Глава 19 ПОРАЖЕНИЕ В НОРМАНДИИ

Глава 19

ПОРАЖЕНИЕ В НОРМАНДИИ

Был ли фельдмаршал фон Клюге замешан в заговоре 20 июля или нет, он использовал все свои знания и решимость, чтобы успешно выполнять обязанности главнокомандующего на западе. Нет никаких доказательств того, что он потерпел поражение в Нормандии из-за своих изменнических настроений, хотя, вероятно, стал бы сотрудничать с заговорщиками, если бы они убили Гитлера. Ответственность фон Клюге за падение Франции относительно невелика. Главную вину за немецкое поражение следует разделить между блестящим руководством союзных командующих и нелепой интуицией Гитлера.

Июньская стратегия союзников, сдерживавших основную массу немецких бронетанковых войск на левом фланге, в то время как американцы готовились к наступлению на западе, оказалась столь успешной, что было решено продолжать наступление в июле. Победные атаки британцев в Кане 8 июля, в Мальто 10 июля, в Эвреси 12 июля и в Бургебусе 18 июля постоянно связывали на немецких позициях шесть танковых дивизий.

Блюментрит, сохранивший должность начальника штаба, несмотря на увольнение своего босса фон Рундштедта, вспоминал:

«Фельдмаршал фон Клюге прибыл в Нормандию, излучая энергию и оптимизм. Он был полон решимости выполнить полученный в Берлине приказ сбросить противника в море. Он тщательно проинспектировал фронт, пытаясь разобраться в происходящем, и энтузиазм его заметно ослаб. Он осознал, что ситуация не так проста, как казалось из Берлина. Необходимо было разработать новый план. Фельдмаршал послал подробный и чрезвычайно пессимистичный доклад Гитлеру, указав, что невозможно помешать союзникам наращивать силы на плацдарме; либо ему пришлют подкрепления, либо придется отступать. Четыре дня фон Клюге ждал ответа из ставки фюрера, а затем пришло телетайпное сообщение: «Позиций не сдавать. Ни шагу назад».

Политика Гитлера, требовавшего цепляться за каждую пядь земли, несмотря на необходимость стратегического отступления, привела к глубоким разногласиям с его бывшим любимчиком фельдмаршалом Эрвином Роммелем. К концу июня Роммель уже видел опасность пустой траты времени в Нормандии, так как мощь союзников на плацдарме росла с каждым часом. Он поддержал фон Рундштедта на совещании с фюрером в Суасоне и рекомендовал перевести часть бездельничавшей в Па-де-Кале 19-й пехотной дивизии в Нормандию или отступить за Орн или Сену. Оба предложения были отвергнуты. Интуиция Гитлера все еще нашептывала ему о возможности второго союзного десанта. Убежденности фюрера способствовала его вера в разрушительную силу направленного на Англию «оружия возмездия» и в необходимость обороны огневых рубежей вдоль Ла-Манша севернее реки Соммы. Возможно, спор в Суасоне привел к тому, что Роммеля обошли при выборе преемника фон Рундштедта.

Отчет фон Клюге об уязвимости немецких войск в Нормандии отослали в Берлин вместе с докладной запиской Роммеля, подтверждавшей мнение фон Клюге. 9 июля после падения Кана между Гитлером и Роммелем состоялся бурный разговор, во время которого фельдмаршал снова запросил разрешение на отступление, а Гитлер снова ответил отказом. Вскоре после этого разговора Роммель сказал некоторым своим подчиненным, что теперь единственная надежда Германии – уничтожение Гитлера. Точно известно, что через несколько дней он связался с полковником фон Хофбакером из штаба фон Штюльпнагеля в Париже и объявил о своей поддержке любых действий, которые покончат с безнадежной войной во Франции. Однако 17 июля, за три дня до покушения, самолет союзников на бреющем полете атаковал машину Роммеля у маленькой нормандской деревушки, по иронии судьбы носившей название Сент-Фуа-де-Монтгомери. Автомобиль перевернулся. Роммель был тяжело ранен в голову. После лечения в госпитале его отправили домой в южную Германию, где он быстро выздоравливал; вдруг в середине октября объявили о смерти фельдмаршала Роммеля. Были организованы государственные похороны с воинскими почестями. Приводим выдержку из приказа от 18 октября 1944 года его преемника на посту командующего группой армий «Б» фельдмаршала Моделя:

«Наш бывший главнокомандующий фельдмаршал Эрвин Роммель, кавалер Рыцарского Железного креста и Железного креста с мечами, дубовыми листьями и бриллиантами, кавалер ордена «За заслуги», скончался 13 октября от ран, полученных 17 июля.

