РЕЧЬ В.Н. СТОЛЕТОВА

РЕЧЬ В.Н. СТОЛЕТОВА

В.Н. Столетов. Здесь только что выступал академик В.С. Немчинов. Поэтому разрешите мне сказать прежде всего несколько слов о Тимирязевской академии.

Лет десять назад один «толстый» сельскохозяйственный журнал опубликовал статью, в которой критиковались принципиальные методологические ошибки одного почтенного академика из Тимирязевской академии. Академик прочитал статью и возмутился. Он пришел к редактору и с деланным хладнокровием заявил: «Автор статьи неграмотный человек, ему учиться нужно, а не меня критиковать». Далее посетитель продолжал: «Ошибка редакции поправима. Созовите актив, я прочту 2-3 лекции, все станет понятным, и редакция признает свою ошибку». Он, видимо, серьезно предполагал, что лекцией можно удушить принципиальное разногласие.

Эту историю мне напомнили некоторые ораторы из Тимирязевской академии, выступавшие здесь вчера.

Голос с места. А сегодня дополнили!

В.Н. Столетов. Профессора Московской сельскохозяйственной академии имени К А. Тимирязева – А.Р. Жебрак и П.М. Жуковский – вначале, как будто, не имели даже желания выступать на сессии. Они, видимо, хотели, как говорят, отмолчаться. Когда же это не удалось, они вышли на трибуну и стали читать участникам сессии своего рода «учебные» лекции. Они сделали вид, что не понимают, о чем собственно идет речь на сессии. Выступление академика В.С. Немчинова многое нам в этом отношении объясняет. Ныне стало всем очевидным, что академик Немчинов полностью разделяет их точку зрения, а также заодно, видимо, одобряет и поведение.

В ходе прений отмечалось, что руководство Тимирязевской академии не желает иметь у себя научных работников, руководствующихся в работе мичуринским учением.

Академик В.С. Немчинов или отрицал выдвинутые против него по этому поводу обвинения или относил сообщавшиеся факты к разряду ошибок. Само собой разумеется, что у руководителя могут быть ошибки. Но ошибка ошибке рознь. Бывают ошибки направленные, преднамеренные. Нам представляется, что мичуринцы плохо чувствуют себя в Тимирязевской академии именно в силу таких целенаправленных «ошибок» со стороны руководства.

Академик Немчинов высказал здесь свое личное мнение относительно хромосомной теории наследственности. Личное мнение, естественно, так или иначе сказывается на работе. Это влияние мы и наблюдаем.

Тимирязевцы, бывшие и настоящие, горячо любят «Тимирязевку». Но они любят «Тимирязевку» В.Р. Вильямса, «Тимирязевку» М.Ф. Иванова и не уважают «Тимирязевку» А.Р. Жебрака, распространяющего реакционные идеи морганизма. (Аплодисменты.) Большинство тимирязевцев, очевидно, с огорчением услышали заявление академика Немчинова о том, что, согласно его личному мнению, хромосомная теория вошла в золотой фонд науки.

В.С. Немчинов. Безусловно, вошла. Мое мнение такое.

В.Н. Столетов. На наш же взгляд, этот «вклад» в науку, кроме вреда, ничего иного истинной материалистической биологии не приносит.

Голос с места. Правильно, правильно!

В.Н. Столетов. Уже в своих первых выступлениях (в 1935-1936 гг.) против менделизма-морганизма академик Лысенко предупреждал своих слушателей и читателей, что дело идет не о частных вопросах биологии, а о принципах, о направлении исследований в биологической науке. Основой расхождения между биологами служат различные взгляды на процесс эволюции растительного и животного мира. Характер исследований биолога, успех этих исследований во многом зависит от того, стоит ли он на научных, материалистических позициях или находится в плену у идеализма, у метафизики.

Познание истинных закономерностей развития растительных и животных форм нам необходимо для практического управления формообразованием, для создания желательных форм растений и животных. Успех же в познании живого, очевидно, прежде всего зависит от научности мышления. Защита научных методов мышления при исследовании биологических закономерностей была для Т.Д. Лысенко основной целью дискуссии.

При этом неизменно неоспоримой аксиомой для него оставалось положение, что научность своего мышления в биологии следует защищать не схоластическими спорами, а упорным изучением объективной действительности, постоянной проверкой добытых знаний о законах природы, проверкой в огне практики, опыта. Причинность, необходимость следует искать в объективной действительности, а найденные, раскрытые закономерности немедленно проверять в той же объективной действительности, стараясь все лучше и лучше практически управлять живой природой в интересах человека.

