Глава 15 Идеологические основы спектакля «Наместник»

Глава 15

Идеологические основы спектакля «Наместник»

Спектакль «Наместник» является очередной «потемкинской деревней». Его продюсер Эрвин Пискатор созрел политически и как профессионал, служа интересам Советского Союза, где все формы искусства, в том числе театр, должны были, как подразумевалось, решать поставленные Кремлем задачи по дезинформации. Советский композитор Дмитрий Шостакович пояснял: «К концу 1920 года для подлинных художников закончился медовый месяц с советской властью… Чтобы жить в чести, получать заказы и жить спокойно, нужно было надеть смирительную рубашку и преданно служить» {520}. Клеймо не соответствующего линии советской власти могло означать смертный приговор {521}. «В течение многих лет самые одаренные и чуткие советские поэты, писатели и драматурги либо молчали, либо писали «в стол» – тайно или только для собственной семьи и близких друзей» {522}.

Советское правительство и Коммунистическая партия в апреле 1932 года издали для советских творческих работников легендарное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций».

Это постановление передавало руководство творческими работниками двум новым организациям: Союзу советских писателей и Союзу советских композиторов[58] {523}. Посредством данных союзов Сталин обеспечил беспрецедентную степень контроля над искусством и творческими работниками.

«Сталин усилил и усовершенствовал систему «творческих союзов». В рамках этой системы право работать и, следовательно, жить жизнью художника получали только официально зарегистрированные и признанные властью личности. Начиная с 1932 года формировались творческие союзы писателей, композиторов, художников и др., как бюрократические организации со строго определенной иерархией, распределением ответственности и постоянной взаимной слежкой. При каждой организации имелось подразделение «службы безопасности» или тайной полиции, равно как и несметное число неофициальных информаторов… Любая попытка деятеля искусства обойтись без членства в союзе заканчивалась трагически: для этого всегда были наготове различные формы давления и репрессий. С другой стороны, повиновение всегда вознаграждается. За этим хорошо смазанным и исправно работающим механизмом стояла фигура Сталина, чье обязательное присутствие часто придавало событиям гротескный и трагикомический оттенок» {524}.

В том же году, 26 октября, Сталин также придумал термин «социалистический реализм» {525}. Один из советских писателей так раскрывает этот термин: «Социалистический реализм предполагает, что искусство проникнуто коммунистической идеологией, то есть его сердцевиной является сознательная, целенаправленная борьба за победу коммунизма, оценка жизни в свете идеалов коммунизма» {526}. Американский исследователь дал следующее объяснение: «Социалистический реализм стал официально введенным эстетическим стандартом, которому были вынуждены следовать в СССР все виды искусства, без единого исключения» {527}.

Чтобы литературное произведение смогло пройти тест на социалистический реализм, оно должно было совпадать с интересами Кремля и изображать советскую жизнь оптимистически, «показывая «положительных героев»: шахтеров, переполняющих нормы добычи угля, военных героев или советских женщин крепкого телосложения, героически и в буквальном смысле этого слова укладывающих кирпичи и раствор нового общества» {528}. Крамольная поэзия могла привести к аресту поэта {529}. Сталин даже расстрелял некоторых художников {530}. От балета требовали, чтобы он воплощал идеалы героизма, долга, чести, товарищества и другие добродетели нового советского гражданина {531}. Советская власть взяла под контроль даже развитие циркового искусства {532}.

В начале 1936 года Центральный исполнительный комитет и Совет народных комиссаров СССР учредили Всесоюзный комитет по делам искусств при Совете народных комиссаров. В ведении этого органа оказались все театральные студии, киноиндустрия и все институты, занимающиеся развитием музыки, живописи, скульптуры и любого другого вида искусства. Отныне от каждого театрального режиссера и художественного руководителя требовали подготовить годовой план репертуара и представить его в данный комитет для утверждения. Комитет также оценивал каждую новую постановку после ее генеральной репетиции {533}.

Сталин и Андрей Жданов, партийный идеолог по культурным вопросам, определяли официальное отношение к различным пьесам, балетам, литературным произведениям и к объектам других видов искусства. Жданов заявил, что «в Центральном Комитете большевиков требуют от музыки красоты и изящества» {534}. Жданов также утверждал, что «советская армия побеждает, мы продвигаемся в Европе, и советская литература должна оказывать в этом помощь, она должна атаковать буржуазную культуру, которая находится в состоянии упадка и деградации». Жданов хотел нанести удар по «вредным веяниям», таким, как «дух негативной критики, отчаяния и неверия» {535}.