В его лице мы потеряли блестящего, решительного командира, доблестного и беспримерно отважного полководца... Он всегда был на передовой, своим примером вдохновляя своих солдат на новые подвиги.

Он командовал нашей группой армий в течение года. Его деятельность во славу фюрера и фатерланда была прервана в разгар решающих сражений. Он войдет в историю как один из величайших полководцев нации.

Скорбя о потере героя, докажем, что мы достойны его памяти, и сделаем все, что в наших силах, ради победы.

Да здравствуют фюрер и наш великий германский рейх, объединенные идеей национал-социализма.

Модель, фельдмаршал».

За показным блеском пытались скрыть неприглядную правду. Семнадцатилетний сын фельдмаршала Роммеля гораздо менее выспренне и более трогательно рассказал о страшной судьбе, постигшей его отца, «величайшего полководца нации»:

«Мой отец, фельдмаршал Эрвин Роммель, умер 14 октября 1944 года в Херрлингене неестественной смертью после получения приказа канцлера рейха Адольфа Гитлера.

Мой отец был серьезно ранен в голову (четыре трещины в черепе и множественные осколки в лице) при взрыве бомбы во время налета американцев 17 июля 1944 года во Франции близ Ливаро (Кальвадос). Первые перевязки были сделаны в госпитале под Парижем, откуда отца перевезли в Херрлинген-бай-Ульм, где находился в то время его дом. Прямой угрозы его жизни не было. Раны зажили, и отец уже выходил на прогулки. Я был откомандирован в распоряжение местной зенитной батареи и назначен помощником отца, который страдал от паралича левого глаза. Лечили его профессора Альберт и Шток из Тюбингенского университета.

7 октября мне пришлось вернуться на батарею, а 14 октября я заехал домой, получив краткий отпуск. Я прибыл утренним шестичасовым поездом. Отец уже проснулся, и мы вместе позавтракали, затем я гулял с ним до одиннадцати часов. Во время прогулки он рассказал мне, что должны приехать два генерала – Майзель и Бургсдорф, оба из управления кадров вермахта.

Отец сказал, что обсуждение его дальнейшей службы как объявленная цель встречи, возможно, всего лишь предлог, чтобы избавиться от него.

В двенадцать часов отец принял обоих генералов и попросил меня покинуть комнату. Через сорок пять минут я встретил отца, выходившего из комнаты матери. Он сказал мне, что Адольф Гитлер предоставил ему выбор: отравиться или предстать перед трибуналом. Более того, Адольф Гитлер заявил, что в случае самоубийства с семьей не только ничего не случится, а, наоборот, она будет полностью обеспечена. Мы увидели, что дом окружен четырьмя или пятью бронемашинами с вооруженными людьми, так что восемь охранников дома, имевшие всего два автомата, ничего не могли поделать. Попрощавшись со мной и ординарцем, отец вышел из дома. Он был в кожаной куртке, форме корпуса «Африка», в фуражке и с маршальским жезлом в руке. Мы проводили его до автомобиля. Генералы приветствовали его нацистским жестом и возгласом «Хайль Гитлер». За рулем сидел эсэсовец. Отец первым сел в машину на заднее сиденье, за ним последовали генералы.

Автомобиль направился в сторону Блаубойрена. Через пятнадцать минут нам позвонили из госпиталя резерва Вагнер-Шуле в Ульме и сообщили, что два генерала привезли моего отца, вероятно скончавшегося от кровоизлияния в мозг.

Во время последнего разговора отец сообщил мне следующие факты.

Его подозревали в причастности к заговору 20 июля 1944 года. Его бывший начальник штаба – генерал-лейтенант Шпейдель, арестованный несколькими неделями ранее, заявил, что отец был лично заинтересован в покушении, только ранение помешало ему принять в нем непосредственное участие. Генерал фон Штюльпнагель перед отъездом в Германию сказал то же самое фельдмаршалу фон Клюге. По дороге фон Штюльпнагель пытался застрелиться, но только потерял зрение. Эсэсовцы сделали ему переливание крови, чтобы он мог дать показания. Впоследствии он был повешен. Кроме того, мой отец значился в списке обер-бургомистра Герделера как премьер-министр.