Руководящие идеи для разработки такого важного вопроса биологической науки, как причины изменчивости организмов, Т.Д. Лысенко искал и находил у классиков марксизма-ленинизма. В одном из своих докладов он говорил, что в трудах наших учителей марксизма-ленинизма можно почерпнуть не только общие руководящие идеи для изучения изменчивости наследственности, но и прямые, конкретные указания, откуда берутся изменения, какими путями они возникают в организмах.

Своим оппонентам Т.Д. Лысенко отвечал не ссылкой на общие руководящие идеи и не цитатами. Он отвечал успехами своих исследовательских работ, своими экспериментами, понятными, доходчивыми по обстановке их выполнения, глубокими по своей теоретической постановке. Для Т.Д. Лысенко центр дискуссии был не в конференц-залах, а на массивах совхозов и колхозов, в теплицах, на опытных полях. Научность своего мышления в области биологии он доказывал прибавками урожая самоопылителей после их внутрисортового скрещивания, прибавками урожая перекрестноопыляющихся растений от их свободного переопыления, ростом урожаев картофеля на юге, улучшением его породных качеств под воздействием летних посадок, получением высоких урожаев проса, десятками фактов создания вегетативных гибридов, направленным превращением любой озимой формы в наследственно яровую и обратно – яровой в озимую.

Годы дискуссии для Т.Д. Лысенко были полны большой исследовательской работы над узловыми вопросами генетики. Но одновременно, в те же самые годы, руководствуясь разрабатываемыми теориями, он продолжал решать большие хозяйственные вопросы. Разработка хозяйственных вопросов у него не шла параллельно с теоретическими работами: она переплеталась с последними, исходила из них.

Не так повели себя морганисты. Они не подумали о том, чтобы экспериментально изучить лысенковские положения. Наоборот, они мобилизовали все генетические гипотезы, подобрали все неверно понятые старые факты и всем этим недостаточно современным арсеналом обрушились на позиции Т.Д. Лысенко. Все новым и новым проверенным фактам, выдвигавшимся Т.Д. Лысенко, морганисты-менделисты неизменно противопоставляли все те же гипотезы и кое-какие факты.

Видимо, с целью «сохранения» своего «стиля» профессор А.Р. Жебрак вчера с этой трибуны показывал снопики, которые мы видим примерно уже в течение трех лет.

Голоса с мест. Больше.

В.Н. Столетов. Это снопики урожая 1945 г. Неужели у экспериментатора с тех пор не выросло ничего нового? Кажется, нет.

Во всей дискуссии нашим доморощенным менделистам-морганистам было мало дела до того, что страна ждет от них действительного вклада в биологическую науку. Менделисты-морганисты начали выступать против академика Лысенко исключительно ради защиты идеологии вейсманизма.

В ходе дискуссии академик Лысенко и его последователи разгромили теоретические основы вейсманизма в нашей биологии. все мыслящие люди убедились, что вейсманизм чужд нашему мировоззрению, а в практическом отношении каши вейсманисты, как король из известной сказки, – голы.

Пути мичуринцев и морганистов разошлись в диаметрально противоположных направлениях.

Если бы положение в биологии было таково, что расхождения между биологами касались тех или иных частных вопросов науки, так вопрос решался бы весьма просто. Можно было бы собрать профессора А.Р. Жебрака, академика И.И. Шмальгаузена, профессора Н.П. Дубинина и других морганистов-менделистов вместе и прокатить их по нашим исследовательским институтам, где работают мичуринцы, по нашим селекционным станциям и на многочисленных экспериментах продемонстрировать им научную правду и силу мичуринского учения. Им можно было бы показать настоящие вегетативные гибриды, которые помогают правильно, по-мичурински, понимать сущность наследственности и ее изменчивости. Ныне можно уже показать, что нет ни одной прививки, если она, конечно, сделана правильно, которая не давала бы изменений. Можно было бы показать многие десятки яровых форм, полученных из озимых, и озимых, полученных из яровых.

По пути от одного института к другому можно было бы заехать на некоторые опытные участки юга Украины и посмотреть на результаты испытания сортов, полученных путем направленной изменчивости. Эти новые сорта по своим качествам выше старых сортов. Далее, на экспериментах мичуринцев можно было бы убедиться, как половые гибриды расщепляются не по Менделю. Ныне неприменимость законов Менделя можно уже показывать и на дрозофиле.

