Глава 15. Скотопрогон

Глава 15. Скотопрогон

Изгнанники и люди Вернона стояли посреди поля и смотрели друг на друга.

— Здорово, Оскер, — наконец сказал Кронт. — Значит, ты, выродок проклятый, за нами в таверне наблюдал? Вынюхивал, кто мы такие и чего хотим?

— Именно так, — наемник расплылся в улыбке. — Забавно, вам и в голову не пришло, что я от Вернона.

— А где он сам?

Оскер неопределенно махнул рукой:

— У озера, где ж еще. К приходу дорогих гостей готовится…

— Хочешь сказать, мы теперь пленники? — спросил Ральф.

— А разве вы не собирались к нам присоединиться?

— Да, собирались, — сказал Кронт. — А что, Вернон вот так и решил взять нас в банду?

— Ну, он желает с вами лично поговорить, — Оскер подмигнул ему. — Больше всего ему ты понравился. Он считает, что ты, гхм, перспективный… Да, так он и сказал…

— Большая честь для меня, — Кронт сплюнул и тронул коня. — Луки-то уберите. Бежать мы никуда не собираемся.

— Разумно.

Оскер сделал знак своим людям, они спрятали оружие, но окружили изгнанников, показывая, что не доверяют им.

Чуть дальше по тракту обнаружилась уютная лощина между холмами, где наемники устроили лагерь. Все было истоптано лошадьми, на земле виднелись темные пятна кострищ, повсюду валялся небрежно брошенный скарб — одеяла, кружки, ремни из сыромятной кожи, на растянутых веревках сохла одежда.

Долговязый наемник у костра занимался стряпней: жарил мясо дикой козы на углях.

— Эй, Норт, все в порядке? — крикнул Оскер.

Долговязый вскочил:

— Ага, — он, щурясь, оглядел изгнанников. — Дождались, наконец!

— Дождались… Дай им поесть, завтра рано утром выезжаем.

Изгнанники, как и люди Вернона, привязали своих лошадей у обочины, и присели у костра в ожидании ужина. Наемники весело перешучивались, играли в карты. Кронт тут же присоединился к троим игрокам, пообещав обобрать до последнего медяка.

Ральф сидел на плаще, смотрел, как Норт поливает мясо вином, и пытался заставить желудок не урчать. Он не был голоден, но ароматный запах щекотал ноздри, жир шкворчал, стекая на угли, — и казалось, ничего не было на свете вкуснее этого мяса.

— Но-орт! Ну сколько можно! Давай жрать уже! — не выдержал один из наемников.

— Ффф… Что за народ! Только дай им — все сырым сгложут, будто волки!

В конце концов, Норт признал, что ужин готов, роздал по горячему куску — самые лучшие достались Оскеру и изгнанникам.

— Значит, Вернон, послал тебя следить за нами, — сказал Ральф, вгрызаясь в брызжущее жиром мясо. — Так?

— Да, — ответил Оскер.

— И откуда он о нас узнал?

— О, люди сказали. Знаешь, ходят туда сюда по тракту, в хэнкову таверну, назад и вообще…

— Иногда мне кажется, что в долине более людно, чем на столичной площади в праздник, — пробормотал Ральф.

Оскер засмеялся:

— Ну да, так оно и есть.

После еды все разлеглись возле костра на одеялах. Некоторые курили трубки, Норт лениво заворачивал в отрезы ткани запас мяса. Огонь озарял загорелые обветренные лица. Было очень тихо. Ральф успел привыкнуть к тому, что их стеной окружает лес и всегда, даже глухой ночью, слышны потрескивания, шорохи, скрип деревьев. Здесь, среди холмов, можно было наслаждаться тишиной, смотреть, как от костра взметаются огненные искры и тают в темном небе.

Наемники негромко разговаривали — было уже слишком темно, чтобы играть в карты. Некоторые вытащили фляги, отпраздновать нахождение изгнанников, как они сказали. Долговязый Норт насвистывал что-то печальное.

— Эй, милая, — один из наемников придвинулся к Велене, — а ты-то как среди этих бродяг оказалась?

— Я из Форпоста, — ответила она, закутываясь в плащ.

