ГЛАВА 12. ТАЙНЫ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ

ГЛАВА 12. ТАЙНЫ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ

Поскольку в 1941–1942 гг. у противника был исключительно виртуальный флот, а роль линкора, крейсеров и эсминцев ЧФ свелась к эпизодическим обстрелам занятого врагом побережья, то главными «героями» войны стали транспорты, обеспечивавшие оборону Одессы и Севастополя. Замечу, что и надводные боевые корабли, и даже подводные лодки также привлекались к перевозке войск и грузов.

Поэтому стоит рассказать здесь о судьбах нескольких крупных транспортных судов.

По вине как армейского, так и флотского начальства эвакуация войск и населения с Южного берега Крыма осенью 1941 г. проходила безобразно. В результате 7 ноября 1941 г. произошла одна из самых страшных в истории человечества катастроф на море — гибель санитарного транспорта «Армения». На нем погибло вдвое больше людей, чем на «Титанике» и «Лузитании», вместе взятых. Между тем судно было и не столь велико (водоизмещением 6700 т) и рассчитано на 518 каютных и 462 палубных пассажиров. Но в тот день людей набилось на судне буквально как сельдей в бочке. Очевидцы показывают, что пассажиры стояли на палубе, тесно прижавшись друг к другу. (Сх. 6)

Схема 6. Теплоход «Армения». Продольный разрез

Свыше полувека документы «Армении» хранились под грифом «совершенно секретно», и причин для этого было немало. Но начну по порядку.

Утром 6 ноября в Севастополе началась посадка на теплоход «Армения». На него погрузили несколько сотен раненых бойцов,

а также эвакуируемых граждан. Погрузка шла в полном беспорядке, никто не только по фамилиям не переписывал садившихся на теплоход, не было даже точно известно их число. На «Армению» был посажен персонал главного госпиталя Черноморского флота, военно-морского госпиталя, развернутого на базе санатория «Максимова дача», санитарно-эпидемиологической лаборатории, 5-го медсанотряда, базовой флотской поликлиники и ряда гражданских лечебных учреждений.

Вечером того же дня «Армения» уходит из Севастополя и берет курс на Туапсе. Любопытно, что позже время выхода «Армении» было засекречено даже в секретной «Хронике Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре», где с точностью до минуты указано время выхода и входа в порт даже самых малых судов.

Уже в море теплоходу приказали подойти к Балаклаве, где у берега к ней причалили катера НКВД, с которых были перегружены деревянные ящики. На борт поднялись и «сопровождающие». Существует предположение, что там было золото и ценности из Крымских музеев.

А затем какой-то начальник велел теплоходу идти в Ялту, к которой уже подходили германские войска. Фамилия и имя-отчество «умника» у нас, как всегда, совершенно секретны. Нам уже 60 лет твердят о Великой Отечественной войне: «Никто не забыт, и ничто не забыто», и одновременно прячут концы в воду, чтобы никто не узнал, фамилии тех, по чьей конкретно вине погибли тысячи людей.

Но кто бы ни отдал преступный приказ о походе в Ялту, вместе с ним должен нести ответственность и командующий флотом Теплоход и так был забит людьми сверх положенной нормы. Рисковать столь ценным транспортом было попросту идиотизмом В Севастополе стояли без дела десятки малых боевых и вспомогательных судов Черноморского флота, а также буксиры, шхуны и иные малые суда, принадлежавшие гражданским ведомствам, которые должны были вести эвакуацию войск и населения с Южною берега Крыма. А вот, повторяю, ценный транспорт «Армения» мог выйти из Севастополя на закате и утром быть у берегов Кавказа.

В этом случае у «Армении» была 100-процентная гарантия дойти целой и невредимой. (Если, конечно, не считать собственных мин.) Германская авиация не имела тогда радиолокационных прицелов для ночной атаки кораблей в море. Напомню, что в 1941 г. ни один наш надводный корабль на Черном море не только не был потоплен, но даже не был атакован неприятельскими надводными кораблями или подводными лодками.