На экспериментах теперь демонстрируется одно из принципиальных положений мичуринской генетики – генетическая разнокачественность клеток и тканей растений. Можно показать и эксперименты по наследованию приобретенных признаков (в том числе и на дрозофиле). Есть у мичуринцев эксперименты, убедительно показывающие, что гибридизация не комбинаторика постоянных генов, как это думают менделисты-морганисты, а средство получения «расшатанных» организмов, из которых путем воспитания можно создавать новые формы растений, обладающие свойствами, не имевшимися ни у одного из родителей.

Мичуринцы располагают обширными экспериментальными материалами, разоблачающими антинаучность хромосомной теории наследственности. Но наши морганисты не желают правильно понять, научно анализировать добытые мичуринцами факты. Они часто заявляют: убедите нас, что хромосомная теория неверна, тогда мы согласимся с вами, мичуринцами. А сами при этом не желают убеждаться, не желают пересмотреть основы своих теоретических антинаучных позиций, опирающихся на вейсманизм. При таких условиях трудно, невозможно убеждать.

Часто морганисты-менделисты приводят тетраплоидный кок-сагыз как доказательство практических достижений, полученных на основе хромосомной теории. Нам же представляется, что этот факт не имеет отношения к хромосомной теории. Тетраплоидный кок-сагыз получен путем воздействия на организм внешними факторами, а «душа» хромосомной теории заключается как раз в том, что развитие организмов и их изменчивость предопределяются непознаваемыми силами, скрытыми в хромосомах. План архитектора и силы, осуществляющие этот план, пишет Шредингер (книга которого раскритикована в докладе Президента как идеалистическая), скрыты в хромосомах.

Между тем, вопреки собственной теории, наши морганисты часто вспоминают тетраплоидный кок-сагыз.

Почему они так делают? Здесь мы. должны оговорить, что академик Т.Д. Лысенко не относится к числу людей, которые отбрасывают практически полезное. Наоборот, он всегда приветствует все полезное для нашего дела. И тетраплоидный кок-сагыз он изучил куда лучше, чем изучили его морганисты. Морганистам этот кок-сагыз больше нужен для того, чтобы легче было отстаивать свои антинаучные позиции в биологии. Они шумят о нем с единственной целью – с целью узаконения в нашей биологии идей менделизма-морганизма.

Один известный морганист (М.С. Навашин), имеющий наиболее близкое отношение к истории с тетраплоидный кок-сагызом, как-то невольно признался, что вопрос о нем рассматривался не потому, что были некоторые данные о практической ценности этого сорта, – в нашей стране имеется много разных ценных культур, – а названный вопрос раздувался потому, что «достижения» менделизма-морганизма не получали поддержки, что менделизму-морганизму противодействовали мичуринцы.

Тетраплоидный кок-сагызом менделисты-морганисты старались прикрыть реакционную сущность бесплодного менделизма-морганизма.

Советского ученого, получившего новую форму того или иного культурного растения, обычно одолевает одна навязчивая забота: поскорее размножить полученную форму, как можно лучше ее испытать, изучить, а затем, – если она окажется хорошей, полезной. – передать ее в массовое производство.

Не так поступают менделисты-морганисты. Если они то и дело заводят речь о тетраплоидном кок-сагызе и добиваются в связи с ним тех или иных мер, так только не практических мер для лучшего его изучения и размножения (в этом отношении все условия налицо. Сам Навашин признает, что здесь не требуется вмешательства высоко поставленных органов). Менделистов-морганистов интересовали не практические меры, а узаконение в нашей биологии, в противовес мичуринскому учению, второго направления, реакционного менделизма-морганизма.

Морганистов бесило то, что в отношении тетраплоидного кок-сагыза органы сельского хозяйства ограничивались чисто практическими мероприятиями и не хотели популяризировать менделизма-морганизма.

Морганистов-менделистов бесило то, что под прикрытием, тетраплоидного кок-сагыза им не удавалось узаконить менделизма-морганизма в нашей биологии.

Можно быть уверенным, что тетраплоидный кок-сагыз будет всесторонне изучен нашими исследовательскими учреждениями. Если он окажется полезной формой – его продвинут в производство. Но тогда менделисты-морганисты, как нам представляется, потеряют к нему всякий интерес.

Никакие увертки менделистов не в силах спасти бесплодную, антинаучную хромосомную теорию от полного разоблачения.

В последние годы менделисты-морганисты, отстаивая свои идеи, стали часто прибегать к отвратительным приемам научной борьбы: они начали рядиться под мичуринцев, говорить, что они за Мичурина и если ведут борьбу, так только против Лысенко.

Академик Б, М Завадовский пошел еще дальше. Он заявил, что чуть ли не первым поднялся на борьбу с морганизмом-менделизмом.