— Да? Вот мерзкая деревенька! Правильно сделала, что ушла оттуда. Что ж такой девушке делать в таком захолустье?! Да и… разве там встретишь настоящего мужчину, который умеет обращаться с такой…

Он попытался обнять Велену, но Оскер злобно зыркнул на наемника через костер:

— Не трогай ее! Вернон же говорил…

Наемник пожал плечами и пересел.

— Послушай, — Велена устало взглянула на Оскера. — Ваш… начальник… Вернон… он забрал мальчика из Форпоста. Ему был нужен проводник, наверное…

— А, да. Хороший такой мальчишка, шустрый.

— Где он сейчас?

— Вместе с Верноном, конечно. В озерном храме, — Оскер посмотрел на девушку и добавил мягко: — С ним все хорошо.

— Так все замечательно, даже подозрительно, — проворчал Кронт.

— Что подозрительно? — Оскер говорил спокойно, но руку положил на рукоять меча.

— Э, ничего… Может, лучше выпьем? Вижу, вы захватили кой-чего у Хэнка?

Оскер медленно убрал руку, улыбнулся:

— Ну, пожалуй, повод у нас есть.

Фляжку с самогоном пустили по кругу, скоро у всех разгорелись глаза, кто-то даже попытался затянуть песню. Оскер не спускал глаз с Кронта, но тот веселился, ничем не выдавая недоверия или подозрительности.

— Оскер, Оскер, — Кронт подошел к нему, несколько нетвердо держась на ногах. — Бдительный какой… Все следишь, чтоб мы не убежали? А куда?

Оскер промолчал.

— Да, некуда нам деться… Как бедняге Рори — это только кажется, что выход есть, на самом деле нет его…

— Ты видел Рори? — заржал один из наемников. — И как он там, песик наш?…

— Он… он умер… А с каких это пор он ваш песик?

— С тех самых, как Вернон его на цепь посадил!

— Так это Вернон! Я так и знал…

Оскер поспешно вмешался в разговор:

— Рори сам виноват. У своих красть… Ему еще повезло, что просто цепью приковали. Бывало, таких задницей на тупой кол сажали и ждали, пока сам себя вспорет, ерзая…

— Да ладно тебе… что там мог украсть несчастный старик?

— Старик? Да этот ублюдок только на пару лет меня старше!

— Ну, когда я его видел, он выглядел, как древний старец… как дерьмовый старикашка под сотню лет…

— В этой проклятой долине всякое бывает. Может, и время тут идет по-другому…

— Я, вроде, не замечал, что старею. Не хотелось бы мне… Терпеть не могу старикашек. Моя мать работала в приюте для этих проклятых стариков… Платили жалкие гроши, а работы было много — поэтому она брала меня с собой. Они там гнили заживо. Да… А по выходным мы ходили к старой графине, в шикарный дом на проспекте. Это было еще хуже. Громадные комнаты, пропахшие смертью до последней пылинки. Куча кошек, которые бродили, где им вздумается и жрали паштет с фарфоровых блюдцев. Графиня, надо сказать, была довольно милая… Она все время курила, и я разжигал ей трубку. Я ей нравился… Она говорила со мной о дальних странах, об искусстве, о поэзии. А потом делала под себя и не могла это убрать…

— Да-а, — протянул Оскер. — Ладно, давайте спать, завтра вставать рано — впереди опасный кусок пути. Мы называем его скотопрогон. Побыстрее бы проскочить…

Они выехали ранним утром, когда еще было темно. Тракт петлял между холмами, ветер колыхал черные стебли жухлой травы. Оскер остановился на миг, послюнил палец, удовлетворенно кивнул:

— С севера дует. Скоро похолодает.

Ральф подумал о снеге, белом, пушистом. "Да, не хватает его здешним равнинам — кругом серо, пусто, не за что глазу зацепиться"… На черную гриву его скакуна упало что-то светлое, запуталось в жестких волосах. Ральф вздрогнул: «снег»! Но, приглядевшись, он увидел, что это белый лепесток цветка — длинный и узкий.

— Стоять! — крикнул Оскер. — Вот и добрались. Всем спешиться и идти за мной! След в след! Не останавливаться, по сторонам не глазеть!

— А что, собственно… — начал Ральф, но предводитель наемников лишь отмахнулся.

Все взяли коней под узцы и гуськом пошли по тракту. За поворотом открылся длинный кусок прямого пути, стрелой пролегавший через поля.

— Скотопрогон, — ухмыльнулся Кронт.

