Абакумов сказал мне, что Гончарова нужно быстро „размотать“, им очень интересуются наверху».

Сфабрикованное уголовное дело против Абакумова шло трудно, а тут еще Хозяин по телефону угрожает заместителю министра госбезопасности Гоглидзе и требует: «Бить, бить, бить смертным боем…». Из тюрьмы Абакумов пишет Сталину письмо, которое вождь бережно укладывает в ящик своего письменного стола. Через три недели Иосиф Виссарионович требует протоколы допросов Абакумова. Копии, таков был порядок, отправили Маленкову и Берии. Бывшего министра все истязают, а он, как назло, не дает нужных показаний, например, на того же Берию или Жукова. Но Абакумов и не мог дать никаких показаний на Лаврентия Павловича – слишком далеки они были друг от друга. Да и с маршалом Жуковым уже было все известно, и нового ничего не намечалось.

Ко всему прочему, Сталин создал комиссию для проверки работы Министерства государственной безопасности – донос Рюмина на Абакумова касался работы МГБ. Состав комиссии традиционный – Берия, Маленков, Шкирятов и Игнатьев. С товарищем М. Ф. Шкирятовым мы до сего момента не встречались – он занимал посты в Комитете партийного контроля и активно боролся с «врагами народа» со стороны партии.

Ирония судьбы состоит в том, что расстреляли кровавого министра 19 декабря 1954 года как участника «банды Берия». Виновным Абакумов себя так и не признал, но ведь он и не был ни в чем виноват. Разве что в исполнении преступных приказов, исходивших от вождя всего прогрессивного человечества. Но вот что удивительно: кровавого палача Абакумова частично реабилитировали в 2000 году, а того же Меркулова, повинного в гораздо меньшем количестве смертей, – нет. Странная, конечно, предпочтительность.

Сталин воспользовался арестом Абакумова для начала кампании против Л. П. Берии. Следователь В. Н. Зайчиков в письме Хрущеву пересказывает слова Сталина, произнесенные в феврале 1953 года на заседании по делу Абакумова: «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берии. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов – не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берию и не доверяю ему». Причем эти слова в письме указаны как точная цитата от первоисточника. Письмо следователя отправлено адресату 16 июля 1953 года и связано больше с уголовным делом против Лаврентия Павловича, поэтому его ценность невелика – Хрущеву с заговорщиками нужно было опорочить Берию любым способом и обвинить во всем, что только можно. Но если признать, что Сталин действительно так высказался об Абакумове, то обратим внимание на явное несоответствие между реальным положением вещей и словами вождя.

Смешно утверждать, что министра госбезопасности назначал кто-то, кроме самого И. В. Сталина, – это делал только Хозяин, и никто кроме него. Это подтверждает тот же Меркулов: «В 1943 году товарищ Сталин дал указание вновь выделить НКГБ из НКВД и назначил меня Наркомом Госбезопасности СССР». Ключевые слова здесь: «дал указание» и «назначил», и относятся они исключительно к вождю всех народов. В. Н. Меркулов подтверждает и выделение Сталиным в отдельное управление «СМЕРШа» и назначение туда Абакумова, который, как мы помним, часто, а в некоторые месяцы и каждодневно лично докладывал хозяину сводки о поведении и высказываниях командующих армиями и высших военачальников. Стало быть, слова «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия…» – ложь, причем откровенная. Всем известно, что тот, кто не вызывал больше доверия Хозяина, мирно покоился в безымянной общей могиле под стенами Донского монастыря.

Менять верного Меркулова на чужака Абакумова для Л. П. Берии вообще не имело никакого смысла, если не сказать больше – было опасно, ведь Лаврентий Павлович не мог контролировать человека Сталина. В своих покаянных письмах 1953 года В. Н. Меркулов упоминает о страхе Берии перед Абакумовым: «Берия, насколько я заметил, стал бояться Абакумова как огня». Не часто ли после ареста Берии все начали писать о том, что Лаврентий Павлович постоянно кого-то боялся: Вознесенского, Абакумова и т. д.? И можно ли тогда верить всем этим письмам? Ведь проблемы в СССР решались просто: написал нечто хорошее или нейтральное о Берии – и ты уже член «банды Берии».

