Глава четырнадцатая

Глава четырнадцатая

1

Артура все больше и больше раздражало то, как у них в последнее время шли дела. Аллена уволили с последней работы — он выписывал товарные накладные и занимался погрузкой машин в Распределительном центре Дж. С. Пенни, когда неожиданно на пятно встал Дэвид и сломал погрузчик о стальную опору. Томми бродил по Ланкастеру и Коламбусу, безуспешно пытаясь найти работу. Рейджен работал на Фоли на постоянной основе — сопровождая партии оружия и наркотиков, много пил и курил марихуану. После того как Рейджен провел четыре дня в Индианаполисе, разыскивая конфискованную партию оружия, он попал в Дейтон. Кто-то принял слишком большую дозу депрессанта, и Томми, оказавшись на Интерстейт-70 и чувствуя головокружение и боль в желудке, уступил пятно Дэвиду, которого арестовали по жалобе, поступившей от хозяина мотеля. В больнице Дэвиду промыли желудок и установили, что была передозировка наркотика, но полиция его отпустила, так как хозяин мотеля решил отозвать жалобу. Когда Аллен вернулся в Ланкастер, Марлен стала жить у него. Потом один из «нежелательных» — судя по бруклинскому акценту, это был Филип — принял слишком много красных таблеток. Марлен вызвала скорую помощь и поехала с ним в больницу. После того как ему промыли желудок, она осталась с ним и утешала его.

Марлен сказала, что знает о его связях с плохими людьми и боится, что это кончится большой бедой. Но даже в этом случае она его не бросит. Артура раздражала эта идея, он знал, что беспомощность и уязвимость кого-либо из них вызывает у нее материнский инстинкт. А этого он не переносил.

Марлен все больше времени стала проводить в их квартире, сильно затрудняя им жизнь. Артуру приходилось постоянно сохранять бдительность, чтобы она не раскрыла их секрет. Возрастало количество потерянного времени, которое он не мог объяснить. Кто-то явно торговал наркотиками — Артур обнаружил в кармане расписку в получении залога, а кто-то из них был арестован за подделку рецептов, по которым приобретались наркотики. Он был совершенно уверен, что кто-то занимается сексом с Марлен.

Артур решил уехать из Огайо. Он проверил два паспорта, которые по его просьбе Рейджен достал через Фоли: один — на имя Рейджена Вадасковинича, другой — на имя Артура Смита. Документы или краденые и измененные, или великолепная подделка. Так или иначе, выдержат самую тщательную проверку.

Артур позвонил в «Пан-Америкэн эйрлайнз», заказал билет в один конец до Лондона, взял все деньги, которые смог найти в шкафах и ящиках, и упаковал веши. Артур ехал домой. Полет до аэропорта Кеннеди, а затем через Атлантику, прошел гладко, как и таможенный контроль в Хитроу.

В Лондоне Артур остановился в небольшом отеле над пабом в Хоупвэлл-Плейс, подумав, что это название — «Колодец надежды» — может оказаться пророческим. Он съел в одиночестве ленч в небольшом, но респектабельном ресторанчике, потом взял такси до Букингемского дворца. На смену караула Артур не успел, но это можно было увидеть в следующий раз. Главное, он чувствовал себя комфортно на лондонских улицах, приветствуя прохожих: «Доброго дня вам!» или «Отличный денек!». Завтра можно приобрести котелок и зонтик.

Впервые на его памяти его окружали люди, говорящие так же, как он. Транспорт ехал по правильной стороне улицы, вид полицейских внушал чувство безопасности.

Артур посетил Тауэр и Британский музей, на обед съел рыбу с жареной картошкой и выпил темного английского эля. Вернувшись вечером в свой номер и вспомнив фильмы о Шерлоке Холмсе, он решил завтра пойти на Бейкер-стрит, 221Б. Нужно осмотреть место, чтобы быть уверенным в том, что все там содержится, как и подобает памятнику великому сыщику. Наконец-то он чувствовал себя дома.

На следующее утро первое, что услышал Аллен, было громкое тиканье настенных часов. Он открыл глаза и стал с удивлением озираться по сторонам. Вскочил с постели. Это оказался старомодный отель с железной кроватью, обоями с причудливыми завитушками и потертым ковром на полу. Наверняка это не гостиница «Холидэй». Аллен поискал ванную комнату, но ее не было. Он натянул брюки и выглянул в коридор.

Где он, черт возьми? Аллен вернулся в комнату, оделся и спустился вниз, чтобы определить, где он находится. На лестнице он прошел мимо мужчины, поднимающегося вверх с подносом.

— Не желаете позавтракать, господин? — спросил мужчина. — Чудесного дня вам!

