ПОКАЗАНИЯ АЙЗИКА ЛИБСТЕРА
ПОКАЗАНИЯ АЙЗИКА ЛИБСТЕРА
Айзик Самуилович Либстер, 36 лет, гражданин Могилева, Могилевской губернии, живу в городе Муроме по Московской улице, д. № 21, часовой мастер, председатель местной еврейской общины. Во время переворота я находился в городе Муроме и после него был арестован советскими властями и в течение месяца просидел в тюрьме по подозрению, что участвовал в белогвардейском восстании, но затем меня сейчас же освободили как лицо совершенно непричастное и лишь случайно по недоразумению попавшее в число арестованных. Мой арест был вызван следующим обстоятельством. 9-го числа, когда уже совершился переворот, ко мне днем, вернее, в шестом часу вечера, забежала сильно взволнованная жена еврея – агента уголовной милиции Горбарского – и просила меня, как председателя общины еврейской, пойти в штаб… говорят, что в помещении бывшего воинского начальника, и посодействовать освобождению ее мужа, арестованного белой гвардией как советского служащего. Я, конечно, в этой просьбе ей отказать не мог, в шесть приблизительно часов, несмотря на то что был болен, отправился в штаб белой гвардии хлопотать о Горбарском. По дороге мне встретились автомобили с белыми флагами и вооруженными людьми, быстро ездящие по городу, отдельные группы вооруженных людей, а у самого штаба – толпы народа, главным образом учащейся молодежи с винтовками, которых обучали военным приемам инструктора белой гвардии, по-видимому бывшие офицеры. Войдя во двор, я заметил группу, по-видимому, начальства, среди которой были местный купец Жадин, бывший офицер Петров и др., фамилии коих я не знаю. Все они были сильно навеселе, и многие так и прямо пьяны. Я обратился к Жадину, которого знал раньше, и стал просить его о Горбарском; он после уговоров согласился отпустить последнего, если я за него поручусь; я сказал, что поручусь, и собрался уходить. В это время пришли представители от еврейской молодежи Союза сионистов во главе с Кругликовым, председателем Союза сионистской молодежи, которые обратились к названному уже Петрову, прося дать им оружие для защиты еврейских кварталов, так как в городе ходят упорные слухи о готовящемся погроме евреев. Сначала Петров не согласился, говоря, что они-де, белогвардейцы, сами охранят порядок, но затем дал 20 винтовок и немного патронов. Я вместе с этими представителями в числе пяти человек вышел и даже помог им нести винтовки, но, дойдя до своего местожительства, передал винтовки и пошел домой, чувствуя себя больным и разбитым еще нервными переживаниями дня, и более до восстановления власти Советов на улице не был. Должен сообщить, что, действительно, едва власть захватили белогвардейцы, как местные черносотенные чины зашевелились, и сначала понеслись среди евреев слухи, что готовится еврейский погром, а затем на улице все время открыто черносотенные элементы стали угрожать, что расправятся с нами – евреями. Эти угрозы я слышал, проходя улицами и лично. Конечно, среди нас – евреев – поднялась паника, а более энергичная молодежь, состоявшая главным образом из беженцев, решила принять меры к защите. Результатом этого решения и была делегация в штаб белой гвардии. Беженцам угрожала более всех опасность, ибо они жили на окраинах города – на Овражной, Фабричной и Никольской улицах и др. В настоящее время большинство беженцев уже разъехалось на родину к себе, в Ковенскую, в Виленскую и другие губернии.
Айзик Самуилов Либстер