Но вернемся к цитируемой реплике вождя, который говорит: «…членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте…». Но если Политбюро стало ясно, что Абакумов не тот человек, почему его сразу не заменили, а дали возможность раскрутить маховик послевоенных политических репрессий? Оставили в должности поработать, и ведь потрудился-то он на славу – сколько расстреляно в послевоенные годы! Одно Мингрельское дело чего стоит (о нем будет упомянуто далее).

Но в умах некоторых историков и журналистов засели две взаимоисключающие вещи. С одной стороны, утверждается, что Абакумов – человек Берии. С другой стороны, говорят о вражде Берии с Абакумовым – один пытался подсидеть второго. Но раз у Лаврентия Павловича должность выше, то подсиживал Виктор Семенович. Что-то очень долго он пытался сместить Берию – целых пять лет. Но так и не подсидел, не сместил. На это можно радостно воскликнуть: «Так Берия нанес по своему недругу сокрушительный удар!». Да, удар был столь сокрушительным, что Сталин вместо Абакумова поставил Игнатьева, человека, менее всего связанного с Л. П. Берией. От одного имени «Сталин» новый министр госбезопасности дрожал как осиновый лист и выполнял исключительно распоряжения вождя, и более никого!

Сам Абакумов на вопрос генерального прокурора СССР Р. А. Руденко относительно его связи с Берией ответил: «На квартире и на даче у Берии я никогда не бывал. Отношения у нас были чисто служебные, официальные, и ничего другого». Сказанное было правдой – наивный служака, верящий в вождя, Виктор Семенович на все вопросы жуткого следствия отвечал правдиво. И только на суде понял – Хозяин его предал, разменял ни за грош. А в кулуарах тем временем шептались, как Маленков хвастался своим друзьям: «Это я избавил вас от Абакумова».

На XX съезде КПСС, на закрытом заседании, Никита Сергеевич Хрущев говорил о планах уже умершего вождя: «Сталин, очевидно, намеревался покончить со всеми старыми членами Политбюро. Он часто говорил, что члены Политбюро должны быть заменены новыми людьми». И этот лжец и фальсификатор иногда бывал честен.

П. С. Жемчужина

Из числа старых соратников на роль первой жертвы Сталин выбрал Вячеслава Михайловича Молотова, занимавшего до 1949 года пост министра иностранных дел. В общей антиеврейской кампании пригодилось и то, что супругой Молотова была еврейка Полина Семеновна Жемчужина (развелись в конце 1948 г.), арестованная в 1949 году за связи с сионистскими организациями и лично с Голдой Меир, послом Израиля в СССР. Арестовали по приказу Сталина также родственников Жемчужиной – брата, сестру и племянника. Полину Семеновну не расстреляли, только сослали на пять лет в Кустанайскую область Казахстана. Писатель Э. С. Радзинский отмечает в связи с этим: «Хозяин ограничился ее высылкой. В его шахматной партии Полине еще предстояло вступить в игру – в скором будущем».

О том, что Сталин решил почистить свое окружение, говорит множество фактов. Все послевоенные годы постоянно прослушивались квартиры (не говоря уж о телефонах) Маленкова, Берии, Хрущева, Ворошилова, Тимошенко, Жукова и других военачальников, высших партийных и государственных деятелей. Непрерывно идут закрытые процессы против военных, готовится уголовное дело на маршала Жукова. В 1950 году расстреляны врачи медицинской части завода имени Сталина, все с еврейскими фамилиями. Хозяин прикидывает, как лучше начать большое «дело врачей», и пока только тренируется. На последнем сталинском съезде партии в октябре 1952 года вождь отклоняет кандидатуры Молотова, Ворошилова, Кагановича, Андреева, Микояна и Косыгина в новый состав Президиума ЦК – нового, но расширенного Политбюро.