Григорий Евсеевич Зиновьев, председатель Петроградского Совета, приказал закрыть в городе все оперные театры. Он пояснил, что пролетариату не нужны оперные театры. «Они – тяжкое бремя для пролетариата; мы, большевики, не можем больше нести это бремя» {536}. Сталин также закрыл по крайней мере один оперный театр {537}.

Наглядным примером расправы советской власти с теми, кто осмеливался бросить ей вызов, являются действия режима в отношении популярного театрального режиссера, актера и композитора Всеволода Эмильевича Мейерхольда. Его театр в 1938 году закрыли по личному распоряжению Сталина, и «антимейерхольдовская кампания исходила клеветой со всех страниц прессы» {538}. Позже Мейерхольд «бесследно исчез в годы «большого террора» {539}.

Как и во всем остальном, радио также подвергалось в Советском Союзе жесткой цензуре. «Все знают, что нельзя появиться по радио, пока твой текст не утвердит цензор. Да не один, а почти десять цензоров, каждый из которых ставит свою подпись. Пока бумаги не завизированы, никто не подпустит тебя к микрофону. Кто знает, что ты можешь ляпнуть на всю страну?» {540}

При этом режиме многие советские театральные постановки намеренно способствовали антиклерикализму {541}. Например, в первоначальной постановке в балете «Паганини» изображался страдающий художник, продавшийся дьяволу в обмен на способность виртуозно играть на скрипке. В последующей постановке хореограф намеренно сместил акценты, «чтобы показать, что силы зла находятся в сговоре с католической церковью: фигуры в черном одеянии с капюшонами пронзают Паганини скрипичными смычками на фоне кардинала, стоящего с огромным крестом в руках» {542}. Писатель Мэри Грейс Свифт дала в этой связи следующее объяснение:

«Эта сцена наглядно подтверждает появление антирелигиозного штамма, под влиянием которого религию пытаются представить либо жалкой, либо зловещей, что в равной степени касается и мусульман, и христиан. Фигуры, представляющие верующих: рыцарей, монахов или персонажей, исполняющих исламские обряды, изображены в виде инструментов угнетения главного действующего лица, выражающего собой весь комплекс ярких патриотических добродетелей своей конкретной национальной группы» {543}.

Если искусство, являвшееся предметом рассмотрения, не служило интересам партии, то его запрещали. «Начиная с 1946 года, одно за другим выходили постановления с нападками на книги, спектакли и фильмы» {544}. Кроме того, стала практически невозможной перепечатка запрещенных книг, поскольку все типографии были переданы под контроль государства {545}.

Руководить советской музыкой Сталин назначил Тихона Хренникова. На Первом съезде Союза композиторов в 1948 году тот провозгласил: «Вооруженные ясными указаниями партии, мы будем пресекать любое проявление антинародного формализма и декадентства, в какие бы цвета они ни рядились» {546}. Съезд единогласно осудил несколько ведущих композиторов за то, что они были «формалистами» {547}. Как безусловный результат, появлялось множество музыкальных произведений, восхвалявших Сталина и Советский Союз. Один из композиторов выразился следующим образом: «Песни об орле-Сталине… Думаю, их должно быть тысяч двадцать, а может, и больше. Интересно было бы узнать, сколько денег за песни о нашем вожде выплатил наш вождь» {548}.

«Сталин, обладавший потрясающим пониманием пропагандистского потенциала искусства, уделял особое внимание кинематографу. Он видел, что советские кинофильмы оказывают сильное эмоциональное воздействие» {549}. Сталин «хотел, чтобы наша кинематография создавала только шедевры. Он был убежден, что под его блестящим руководством и личным контролем так оно и будет» {550}. Он не колеблясь использовал свою власть. «Если он приказывал снять фильм, его снимали. Если приказывал прервать съемку, ее прерывали. Это происходило множество раз. Если Сталин приказывал уничтожить законченный фильм, его уничтожали. Такое тоже бывало не раз» {551}.

Советская власть также с радостью использовала американские виды искусства для пропаганды своего дела и обеспечения интересов в США. Американские коммунисты к 1940 году установили полное влияние на народную музыку и в существенной степени подчинили ее своим потребностям. Коммунистическая партия США, по существу, являлась филиалом Советского правительства. «Народные песни стали официальной частью празднеств Коммунистической партии» {552}. При помощи музыки хотели обеспечить впечатление того, что компартия является «национальной по форме и революционной по содержанию» {553}.

