“В Лондон, Якобу Рихтеру...”
“В Лондон, Якобу Рихтеру...”
Ленин и Крупская покидают Мюнхен. Но только самые близкие знают: отныне они уже вовсе не Иордановы, а Рихтеры. Держат они путь на Британские острова.
Что вынудило их покинуть Баварию? Ведь совсем недавно она казалась самым надежным местом для издания русской нелегальной газеты. Оказывается, российская охранка дозналась, что в редакции “Искры” работает Владимир Ульянов, что она “печатается в Мюнхене, но ей старательно придается вид и характер издания, выходящего в пределах России”[1]. К тому же за изданием русской социал-демократической газеты установила слежку немецкая полиция.
Надо было уезжать из Мюнхена. Но куда?
Плеханов настаивал на Швейцарии. Он писал Аксельроду: “Оттуда, где они теперь находятся, всем нашим надо уезжать: полиция уже начала свои розыски. Теперь вопрос, куда им переехать. Я сейчас пишу, чтобы ехали в Женеву. Пиши и ты. Это будет иметь огромное влияние на будущность наших изданий. Если они уедут в Лондон или даже в Брюссель, то мы еще более от них отдалимся. А это беда. Спешу. Твой Г. П.”[2]
Нет, надо остановиться на таком городе, где можно было бы раствориться в большой массе населения, возражает Ленин, где полиция меньше бы преследовала. И он убеждает перевести издание “Искры” в Лондон.
Только двое из членов редакции поедут туда с ним. Это Мартов и Засулич. Плеханов остается в Женеве: практического участия в выпуске газеты он по-прежнему принимать не будет. Аксельрод прочно обосновался в Цюрихе. Потресов болен и лечится в Швейцарии. Значит, в Лондоне, как и в Мюнхене, Ленину предстоит всю тяжесть искровских забот нести на себе.
Поезд идет через Германию... Под мерный перестук колес Ленин углубился в исписанные листки. Это проект программы Российской социал-демократической рабочей партии.
Еще несколько лет назад в Петербурге, из дома предварительного заключения, Ленин передал на волю товарищам по "Союзу борьбы за освобождение рабочего класса” проект программы русских социал-демократов. Он сформулировал в нем основные принципы, ближайшие задачи и конечную цель революционной борьбы, определил роль марксистской партии как авангарда рабочего класса.
В сибирской ссылке в конце 1899 года Ленин написал новый проект программы партии, обосновал настоятельную необходимость ее создания, обратил внимание на ее огромное значение для революционной деятельности политической партии.
Вопрос о выработке программы партии стал особенно злободневным летом 1901 года. Ленин заявил об этом Аксельроду: “Из России нам писали, что толки о съезде усилились. Это опять и опять заставляет нас подумать о программе. Опубликование проекта программы крайне необходимо, и имело бы громадное значение” [3].
Писал о том Ленин и Плеханову. “Крайне важно поспешить с программой”[4],- настаивал он. Но сам Ленин загружен работой в газете. “Напишите, пожалуйста,- запрашивает он Плеханова,- думаете ли взяться и можете ли Вы взяться за эту работу” [5].
Тот представил первоначальный проект теоретической части. Ленин написал аграрную часть и заключение.
Некоторые положения, предложенные Плехановым, вызвали у Ленина решительное возражение. Он не мог согласиться с тем, что программа замалчивала руководящую роль партии. Наша задача, заявил Ленин, “создать организацию революционеров для руководства борьбой пролетариата”[6]. Его не мог удовлетворить и абстрактный характер плехановского проекта. Он писал в связи с этим:
“Партия русского пролетариата должна в своей программе самым недвусмысленным образом изложить обвинение русского капитализма, объявление ею войны русскому капитализму”[7], что для “практически борющейся партии важнее” [8].
Ленин настаивал: в основе программы должны лежать строго научный анализ экономического строя и классовых отношений в России, точное знание ее особенностей, глубокое понимание насущных нужд народа и потребностей всего общественного развития. Такая программа, заявлял он, станет примером исполнения пролетарскими интернационалистами их обязанностей перед своим народом, перед своей страной, перед всем международным рабочим движением,
В программе, убежден был Ленин, следовало выделить рабочий класс, подчеркнуть его роль вождя в революционной борьбе. Следовало предусмотреть в программе не только возвращение крестьянам земель, отрезанных у них при уничтожении крепостного права, но “в известный революционный момент” [9] и возможность национализации земли.
И Ленин написал свой “Проект программы Российской социал-демократической рабочей партии”. Согласовать два проекта - ленинский и плехановский - поручили комиссии редакции “Искры”. Та создала новый вариант программы. В его основе - предложение Плеханова с учетом замечаний Ленина.