Сталин и Берия

Все готово у Сталина для новой мировой войны. Террор вернул страх не только подвластному населению, но и, что самое главное, в ряды партийных и карательных органов. Дело шло к большому процессу и ликвидации «старой сталинской гвардии» по тем же лекалам, по которым он уничтожил «ленинскую гвардию» в 1937 году. Новая партийная тюрьма на улице Матросская тишина, дом № 18, рассчитанная всего на 50 человек, появилась здесь в 1949 году, а первым комендантом этого специального пенитенциарного заведения вождь на значил секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова. Представьте, в тюрьме, рассчитанной на 40–50 заключенных, специальная вооруженная охрана состояла из 130 человек. Кроме нее, в штате тюрьмы было более 100 человек спецперсонала, а сама тюрьма не входила в состав большой «Матросской тишины».

Опробовали новое заведение на Кузнецове и Вознесенском – протоколы их допросов с ответами, написанные еще до их ареста (!), позднее нашли в личном сейфе Маленкова. Опыт проведения следственных дел, особенно с заранее известным результатом и приговором, у Георгия Максимилиановича уже имелся – в 1937 году он успешно искал вредителей в Белоруссии, а после войны подследственных возили к Маленкову даже в здание ЦК ВКП(б), где на пятом этаже, рядом с залом заседания Оргбюро, он их и допрашивал. Маленкова Сталин сразу предупредил о том, что спецтюрьма не подконтрольна Берии, что весьма показательно. Формально ею ведал Комитет партийного контроля при ЦК ВКП(б), но подчинялась она исключительно Иосифу Виссарионовичу. Так к большим тюрьмам, бескрайнему ГУЛАГу вождь и учитель народов присовокупил маленькую личную темницу для особо приближенных соратников. Берия, конечно, знал о существовании этого заведения, но тем хуже это было для Берии.

На октябрьском Пленуме ЦК КПСС Сталин называет имена врагов в открытую – Молотов и Микоян. Остальные сподвижники подсознательно чувствуют, хотя точно не знают, приближающийся конец, и только один Берия располагал реальной информацией о том, что происходит на Ближней даче Хозяина. Разведчик с тридцатилетним стажем кое-чему научился, точно уловив изменение отношения к ним со стороны хозяина. Автор книги «Загадки смерти Сталина», вышедшей в 1976 году, А. Г. Авторханов удачно подметил: «…в перечислении рангового места членов Политбюро Берия, который до „мингрельского дела“ твердо занимал третье место, после Молотова и Маленкова, очутился теперь (к осени 1952 года. – А. Г.) на пятом месте (даже после Булганина)».

Хорошо запомнил Лаврентий Павлович и упомянутое «мингрельское дело», начатое в ноябре 1951 года. Следствие вело Управление госбезопасности Грузии под личным руководством Абакумова. Говорили, что Сталин намекнул министру: «Ищите большого мингрела», и это, безусловно, стало известно Берии, который и был тем самым «большим мингрелом». Тогда арестовали всех выдвиженцев Лаврентия Павловича в самой республике, взяли министра госбезопасности Белоруссии Л. Ф. Цанаву (Джанджаву), близкого друга Берии. Заодно вождь избавился от большинства кадров, пришедших в НКВД и МГБ при Берии – часть из них убрал Абакумов, часть вымели Постановлением ЦК КПСС от 1952 года. Как мы помним, в 1951 году министром МГБ Сталин назначил Семена Денисовича Игнатьева, карьерного партийного работника, не связанного с Л. П. Берией. Генерал-полковник В. И. Алидин позднее так характеризовал нового министра: «…мягкий, полностью подчинялся требованиям вышестоящего руководства, особенно робел перед Сталиным и беспрекословно выполнял любое указание. Этим и был опасен». Опасен прежде всего для Берии.