В самом Советском Союзе народные певцы не ценились в такой же мере. Искусство коренного населения рассматривалось в качестве контрреволюционного, поскольку, как и большинство древнего искусства, оно носило религиозный характер. И так как оно считалось контрреволюционным, то его уничтожили в 1920-х и 1930-х годах {554}. В некоторых случаях это сделали с беспощадной жестокостью.

С незапамятных времен по дорогам Украины бродили народные певцы, почти всегда слепцы. Их называли лирниками и бандуристами. Они были беззащитны, но никто их никогда не трогал и не обижал. Обидеть слепого – что позорнее?

И вот в середине тридцатых годов объявили о созыве первого Всеукраинского съезда лирников и бандуристов. От всех народных певцов требовалось собраться и обсудить, что делать в дальнейшем. «Жить станет лучше, жить станет веселее», как сказал Сталин. И слепые поверили. Они пришли на съезд со всех концов Украины из маленьких, забытых деревень. Говорят, их собралось на съезде несколько сотен человек. Это был живой музей, живая история страны. Все ее песни, вся ее музыка и поэзия. И почти всех их расстреляли, почти всех этих несчастных слепцов убили {555}.

Народных певцов убили, потому что полным ходом шла коллективизация, советская власть уничтожила кулачество как класс, а эти певцы пели песни сомнительного содержания. Песни цензуру не проходили, ведь их не могли представить на утверждение. Их не записали. «Ведь слепому просмотренный и исправленный текст перед глазами не положишь. И приказ на бумажке ему не напишешь. Слепому надо все в устной форме внушать. А в устной форме – слишком долго. И бумажки к «делу» не подошьешь. А тут и так времени не хватает. Коллективизация. Механизация. Проще расстрелять. И расстреляли» {556}.

Уничтожив этих носителей устной традиции, советское руководство уничтожило также значительную часть собственной культуры. «Когда расстреливают народного певца, странствующего сказителя, то вместе с ним уничтожают многие сотни великих музыкальных произведений. Произведений, никогда и никем не записанных. И уничтожают навсегда, бесповоротно. Потому что другой певец – это уже другие песни» {557}.

Со временем советским руководителям захотелось показать миру, что у них есть родная культура, поэтому они создали нового народного певца и поэта. Поэзия Джамбула Джабаева якобы создавалась на казахском, а затем ее перевели на русский язык. Его творчество изучали в школах. Единственное: Джабаев не писал песни, а переводчики не читали по-казахски. «Так называемые переводы его несуществующих стихов были написаны русскими поэтами, а те даже не спрашивали разрешения у нашего великого народного певца» {558}. Подлинную устную традицию заменили рассказы и песни, которые служили потребностям партии, подобно тому, как ложные истории о руководителях католической церкви подменили правду о них.

После смерти Сталина в 1950-е годы советских артистов часто посылали за границу, чтобы распространять идеи Коммунистической партии. В 1954 году некоторые известные российские исполнители давали серию концертов в Великобритании в рамках «англо-советского месячника дружбы». Их выступления «напоминали прежние дореволюционные «празднества»: зрителям настоятельно рекомендовали покупать определенные газеты и вступать в определенные общества, танцоры выступали на сцене на фоне британских и советских флагов вместе с различными официальными лицами и представителями дипломатического корпуса, включая… советского посла» {559}.

«Согласно Марксу, религия была опиумом народа, и советский театральный мир еще раз ясно напомнил об этой концепции. Некоторые балетные постановки умышленно представляли религию в жалком и мерзком виде» {560}. Конечно же, постановки выбирали с политическими, а не с художественными целями.

Удивительно, как творческие работники нации, которая дала миру такие произведения, как «Лебединое озеро» или «Жар-птица», могли добровольно, без указания сверху, создать «Родные поля»[59] или «Татьяну»[60] . В качестве примера как-то приводилось, что Министерство культуры в 1958 году дало указание, чтобы каждый театр оперы и балета раз в год осуществлял постановку одного современного балета. Если в репертуаре театра это не учитывали, то секретарю парторганизации театра вменялось в обязанность проследить за выполнением этого указания {561}.

В Советском Союзе не существовало такого понятия, как независимый журнал. Как пояснила в 1961 году Антидиффамационная лига[61] , «все общедоступные публикации, появляющиеся в СССР, жестко контролируются государством, и любое мнение, высказанное в газете, соответствует официальному мнению» {562}. Один из советских писателей жаловался: «Практика царской цензуры бледнеет по сравнению с политикой советской власти» {563}.

Эрвин Пискатор и подтасовка им фактов относительно Пия XII в спектакле «Наместник» являлись продуктами этого общества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.