Фюрер не хотел позорить моего отца перед немецким народом и предоставил ему шанс добровольно уйти из жизни. По дороге один из генералов передал ему яд. Смерть наступила в течение трех секунд. В случае отказа принять яд отца должны были тут же арестовать и отвезти в верховный суд в Берлин. Отец предпочел уйти из жизни».

Так умер Роммель. Его карьера была типичной для честолюбцев, пришедших к власти на волне национал-социализма: головокружительный взлет из безвестности, крушение иллюзий в период поражений и падение в пропасть. Его смерть стала эпилогом к событиям 20 июля и грозным предупреждением тем, кто шел следом, но не успел добраться до критического поворота.

Когда фюрер отказался вывести войска из Нормандии, фельдмаршалу фон Клюге оставалось лишь ожесточенно сражаться до тех пор, пока союзники или Гитлер не заставят его сменить тактику. Первыми взялись за дело союзники. На третьей неделе июля должна была начаться третья фаза операции «Оверлорд» – выход на оперативный простор. По плану генералов Эйзенхауэра, Монтгомери и Брэдли 17 июля предстояло наступление в районе Эвреси, а затем британцы должны были атаковать к югу и юго-востоку от Кана, нанести двойной удар на левом фланге и разметать немецкие бронетанковые войска. 19 июля на правом фланге американцы должны были атаковать в узком секторе к западу от Сен-Ло, продвигаясь на запад к Кутансу и далее на юг к Авраншу. Этим последним маневром рассчитывали взломать немецкие позиции в основании Шербурского полуострова, чтобы бронетанковые войска генерала Брэдли ворвались в Бретань и захватили очень важные порты западной Франции. Для облегчения наступления сухопутных войск авиация должна была предварительно провести ковровые бомбардировки.

Пытаясь отражать непрерывные атаки, немецкие танки метались из сектора в сектор, как неугомонные лондонские пожарники под сыпавшимися на Лондон зажигательными бомбами. Как только на передовой начиналось новое сражение, какую-нибудь танковую дивизию полностью или частично выдергивали из района отдыха, куда она едва успела добраться. 17 июля в первый отвлекающий бой в районе Эвреси втянули 9-ю танковую дивизию СС, пытавшуюся восстановить силы к югу от Кана, и около сорока танков из 1-й танковой дивизии СС, удерживавшей позиции восточнее реки Орн.

Затем 18 июля главные британские силы прорвались к востоку от Кана. Противостоявшие им две немецкие дивизии – 16-я полевая дивизия люфтваффе и 21-я танковая дивизия, уже сильно ослабленные в боях за Кан 8 июля, не смогли удержать фронт. И снова 1-й танковой дивизии СС пришлось срочно выделять им в помощь свои уцелевшие восемьдесят танков. На этот раз «пожарной бригаде» удалось погасить пожар. Бригаденфюрер (генерал-майор) Теодор Виш, командир 1-й танковой дивизии СС «Адольф Гитлер» (еще один молодой генерал-фанатик, получивший звание благодаря прежним связям с личным охранником Гитлера), так обрисовал участие своего отряда в отражении этого наступления британцев:

«Когда британцы перешли в наступление к югу от Кана, мою дивизию сразу снова бросили в бой. Мои «пантеры» уже сражались вокруг Френувиля, а более легкие танки еще не прошли Роканкур. Вечером 18 июля я проводил рекогносцировку, когда случилось то, что случается с солдатом только один раз в жизни. Около сотни британских танков, выполнивших дневное задание, расположились на ночь на открытой местности. Мои танкисты могли бросить камень и попасть в эту груду вражеской бронетехники. Я немедленно приказал «пантерам» атаковать с востока, а легким танкам – с запада. Условия для стрельбы были идеальными. С моей точки зрения, маневр удался. Я своими глазами видел, как во время стычки загорелись четыре десятка танков. На следующее утро на рассвете мы снова вступили в бой и уничтожили еще танков сорок. Мои потери: двенадцать «пантер» и один легкий танк»[12].