Владимир Ильич получил этот проект перед самым отъездом из Мюнхена. И вот читает в поезде. Первый параграф не вызывает возражений. “Развитие международного обмена,- говорится в нем,- установило такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что великое освободительное движение пролетариата должно было стать и давно уже стало международным” [10].
Но в проекте, с которым знакомится Ленин, еще тринадцать параграфов. И во всех отчеркивает он отдельные слова и строки. Против каждого делает пометки: “Почистить бы слог”[11], “Излишнее повторение”[12], “Опять повторение!!”[13] Против некоторых параграфов категорически возражает: “...это совершенно недопустимо” [14], “Концы не сведены с концами” [15]...
Нет, не может согласиться Ленин с тем, что предложила комиссия!
“...Ей-ей,- заключает он,- лучше бы было, если бы высокая комиссия еще хорошенько поработала, пообдумала, переварила и дала нам свой, не склеенный, а цельный проект” [16].
Ленин ставит в конце дату: “12.IV.1902 - в вагоне”. Тут же добавляет: “Извиняюсь за мазню. Если успею, напишу еще и яснее”[17]. Из Кельна возвращает рукопись почтой в Цюрих Аксельроду.
На пути в Лондон лежит Льеж. Здесь живет Н. Мещеряков с женой - старые приятели Крупской по воскресной школе в Петербурге. В то время Мещеряков был еще народовольцем. Он первый привлек ее к нелегальной работе, обучал правилам конспирации, усердно снабжал заграничными изданиями группы “Освобождение труда”. Теперь Мещеряков - социал-демократ, давно находится в Бельгии и прекрасно знает местную жизнь...
Он рад снова увидеть Крупскую. Рад познакомиться с Лениным.
Два дня в Льеже. Затем с Мещеряковым - в Брюссель.
“Мы попали туда во время маленькой революционной вспышки,- вспоминает Мещеряков.- То была борьба за всеобщее избирательное право, происходившая в довольно скромных размерах... Я повел Владимира Ильича показывать город, учреждения рабочей партии, знаменитый тамошний кооператив и т. д. Когда мы вышли из кооператива, вдруг показались толпы рабочих. Это были участники революционной вспышки; собирались толпы демонстрантов; они разгонялись полицией и тут же обращались в бегство, ибо вожди рабочей партии старались всячески удержать рабочих в рамках умеренности и аккуратности.
Была объявлена забастовка, которая во всеобщую не вылилась. Ленин при виде этой толпы сейчас же оживился и обнаруживал большое тяготение примкнуть к демонстрации. Мне пришлось чуть не повиснуть на нем, чтобы как-нибудь им замедлить его движение. Тут как раз сбоку появилась полиция и отрезала нас от толпы” [18].
И вот наконец Лондон. На станции Чаринг-Кросс Ленина и Крупскую встречает Н. Алексеев, эмигрировавший сюда русский социал-демократ. Он получил уже запрос Ленина: можно организовать печатание “Искры” в типографии английской социал-демократической федерации? Даст ли на это согласие Гарри Квелч, редактор выходящего там еженедельника “Джастис”? И еще до приезда Ленина Алексеев встречался с Квелчем, обо всем договорился с ним.
Когда Ульяновы прибывают в Лондон, стоит, по словам Крупской, “невероятная мразь”. “Лондон поразил нас своей грандиозностью...- сообщает она,- у Владимира Ильича лицо сразу оживилось, и он с любопытством стал вглядываться в эту твердыню капитализма, забыв на время и Плеханова и конфликты в редакции” [19].
Около недели под фамилией Рихтер живут Ленин и Крупская и одной из “спальных комнат”, сдаваемых небогатыми квартирохозяевами, а затем переезжают в небольшой дом в районе Финсбури. Теперь их адрес - “Mr. Jacob Richter (Holford) 30. Holford Square Pentonville. London W.C.” [20].
Но, сообщая этот адрес Аксельроду, Ленин очень просит не называть его никому, “кроме самых близких лиц”[21]. Поскольку предстоит продолжить тщательно законспирированное дело, он просит: “Если можно,- постарайтесь и в разговорах употреблять систематически Мюнхен вместо Лондона и мюнхенцы вместо лондонцы”[22].
Там, где поселились Ульяновы, однообразными унылыми рядами тянутся прокопченные стандартные дома. Кругом - кирпич, камень, ни клочка зелени. Нечто подобное описал Фридрих Энгельс в книге “Положение рабочего класса в Англии” - описал на основе собственных наблюдений, достоверных источников.
Рихтер и его супруга сняли на Холфорд-сквер две комнаты.