Аллен сбежал вниз по лестнице, выбежал на улицу и огляделся. Он увидел черные такси с большими номерными знаками, вывеску паба. Все машины ехали не по той стороне улицы.

— О Господи! Что, черт подери, происходит? Что со мной?

Он стал бегать по улице туда-сюда, вскрикивая от страха. Люди оборачивались на него, но ему было наплевать. Он ненавидел себя за то, что все время просыпается в разных местах, не в состоянии контролировать себя. Он не мог больше этого выносить. Ему хотелось умереть. Аллен упал на колени и стал бить кулаками по поребрику. Слезы катились по его щекам.

Потом ему пришло в голову, что, если им заинтересуется полицейский, психушки не миновать. Вскочив на ноги, Аллен бросился обратно в свой номер, где нашел в чемодане паспорт на имя Артура Смита. Еще обнаружился корешок от авиабилета до Лондона. Аллен плюхнулся на кровать. О чем Артур думал? Сумасшедший ублюдок!

Пошарив в карманах, Аллен нашел 75 долларов. Где он собирался достать денег, чтобы вернуться домой? Обратный билет будет, наверное, стоить триста-четыреста баксов. Проклятие! Иисус Христос! Черт возьми!

Аллен стал паковать вещи Артура, чтобы выписаться из отеля, но потом остановился. «К черту все! Так ему и надо». Оставив в покое багаж и одежду, он взял только паспорт и вышел на улицу, не расплатившись. На улице остановил такси:

— В международный аэропорт.

— В Хитроу или Гэтуик?

Аллен порылся в паспорте и глянул на билет.

— Хитроу.

По пути в аэропорт он все думал, как выпутаться из этого положения. За семьдесят пять долларов далеко не улетишь, но если пораскинуть мозгами и сделать надлежащий вид, должен быть способ попасть на самолет, летящий в Штаты. В аэропорту Аллен заплатил водителю и побежал в аэровокзал.

— Боже мой! — закричал он. — Я не знаю, что случилось! Я сошел с самолета не в свое время! Мне что-то подмешали. Я оставил билет, багаж, все в самолете. Никто не сказал, что мне не надо выходить. Наверное, что-то было подмешано мне в еду или напитки. Я уснул, а когда проснулся, то вышел, чтобы размять ноги. Никто мне не сказал, что нельзя выходить из самолета. Мои билеты, дорожные чеки, все пропало!

Охранник попытался успокоить его и провел в кабинет паспортного контроля.

— Я не в свое время сошел с самолета, — кричал Аллен. — Я поменял планы. Мне надо было в Париж. Но я сошел с самолета не там, где нужно. Я ходил по улице, не соображая. В напитки было что-то подмешано. Это вина авиалинии. Все осталось в самолете, у меня в кармане только несколько долларов. Как я вернусь в Соединенные Штаты? О боже, я остался без средств! Я не могу купить билет домой! Я не банкрот — подумайте, зачем мне прилетать на один день в Лондон? Вы должны мне помочь вернуться домой.

Симпатичная молодая женщина выслушала его и пообещала сделать, что возможно. Аллен ждал в зале, не в силах усидеть на месте, куря одну сигарету за другой и глядя, как она звонит куда-то.

— Можно сделать только одно, — сказала она. — Мы посадим вас на обратный рейс в США по билету в кредит. Дома вы должны будете заплатить за билет.

— Конечно! — воскликнул он. — Я обязательно заплачу за билет. Я не собираюсь вас обманывать. Дома у меня есть деньги. Все, что мне нужно, — это быть дома, и я немедленно оплачу билет.

Всем, кто пожелал выслушать его, он говорил о своем несчастье, пока не понял, что все мечтают поскорее избавиться от него, — что и требовалось. Наконец нашлось место в «Боинге-747», летящем в Штаты.

— Спасибо, Господи! — прошептал Аллен, опускаясь в кресло и пристегивая ремень безопасности. Он боялся заснуть, не доверяя самому себе, поэтому перечитал все журналы на борту. В Коламбусе он в сопровождении служащего доехал до Ланкастера, взял деньги, вырученные от продажи своих картин и припрятанные за отставшей доской в чулане, и заплатил за обратный билет.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказал Аллен сопровождающему. — Пан-Эм проявила понимание. При первой же возможности напишу письмо президенту вашей компании и скажу, что вы прекрасно сделали свое дело.

Оказавшись один в своей квартире, Аллен упал духом. Он попытался связаться с Артуром. Артур долго не отзывался, но наконец вышел и огляделся. Увидев, что он уже не в Лондоне, он отказался вообще с кем-либо общаться.

— Все вы — шайка никчемных паразитов, — проворчал он.

Потом отвернулся и замолчал надолго.

