Превращение в «бандитов, убийц, дьяволов»

Превращение в «бандитов, убийц, дьяволов»

Анкетные данные Гитлера вряд ли позволяют понять, почему он смог занять руководящее положение в нацистской партии. По сравнению со своими коллегами по руководству у Гитлера было лишь одно небольшое преимущество. Рожденный 20 апреля 1889 года он был старше по возрасту многих из них. Из упомянутых выше ведущих деятелей государственного и военного руководства, он был старше всех, за исключением Гудериана. В то же время он еще не был старым, и празднование его пятидесятилетия 20 апреля 1939 года пришлось на пик его правления.

Судя же по остальным данным его биографии, создается впечатление, что происхождение Гитлера могло помешать, а не помочь ему выдвинуться в партии, отличавшейся крайним национализмом. Ведь будущий фюрер Германского рейха долго не имел германского гражданства, так как родился в небольшом австрийском селении Браунау, расположенном на границе с Германией.

Среди руководителей рейха были такие, кто имел предков, известных в германской истории со времен Тридцатилетней войны. Исследователи же родословной Гитлера приходили к выводу, что уже в начале XIX века сведения о Гитлерах терялись, а эта фамилия имела богемские корни и скорее всего, принадлежала чешским крестьянам.

Некоторые же журналисты в 30-х годах утверждали, что происхождение Гитлера было не только скромным, но даже сомнительным. Тогда им удалось выяснить, что отец Гитлера Алоиз имел сначала фамилию Шикльгрубер. Это было вызвано тем, что Алоиз был внебрачным сыном Анны Шикльгрубер и носил до 40 лет фамилию матери. Журналисты объявили, что поэтому и сына Алоиза Адольфа следует именовать Шикльгрубером.

Лишь позже историки А. Баллок, У. Ширер, Й. Фест и другие подробно рассказали про обстоятельства рождения Гитлера. Они доказали, что в 1877 году за 12 лет до рождения будущего фюрера некий Георг Гитлер признал Алоиза своим сыном, рожденным вследствие его внебрачной связи с Анной Шикльгрубер. Однако, получив фамилию Гитлер и затем женившись, Алоиз стал отцом Адольфа, который с рождения также стал обладателем этой фамилии. И тем не менее, легенда о том, что первоначально Гитлера звали Шикльгрубер, прижилась и укоренилась вопреки усилиям историков. Так, например, статья «Гитлер» в 4-м томе «Советской исторической энциклопедии» (М., 1963) открывалась замечанием о том, что «настоящая фамилия – Шикльгрубер». Давно опровергнутую версию продолжали повторять различные авторы и позже (например, небезызвестный Виктор Резун-Суворов).

Правда, скромное происхождение не было минусом, а плюсом в партии, в название которой было слово «рабочая». Поэтому сын управляющего текстильной фабрики Геббельс говорил о своих «крестьянских корнях», а сын помещика Лей говорил о том, что он – выходец из народа. Однако, как они, а также другие ведущие деятели рейха, Гитлер не имел ни крестьянского, ни рабочего происхождения, так как был сыном таможенного чиновника.

Гитлер уступал большинству из деятелей рейха по уровню образования, столь необходимого для руководства Германией в XX веке. Гудериан и Дёниц имели специальное военное образование. Дипломы об окончании высших учебных заведений имели все упомянутые выше деятели рейха, за исключением Гитлера, Бормана и Риббентропа. Правда, хорошая общеобразовательная подготовка будущего рейхсминистра иностранных дел в период его детства и юности отчасти компенсировала отсутствие у него высшего образования.

У Гитлера не было такого компенсирующего фактора. В реальном училище он лоботрясничал и плохо учился: у него были неудовлетворительные оценки или «тройки» по всем предметам, кроме гимнастики, поведения и рисования. В 16 лет после смерти своего отца Гитлер впервые принял решение, которое резко изменило ход его жизни: он бросил реальное училище, так и не получив аттестат зрелости. К этому времени Гитлер вообразил, что образование ему не нужно, так как он обладает талантами художника и музыканта. Его мать даже купила ему рояль, и четыре месяца он учился играть, но вскоре музыкальные занятия ему наскучили.

Но Гитлер не прекратил рисовать. В октябре 1907 г. он пытался поступить в Венскую Академию художеств, но его пробный рисунок был отвергнут, и он не был допущен к экзаменам. Позже Гитлер подрабатывал продажей собственных акварелей с видами знаменитых зданий Вены. Выбор объектов для его рисунков, возможно, объяснялся тем, что в это время он мечтал стать архитектором. Не исключено, что последнее обстоятельство способствовало в последующем его сближению с архитекторами по образованию Розенбергом и Шпеером.