Если бы не вмешалась погода, этот бой не смог бы надолго задержать наступление, поскольку танков у союзников было множество, потери возмещались быстро. Непрерывные проливные дожди превратили дороги и поля в болота, эффективно прервав танковые операции. Дожди отсрочили и начало наступления американцев в Сен-Ло, назначенное на 19 июля, так как самолеты прикрытия не могли подняться в воздух. Только шесть дней спустя, 25 июля, погода прояснилась и позволила сгоравшим от нетерпения войскам генерала Брэдли перейти в наступление.

Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло немцам. В результате непогоды около сотни танков 2-й танковой дивизии в секторе, примыкавшем к сектору наступления американцев, перевели в резерв к югу от Кана. 20 июля это соединение сменила 326-я пехотная дивизия, одна из первых пехотных дивизий, которой разрешили покинуть Па-де-Кале. Это был авангард пехоты, хлынувшей к местам боев в следующие несколько недель, когда Гитлер наконец пришел к выводу, что второе вторжение через Ла-Манш не предвидится. Мощную танковую дивизию отвели с линии наступления американцев, благодаря еще одной из неверных оценок немецких командующих. Командир 2-й танковой дивизии генерал Генрих фон Лютвиц, чье красное лицо, пухлая фигура, острый нос и очки в роговой оправе мешали разглядеть силу его личности, рассказывал о перемещениях своей дивизии в тот период:

«Когда 20 июля 2-ю танковую дивизию, сражавшуюся на передовой с 12 июня, наконец вывели из сектора Комона, это не означало, что нам дали передышку. Британцев остановили в районе Кана 19 июля; ожидалось, что они скоро возобновят наступление. Для отражения этой атаки мою дивизию 24 июля перебросили к Бретвилю, а прибывшую от Па-де-Кале 116-ю танковую дивизию послали к Рувру. Мы ждали новой атаки милях в пяти от передовой в Кане. В обеих дивизиях – 2-й и 116-й танковых – было около двухсот танков, это довольно много. Однако вместо британцев 25 июля неожиданно атаковали американцы около Сен-Ло, откуда нас только что вывели. Нас одурачили. Мы понапрасну разместили огромный бронетанковый резерв к югу от Кана и ослабили фронт к западу от реки Орн. Сильно раздосадованное верховное командование быстро перебросило нас обратно к Сен-Ло 26 июля, но к тому моменту уже невозможно было воспрепятствовать прорыву американцев».

Ошибка немецких командующих создала благоприятные условия, столь необходимые генералу Брэдли. К началу наступления в Сен-Ло семь из десяти немецких танковых дивизий толклись в узком полукруге к югу от Кана, так и не дождавшись наступления британцев[13].

Это позволило американцам пересечь шоссе Перье – Сен-Ло и двинуться на восток, практически не встречая серьезного сопротивления немецкой пехоты. Когда 28 июля после стремительной гонки в бой вступили 2-я и 116-я танковые дивизии, Кутанс уже был взят, а к северу от города в окружении оказались три пехотные и три бронетанковые дивизии. Кое-кому удалось выскользнуть из клещей, но к 31 июля в Авранше было захвачено более 8000 немецких пленных. Настал звездный час для броска в Бретань 3-й армии генерала Паттона.

Воцарившиеся в результате этих событий хаос и смятение отчетливо отражены в записях телефонных переговоров фельдмаршала фон Клюге 31 июля 1944 года. Никто не заменил раненого Роммеля на посту командующего группой армий «Б», и приказы фон Клюге выполнял его начальник штаба генерал Шпейдель, пока еще не арестованный за участие в заговоре 20 июля. 7-я армия, защищавшая нормандский фронт вместе с танковой группой «Запад», быстро таяла под усиливавшимся натиском американцев.

В час ночи 31 июля Шпейдель по телефону доложил фельдмаршалу фон Клюге, что «левый фланг рухнул». Сорок пять минут спустя генерал Фармбахер, командовавший корпусом в Бретани, объявил о своих трудностях во взаимодействии с военно-морскими и военно-воздушными частями, дислоцированными в портах и на аэродромах Бретани. Сепаратное командование тремя родами войск всегда было головной болью военачальников. Поскольку люфтваффе подчинялись только Герингу, а военный флот – только Деницу, ни один офицер сухопутных сил не мог заставить формирования других родов войск выполнять его приказы, какая бы критическая ситуация ни сложилась. Этот индивидуализм ревниво охранялся всеми тремя родами войск, а также войсками СС, которые напрямую подчинялись Гиммлеру. Фон Рундштедту и фон Клюге постоянно приходилось добиваться личного согласия Гитлера на любой приказ, который они собирались отдать несухопутным соединениям[14].

