Глава 14 Последствия

Глава 14

Последствия

Витингоф, восстановленный в командовании после экстраординарных событий в Больцано ночью с 1-го на 2 мая, подобрал подходящего подчиненного, чтобы разработать сложные детали претворения капитуляции в жизнь. Это задание он поручил генералу Фридо фон Зенгеру унд Эттерлину, выпускнику Оксфорда, возглавлявшему годом раньше оборону немцев на Монте-Кассино. Зенгеру было приказано явиться в штаб генерала Марка Кларка во Флоренции в сопровождении полковника фон Швайница, сыгравшего большую роль в капитуляции немцев и хорошо знакомого командованию союзников. Третьим участником этой последней делегации и представителем Вольфа был профессиональный специалист по связям полковник Дольман. Поскольку Дольман участвовал в переговорах почти с самого начала, было вполне логично, чтобы он участвовал в их завершении. Эти трое, эскортируемые американскими и британскими офицерами, прибывшими в Больцано для встречи с ними, выехали на юг, во Флоренцию. Там 4 мая они встретились с генералом Кларком. Пока подчиненные занимались вопросами разоружения германских войск, восстановления порядка в Италии и работой по сохранению секвестированных произведений искусств, генерал Кларк и Зенгер, противники, всю итальянскую кампанию смотревшие в лицо друг другу сквозь прицелы, обсуждали тактику и стратегию войны. Генерал Кларк изложил свои взгляды в книге «Рассчитанный риск». Когда он спросил Зенгера, почему немцы остались к югу от По, чтобы оказаться там разбитыми вдребезги, вместо того чтобы отойти на север в горы, где их никто бы не тронул довольно долго, Зенгер, пожав плечами, ответил одним словом: «Гитлер».

Хотя в Италии пушки умолкли, война в Европе не закончилась. До Дня Победы оставалось 5 дней. Однако благодаря «Восходу» мы не только добились первой из крупных капитуляций, но также и установили линии связи между союзниками и германским высшим командованием, которые оказались крайне полезными для проведения других переговоров о сдаче. Маленький Уолли, чех, бежавший из немецкого концентрационного лагеря, по-прежнему оставался со своим секретным радиопередатчиком в штабе СС в Больцано, осуществляя после капитуляции в Италии связь между разбитыми нацистскими армиями в Германии и командованием союзников.

Днем 3 мая Кессельринг, явно под влиянием того, что в конце концов произошло в Италии, позвонил Вольфу в Больцано из своего штаба (теперь переместившегося в Западную Австрию) и попросил передать радиограмму фельдмаршалу Александеру. Наверное, Уолли был очень взволнован, когда шифровал и отстукивал для Казерты радиограмму от генерала Вольфа, гласившую:

«Вольф Александеру по распоряжению Кессельринга – дайте инструкции, с каким штабом союзников контактировать в связи с капитуляцией главнокомандующего Западом».

Ответ из штаба Александера извещал Кессельринга, что на его вопрос он получит ответ у генерала Эйзенхауэра.

На следующий день ответ Эйзенхауэра переслали через штаб фельдмаршала Александера Уолли в Больцано, откуда генерал Вольф позвонил фельдмаршалу Кессельрингу в Австрию. Он содержал следующее историческое послание:

«Вальтеру: для генерала Вольфа.

Прошу передать фельдмаршалу Кессельрингу следующее.

1. Чтобы организовать безоговорочную капитуляцию на фронте ГК [главнокомандующего] Западным фронтом, фельдмаршал Кессельринг или его эмиссары должны вступить в контакт с генералом Деверсом из штаба 6-й армейской группы.

2. Если будут использованы эмиссары, они должны иметь неоспоримые мандаты и полные полномочия для подписания безоговорочной капитуляции.

3. Независимо от того, где состоится первый контакт, германская сторона пройдет через американские линии, по автобану, ведущему от Зальцбурга к Розенхайму и проходящему южнее Химзее. Если Зальцбург будет уже занят американцами, германская сторона выходит к Зальцбургу либо дорогой R331, либо дорогой R31 с любого направления.