Не исключено, что если бы у Гитлера было больше художественного таланта, то во время своего пребывания в Вене, когда он рисовал городские здания, а в часы досуга любил подолгу рассуждать о судьбах германских народов, он вполне мог бы сойти за живое воплощение образа австрийского художника Алоиза Гарца, созданного Джоном Голсуорси в повести «Вилла Рубейн». Выходец из горной части Австрии Алоиз Гарц был склонен к страстным монологам о борьбе тирольцев за независимость. Даже внешние черты Гарца были схожи с Гитлером в молодости: «худое лицо», «серо-голубые глаза», «длинный тонкий нос», «шапка темных волос». Сходство было и в одежде Гарца и Гитлера. Наверное, это сходство объяснялось тем, что как и Гитлер, герой повести был этническим австрийцем, а в период пребывания в Вене Гитлер старался подражать манерам столичных художников. Правда, повесть была написана в 1900 году, когда Адольфу Гитлеру было 11 лет и он еще жил в деревне Браунау, вдали от Вены. Однако даже таким малоизвестным художником, каким был герой повести Голсуорси, Гитлер не стал.

Второй раз попытавшись поступить в академию и снова потерпев неудачу, юный Адольф, ожидая, когда мир признает его талант художника, продолжал бездельничать. Сначала он жил в Линце, куда переехал с матерью. После смерти матери в конце 1907 г. он окончательно переселился в Вену, Последовавшие пять лет Гитлер назвал «самым печальным временем своей жизни». В то время как его коллеги в этом возрасте поступали в высшие учебные заведения или находили постоянную работу, Гитлер ограничивался поиском случайных заработков. Позже в 1938 году, прибыв после аншлюса в венский отель «Империал», Гитлер вспоминал, как выбивал ковры в этом гостиничном заведении.

Про эти годы Гитлер писал: «Пять лет нужды и горя были уготованы мне этим городом-сибаритом. Пять лет, в течение которых мне пришлось зарабатывать себе на кусок хлеба, – сперва разнорабочим, а затем маленьким художником; это был поистине скудный кусок, и его никогда не хватало, чтобы утолить хотя бы привычный голод. А голод был моим верным сторожем, единственным, кто почти никогда не покидал меня».

Комментируя это заявление Гитлера, историк И. Фест писал: «Точный подсчет его доходов доказывает, что в начальный период его пребывания в Вене из причитавшейся ему части отцовского наследства, а также из наследства, оставленного матерью, и из страховой пенсии по сиротству, не считая его собственных заработков, складывалась ежемесячно сумма в 80-100 крон. Это равнялось жалованию юриста в чине асессора, а то и превышало его». Не удивительно, что по воспоминаниям очевидцев, Гитлер был модно одет, много проводил времени в кафе, часто посещал спектакли оперы и оперетты, а также симфонические концерты. Любовь к музыкальным представлениям Гитлер сохранил до конца жизни. При этом его пристрастие к Вагнеру сочеталась с любовью к опереттам Штрауса и Кальмана.

Однако тогда мало кто знал про образ жизни Гитлера в его венские годы и источники его доходов. Пережив суровые годы войны, лишения во время инфляции 20-х годов, а затем мировой кризис, немецкие читатели «Майн кампф» сопоставляли свою собственную горькую судьбу, полную лишений, с биографией Гитлера и сочувствовали его рассказу о вечно голодном изгое в богатой Вене. При этом они не замечали, что за годы своего пребывания в австрийской столице, то есть до 24 лет будущий фюрер так и не удосужился приобрести какую-либо профессию, или пройти какой-нибудь учебный курс, кроме школьного, который он также толком не освоил. Не предпринимал он и попыток завести семью.

Тот образ жизни, который вел Гитлер в Вене, характерный отчасти для художнической богемы, отчасти для люмпен-пролетариев, отучил его от регулярной работы и привил привычки проводить дни в праздности и болтовне. Его соседи по общежитию рассказывали, что он мог часами витийствовать на разные темы. Эти привычки оказались устойчивыми. В период своей политической деятельности до 1933 года, а затем занимая высший государственный пост в стране, Гитлер мог подолгу отдыхать в построенной для него шикарной резиденции в Альпах. Многие очевидцы рассказывали об однообразном ритме в распорядке дня Берхтесгадена с непременными прогулками, долгими обедами и ужинами, во время которых фюрер без конца разглагольствовал обо всем на свете. Эти монологи, которые могли длиться за полночь, чрезвычайно утомляли его собеседников. В то же время предпринимались попытки записать эти словоизвержения Гитлера. На основе этих записей была даже издана книга Генри Пикера «Застольные беседы Гитлера». Порой беседы прерывались для просмотра кинофильмов, часто одних и тех же, или прослушивания любимых пластинок Гитлера. Так Гитлер реализовал свои представления о богатой жизни, которой он был лишен в Вене, в то же время сохранив многие свои привычки тогдашнего времяпровождения.