Л. Ф. Цанава

Во внешней политике все было также хорошо подготовлено: репрессии против еврейского населения СССР, агрессивное насаждение коммунистических режимов в Европе и Азии окончательно превратили союзников в борьбе с фашизмом в заклятых врагов. Но именно это и нужно было вождю.

А. Г. Авторханов отмечает: «…Он (Сталин. – А. Г.) искусственно, порою вызывающе, провоцировал крупные международные кризисы один за другим: форсированная большевизация восточноевропейских государств, нарушение всех союзнических договоров, попытка аннексии иранского Азербайджана, предъявление Турции требования о военных базах в районе проливов, организация движения советских армян и грузин за возвращение Турцией армянских и грузинских земель, организация гражданской войны в Греции, требование о передаче Италией Ливии Советскому Союзу, берлинская блокада, корейская война – все это Сталин делал, когда у него еще не было серийного производства атомных бомб». И далее Авторханов делает естественный вывод: «Можно себе представить, на каком языке Сталин собирался разговаривать с миром после того, как это производство у него появилось бы».

Начавшиеся в Советском Союзе в начале 1953 года преследования евреев вызывают протесты многих стран мира, но более всего Израиля, Англии и Соединенных Штатов, что на руку вождю «мира социализма». Уже в декабре 1952 го да, предваряя гонения на евреев, Сталин говорил: «Любой еврей-националист – это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США». Впервые в истории СССР антисемитизм раскручивается в обществе при помощи государственной машины пропаганды. Радио, газеты, журналы каждый день сообщают о новых фактах террора со стороны врачей и их родственников, подробно приводя в статьях удивительные еврейские имена.

Началась кампания традиционно, и русский человек для запала нашелся – верный член партии Лидия Тимашук. На первой странице газеты «Правда» 13 января 1953 года граждане большой страны прочитали сообщение, написанное в стилистике московского средневекового царства: «Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно, злодейски подрывали их здоровье, ставили им неправильные диагнозы, а затем губили больных неправильным лечением. <…> Жертвами этой банды человекообразных зверей пали товарищи А. А. Жданов и А. С. Щербаков. <…> Кому же служили эти изверги? Кто направлял преступную террористическую и вредительскую деятельность этих подлых изменников Родины? Какой цели хотели они добиться в результате убийства активных деятелей Советского государства? Установлено, что все участники террористической группы врачей состояли на службе у иностранных разведок, продали душу и тело, являлись их наемными платными агентами».

Секретный доклад Хозяину

После выхода статьи полным ходом пошли аресты врачей, а следом стали забирать всех, кто носил нерусскую (еврейскую) фамилию. Средства массовой информации печатали откровенно антисемитские и оскорбительные для евреев материалы, например фельетоны «Простаки и проходимцы» (газета «Правда» от 8 февраля 1953 г.) или «Пиня из Жмеринки» (журнал «Крокодил» от 20 марта 1953 г.). Только кончина вождя остановила это всеобщее помешательство, хотя маховик продолжал крутиться и после его смерти – обратите внимание на дату публикации в журнале «Крокодил».

Антисемитская статья в журнале «Крокодил»

В 1970 году профессор истории Яков Яковлевич Этингер, сын одного из «главных врачей-убийц», встретился с Н. А. Булганиным, и они разговорились о событиях 1953 года. Профессор так рассказывал о своей беседе с бывшим членом Политбюро: «Булганин считал, что главными организаторами „дела врачей“ и намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов, которым, как он выразился, „помогала“ группа других ответственных партийно-государственных деятелей того времени. Я спросил, кто конкретно. Он усмехнулся и ответил: “Вы хотите, чтобы я назвал ряд нынешних руководителей страны? Многие из людей 1953 года и сейчас играют ключевую роль. Я хочу спокойно умереть”».