Сколько человек погрузилось на «Армению», сказать трудно. Согласно «Хронике…» и «Справочнику потерь…», там погибло около 5000 человек. Очевидцы же утверждают, что на борту было в полтора иди два раза больше народу. От нижних отсеков до капитанского мостика люди стояли плотной массой. Носилки с тяжелоранеными поднимали вертикально, чтобы освободить место.

Во время стоянки в Ялте был получен приказ командующего флотом, что в связи с отсутствием авиационного прикрытия выход судна из порта запрещается до 19 часов, то есть до наступления темноты. Командир В Я. Плаушевский приказ получил, но в 8 ч 00 мин 7 ноября вышел из Ялты.

Замечу, что винить капитана, не выполнившего идиотский приказ Октябрьского, нелепо. Филипп Сергеевич явно перепутал Ялту с Севастополем. В ноябре 1941 г. Севастопольская бухта была защищена многими десятками стволов зенитных береговых и корабельных орудий. Имелись средства маскировки кораблей, а при налете авиации производили задымление бухты. В Ялте же большой транспорт был как на ладони и представлял идеальную цель для вражеской авиации. Береговой зенитной артиллерии и средств маскировки там отродясь не бывало. В море «Армения» хоть могла маневрировать. Наконец, никто не знал, где находятся германские войска (очевидцы утверждают, что шестого немцы были в Гурзуфе), и в любой момент на шоссе Алушта — Ялта могли показаться германские самоходки и моторизованная артиллерия. А далее следовал бы расстрел «Армении» с Массандровских высот. Любопытно, что 8 ноября, то есть на следующий день после трагедии, «начальник штаба Черноморского флота объявил по флоту, что предположительно Ялта занята противником»[121]. Так наши славные адмиралы и воевали — «предположительно».

В море «Армению» прикрывали два сторожевых катера (всего четыре 45-мм пушки), а в воздухе барражировали на высоте 500 м два истребителя И-153 «Чайка».

В 11 ч 25 мин в точке с координатами ш. = 44°15?5? и д. = 34°17? теплоход был атакован одиночным торпедоносцем Хе-111, принадлежавшим 1-й эскадрильи авиагруппы I/KG28. Самолет зашел со стороны берега и с дистанции 600 м сбросил две торпеды. Одна прошла мимо, а вторая попала в носовую часть теплохода. Через 4 минуты «Армения» затонула. Погибли от 7 до 10 тысяч человек, катера спасли только восьмерых.

После сброса торпеды Хе-111 ушел в облака и скрылся. Истребители прикрытия даже не успели среагировать на происходящее.

Г.И. Ванеев и другие историки и литераторы хором возмущаются, мол, теплоход «был атакован самолетом-торпедоносцем, несмотря на то что транспорт имел отличительные знаки санитарного судна»[122].

Какие бы знаки не были написаны на теплоходе «Армения», он шел в конвое двух вооруженных катеров, а на борту теплохода были установлены четыре 45-мм пушки 21К Так что германские летчики действовали в данном случае в полном соответствии с международным правом, хотя, вообще-то говоря, на него в 1941–1945 гг. плевать хотели обе стороны.

Интересный момент, координаты гибели «Армении» я привел из секретного «Справочника потерь..», но они оказались неточными. Сделано же сие было умышленно — не дай Бог кто полезет за золотом «Армении».

А 17 ноября произошел еще более загадочный случай Согласно «Хронике…» в этот день в 20 ч 35 мин транспорт «Ногин», ледокол «Макаров», тральщик «Щит» и сторожевой катер вышли из Севастополя в Туапсе[123].

А вот в «Справочнике потерь…» говорится, что ледокол «Макаров» 17 ноября вышел из Туапсе в Севастополь. Другие авторы, пишущие об обороне Севастополя, также путаются. Но интересно другое — ледокол бесследно исчез.