Оскер кивнул:

— Да, на вид. Но гнать по нему нельзя. Пытался один из наших… когда тут первый раз шли, еще с Верноном. Вон он лежит.

Посредине тракта виднелся холмик — скелеты наемника и лошади, кое-как прикрытые драным плащом.

— Ну что, вперед?

Оскер повел своего коня по тракту, остальные пошли следом.

На обочинах росли невысокие, ощетинившиеся короткими колючками, кусты — листья с них давно облетели, но на ветках еще росли снежно-белые звездчатые цветки. Ветер поземкой гнал лепестки, швырял под ноги.

Ральф осторожно обогнул труп незадачливого наемника и снова зашагал по центру тракта, как и остальные. Его вороной изредка испуганно всхрапывал, косился большим карим глазом — приходилось успокаивать. Одолев четверть скотопрогона, конь остановился, мелко дрожа всем телом.

— Ну что, что такое? — ласково прошептал Ральф. — Уже недалеко…

Он проследил за взглядом коня и вздрогнул: впереди кружился черный вихрь. Скоро он распался, и на землю упали трупики насекомых. Осы, шершни, серые ночные бабочки — ветер нес их по дороге, оставляя на неровностях почвы шерстинки, клочки зеркальных крылышек и осыпавшуюся пыльцу.

— Иди, не останавливайся, — хмуро сказал наемник сзади. — Не смотри.

Вороной осторожно ступал по тракту, нюхая воздух. Мертвые осы хрустели под его копытами. Ральф вперился взглядом в землю, на которой отпечатались следы копыт и сапогов. Хотелось поднять голову и осмотреться, но он знал, что нельзя. Втоптанные в грязь белые лепестки, раздавленные бабочки. "Ничего, ничего, скоро выйдем", — успокаивал сам себя Ральф. Краем глаза он видел серые стены ущелья и острые скалы, но тут же одергивал себя: "не может быть, поля кругом, это только воображение"…

В конце концов, стало совсем невмоготу — и он решил взглянуть, далеко ли еще идти.

Скотопрогон был длиннее, чем казалось на первый взгляд: они не прошли и половины. Ральф выдохнул. Он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере, сразу выяснилось, что никаких скал и в помине нет. Одни темные поля. Полоски кустарника вдоль дороги. Невысокие пологие холмы — на самом ближнем руины.

Ральф смотрел на выпирающие из травы камни, и пахнущий горечью ветер ерошил ему волосы. Белое, затянутое осенними облаками небо было особенно высоким. Ральф дышал полынью, запах которой становился сильнее с каждым вдохом. Курган казался все более близким, серые, грубо обтесанные камни молчаливо звали. Ральф видел каждую трещинку, каждую травинку. Он видел темный вход, охраняемый двумя столбами, сверху донизу испещренными знаками мертвого языка. Воздух загустел — еще чуть-чуть, и его можно будет пить. Ральф глубоко вдохнул, пропуская горький ветер между зубами.

— Эй! Не смотри! Так и свихнуться можно!

Голос наемника заставил Ральфа вздрогнуть. Он едва удержался, чтобы не заорать в ответ, проклиная, но тут же испугался собственной ярости — она была слишком странной и неестественной. "Как тогда, под деревом", — подумал Ральф и почувствовал, как по спине течет холодный пот. "Проклятая долина! Скорей бы уж выбраться отсюда"!

Он шел, монотонно отсчитывая шаги, и старался не замечать каменных стен. Чудилось, что тракт углубляется все глубже в гору, становится тоннелем. Ральф знал — стоит поднять глаза и станет ясно, что это не так, но упорно разглядывал темную землю. Порывы ветра носили лепестки и мертвых насекомых, но даже вороной привык к этому и не пугался.

Ральф плелся, пока не налетел на наемника, остановившегося посреди тракта.

— Все, дошли уже. Проклятый скотопрогон, все силы высосал…

Прямой отрезок пути, и правда, закончился. Ральф оглянулся — на краткий миг ему показалось, что видит скалы и черно-белые вихри, но стоило сморгнуть и перед ним лежала обычная дорога среди полей. Ветер кинул в лицо пригоршню лепестков, но Ральф только засмеялся — так легко стало сейчас, когда он понял, что скотопрогон позади.

Наемники быстро сели на лошадей и заторопились отъехать от странного места.