Н. А. Булганин с К. Г. Жуковым и Н. С. Хрущевым

Что тут можно добавить? Очевидно, что исполнителями воли вождя были не только следователи МГБ, но и партийные функционеры разного уровня. Вполне естественно, что многие из них пережили не только Сталина, но и Хрущева. Слова Булганина хорошо подтверждают идею о том, что вся эта кампания по борьбе с «английским шпионом» Берией, «бандой Берии» и культом личности Сталина призвана была обелить многих государственных преступников, отвести от них народный гнев, изменить историческую память и переписать прошлое. А фамилии Маленкова, Хрущева, Кагановича, Ворошилова и даже Суслова в связи с этим совсем не случайны.

Но в 1953 году сам Булганин не был таким принципиальным, с легкостью врал с трибуны на июльском Пленуме ЦК КПСС и, как мог, принижал роль Берии в прекращении «дела врачей»: «Товарищи, приходилось слышать о якобы положительной роли Берия в его делах по освобождению врачей, по ликвидации грузинского дела, по ликвидации дела Шахурина и Новикова, дела маршала Яковлева. Надо развенчать его и здесь. Никакой положительной роли в этих делах у него нет. Наоборот, все это делалось для того, чтобы создать себе видимую популярность». Вначале выступавший говорит, что Берия не прекращал незаконные уголовные дела, а в конце выступления утверждает что, конечно, прекратил, но для саморекламы.

В этом вся суть советской номенклатуры, взращенной селекционером Сталиным, – лживой, продажной и бесчестной. Именно Л. П. Берия в докладной записке от 17 апреля 1953 года предложил освободить маршала артиллерии Н. Д. Яковлева. Он же, как министр внутренних дел СССР (после смерти Сталина), прекратил уголовное преследование А. И. Шахурина, командующего ВВС А. А. Новикова, арестованных в Грузии по «мингрельскому делу», и кремлевских медиков. Знал ли об этом Булганин? Безусловно, знал.

Маршал Н. Д. Яковлев

Завершая эту тему, приведу один разговор, связанный и с Лидией Тимашук, и с Виктором Семеновичем Абакумовым.

В марте 1953 года заместитель начальника Следственной части МГБ СССР полковник Коняхин находился на докладе у министра внутренних дел СССР Л. П. Берии, и между ними состоялся следующий диалог: «Ну, что еще нашли у Абакумова, кроме его квартиры и барахольства?» – спросил Берия. «Подтвердились факты обмана руководства партии, – ответил Коняхин и добавил: – А кроме того, Абакумов ничего не сделал по заявлению врача Тимашук о смерти товарища Жданова». – «Как Абакумов ничего не сделал по заявлению Тимашук? – удивился Берия. – А вы знаете, что Абакумов передал это заявление Сталину? Почему вы меня обманываете? Неужели вас учили в ЦК обманывать руководство?»

Награждение бдительной Л. Тимашук

Все у вождя идет хорошо! Ускоренными темпами производятся ядерные бомбы, уже испытана самая мощная в мире атомная бомба, скоро появится водородная бомба (испытана 12 августа 1953 г.), вокруг Москвы сооружается система ракетной обороны, способная уничтожить все летательные аппараты на подступах к столице. Лично Л. П. Берия следит за ходом работ по созданию оборонительного щита, регулярно докладывая наверх о ситуации. В неприступной столице хозяин будет следить за ядерным покорением мира. Тот, кто планирует первым начать ядерную войну, с особым рвением защищает командный центр, в отличие от того, кто планирует обороняться и защищает средства доставки ядерного оружия для нанесения ответного удара.

Советская пропаганда

По поводу ракетного кольца вокруг Москвы вспоминается анекдотичная история разногласий конструкторов, отказавшихся визировать график работ. Ученые не могли договориться о распределении ответственности в столь важном деле. Узнав об этом, Берия сказал своему помощнику: «Передайте, что если два коммуниста не могут договориться друг с другом, то один из них – враг. У меня нет времени разбираться, кто этот враг, так что пусть они решат этот вопрос сами. Дайте им сутки на согласование». Говорят, что график ученые завизировали через пять минут.