4. На расстоянии одного километра перед автомобилем с фельдмаршалом или его эмиссарами должен ехать другой автомобиль. Оба автомобиля должны быть отмечены покрытием на капоте и развевающимся белым флагом, поднятым не менее чем на 4 фута над верхом автомобиля.

5. Все время после 10 часов по Гринвичу 4 мая американский пост будет выставлен на самой дальней точке по автобану. Если таможня Зальцбурга будет уже занята, аналогичный пост будет стоять на дорогах R31 и R331.

6. Если возможно, установите приблизительное время, когда германская сторона выйдет на американские линии.

7. Подтвердите получение».

В тот же день по тому же маршруту прошло еще одно послание: Кессельринг – Вольф – Уолли – Александер – Эйзенхауэр. В нем заявлялось, что человек, создавший столько трудностей в ночь перед капитуляцией, генерал Шульц, который теперь опять состоял в штабе Кессельринга, явится в американскую 6-ю армейскую группу под командованием генерала Деверса с целью капитуляции. На следующий день в сообщении, направленном через Маленького Уолли, Кессельринг информировал Эйзенхауэра о том, что начальник его штаба, генерал Вестфаль, направляется в Зальцбург, откуда он надеется вылететь в ставку генерала Эйзенхауэра, чтобы ускорить подписание акта о капитуляции. Вот текст этого сообщения:

«5 мая 45 г.

Эйзенхауэру через Александера от Кессельринга.

Меня заверили, что вы будете готовы в любое время принять от меня парламентера. Если это так, был бы рад получить немедленное подтверждение. В этом случае я немедленно направлю в Зальцбург моего начальника штаба, генерала от кавалерии Вестфаля, с делегацией из пяти человек. Чтобы сэкономить время, прошу дать уведомление по радио в отношении возможности полета в вашу ставку из Зальцбурга либо Мюнхен-Риема [Мюнхенский аэропорт]».

5—6 мая войска Кессельринга в Юго-Восточной Германии и Австрии, известные как группа армий «С» и состоящие из германских 5-й и 9-й армий, сдались генералу Деверсу. Радиопередатчик Маленького Уолли, в сочетании с моральной обработкой Кессельринга Вольфом в предшествующие дни, ускорили практическую реализацию этой капитуляции. Как утверждает в своих мемуарах генерал Эйзенхауэр, капитуляция германских армий в Италии поставила немецкие части к северу от них в безвыходную военную ситуацию, и это несомненно содействовало принятию решения Кессельрингом. Капитуляция всех германских войск состоялась в Реймсе 7 мая, военные действия прекратились в полночь 8 мая.

Фельдмаршал Александер пригласил Гаверница и меня в свою ставку в Казерте – крайне любезный жест – немедленно после того, как 2 мая была осуществлена капитуляция в Италии. Я не встречался с ним ранее, хотя в известном смысле мы в течение месяцев были с ним близкими соратниками, и я восхищался его решимостью и способностями настоящего лидера.

Гаверниц показал мне парк при дворце в Казерте, указав на бунгало, в котором его отчаянные просьбы помогли уговорить Швайница, пытавшегося выторговать лучшие условия. Пока мы находились в Казерте, генерал Лемницер попросил Гаверница посетить остров Капри, куда только что прибыла группа бывших нацистских узников и где они удерживались союзниками в ожидании прояснения их статуса. Это была часть большой группы заключенных концлагеря различных национальностей, которых высшее командование СС держало «про запас», скорее всего для последней, отчаянной попытки выкупить для себя иммунитет. Они были собраны из различных лагерей в Германии и Австрии и переправлены под охраной эсэсовцев через Альпы в деревню Нидердорф вблизи Добьяко в Южном Тироле. Здесь оказалось почти двести человек, в том числе немало выдающихся личностей международного значения, оказавшихся в руках нацистов еще в начале войны[27]. Находясь на Капри, Гаверниц узнал, как они чудом избежали ликвидации.

Внимание Рёттигера и Вольфа было привлечено к присутствию этих узников в Южном Тироле благодаря находчивым действиям одного из них, полковника фон Бонина, сумевшего ускользнуть от эсэсовской охраны на время, которого ему хватило, чтобы добраться до телефона в Нидердорфе и позвонить в штаб германской армии в Больцано. К счастью, он сумел дозвониться до Рёттигера, которого давно знал. Бонин сказал Рёттигеру, что у эсэсовцев есть приказ расстрелять всю группу, но не позволить пленникам попасть в руки приближающейся армии союзников.