Несколько слов стоит сказать об этом ледоколе. Он был построен для России в Англии. Полное водоизмещение 4600 т. Три паровые машины тройного расширения общей мощностью в 6400 (6500) л. с и шесть цилиндрических паровых котлов располагались в двух машинных отделениях и работали на три вала. Ледокол развивал скорость полного хода 14 узлов, экономичного хода—8 узлов. Запас топлива в 700 т угля обеспечивал дальность плавания экономичным ходом 3300 миль. Штатная численность экипажа 149 человек

1 января 1917 г. ледокол введен в состав флотилии Северного Ледовитого океана под названием «Князь Пожарский». 7 февраля 1920 г. его переименовали в «Лейтенант Шмидт», а 12 июля 1921 г. — в «Степан Макаров».

В конце 1925 г. ледокол перешел на Черное море. До 22 июня 1941 г. «С Макаров» обеспечивал продление навигации на Азовском море. С началом боевых действий на Черном море ледокол был мобилизован и вооружен как вспомогательный крейсер. На корабле установили 5 одноорудийных 130-мм артустановок (3 в носовой части и 2 на корме), а также два 12,7-мм пулемета ДШК.

24 июля 1941 г. ледокол «С. Макаров», имея в охранении пять кораблей Черноморского флота, успешно отбуксировал из Николаева в Севастополь плавучий док грузоподъемностью 5000 т. В период с 7 по 9 августа 1941 г. «С. Макаров» совместно с буксиром «Силин» (капитан П.М. Бондаренко) под охраной канонерской лодки «Красная Армения» провел успешную буксировку железного плавучего дока «Марта» (4000–6000 т). На палубе дока находилось 26 паровозов, 10 тендеров и 52 локомотивные бригады. При завершении эвакуации из Николаева ледокол «С. Макаров» под обстрелом немецкой артиллерии вывел из порта корпус недостроенного крейсера «Куйбышев». При прохождении Днепро-Бугского и Очаковского каналов караван трижды подвергался налетам авиации, но умелое маневрирование и зенитный огонь эскорта помогли благополучно завершить переход 22 октября 1941 г. ледокол участвует в буксировке крупного плавдока из Ейска в Керчь. Последний заход в Мариупольский порт «С. Макаров» совершил 25 сентября 1941 г. Тогда он вывел в море корпус недостроенного теплохода «Пролетарий».

Германский автор Ю. Мейснер в книге «Советские корабли в Великой Отечественной войне» (Лондон, 1977) пишет: «Судьба ледокола "С. Макаров" неизвестна, почти наверняка — погиб. Согласно сообщениям, полученным от военнопленных, потоплен советскими самолетами западнее мыса Тарханкут в январе 1942 года при попытке уйти».

В газете «Флоту Украiни» севастопольский историк Виталий Костриченко писал «Откуда появились слухи о предательстве экипажа исчезнувшего ледокола? Возможно, что эти утверждения — плод фантазии "особистов", состряпавших в свое время не одно подобное дело об "измене". Интерпретации о судьбе исчезнувшего "С. Макарова" можно было услышать самые разнообразные: дескать, на ледоколе был бунт и часть экипажа хотела сдаться немцам. Капитан, комиссар и особо рьяные коммунисты были выброшены за борт. Однако радист ледокола успел открытым текстом выйти в эфир и сообщить командованию Черноморского флота о происшедшем Затем то ли советская авиация, то ли наша подводная лодка перехватили и утопили мятежный ледокол… По другой версии — ледокол ушел к немцам и какое-то время служил у противника, курсируя между Констанцей и Одессой. После войны кто-то якобы видел "макаровские" краны в румынском порту Констанца. Клеймо предателей не обошло и семьи пропавших без вести моряков. Вплоть до середины пятидесятых годов им не выплачивались пенсии. В извещениях о гибели членов экипажа (подписанных заместителем начальника Черноморского пароходства А. Поликарповым) в качестве места гибели судна фигурировало Соленое озеро (Таманский полуостров). Датой гибели "С. Макарова" называлось 26 сентября 1941 года (хотя в последний поход судно ушло 17 ноября). Бои в районе Соленого озера действительно проходили, но 26 сентября 1943(!) года… Долгие годы ледокол числился без вести пропавшим судном»[124].