Ральф выпрямился в седле:

— Вот видишь, все хорошо, — сказал он вороному.

Конь жалобно заржал, будто не соглашаясь.

— Правда!

Вороной потрусил вперед. Подковы зацокали по камням, и Ральф с интересом взглянул вниз. Небольшой участок тракта был выложен белыми плитами. В зарослях кустарника виднелись обломки стен и барельефов.

— Часовня? — Ральф подъехал к Оскеру. — Здесь была часовня?

— Ага. Но она разрушена давным-давно.

Оскер махнул рукой — чуть в стороне валялась статуя. Перевернутая голова смотрела на путников. На мраморном лице застыла жестокость, что шло вразрез со всеми канонами изображения святых. "Фенгар, Фенгар, зачем же ты Измаила таким злобным сделал?" — подумал Ральф. "Или это просто так кажется?" Он уже не доверял собственным глазам, да так было и легче. Съехав по склону холма, Ральф уже полностью уверился в том, что садистское выражение на лице святого воина ему просто привиделось.

Крошечные снежинки таяли, едва соприкоснувшись с землей. Наемники торопливо перекусывали холодным мясом. Оскер решил не разводить костра — ему не терпелось побыстрее добраться до озера.

— Вернон нас, небось, заждался. Ничего, еще денек-другой скачки, и будем на месте, — говорил он, запивая мясо хэнковым зельем.

— А чем он там вообще занимается? — спросил Ральф. — Он с самого начала хотел попасть в храм, так?

Оскер задумался, видимо, решая, стоит ли говорить чужаку, потом нехотя пробормотал:

— Да, мы сюда ради проклятого храма и поперлись. Что-то он про это место вычитал в родовых книгах. Он-то из аристократов, типа тебя.

— И что же он, благородный рыцарь, тут ищет?

Оскер рассмеялся:

— Благородный, ну да… Не знаю я, чего он ищет. Мне главное, что платит вовремя. Еще в Авендане задаток каждому отсыпал. После Дароса деньжат у него куры не клевали… Я б на его месте старый дворец отстроил, заказал бы себе вин из-за моря, любовниц бы завел, по свету бы поездил, по городам да ярмаркам. А он будто взбесился — подавай ему эту дерьмовую долину и все.

Наемник махнул рукой, отхлебнул из фляжки и, передав ее Ральфу, кинулся собирать людей. Все садились на коней без особой охоты — скотопрогон, даром что не слишком длинный, вымотал донельзя. Ральф глотал обжигающую горло жидкость и смотрел, как Оскер руганью и угрозами заставляет наемников сесть на лошадей и продолжать путь. "Вот уж действительно странно, зачем понадобилось ему в долину… Да и этому сброду, наверное, немало заплатить пришлось".

Они ехали, пока совсем не стемнело. Оскер позволил остановиться, лишь когда тракт стало невозможно рассмотреть.

— Хорошо хоть луны нет, — проворчал один из наемников. — Не то заставил бы нас всю проклятую ночь скакать.

— Не заставил бы, — спокойно сказал Оскер. — Лошадям нужен отдых, я не собираюсь их загнать.

— Ну, ихних-то коняг не загонишь, — наемник кивнул в сторону изгнанников.

— Заткнись и иди спать, — прошипел Оскер.

Кронт вкрадчиво сказал — Ральф готов был поклясться, что тот улыбается, хотя в темноте этого не было видно:

— О да, у нас особые лошади. Не сомневаюсь, что вы их узнали.

— Да, да, хватит болтать…

— Ну почему же? Ведь интересно узнать, что с вашими приятелями случилось…

Оскер поспешно перебил его:

— Об этом у Вернона спросишь. А сейчас — спать!

— А ты ничего не знаешь? Совсем-совсем ничего?

Оскер рванул меч из ножен:

— Я сказал, спросишь у Вернона! А будешь рыпаться — свяжем. Понял?

— Да, да… Зачем же сразу за оружие хвататься?…

Кронт отошел и стал устраивать себе постель из одеял и плаща. Ральф подумал, что им не мешало бы перекинуться парой слов, но Оскер зорко следил за изгнанниками. Даже ночью наемник сидел у потухшего костра и внимательно наблюдал за всеми. Утром он, злой и невыспавшийся, разбудил остальных, заставил наскоро позавтракать, оседлать лошадей и снова рысцой трястись по тракту.