Рёттигер, действуя совместно с Вольфом, направил подразделение вермахта под командованием капитана фон Альвенслебена в Нидердорф с приказом взять группу под защиту. Когда Альвенслебен прибыл на место с впечатляющим отрядом всего из 15 солдат и столкнулся с непримиримостью эсэсовцев, он запросил подкрепление в количестве 150 человек из Добьяко, надеясь, что они прибудут вовремя. Они прибыли, и эсэсовцы, теперь окруженные, пригрозили, что откроют огонь, если армейские подразделения попытаются выбить их с позиций. В конце концов были проведены переговоры, и эсэсовцы, уступающие по численности, согласились передать заключенных. Затем пленники были размещены в окрестных сельских гостиницах под защитой людей Рёттигера вплоть до подписания капитуляции, когда последовало распоряжение направить их на Капри. Там их постепенно рассортировывали и не немцев возвращали в их родные страны.

Еще будучи в Казерте, я получил приглашение из ставки генерала Эйзенхауэра и поехал в Реймс на подписание полной и окончательной капитуляции. 8 мая, когда Гаверниц и я вернулись в Берн, нас там ждало еще одно приглашение. Генерал Вольф звал нас обоих в Больцано. Это приглашение я вынужден был отклонить, но Гаверниц туда отправился, поскольку одним из вопросов, который Вольф обязательно хотел решить прежде, чем уйдет со сцены, была передача итальянских произведений искусства, о которых он ранее нас информировал. Кроме того, в интересах истории следовало подумать и о сборе свидетельств о том, что произошло в Больцано 1-го и 2 мая, непосредственно у участников событий, которые там находились в последние дни перед объявлением капитуляции.

Ситуация в Больцано 9 мая, через семь дней после капитуляции в Италии и через два дня после полной капитуляции в Европе, была необычной. После капитуляции горные части передовых дивизий генерала Траскотта двинулись на север от озера Гарда к перевалу Бреннер для встречи с подразделениями американской 6-й армейской группы в Австрии и прокладывания линий коммуникаций. В спешке они оставили в районе Больцано только небольшой отряд военной полиции и подразделение связи. С другой стороны, американские и британские войска в Италии, за исключением тех подразделений войск Содружества, которые направились к Триесту, чтобы занять его раньше Тито, оставались на тех же позициях, которые они занимали, когда была объявлена капитуляция, в ожидании подробных распоряжений о приеме капитуляции и направлении в лагеря сдающихся немцев и итальянцев. Германские войска также оставались там же, где они находились на момент капитуляции.

В результате, когда 9 мая Гаверниц прилетел в Больцано, генералы Вольф, Витингоф и Рёттигер и их подчиненные, все те, кто сыграл такую большую роль в операции «Восход», наслаждались весной в Альпах. Они добивали остававшиеся запасы еды и выпивки и ждали хоть каких-нибудь инструкций от союзников. Вольф недавно сумел привезти в Больцано свою жену и детей и сейчас радовался тому, что впервые с тех пор, как в 1943 г. отбыл в Италию, он может побыть с семьей. Германские солдаты и эсэсовцы были вольны бродить где угодно и загорать на солнышке. В эту идиллию и явился Гаверниц с одним из старших офицеров УСС из Казерты, Тедом Райеном.

Вот отчет об их поездке от аэродрома до центра Больцано: «Перед нами был самый что ни на есть мирный пейзаж, как во время ленча на студии «МГМ». Парень с бронзовым загаром в шортах Африканского корпуса цвета хаки катал на велосипеде улыбающуюся девицу в платье альпийской крестьянки. Какие-то типы, похожие на австрийцев, в черных хомбургах и вельветовых куртках бродили туда-сюда по улицам. На обочине дороги, идущей по полю, сидели развалясь несколько сот солдат вермахта, лишь слегка заинтересовавшихся американским штабным автомобилем, прокатившим мимо них. Первый регулировщик, на которого мы натолкнулись, был, конечно, не американский военный полицейский, а здоровенный, очень корректный, немецкий солдат с автоматом за плечом».