На самом же деле ледокол вышел из Севастополя. А наши «секретчики» в очередной раз довели дело до маразма и присвоили «С. Макарову» на время перехода название ледокол «Керчь». Зачем это сделано — психически здоровому человеку не понять. А главное, никто кроме «особистов» и командира ледокола об этом не знал

И вот утром 18 ноября 1941 г. радисты Севастопольской охраны водного района приняли радиограмму, повергшую командование в недоумение: «Ледокол "Керчь". Подорвался на мине. Тону. Вышлите катера». Больше таинственный ледокол «Керчь» на связь не выходил Поскольку о кодовом переименовании «С. Макарова» командованию Севастопольского оборонительного района радистам никто не сообщил, то эту радиограмму приняли за очередную хитрость супостата, каким-то образом захватившего советские коды. Никаких катеров в условиях густого тумана, низкой облачности и интенсивного парения никто, естественно, посылать не стал

Ледокол «Макаров» пошел ночью по фарватеру № 3 между минными полями, поставленными нашими мудрыми адмиралами в начале войны, хотя и был приказ торговым судам проходить фарватер лишь в светлое время суток В итоге ледокол погиб на собственной мине недалеко от мыса Фиолент. (Сх. 7)

Схема 7. Ледокол «Макаров»

В адмиральских мемуарах и трудах наших историков рассказывается буквально о полчищах германских торпедоносцев, нападавших чуть ли не на каждый корабль на Черном море.

Что же было на самом деле? Первым успехом германских торпедоносцев стало потопление 29 августа 1941 г. транспорта «Каменецк-Подольск». Пароход был спущен на воду в 1911 г. Вместимость его 5117 брт, скорость хода 9 узлов. Он шел без груза из Керчи в Новороссийск под командованием капитана В.А. Рогового. В 15 милях к югу от Керченского полуострова (ш = 44°49?; д = 36°06?) в 20 ч 45 мин пароход был атакован двумя торпедоносцами. Одна из торпед попала в середину борта, и «Каменец-Подольск» начал тонуть. Сторожевой катер подобрал 44 члена экипажа, а еще 9 человек утонули. Катеру сопровождения МО-33 удалось сбить один торпедоносец, а второй зацепился за мачту тонущего судна и упал в воду.

Крупным успехом германских торпедоносцев стала атака большого по меркам Черного моря конвоя. 3 октября в 15 ч 35 мин учебный корабль «Днепр», транспорты «Чехов» и «Абхазия» вышли из Новороссийска в Севастополь под охраной эсминца «Смышленый» и базового тральщика «Якорь»[125]. Транспорты шли пустыми, так как одни должны были участвовать в эвакуации Одессы.

Почти сразу после выхода из Новороссийска конвой был обнаружен германским самолетом-разведчиком, который навел на него торпедоносцы.

В 18 ч 35 мин на конвое заметили три торпедоносца Хе-111. В этот момент торпедоносцы атаковали «Смышленого», но торпеды прошли мимо. Через 5 минут два Хе-111 сбросили по одной торпеде, целясь по «Днепру», но промазали. В 18 ч 55 мин два самолета с дистанции 4 каб[126] сбросили еще две торпеды по «Днепру». Одна из них прошла мимо, а вторая попала в среднюю часть корпуса ближе к корме, с левого борта. В 19 ч 15 мин учебный корабль встал вертикально носовой частью и через пять минут затонул Погибло 40 человек, включая командира корабля капитана 2-го ранга А.Л. Моргунова. 163 человека было спасено кораблями охранения.

Ни один из торпедоносцев не был сбит, несмотря на то что даже транспорты имели по четыре — шесть 45-мм пушек 21 К. Этот эпизод показал слабость германской авиации на Черноморском театре. Имея возможность послать хотя бы дюжину торпедоносцев и столько же бомбардировщиков, немцы могли полностью разгромить конвой, что имело бы важное военное, политическое и психологическое значение.