2

В конце сентября Аллен поступил на работу в огромную корпорацию по производству винных бутылок, где раньше работала Кэти. Его обязанностью была упаковка бутылок, которые женщины снимали с конвейера. Но иногда приходилось работать и в качестве контролера, проверяя продукцию, поступающую с конвейера. Стоять там была пытка — уши глохли от рева горелок и воздуходувок; требовалось брать с конвейера еще теплые стеклянные заготовки, проверять на дефект и ставить на подносы, откуда их брали упаковщики. На пятно постоянно вставали то Томми, то Аллен, то Филип и Кевин. С одобрения Артура Аллен арендовал расположенную в двух этажах трехкомнатную квартиру на Сомерфорд-сквер, в северо-восточной части Ланкастера — 1270 К, Шеридан-драйв. Квартира всем понравилась. Аллену приглянулся серый, видавший виды забор, отгораживающий квартиры от места парковки машин и от шоссе. У Томми появилась комната для занятий любимой электроникой; была и отдельная комната для художественной студии. Рейджен имел в своем распоряжении небольшой стенной шкаф в одной из комнат наверху, где разместил под замком все оружие, кроме 9-миллиметрового автоматического пистолета. Он клал его на холодильник, подальше к стенке, чтобы дети не увидели и не достали.

Марлен приходила каждый вечер после работы в универсаме. Когда Миллиган работал во вторую смену, она ждала его, чтобы около полуночи отвезти его домой, и большую часть ночи оставалась с ним, но до наступления утра обязательно возвращалась в дом родителей.

Марлен видела, что Билли стал более угрюмым и непредсказуемым. Временами он в ярости бегал по квартире, разбивая все, что попадет под руку, а то мог в трансе уставиться на стену или подходил к мольберту и яростно начинал рисовать. Но любовником Билли был ласковым и тактичным.

Томми не сказал ей, что все становится ненадежным. Он почему-то прогуливал работу. Кто-то явно крал время, и это случалось все чаще и чаще. Снова наступал период «спутанного времени». Артур должен был контролировать ситуацию, но почему-то терял власть. Всем было на все наплевать.

Артур обвинил во всем этом Марлен и потребовал, чтобы отношения с ней были порваны. Томми почувствовал, как сердце у него подпрыгнуло. Он хотел возразить Артуру, но побоялся сказать, что влюбился в Марлен. Он знал, что несколько раз балансировал на грани объявления «нежелательным». Вдруг он услышал голос Адаланы:

— Это несправедливо, — сказала она.

— Я всегда справедлив, — ответил Артур.

— Ты неправильно поступаешь, когда устанавливаешь правила, которые рвут узы привязанности и любви между нами и людьми вне нас.

«Она права», — подумал Томми, но промолчал.

— Марлен подавляет в нас всех таланты и способности, — сказал Артур. — Она бросает обвинения, отнимает время на глупые ссоры и вмешивается в процесс роста нашего сознания.

— И все равно я считаю неправильным избавляться от нее, — настаивала Адалана. — Она заботится о нас.

— Ради бога! — воскликнул Артур. — Томми и Аллен все еще работают на этой чертовой фабрике. Я думал, что они проработают там самое большее несколько месяцев, используя эту работу как трамплин для более квалифицированного занятия, которое позволит им использовать и расширить их способности. Но никто из них больше не работает над собой.

— А что важнее — расширение сознания или демонстрация чувств? Может быть, я неправильно поставила вопрос, потому что у тебя нет чувств. Наверное, ты станешь выдающимся человеком, если будешь подавлять и жить только логикой. Но ты обречен на одиночество, ты никому не будешь нужен.

— И все же Марлен уйдет, — сказал Артур, считая, что уже достаточно унизил себя, споря с Адаланой. — Мне все равно, с кем она имеет отношения, но это должно быть прекращено.

Позднее Марлен описала события того вечера перед их первым разрывом. Они поссорились. Билли странно вел себя, и она подумала, что это из-за наркотика. Он лежал на полу, злясь на нее за что-то — Марлен не имела понятия за что. В руке у него был пистолет, и Билли то вертел его на пальце, то целился себе в голову.

Ни разу он не наставил пистолет на нее. За себя Марлен не боялась, она боялась только за Билли. Он пристально смотрел на светильник, который однажды принес домой. Потом вдруг вскочил и выстрелил в лампу. Она взорвалась. На стене осталась дырка.

Билли положил пистолет на бар, и когда он отвернулся, Марлен схватила пистолет и бросилась вон из квартиры. Она сбежала с лестницы и села в машину, прежде чем Билли успел догнать ее. Когда машина отъезжала от тротуара, Билли вскочил на капот и с гневом посмотрел на нее через ветровое стекло. В руке у него было что-то вроде отвертки, и он стал стучать ею по стеклу. Тогда Марлен остановила машину, вышла и отдала ему пистолет. Забрав его и ни слова не говоря, Билли вошел в дом.