“Сегодня было письмо от Наденьки...- сообщает Мария Александровна Ульянова из Самары в Томск дочери Анне.- Описывает она их маленькую квартирку, в которой масса неудобств. Всего 2 комнатки у них, и одна из них, Ел. Васильевны, изображает из себя и кухню и столовую. Вода и угли - которые служат топливом - находятся внизу, надо за ними ходить”[23].
Меблировка комнат у Ульяновых скромная: простые кровати, столы, стулья, несколько полок для книг.
“...Чересчур незатейливая обстановка комнат,- рассказывает Н. Алексеев,- вызвала недоумение у хозяйки квартиры. Особенно смущало ее отсутствие занавесок на окнах, и она настояла, чтобы какие-нибудь занавески непременно были куплены, иначе у нее выйдут неприятности с домовладельцем, который от всех жильцов своего дома требует известной респектабельности” [24].
В ближайшее воскресенье хозяйка - миссис Йо слышит стук молотка из комнат Рихтера: это новые жильцы прибивают занавески. Миссис Йо приходит в ужас. Она немедленно вызывает жену Рихтера.
- Воскресенье - день отдыха,- объясняет хозяйка,- и стучать молотком в этот день не полагается.
Занавески приходится прибить на другой день.
Смущает миссис Йо и то, что жена мистера Рихтера не носит обручального кольца. Она даже колеблется: не отказать ли из-за этого новым жильцам? Но Рихтеры платят аккуратно, и миссис Йо не хочет терять выгодных квартирантов.
В конце концов она решает:
- Они иностранцы, кто знает, какой у них закон.
На этом миссис Йо успокаивается, тем более что любезность и сердечность миссис Рихтер очень располагают в ее пользу.
Их провожатым по Лондону на первых порах становится Алексеев, прекрасно знающий английский язык. Ибо и Ленин и Крупская неожиданно для себя оказываются беспомощны.
“Думали, что знаем английский язык, так как в Сибири поревели даже с английского на русский целую толстенную книгу - Веббов,- вспоминает Крупская.- Я английский язык в тюрьме учила по самоучителю, никогда ни одного живого английского слова не слыхала. Стали мы в Шушенском Вебба переводить - Владимир Ильич пришел в ужас от моего произношения: “У сестры была учительница, так она не так произносила”. Я спорить не стала, переучилась. Когда приехали в Лондон, оказалось - ни мы ни черта не понимаем, ни нас никто не понимает. Попадали мы вначале в прекомичные положения. Владимира Ильича это забавляло, но в то же время задевало за живое. Он принялся усердно изучать язык. Стали мы ходить по всяческим собраниям, забираясь в первые ряды и внимательно глядя в рот оратору. Ходили мы вначале довольно часто в Гайд-парк. Гам выступают ораторы перед прохожими,- кто о чем... Слушание английской речи давало многое”[25].
Но Ленин не ограничивается этим. “Атенеум”- лондонский “журнал английской и иностранной литературы, науки, изящных искусств, музыки и драмы”- публикует его объявление:
“Русский доктор прав и его жена хотели бы брать уроки английского языка у англичанина (или англичанки) в обмен на уроки русского языка.- Письма направляйте г. Я. Рихтеру, 30, Холфорд-сквер, Пентонвилл. W. С.”[26].
И вскоре у Ленина и Крупской появляются учителя: некий мистер Раймонд, почтенный старик, внешним обликом напоминающий Дарвина, служащий известной издательской Фирмы “Джордж Белл и сыновья”, а также конторский служащий Вильямс и рабочий Йонг.
Еще до приезда в Лондон Ленину был известен уклад жизни Англии, ее столицы. С этим его познакомили труды К. Маркса и Ф. Энгельса, книги английских социологов. В своих работах Ленин порой касался экономического развития Англии, ее государственного устройства, положения английского рабочего класса. Он сравнивал Англию с Россией, “в которой одной только можно найти такую безысходную нищету масс, такую наглую эксплуатацию трудящегося...”[27].
Жизнь большого города интересует сейчас Ленина. Пользоваться конной или городской железной дорогой он по финансовым соображениям не может. Чаще всего совершает прогулки пешком. Иногда Владимир Ильич и Надежда Константиновна поднимаются на верх омнибуса и подолгу ездят, наблюдая за происходящим вокруг.
Пройдет двадцать лет. Из Англии приедет в Москву Артур Рансом - корреспондент “Манчестер Гардиан”. И, отвечая на его вопросы, вспомнит Ленин свои прогулки по вечернему Лондону:
“На улицах было необыкновенно оживленно. Торговцы расположились везде на улицах, освещая свои товары небольшими металлическими трубочками с нефтью или чем-то подобным. Огоньки были очень красивы. Движение на улицах прямо-таки необыкновенное. Все покупали или продавали...