Мы хорошо помним, что это была за борьба с менделизмом-морганизмом со стороны Б.М. Завадовского. Это была борьба по правилу, хорошо передаваемому народной поговоркой: «Милые дерутся, только тешатся». Лучший документ – его выступление на сессии. Б. М Завадовский, одновременно с заявлением о своей борьбе с менделизмом-морганизмом, по существу здесь отстаивал взгляды таких «противников» морганизма, какими являются стопроцентные морганисты – профессор Дубинин и его ближайший сотрудник Ромашов.

Всего лучше это раскрывается на отношении морганистов к Мичурину.

В 1940 г. морганист Ромашов писал: «Я буду излагать Мичурина с позиций представителя генетики, который в его трудах ознакомился с новыми главами генетической науки. По моему твердому убеждению эти главы отнюдь не противоречат основным установкам классической генетики (читай: морганизму. – В.С.). Этот вывод явился одним из результатов моей работы над трудами Мичурина».

Голос с места. «Продуктивно» читал морганист!

В.Н. Столетов. Далее Ромашов, извращая факты, писал, что во всех работах Мичурина нет данных, которые «противоречили бы основным установкам современной генетики и хромосомной теории наследственности».

Разногласия между Мичуриным и менделистами-морганистами, по Ромашову, сводятся якобы лишь «к специфичности объектов, с которыми работал Мичурин». Нет необходимости говорить, что это – чистейшая фальсификация Мичурина.

Академик Т.Д. Лысенко показал, что закономерности, установленные Мичуриным на плодовых деревьях, действительны, применимы ко всему растительному миру. Он раскрыл общебиологическое значение мичуринской теории. Пожалуй, поэтому-то морганисты и стремятся во что бы то ни стало вбить клин между Мичуриным и Лысенко.

Ромашов, руководимый Дубининым, фальсифицирует Мичурина. Но он хоть никогда и нигде не говорил, что он – противник морганизма. Он стопроцентный морганист. А Б.М. Завадовский об отношении Мичурина к менделизму говорил по существу в том же самом стиле, утверждая одновременно, что он противник менделизма, что он боролся с морганистами.

Б.М. Завадовский говорил о том, что Мичурина нужно читать а оригинале, явно намекая на то, что Лысенко искажает Мичурина.

Здесь нужно сказать, что существуют два способа чтения любого произведения. В данном случае речь идет о произведениях Мичурина. Один способ можно назвать лысенковским, другой – завадовским, морганистским. Лысенковский способ состоит в том, чтобы повседневно читать Мичурина и находить пути решения актуальных задач современной теории и практики, читать Мичурина с тем, чтобы непрестанно развивать, совершенствовать его. Это творческий способ изучения Мичурина.

Способ Завадовского, мягко выражаясь, способ схоластический. Ему, видимо, потребно читать труды Мичурина лишь для того, чтобы выискивать в них подтверждение своих давно установившихся, уже закостеневших, готовых, формалистических идеек. Б.М. Завадовский своим способом чтения Мичурина напоминает нам того китайского императора, который после всякого урока математики благодарил учителя, обучавшего его, за то, что он, учитель, напомнил ему забытые истины, которых он не мог не знать, будучи по должности всезнающим сыном неба. Б.М. Завадовский, работая над трудами Мичурина, ищет в них не руководящие идеи для теоретических и практических работ, а вычитывает то, что подтверждает его собственное, ранее сложившееся убеждение.

Одним словом, наука живому Лысенко передается жизненно, а формалистам (подставляйте под это общее понятие любого из выступавших здесь морганистов) эта наука передается формально.

Выступавший в прениях доктор биологических наук Рапопорт старался внушить слушателям, что морганисты в будущем осчастливят человечество великими открытиями. Заметим, что это не только его идея – это идея всех наших доморощенных морганистов. Есе они пытаются доказать, что в прошлом менделизм дал очень много практически полезного. Еще больше он даст в будущем. Современные морганисты изо всех сил тужатся записать себе в актив сорта Лисицына, Шехурдина, Юрьева и других известных селекционеров. Признаем на минутку, что менделизм-морганизм в прошлом был причастен к созданию ныне широко распространенных сортов. Тогда немедленно возникает вопрос: почему сегодня менделизм-морганизм стал бессилен, почему сегодня селекционеры не пользуются им для выведения новых сортов? Выходит, менделизм-морганизм был плодотворен в прошлом, будет плодотворен в будущем, а сегодня он бесплоден.

Выходит, менделизм пока что не дал нового метода, просит обождать, а старые методы устарели и в силу устарелости этими методами не пользуются. Такое «состояние» обычно не свойственно ни жизни, ни истине, ни науке. Любой метод стареет тогда, когда появляется новый, лучший. Например, летние посадки на юге всегда будут улучшать породные качества картофеля.