Богемно-люмпенизированный образ жизни Гитлера был нарушен в 1913 году венскими властями, призвавшими его в армию. Позже Гитлер уверял, будто он отказался служить в австрийской армии, так как испытывал жгучую неприязнь к габсбургской монархии, которая якобы проводила политику поощрения славянских народов. Однако биографы Гитлера установили, что будущий верховный главнокомандующий рейха бежал в мае 1913 года из Австро-Венгрии в Мюнхен, чтобы там скрыться от призыва. Так Гитлер вновь решил резко изменить свою судьбу.

Правда, благодаря усилиям австрийской полиции, Гитлер был вызван в консульство Австрии в Мюнхене и, в конечном счете, ему пришлось вернуться на родину и пройти военную комиссию в Зальцбурге. Решение комиссии гласило: «Негоден к несению строевой и вспомогательной службы, слишком слаб. Освобожден от воинской службы». Гитлер вернулся в Мюнхен, где, вращаясь в обществе художников, вновь занялся рисованием акварелей, которые старался продавать.

Начало мировой войны вновь толкнуло Гитлера к тому, чтобы резко изменить свою жизнь. Казалось, что он постоянно вносил в нее драматические повороты, мешавшие ее размеренному течению. Случайно Гитлер оказался запечатленным на фотографии центральной площади Мюнхена – Одеонсплац в день объявления Германией войны России 1 августа 1914 года. И. Фест писал: «На фотографии хорошо видно его лицо с полураскрытым ртом и горящими глазами – этот день освободил его от всех затруднений, от бессилия и одиночества бытия». Через пару дней, 3 августа Гитлер обратился с прошением к королю Баварии принять его добровольцем в армию. На другой же день Гитлер был принят в 16-й резервный баварский полк.

Рожденное эмоциональной вспышкой решение стало главным переломным моментом в жизни Гитлера. Не случайно, Гитлер, начал свое «Политическое завещание» рассказом о своем участии в Первой мировой войне. Этим воспоминанием он часто открывал свои многочисленные речи. Свое участие в этой войне Гитлер рассматривал как начало собственной сознательной общественной жизни.

Впрочем, в это время многие молодые немцы принимали подобные решения. Судя по их биографиям, с энтузиазмом откликнулись на начало войны не только служившие к этому времени в армии и флоте Гудериан, Геринг и Дёниц, но также Гесс, Риббентроп, Лей и другие будущие нацистские руководители. Впоследствии они сражались на фронтах Первой мировой войны и получили награды за это от кайзеровской Германии. Хотя Гиммлер и Борман по молодости, а Геббельс – из-за хромоты не были участниками войны, в те годы они предпринимали усилия, чтобы попасть на фронт. В это время многие юноши шли добровольцами на фронт, одурманенные угаром воинствующего шовинизма. Немцы и австрийцы были готовы сокрушить Россию, французы, англичане и русские – Германию и Австро-Венгрию. При этом отъезжавшие и провожавшие их были уверены, что война продлится пару месяцев.

Под напором шовинистических настроений в Германии и других европейских странах произошла почти повсеместная резкая перемена в позиции мировой социал-демократии. Идеи революции во имя установления строя социального равенства, которые до 1914 года разделяли миллионы людей на Западе, были отвергнуты большинством социал-демократических партий во имя планов захвата чужих земель. Лозунги пролетарского интернационализма, которые поддерживали миллионы членов этих партий до 1914 года, были забыты, и их заменила ненависть к другим народам и стремление к их порабощению. Торжество милитаризма и ксенофобии над принципами социализма было следствием постепенного развития империалистической идеологии в общественном сознании ведущих стран Запада.

Империалистическая Первая мировая война стала продолжением многочисленных войн за раздел, а затем передел разделенного мира, которые велись с невероятной жестокостью. Бесчеловечность, проявленная в ходе колониальных войн XIX века, была умножена в Первой мировой войне.

Покорение других стран мира колониальными державами оправдывался политическими декларациями об их «законных» интересах на «жизненное пространство», а угнетение народов опиралось на расистские лжетеории. В своей книге «Майн кампф» Гитлер уверял, что отвращение к евреям, славянам и другим ненемцам у него возникло уже в ходе пребывания в Вене до начала Первой мировой войны. Немалую роль в формировании взглядов Гитлера сыграла ксенофобская и антисемитская агитация лидера Христианской социальной партии Австрии и постоянного бургомистра Вены Люгера. Повлияла на молодого Гитлера и агитация пангерманистов, твердивших о необходимости «жизненного пространства» для всего говорящего на немецком языке населения Европы.