Мой приятель был “экономист” и принялся сейчас же выкладывать свою премудрость: вот, дескать, за этой необыкновенной экономической деятельностью должно следовать стремление к политической силе. Я посмеивался над таким пониманием Маркса. Обилие мелких торговцев и их оживленнейшая деятельность нисколько еще не свидетельствует об экономической большой силе класса, от которой можно и должно заключить к “политической силе”... Уличные торговцы в Лондоне, несмотря на замечательное их оживление, от “политической силы” и даже от стремления к ней были довольно далеки” [28].
Ленина можно увидеть и на улицах, где ездят только щегольские кебы, где за тихими скверами стоят парадные особняки с увитыми зеленью зеркальными окнами. Бродит он и по узким переулкам, населенным простым людом... И, наблюдая кричащие контрасты богатства и нищеты, говорит не раз:
- Two Nations! Две нации!
Его тянет туда, где можно увидеть рабочих,- в дешевый ресторанчик, бар, читальню. Он уже знает: здесь, в Англии, в церквах после богослужения бывает обычно какой-нибудь коротенький доклад, потом дискуссия. И эти дискуссии, где выступают рабочие, Ленин особенно любит слушать. Он отыскивает в газетах объявления о рабочих собраниях и отправляется в глухие кварталы столицы. Вернувшись однажды с такого собрания, он радостно говорит Крупской:
- Из них социализм так и прет! Докладчик пошлости разводит, а выступит рабочий,- сразу быка за рога берет, самую суть капиталистического строя вскрывает”[29].
То, что видит Ленин в Лондоне, подтверждает справедливость заключений, к которым он пришел еще до этой, первой своей встречи с Англией. Ленин убеждается, что, довольная жизнью, рабочая аристократия легко усвоила буржуазные взгляды на основные социально-экономические проблемы. Убеждается он и в том, что лидеры английских тред-юнионов уводят массы от политической борьбы к борьбе за улучшение условий труда - к тому, о чем еще совсем недавно писал он в книге “Что делать?”, утверждая, что “стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм”, что “тред-юнионизм означает... идейное порабощение рабочих буржуазией”[30].
С каждым днем все больше постигает Ленин жизнь английской столицы. Забирается в новые для него места. Бывает на окраинах. И пишет матери в Россию:
“...Мы с Надей изъездили и исходили уже порядочное количество окрестностей, нашли и прехорошие места”[31];
“Я приспособился уже порядочно к местной жизни и языком овладеваю практически”[32].
“...Захватили с собой бутерброды вместо обеда и двинулись на целый день ins Grune (на лоно природы, нем.) в воскресенье... Погуляли отлично, воздух нас всех опьянил, точно детей... Единственные из всех здешних товарищей, изучающие все окрестности города, это мы. Находим разные “деревенские” тропинки, знаем ближние места, собираемся и подальше прокатиться”[33].
Пишет о том и Крупская: “...смотрим народ, местную жизнь, здесь ее удобнее наблюдать, чем где бы то ни было.
Володя очень увлекается этими наблюдениями, увлекается и этим, так же как всем, что он делает” [34].
Примечания:
[1] “Красный архив”, 1934, т. 1(62), с. 141.
[2] “Переписка Г. В. Плеханова и П. Б. Аксельрода”, т. П. М., 1925, с. 169.
[3] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 123.
[4] Там же, с. 120-121.
[5] Там же, с. 121.
[6] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 201.
[7] Там же, с. 236.
[8] Там же, с. 237.
[9] Там же, с. 337.
[10] Там же, с. 241.
[11] Там же.
[12] Там же, с. 242.
[13] Там же, с. 245.
[14] Там же, с. 246-247.
[15] Там же, с. 247.
[16] Там же, с. 252-253.
[17] Там же, с. 253.
[18] “Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине”, т. 2, с. 64.
[19] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 59.
[20] В И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 180.
[21] Там же.
[22] Там же.
[23] “Переписка семьи Ульяновых. 1883-1917”. М., 1969, с. 146.
[24] “Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине”, т. 2, с. 88.
[25] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 59-60.
[26] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 608.
[27] В.И. Ленин, Поли, собр. соч., т. 1, с. 199.
[28] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 45, с. 259-260.
[29] См. Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 61.
[30] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 6, с. 40.
[31] В.И. Ленин, Полн. coop, соч., т. 55, с. 224.
[32] Там же, с. 225.
[33] Там же, с. 231-232.
[34] Там же, с. 436.