Типичным примером проблем, создаваемых косной системой независимого командования, был тот факт, что Фармбахер так и не добился крупных морских и воздушных соединений, которые помогли бы ему сдержать натиск американцев.

В девять часов утра Шпейдель доложил о дальнейшем ухудшении ситуации. Он заявил, что положение 7-й армии «абсолютно неясно»; критическое положение сложилось отчасти из-за решения 7-й армии пробиваться к Авраншу вместо того, чтобы стоять на позициях севернее города. Похоже, Шпейдель верил в то, что, удерживая фронт, окруженная после падения Авранша 7-я армия имела бы больше возможностей для восстановления положения. Фон Клюге, разделявший это мнение, отдал контрприказ, отменявший приказ 7-й армии на прорыв. Это произошло из-за недооценки сил союзников и их способности обеспечить успех такого дерзкого маневра, как прорыв к Авраншу.

31 июля, пообщавшись со всеми полевыми командирами, фон Клюге позвонил в ставку верховного главнокомандующего и побеседовал с генералом Вальтером Варлимонтом, принявшим звонок, как представитель Гитлера. Отчет об этом разговоре проясняет влияние американского прорыва в Сен-Ло на 7-ю немецкую армию.

«10.45.

Беседа фельдмаршала фон Клюге с генералом Варлимонтом.

Главнокомандующий на западе... докладывает, что враг находится в Авранше и, возможно, в Вильдье. Эти ключевые для будущих операций позиции требуется удержать любой ценой... Для решающего сражения абсолютно необходимы свободные военно-морские и воздушные соединения... без них проблему не решить. Генерал Варлимонт соглашается доложить фюреру. Главнокомандующий на западе настаивает на серьезности ситуации. Пока не ясно, возможно ли остановить противника на данной стадии операции. Противник господствует в воздухе и подавляет почти все наши передвижения, а все перемещения противника предваряются и прикрываются авианалетами. Потери людей и вооружения чрезвычайные. Под непрерывным смертоносным вражеским огнем падает боевой дух войск. К тому же все пехотные части распались на разрозненные группы, не координирующие свои действия. В тылах, чувствуя приближение развязки, наглеют террористы. Этот факт и потеря многих объектов связи необыкновенно затрудняет процесс командования... Часть ответственности за создавшуюся ситуацию лежит на приказе 7-й армии на северном фронте прорываться на юг и юго-восток. Как только главнокомандующий на западе был проинформирован, он отменил этот приказ и распорядился восстановить линию фронта имевшимися в наличии силами. Необходимо перевести свежие части из 15-й армии или откуда-нибудь еще. Главнокомандующий на западе вспоминает пример из Первой мировой войны, когда для перевозки войск воспользовались парижскими автобусами. Теперь, как и тогда, необходимо использовать все доступные средства. Однако пока невозможно определить, удастся ли остановить врага».

Чтобы сделать свой печальный доклад более убедительным, фон Клюге мог бы еще добавить, что из почти 700 тысяч немецких солдат, брошенных в бой с начала высадки союзного десанта, около 80 тысяч попали в плен, примерно столько же были убиты или ранены. Из почти 1400 танков, выставленных против плацдарма, уже потеряно около 750. Вероятно, стоит проанализировать это последнее число, так как недавно появилась жесткая критика тактики союзников в битве за Кан. На левом фланге союзников против британцев постоянно воевали 1-я СС, 9-я СС, 10-я СС, 12-я СС и 21-я танковые дивизии. Две танковые дивизии – 2-я СС и 17-я СС – сражались против американцев. Две другие – 2-я танковая и учебная танковая – метались между британским и американским секторами. Вновь прибывшая 116-я танковая дивизия вступила в бой только в конце июля. Приведя в соответствие заявления немецких командиров дивизий и трофейные документы, можно смело сказать, что по меньшей мере 550 из 750 танков, потерянных в Нормандии к тому моменту, были уничтожены на Канском фронте. Найдется ли лучшее подтверждение правоты союзных стратегов, которые приманили к наковальне Кана ядро немецкой бронетехники и методично его размолотили!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.