К марту 1953 года антисемитская истерия достигает своего апогея, и Сталин, прямо угрожая министру госбезопасности Игнатьеву (тот, бедный, даже говорить не мог некоторое время), требует разоблачать среди медиков террористов и шпионов, а не только врачей-вредителей. Хозяину нужен всемирный заговор против страны Советов, такой заговор, на который он мог ответить только сокрушительным ядерным ударом. «Мы вас разгоним, как баранов, – тихо, но уверенно говорил вождь своему министру: – Или подавайте изменников и террористов, или держитесь». Планы относительно советских евреев у Иосифа Виссарионовича были грандиозными, но сейчас о них приходится только гадать. По стране ползли слухи, что публичная казнь сознавшихся во всем врачей назначена на середину марта, причем повесят врачей-террористов на Красной площади. Позднее, в частных беседах, это подтверждал Н. А. Булганин.

В Россию возвращалось дикое средневековье. Планы массовой депортации евреев в Сибирь документально пока не подтверждены, но, учитывая любовь Сталина к переселениям народов, он вполне мог задумать и это. Да и слухи подтверждают такое намерение, а они в России – как документ с печатью и подписью. Чекисты хорошо натренировались переселять сотни тысяч людей за короткий период времени.

Что же должны были думать в Европе и Америке, когда в Советской России евреев начнут в мирное время вешать на площадях, а семьи их погонят, как гнали в лагеря в фашистской Германии?

Конечно, прямых доказательств планирования Сталиным третьей мировой войны нет, или они хорошо спрятаны. Но писатель Э. С. Радзинский приводит рассказ А. Борщаговского, пересказавшего сообщение генерал-полковника Д. Драгунского, и слова Сталина: «Мы никого не боимся, а если господам империалистам угодно воевать, то нет для нас более подходящего момента, чем этот». Сказано это было в феврале 1953 года. Далее приводится длинная цитата из книги чешского историка Карела Каплана, смысл которой в том, что уже в 1951 году И. В. Сталин точно знал – война с Европой и Америкой уже скоро. А тут и атомная бомба подоспела.

Все это время с января 1953 года Сталин уединенно живет на Ближней даче. Рядом только охрана и горничная Валя Истомина. В большом зале висят портреты членов Политбюро, и Хозяин заботливо рассаживает каждого под свой портрет. Портреты членов Политбюро, оказавшихся террористами и шпионами, быстро снимают и уничтожают. Застолья на даче продолжаются до глубокой ночи, но расходиться никто не может, пока Сталин не даст на это разрешение. Сам он занимает в огромном здании одну комнату, где стоит большой стол, заваленный бумагами, – здесь же вождь обедает. Рядом с бумагами – электроплитка, на которой он иногда сам себе готовит на скорую руку пищу: яичницу, картошечку – все простенькое.

Вождь смертельно боится быть отравленным. Сталин как-то спросил у своего личного врача Мирона Григорьевича Шнейдеровича: «Доктор, скажите мне правду: у вас появляется желание меня отравить?». Терапевта парализовало от страха, и он потерял дар речи – не смог произнести ни звука. Сталина это развеселило. «Я знаю, доктор, вы человек робкий, слабый, и не сделаете этого…» – успокоил врача вождь. Дело было в 1934 году, но и спустя почти двадцать лет хозяин думал о своей безопасности. Впрочем, специальные люди пробуют всю еду на даче, а по результатам дегустации составляется акт об отсутствии в пище отравляющих веществ.

