ПРИЧИНЫ НЕ УСТАНОВЛЕНЫ

ПРИЧИНЫ НЕ УСТАНОВЛЕНЫ

Следователь прокуратуры Ивар Юшкас торопился к месту происшествия. Только сейчас из районного отделения милиции ему сообщили о ночном пожаре, о гибели Шамайтиса, и он, не теряя времени, выехал за город.

Раннее утро, прохожих мало, и, сидя за рулем, Юшкас выжимал из машины все, что мог.

Мелькали улицы, переулки, дома — невысокие, со стрельчатыми арками, с башенками и цветными окнами. У въезда на площадь постовой милиционер, завидев мчавшуюся на недозволенной скорости машину, поднес было ко рту свисток... Но не засвистел. Узнав знакомый номер машины, милиционер откозырял ей и спрятал свисток.

Выскочив за черту города, машина понеслась по асфальтированному шоссе, по обеим сторонам которого тянулась черные поля. Занимался новый день.

Ивар Юшкас лично знал профессора Шамайтиса. Перед войной вместе с сыном Шамайтиса — Юргисом он учился в университете, где профессор читал лекции по истории. Годы учебы были годами дружбы с Юргисом. Юшкас нередко бывал в доме товарища, любил поговорить, а иногда и поспорить с профессором, который, по общему признанию студентов, «чертовски много знал». Летом 1941 года комсомольцы Юшкас и Шамайтис добровольцами ушли на фронт. С войны вернулся один Юшкас. Юргис погиб под Волгоградом.

Со смертью товарища оборвалась связь с домом Шамайтиса. Лишь изредка в газетах и журналах Юшкас читал сообщения о новых книгах и публичных выступлениях талантливого историка.

...Начальник районного отделения милиции старший лейтенант Акмен встретил следователя неподалеку от места происшествия.

— Причина смерти установлена? — спросил Юшкас, выйдя из машины.

— Да! — коротко отозвался старший лейтенант. — Удушье. Смерть от удушья в огне... Профессор Шамайтис, по-видимому, уже спал, когда начался пожар. Поэтому он не смог сразу выбраться из дома, — продолжал Акмен, стараясь не отставать от быстро идущего Юшкаса, — растерялся, забыл, где дверь, где окно. Спросонья, сами понимаете... Что же касается пожара... — Акмен пожал плечами. — Утверждать не могу, но полагаю, что он возник из-за небрежного хранения горючего. В доме, как мы установили с представителями пожарной инспекции, стояли два бидона с керосином. Неосторожно брошенная спичка и... — старший лейтенант махнул рукой. — Профессор много курил.

Они подошли к даче Шамайтиса.

Крыша домика прогорела и обвалилась, одна из стен еле держалась, и ее пришлось подпереть балками. Огонь не пощадил даже сада...

После осмотра трупа Шамайтиса Юшкас внимательно оглядел унылую картину разрушения.

— Сильный пожар. Вон куда дотянулся, — он кивнул головой на деревья.

Старший лейтенант тяжело вздохнул и развел руками: ничего, мол, не попишешь...

В саду их уже дожидалась Анна Рубенис. В эту ночь Анна не сомкнула глаз. Смерть старого Шамайтиса, всегда такого ласкового и обходительного, она восприняла как большое личное горе. И сейчас бесхитростными, простыми словами поведала Юшкасу все, что знала о жизни профессора, о режиме его дня, о его привычках. Обо всем рассказала обстоятельно, толково, изредка вытирая кончиком платка слезившиеся глаза.

Скромно и тихо жил на даче старый ученый. Соседи встречали его очень редко, так как почти весь день Шамайтис проводил за письменным столом, работал и утром и вечером...

Побеседовав с Рубенис, Юшкас вместе с ней и Акменом прошел в полуразрушенный, сожженный дом, в пропахшую дымом комнату, где погиб профессор.

— Покажите, пожалуйста, как здесь была расставлена мебель, — неожиданно попросил он Анну и, заметив удивленный взгляд женщины, пояснил: — Где стояли стол, кресла?

— Вот здесь был стол профессора, — Анна показала на простенок между двумя большими окнами. — За этим столом профессор сидел и работал с утра до ночи, ведь он поздно ложился, а вставал рано. Здесь, слева от стола, была дверь на террасу. — Анна прошла в глубину комнаты. — Вот тут был второй выход, в соседнюю комнату. Когда дачу готовили к приезду хозяина, этот выход почему-то заколотили и даже поставили здесь горку с посудой, Справа у стены стоял диван, на нем профессор часто отдыхал, а иногда и спал. А рядышком, у стены, находились стеллажи с книгами...

— Почему забили вторую дверь? — поинтересовался Юшкас.

— Не знаю, — пожала плечами Анна. — Профессор мне ничего об этом не говорил.

— Может, он сам попросил?

Анна подумала и нерешительно проговорила:

— По-моему, нет. Когда профессор приехал сюда и вместе со мною вошел в дом, я заметила, что он даже удивился, увидев дверь забитой: ведь это создавало неудобства. Но потом профессор сказал, что, наверное, этого хотела Мария, его жена. Я припоминаю его слова: «Пожалуй, так будет лучше».