В отеле, где они остановились, также были расквартированы немецкие офицеры, и Гаверницу потребовались определенные усилия, чтобы убедить австрийского директора отеля дать им, американским победителям, пристойные номера.

У штаба Вольфа во дворце герцога Пистойского немецкая охрана проводила их автомобиль по подъездной дорожке. Гаверниц и Райен прибыли в салон, зарезервированный для высшего начальства, как раз вовремя, чтобы успеть к послеобеденному кофе.

Они начали объезд этого участка с визита на квартиру Уолли на третьем этаже. «Уолли был одет в серый, в полоску, двубортный пиджак, который был ему велик и который он носил на протяжении трех недель, и красную полосатую рубашку, а на шее болтался незатянутый новенький галстук. Шифровальные книги и рация размещались на угловом столе, антенна, зацепленная за крышу, была натянута наискосок через комнату. Из окон можно было увидеть соседний дом, разрушенный при бомбардировке 29 апреля, когда Уолли в ярости радировал, что эсэсовцы обозлены. На двери его комнаты, смежной с ванной Вольфа, еще болтался плакатик: «Допуск только по специальному разрешению обергруппенфюрера (т. е. Вольфа)!»

Затем их отвезли на командный пункт Витингофа, построенный внутри горы и имеющий целую систему туннелей и бункеров и где проходили решающие и почти трагические события ночи с 1-го на 2 мая. Райен и Гаверниц фотографировались с Витингофом, Вольфом, Рёттигером, Дольманом, Веннером и Ниссеном. На снимках все они легко держатся и улыбаются.

Во время этого визита Гаверница и Райена привезли в тирольскую деревню, где Вольф хранил значительную часть сокровищ из флорентийских галерей Уффици и Питти. Его последней мерой по защите произведений искусства от военных напастей и разграбления было игнорирование приказа Гиммлера от декабря прошлого года переправить их в Австрию, на территорию, не подконтрольную Вольфу. Он отговорился тем, что у него недостаточно бензина для транспортировки.

Вольф одолжил Райену и Гаверницу свой автомобиль с шофером, и два американца были вынуждены убеждать шофера не надевать эсэсовскую форму во время этой поездки. В Сан-Леонарде, в маленьком провинциальном здании суда, охраняемом двумя-тремя солдатами американской 10-й горной дивизии, Гаверницу и Райену продемонстрировали самое фантастическое зрелище из всего ими виденного. Во всех комнатах этого малоприятного тесного оштукатуренного здания были собраны величайшие сокровища мирового искусства стоимостью буквально в миллионы и миллионы долларов, картины Рафаэля, Боттичелли, Кранаха, Рубенса, Беллини, Тинторетто, прислоненные к стенам, как карточные столы в чулане, а также несколько скульптур Микеланджело и Донателло.

Райен и Гаверниц, по возвращении в Больцано, немедленно связались с подразделением американской 5-й армии, отвечающем за защиту произведений искусства, которое и занялось проблемой возвращения картин во Флоренцию[28].

Кроме того, коллекция монет короля Италии стоимостью во многие миллионы долларов, которую Вольф хранил в подвале дворца в Больцано, была возвращена Риму, которому она принадлежала.

12 мая Райен и Гаверниц покинули Больцано. На следующий день, в воскресенье, Вольф устроил многолюдную вечеринку для сослуживцев по случаю своего сорокапятилетия. Пили шампанское. Гости стояли на лужайке возле дворца с бокалами в руках, словно это восхитительное событие могло длиться вечно. Так они стояли там, когда раздался громкий рев с мостовых Больцано. Вскоре конвой из 2,5-тонных грузовиков, принадлежащих 38-й дивизии американской 5-й армии, выстроился вокруг Дворца и на дворе, и немцы, высшие и низшие чины, армейцы и эсэсовцы, были погружены на машины. Затем на этих грузовиках их отвезли в лагерь для военнопленных в Модене. Во владение вступили войска союзников.

Война со стрельбой на этом фронте утихла, но на повестку дня встали трудные задачи возрождения разрушенного, назначения наказаний за прошлое и восстановления мира для будущего.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.