Для Молотова, Микояна, Кагановича и Ворошилова вход на дачу уже закрыт. Из старой свиты к нему приезжают только Берия и Маленков, из новичков – Булганин и Хрущев. Для новых приближенных у Сталина особая роль – начать уничтожение «старой гвардии». Берия с Маленковым это отлично понимают: слишком прямолинейно стал действовать вождь, повторяя после войны подготовку и проведение террора 1937 года даже в мелочах.

Но события зимы 1952/53 года развиваются совсем не так, как запланировал Иосиф Виссарионович.

На торжественном заседании. Л. П. Берия во втором ряду

Последний раз вождь работал в Кремле 17 сентября 1952 года, во второй половине дня он выехал на Ближнюю дачу и уже никогда не возвращался в свой рабочий кабинет в Кремле.

История смерти вождя и учителя всех народов до настоящего времени полностью и достоверно не написана. По официальной версии, Сталин умер на боевом посту – в Кремле, с думой о народе. В первые годы правления Хрущева по стране ходила легенда: вождя и учителя всех народов задушил подушкой лично Никита Сергеевич, а помогали ему в этом Маленков и Берия – держали старика за ноги и руки. Что-то в этой версии от сказок и былин: Хрущев, словно легендарный Илья Муромец, побеждает Змея Горыныча. С другой стороны, народ, по своей простоте, причислил к убийцам Сталина заклятых врагов – Хрущева, Берию и Маленкова. История смерти Сталина для нас – лишь декорация к истории Лаврентия Павловича Берии в его участии в устранении тирана.

Хронология событий, произошедших на Ближней даче в Кунцеве, выглядит следующим образом. В ночь на 1 марта 1953 года Л. П. Берия, Н. С. Хрущев, Н. А. Булганин и Г. М. Маленков прибыли на дачу к И. В. Сталину и находились с ним до 4 часов утра: пили виноградное вино «Маджари», закусывали, беседовали, смеялись… На даче дежурили сотрудники для поручений (охранники, прикрепленные) И. В. Хрусталев, В. Туков, помощник коменданта дачи П. Лозгачев, работала кастелянша М. Бутусова. После ухода гостей – машины им подали в начале пятого утра – вождь лег спать, но перед этим сказал охране, чтобы и они шли спать (со слов Тукова). В 10 часов утра 1 марта Хрусталева сменил Старостин, а ближе к вечеру охрана вождя всполошилась – целый день в комнате Сталина было необычайно тихо. После 19.00 Старостин (он – главный) отправляет Лозгачева посмотреть, что с вождем, и тот находит Хозяина лежащим на полу рядом с письменным столом. Прикрепленные (охрана) реконструируют события и решают, что Иосиф Виссарионович встал утром, часов в семь, пошел к столу за боржоми, и в этот момент с ним случился удар. Тут же Лозгачев подтверждает слова Тукова о том, что ночью хозяин велел всем идти спать. Писатель Э. С. Радзинский выяснил удивительные детали. Оказывается, именно Хрусталев, закрывавший последним дверь комнаты Сталина, передал слова вождя остальным прикрепленным, и они, в нарушение всех правил охраны главы государства, спокойно отправились спать. Никто, кроме Хрусталева, не слышит последнее распоряжение Сталина, а утром он уезжает домой, – Хрусталева сменяет старший сотрудник для поручений М. Г. Старостин. Об этом вспоминают позже – поначалу, в общей неразберихе и при агонии вождя, этот важный момент упускается.

После обнаружения упавшего вождя прикрепленные поднимают Сталина с пола и укладывают на диван, расположенный рядом, но затем переносят в другое помещение, на диван в столовую – там, они считают, больше воздуха. Вождь жив, но то ли парализован, то ли находится в коме. Старостин звонит министру госбезопасности Игнатьеву, но тот испуганным голосом отвечает: «Звоните Берии и Маленкову». Старостин дозванивается до Маленкова, а примерно через час раздается телефонный звонок Л. П. Берии, который приказывает никому не сообщать о случившемся. Заметьте важную деталь: никто даже не пытается вызвать врача – естественное и единственно верное действие в данной ситуации.