— Что же, бидоны с керосином стояли здесь, в комнате?

— Что вы, разве можно? Они стояли в коридоре.

— Но ведь это все равно, товарищ Юшкас, — вмешался старший лейтенант. — Достаточно было загореться в любом месте, чтобы вспыхнула вся дача.

— Да... да, — рассеянно отозвался следователь.

Он смотрел на заколоченную дверь. Подошел ближе, тщательно оглядел ее сверху донизу и молча направился в другую половину комнаты, туда, где раньше стоял письменный стол профессора.

Зола и обгоревшие обломки — вот все, что осталось от мебели, находившейся здесь. Вместо двери и окон — дыры в обугленной, скошенной стене.

Юшкас постоял в задумчивости, разглядывая этих немых свидетелей бушевавшего пожара. Лотом вновь внимательно, сантиметр за сантиметром осмотрел проемы окон и двери. Снова прошел в другой угол комнаты, туда, где стояла горка с посудой. Стекло в горке полопалось, краска потрескалась. Юшкас не удовлетворился внешним осмотром. Он открыл ящики горки и внимательно перебрал их содержимое. Здесь все было в целости — металлический подстаканник, чайные и столовые ложки, ножи и вилки. Пламя почти не коснулось их. Нет, положительно, сила огня в двух частях одной и той же комнаты была различной,

Анна с удивлением смотрела на следователя. Он повел себя совсем уж странно. Прошел к месту, где раньше стоял письменный стол профессора, опустился на колени, стал разгребать золу и просеивать ее между пальцами, снова вернулся к горке, погладил ее взбугрившиеся бока и вновь поспешил в другой угол комнаты.

Старший лейтенант Акмен тоже с интересом и любопытством следил за Юшкасом. Что он ищет? Что его так взволновало? Что нового обнаружил он в этом простом и очевидном деле?

В золе следователь нашел небольшой металлический предмет овальной формы, очистил его и спросил у Анны:

— Какой радиоприемник был у Шамайтиса?

— У них не было приемника, — ответила Анна. — Вот там, — она показала на противоположный угол, — висел репродуктор.

— А настольные часы были?

— Нет, только стенные. Они висели в кухне. У профессора были наручные часы.

Юшкас кивнул. Некоторое время он молча занимался поисками, потом поинтересовался:

— Где нашли тело профессора?

— Этого я не уточнял, — ответил Акмен. — Его вытащили Тауткус и Ковалис... Я сейчас позову их. — Он вышел из комнаты.

Следователь вытащил из кармана записную книжку, самопишущую ручку и начал набрасывать план комнаты, отмечал места размещения мебели.

Вернулся Акмен.

— Сейчас придут, — лаконично доложил он.

Вскоре пришли, тяжело топая сапогами, Тауткус и Ковалис, Юшкас еще дочерчивал план. Попросив их немного подождать в саду, он подозвал Анну и спросил:

— Кто готовил дачу к приезду профессора?

— Вначале были маляры, наши, местные. Побелили, покрасили, а потом приехал столяр из города, аккуратный такой старичок. Отремонтировал стол, вставил стекла, заколотил дверь, расставил мебель и уехал. Молчаливый, работящий. Два дня работал...

— Вначале, значит, маляры, а потом столяр? Немного странный распорядок работы, вы не находите?

Женщина только вздохнула. Ей вообще многое казалось странным и непонятным: и отсутствие хозяйки, и ранний приезд профессора, и эта история с пожаром.

Юшкас поблагодарил Анну и отпустил ее, а через минуту пригласил Тауткуса.

— Товарищ Тауткус, — Юшкас протянул ему руку, — это вчера вы так обгорели?

Брови кузнеца были опалены, левая рука забинтована.

— Вчера, — хмуро ответил он. — Такого пожара я на своем веку не помню. Пятьдесят лет здесь живу... — Тауткус, не договорив, закашлялся и махнул рукой.

Следователь прошелся по комнате, обдумывая что-то, и задал вопрос, видимо, больше всего волновавший его:

— Вы и Ковалис оказались здесь первыми. Где вы нашли тело профессора? Не торопитесь, Тауткус, подумайте, ваш ответ очень важен.

— А чего думать? Я прекрасно помню, товарищ начальник. Вот здесь профессор лежал... Уже мертвый. — Тауткус подошел к забитой двери и показал на пол. — Вот здесь, на этом самом месте,

Юшкас вынул записную книжку с планом комнаты и поставил отметку на том месте чертежа, которое показал кузнец.

Ковалис подтвердил показания Тауткуса. Оставшись вдвоем с Акменом, Юшкас попросил:

— Организуйте запись показаний этих трех свидетелей.

Старший лейтенант молча проводил следователя до машины и только в последнюю минуту, когда уже застучал мотор, спросил:

— Будем оформлять акт о несчастном случае?

— Во-первых, отправьте труп в морг, — посоветовал следователь. И, открыв дверцу машины, добавил:— А во-вторых, договоримся: с выводами о причинах пожара спешить не будем. Запишем, товарищ старший лейтенант, что они нами еще не установлены. Вот так. До скорой встречи.