На самом же деле в отношении менделизма дело обстоит проще. С точки зрения практической полезности пустота была в прошлом, есть пустота в настоящем и очевидна такая же пустота менделизма в будущем.

Что касается сортов, которые ныне присваивают себе менделисты-морганисты, так о пути их возникновения правильно сказал в свое время профессор С.И. Жегалов. Он писал, что эти сорта могли быть получены только путем отбора, а последний производится только на основании твердо установленного факта существования большого числа мелких форм среди всех самоопылителей, в том числе и пшеницы. Метод аналитической селекции, которым выведены эти сорта, заключает Жегалов, делает понятным афоризм, приписываемый Жордану: «Чтобы получить новый сорт, необходимо предварительно им обладать». Наши лучшие селекционные сорта – результат отбора из местных крестьянских сортов. Наша страна воздает должное селекционерам, проведшим отбор. Но менделизм-морганизм в их работе не играл никакой роли. Можно только отметить, что благодаря менделизму-морганизму у нас одно время местные сорта были заброшены. Только вмешательство в это дело партии и правительства предотвратило полную гибель местных сортов.

Будучи не в силах возражать против мичуринской критики по существу, защитники менделизма-морганизма в последние годы часто говорят о том, что их зажимает Лысенко, что с Лысенко нельзя дискуссировать. В докладе Президента по этому поводу дан исчерпывающий ответ. Морганисты всеми силами старались задержать развитие мичуринского учения. Они не давали хода молодым научным работникам, в прошлом стоявшим на позициях хромосомной теории наследственности, но, под давлением полученных в экспериментах фактов, приходившим к согласию с тем или иным принципом мичуринского учения. Особенно отличался в этом отношении профессор Н.П. Дубинин.

Так, например, он не жалел сил для того, чтобы опорочить докторскую диссертацию Н.И. Нуждина (1944 г.). Почему это было ему нужно? Да потому, что некоторые опыты Н.И. Нуждина, поставленные с дрозофилой (с излюбленным морганистами объектом), опровергали менделизм-морганизм и говорили в пользу принципов мичуринского учения. С этим Дубинин никак уже не мог примириться. На заседании ученого совета, где Н.И. Нуждин защищал свою диссертацию, Н.П. Дубинин дошел до того, что заявил: пусть диссертант снимет главу, где идет речь о неугодных ему (Дубинину) фактах, и тогда он готов коренным образом пересмотреть свой отзыв о диссертации. Иными словами – пусть диссертант отречется от фактов, говорящих против менделизма-морганизма, и я, Дубинин, буду стоять за присуждение Нуждину докторской степени. Такой прием борьбы достоин только морганистов, а не истинных ученых.

От морганистов часто можно слышать, что с академиком Лысенко нельзя дискуссировать, что он «зажимает» критиков. В нашей стране мичуринское направление в агробиологической науке стояло и стоит для морганистов поперек дороги. В свете действенности мичуринского учения особенно очевидна бесплодность морганизма, поэтому морганисты и кричат о зажиме.

С приходом академика Лысенко во Всесоюзную академию сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина там начал осуществляться один из великих принципов науки.

К.А. Тимирязев выразил существо этого принципа следующими словами: «Работать для науки – писать для народа». Т.Д. Лысенко последовательно проводит в жизнь этот научный принцип. Но он его дополняет еще более действенным ленинским принципом. Ленин в свое время замечал, что конкретный анализ конкретной ситуации – душа диалектики.

У Т.Д. Лысенко, у мичуринцев все исследования подчинены решению той или иной важной практической задачи. На этой основе растет и крепнет мичуринское учение.

Живое дело – враг формализма. В свете живого мичуринского дела, крепнущего в нашей стране, особо стала очевидной схоластика, метафизика, бесплодность морганизма. Это и оказалось зажимом для морганистов. Они не хотят заняться живым делом, которое быстро бы излечило их от формализма. Исследование же никчемных вопросов, вроде тех, что интересуют Дубинина и о чем шла речь в докладе Президента, только усугубляют формализм.

Наука – живой организм, которым развивается истина, говорил в свое время Герцен. Советская наука – тем более живой организм, потому что она – наука народа. И этот живой, здоровый организм сумеет освободиться от мертвящего, реакционного вейсманизма.

Свидетельство тому – настоящая сессия Академии, носящей имя бессмертного Ленина, Академии, оберегаемой отеческой заботой великого Сталина. (Аплодисменты.)

Академик П.П. Лобанов. Слово имеет академик И.И. Презент.