Берия и Маленков появляются на Ближней даче только 2 марта в 3 часа ночи и, посмотрев на спящего Сталина, уезжают. Перед уходом Берия приказывает Лозгачеву: «Хозяин спит, не трогай его, и нас не беспокой, нечего паниковать». Охранники все равно нервничают, опасаясь быть крайними, и они вновь звонят Маленкову. В 8 часов утра 2 марта появляется Хрущев, а около 9 часов приезжают врачи. Интересный факт: тринадцать часов Сталин лежит без помощи! Тринадцать часов Берия и Маленков ждут!

В этот же день, 2 марта, привозят детей: сына Василия, пьяного и кричащего, что отца убили, и дочь Светлану. До 5 марта длилась агония тирана, и никто не пришел на помощь. Прав был Лозгачев: «…поднял руку – просил о помощи… Но кто ему поможет!..». Нужно было быть врагом себе, чтобы помочь умирающему диктатору?

Дочь вождя позднее вспоминала: «В большом зале, где лежал отец, толпилась масса народу. Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного (академик В. Н. Виноградов, много лет наблюдавший отца, сидел в тюрьме), ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген легких, медсестра беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнал ход болезни. Все делалось как надо. Все суетились, спасая жизнь, которую нельзя было уже спасти».

5 марта 1953 года в 21.50 врачи констатировали смерть, тотчас Л. П. Берия быстро вышел из зала и громко приказал: «Хрусталев, машину!..». Из многих присутствующих охранников разного ранга Берия отдает приказание именно прикрепленному Хрусталеву. Спустя несколько дней в частном разговоре с Молотовым Берия скажет: «Я его убрал». Хвастовство это или правда?

В момент констатации смерти глаза Сталина оставались открытыми, и Светлана попросила одну из врачей, хирурга Второй Градской больницы Галину Дмитриевну Чеснокову, прикрыть веки. В одном из интервью в 1998 году Чеснокова рассказала, что тогда не смогла закрыть глаза Сталина, и ей пришлось долго держать веки руками, пока мышцы, держащие веко, не ослабли.

Вернемся назад на двенадцать месяцев. После ареста в марте 1952 года начальника сталинской охраны Н. С. Власика Лаврентий Павлович решает завербовать ближайшую охрану вождя – в стране вовсю идут новый террор и подготовка к очередной мировой войне. Очевидно, Берия чувствует, что и его час «Х» неумолимо приближается, а потому начинает действовать. Лаврентий Павлович был один из немногих, кто посвятил разведке большую часть своей жизни. При его участии строилась и работала не только система карательных органов внутри страны, но и шпионская сеть по всему миру. Тайными операциями Берия тоже занимался и хорошо знал их специфику. Лаврентий Павлович курировал секретную токсикологическую лабораторию НКВД – МГБ, занимавшуюся разработкой токсических веществ и ядов.

Судя по всему, в заговоре по устранению Хозяина участвовали два-три преданных человека. Иван Васильевич Хрусталев обеспечил отсутствие охраны – они все пошли спать, вместо того чтобы следить друг за другом и за комнатой вождя. Яд из этого научно-исследовательского центра мог взять только сам Лаврентий Павлович, и, возможно, укол Сталину сделал он, уходя в пятом часу из кабинета.

Точно не установлено, в каком порядке вышли из комнаты Маленков, Хрущев, Булганин и Берия, а укол мог быть сделан и позже – время не имеет значения. Ночью было предостаточно времени для смертельной инъекции состава скрытого действия, которую мог произвести и Хрусталев, и кто-то другой. В конце концов, яд можно было подлить и во время их ночного застолья – кто заметит. В подобной операции круг участников чрезвычайно узок, и, кроме Берии, в устранении вождя участвовало максимум два человека. Примечательно, что Хрусталев вскоре заболел и умер.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.