По пути домой Марлен решила, что между ними все кончено.

Позже в тот вечер Аллен пошел в бар «Грилли» и заказал на вынос горячий сандвич «Герой Стромболи» — итальянская сосиска, сыр и много томатного соуса. Он наблюдал, как буфетчик завернул еще совсем горячий сандвич в фольгу и положил его в бумажный пакет.

Вернувшись в квартиру, Аллен положил пакет на кухонный стол и ушел в ванную комнату, чтобы переодеться. Сегодня ему хотелось порисовать. Он сбросил туфли и вошел в кладовку, наклонившись, чтобы разыскать шлепанцы. Выпрямляясь, он больно ударился головой о полку и сполз на пол, сердитый и оцепеневший. Дверь кладовки захлопнулась. Он попытался открыть ее, но она не поддавалась.

— Господи! — пробормотал он, вскакивая на ноги и опять ударяясь головой…

Рейджен открыл глаза и обнаружил, что сидит на полу среди кучи обуви, держась руками за голову. Он поднялся, вышиб дверь ногой и огляделся. Рейджен был раздражен. С каждым днем «переключения» становились все более тревожными и сбивающими с толку. Ладно, главное, от женщины они отделались.

Рейджен походил по квартире, пытаясь во всем разобраться. Если бы он смог добраться до Артура, то выяснил бы, что происходит. Ему срочно требовалось выпить. На кухне оказался белый бумажный пакет. Рейджен не помнил, чтобы видел такой раньше. Он подозрительно посмотрел на пакет и вынул бутылку водки из бара. Наливая водку в бокал со льдом, он услышал странный шум из пакета, попятился и стал смотреть, как пакет медленно переворачивается на бок.

Когда пакет снова пошевелился, Рейджен медленно выдохнул и отошел еще дальше. Он вспомнил, как в качестве предупреждения оставил бумажный пакет с обезвреженной коброй у дверей домовладельца, сдающего непригодное жилье. А вдруг эта кобра не обезврежена? Он пошарил рукой по холодильнику, нащупал свой пистолет, быстро схватил его, прицелился и выстрелил.

Бумажный пакет отлетел к стене. Рейджен нырнул под бар и осторожно выглянул оттуда, держа пакет на мушке. Тот лежал на полу. Очень осторожно Рейджен обошел бар и стволом пистолета открыл пакет. Увидев внутри кровавое месиво, отскочил и выстрелил во второй раз, завопив:

— Получай еще, гадина!

Потом несколько раз поддел пакет ногой. Поскольку пакет больше не двигался, он открыл его и в недоумении уставился на сандвич с дыркой посередине. Рейджен расхохотался: это жар, который испускал сандвич в алюминиевой фольге, заставил пакет шевелиться. Чувствуя себя полным идиотом — потратил две пули на какой-то идиотский сандвич! — он положил пакет на стойку, пистолет на холодильник, и выпил свою водку. Налил еще, взял бутылку с собой в гостиную и включил телевизор. Было время новостей, и Рейджен надеялся узнать, какой сегодня день. Еще до конца новостей он уснул…

Аллен проснулся, удивляясь, как ему удалось выбраться из кладовки. Он пощупал голову. Всего лишь небольшая шишка. Какого черта! Ведь он хотел рисовать портрет Кэти, сестры Билли. Он направился в студию, но понял, что забыл поесть.

Подойдя к бару, Аллен налил себе кока-колы и стал искать свой сандвич. Он был уверен, что оставил его на баре. Потом он увидел пакет на стойке. Чертов пакет был скомкан. Что за дьявольщина? Вместо сандвича внутри оказалась сплошная масса с клочками алюминиевой фольги. Кругом был разбрызган томатный соус. Это что, сандвич «Герой Стромболи»?!

Аллен поднял трубку, набрал номер «Грилли» и, когда ответил управляющий, устроил ему разнос:

— Я покупаю сандвич, а вместо него получаю нечто невообразимое. Выглядит как после миксера.

— Извините, сэр. Если вы принесете его обратно, мы дадим вам другой.

— Нет уж, спасибо. Я только хотел сказать вам, что вы потеряли постоянного клиента.

Он бросил трубку и отправился на кухню делать себе яичницу. Черта с два он будет способствовать процветанию дела «Грилли»!

Через две недели Томми воспользовался случаем, встал на пятно и позвонил Марлен. В квартире остались некоторые ее вещи, сказал он ей. Она должна прийти и забрать их. Марлен пришла после работы, и они проговорили целый вечер. Она снова стала приходить регулярно.

И все пошло по-прежнему. Рейджен винил во всем Артура, который был не способен контролировать семью.