И все же решающую роль в формировании идей Гитлера сыграла Первая мировая война. Претензии на господствующую роль своей нации, оправдание беззастенчивого грабежа целых народов и бесчеловечных расправ с населением других стран расцвели в ходе беспрецедентной до тех пор по своим масштабам Первой мировой войны, которая стала необычайно кровопролитной и жестокой. Применение огнестрельных орудий небывалой мощности, боевых самолетов, танков, а также газов привело к многомиллионным жертвам, бесчисленным увечьям.

Не случайно многие участники той войны, став писателями, запечатлели в своих произведениях адские кошмары тогдашних боевых действий, прибегая к лексике, использовавшейся для описания царства дьявола. Рассказывая об артподготовке, участник войны – английский писатель Ричард Олдингтон писал: «Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов.

Это был «полёт валькирий», исполненный тремя тысячами пушек… Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».

Другой участник этой войны французский писатель Анри Барбюс в романе «Огонь» свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева… Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»

Постоянное пребывание в аду не могло не деформировать психику солдат. Еще один участник войны, немецкий писатель Э. М. Ремарк писал: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши гранаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?.. Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».

Не удивительно, что в ходе Первой мировой войны армии прибегали к крайней жестокости по отношению как к своим противникам на поле боя, так и к мирному населению. Захваченных в плен уничтожали с особой жестокостью. В своем романе «На Западном фронте без перемен» участник войны писатель Э. М. Ремарк рассказал, каким жестоким пыткам подвергали немецкие солдаты захваченных французов. Мой отец, командированный для работы в 30-х годах на заводах Круппа, вспоминал рассказы крупповских рабочих, которые участвовали в Первой мировой войны. Захватывая в плен сенегальцев, они связывали их, а затем вкладывали им в рты гранаты, которые подрывали. Это считалось веселым развлечением.

В первые же дни войны мир был шокирован сообщениями о взятии немецкими войсками в заложники тысяч граждан Бельгии и их последующего уничтожения. Историк Барбара Тачмэн в своей книге «Пушки августа» писала, что в ответ на сопротивление бельгийского народа вероломной и наглой агрессии, командующий 1-й германской армией генерал фон Клюк с самого начала своего вступления в Бельгию «счел необходимым принять, говоря его собственными словами, «суровые и безжалостные репрессии», включая «расстрел людей и сожжение домов». Тачмэн писала: «Сожженные деревни и убитые заложники стали вехами на пути германской армии». В небольшом городке Аэршот было расстреляно 150 жителей. «Число жертв в аналогичных случаях росло, – отмечала Тачмэн, – по мере того, как эти действия повторяла армия фон Бюлова в Арденнах. В городе Динант армией Хауссена было расстреляно 664 жителя. Прибегали к следующей процедуре: жителей собирали на главной площади, женщин отводили в одну сторону, мужчин – в другую. Из мужчин выбирали каждого десятого, или каждого второго, или же забирали всех мужчин, в зависимости от прихоти того или иного офицера. Их вели в ближайшее поле или на пустырь у железной дороги и расстреливали. В Бельгии до сих пор много городов с кладбищами, на которых находятся бесконечные ряды камней. На них стоят надписи с именами и одинаковыми надписями: «Расстрелян немцами»». В Бельгии было уничтожено 100 тысяч домов.

Если Олдингтон, Барбюс, Ремарк, Хемингуэй, Дос Пасос и другие, пережив адские кошмары боевых действий и став свидетелями ужасных расправ с людьми, стали решительными противниками войн, то для Гитлера и ряда других фронтовиков, четырехлетний опыт участия в Первой мировой войне оказал прямо противоположное воздействие. Кажется, что то превращение «в бандитов, убийц… дьяволов», которое, по словам Ремарка, совершалось с фронтовиками в разгар боев, законсервировалось у Гитлера и его единомышленников после окончания войны.

В отличие от пребывания в реальном училище Гитлер добросовестно прошел уроки военной школы, пробыв на фронте почти всю войну. Он прослужил вестовым, передавая сообщения от командования своей роты в штаб полка и обратно. За свое участие в первых боях своего полка в ноябре 1914 г. Гитлер был награжден Железным крестом второй степени. А позже – Железным крестом первой степени. В октябре 1916 г. Гитлер был ранен в ногу и впервые отправлен в военный госпиталь в тылу. Вторично он попал в госпиталь, когда стал жертвой химической атаки в ходе боев под Ипром в октябре 1918 г. Гитлер временно утратил зрение и находился в госпитале в ноябре этого года.

Хотя «Майн кампф» заполнена искажениями фактов о его личной жизни, возможно, что Гитлер в ней правдиво описал свою болезненную реакцию на известия о ноябрьской революции и подписании перемирия со странами Антанты, полученные им в госпитале. По его словам, он испытывал острую боль за поражение Германии и жгучую ненависть к тем, кто, по его убеждению, «предал армию». Он жаждал мстить тем, кто прервал дьявольский спектакль и лишил его лавров победителя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.