«Днепр» стал самым большим советским кораблем, потопленным германскими торпедоносцами в годы Великой Отечественной войны. Мало того, он стал самым большим кораблем, вообще потопленным немцами на Черном море. Но, увы, о потоплении «Днепра» кратко упоминается даже в секретных советских справочниках. Причем «Днепр» именуется то транспортом, то учебным кораблем А вот я беру «открытый» официальный справочник, составленный капитаном 1-го ранга С.С. Бережным[127] и изданным в 1988 г., то есть в «перестроечное» время. Так там вообще нет учебного корабля «Днепр». Ну, так может, он есть в списках торговых судов Черноморского бассейна? И там нет. С большим трудом я выяснил, что «Днепр» был не военным и не торговым, а… ворованным судном

А дело было так. В некотором царстве, а конкретно в Испанском королевстве, был построен огромный пассажирский лайнер — двухтрубный красавец «Кабо Сан Аугустин» стандартным водоизмещением 16 000 т и вместимостью 12 589 брт. В конце гражданской войны в Испании он привез в СССР эвакуируемых коммунистов и их родственников. Возвращать «красавца» злодею Франко, на что тот имел законное право, наши власти не захотели. Посему «Кабо Сан Аугустин» был срочно перекрашен, сделали кой-какие косметические изменения и на борту написали новое название — «Днепр». На корабле был поднят военно-морской флаг, и он в качестве учебного корабля был введен в состав Черноморского флота.

В начале октября 1941 г. на аэродроме Бузяу (в 80 км от Бухареста) прибыло подкрепление в виде 6-й эскадрильи авиагруппы KG26.

Следующей жертвой германских торпедоносцев стал транспорт «Большевик». 16 октября в 14 ч 00 мин три торпедоносца Хе-111 атаковали советский конвой, шедший из Одессы. Конвой сопровождали два крейсера, четыре эскадренных миноносца и десять сторожевых катеров. Пароход «Большевик» имел вместимость 1419 брт, но сейчас он шел порожняком, на его борту находились лишь 20 солдат Приморской армии. Вел пароход капитан Э.И. Фрейман. После попадания торпеды транспорт быстро затонул, но при этом погибло только два человека. Официальные координаты гибели «Большевика» ш. = 45°44?5?; д = 32°58?. Однако по сведениям дайверов на том месте останков судна нет. Лишь в 11 км на глубине 32 м находится объект, по своим размерам близкий к «Большевику». Однако некоторые специалисты считают, что этот подводный объект — германский лихтер CNR-2091, погибший в этом районе 23 декабря 1943 г.

23 октября в 6 ч 58 мин одиночный торпедоносец Хе-111 атаковал советский конвой в Феодосийском заливе в районе села Киик-Атпама. В составе конвоя были танкер «Советская нефть»[128], пароходы «В. Кутюрье», «В. Аванесов», а также несколько тральщиков и сторожевых катеров. Торпеда попала в левый борт головного суда «Советская нефть» между средней надстройкой и кормой. В пробоину поступило 2160 т воды. Однако танкер сохранил ход и в 8 ч 15 мин самостоятельно прибыл в Феодосийский порт. Через короткое время отремонтированный танкер был введен в строй.

Первый в 1942 г. вылет торпедоносцев Хе-111, зафиксированный советской стороной, состоялся лишь 25 февраля. В этот день три Хе-111 летали к фарватеру у Севастополя и атаковали конвой в составе танкера «Москва», ведшего на буксире транспорт «Г. Димитров». Суда шли из Новороссийска в Севастополь. Прикрытие конвоя состояло из тральщиков «Щит» и № 27. В 19 ч 15 мин торпедоносцы сбросили 4 торпеды, но все они прошли мимо. Наши корабли, уклоняясь от торпед, маневрировали, в результате чего оборвался буксир, и «Москва» с базовым тральщиком № 27 прошли в главную базу, а транспорт «Г. Димитров» (2484 брт) и тральщик «Щит» остались на фарватере.

В нашем случае базовый тральщик № 27 встретил конвой 25 февраля в 12 ч 50 мин и начал проводку судов по фарватеру.

26 февраля в 1 час ночи танкер «Москва», имея на борту маршевые роты, нефтепродукты и другие грузы, прибыл в Севастополь в сопровождении тральщика № 27. А за транспортом «Г. Димитров», груженным цементом и стройматериалами, из Севастополя выслали спасательное судно «Меркурий». Спасатель взял на буксир «Димитрова» и черепашьим ходом в 22 ч 35 мин привел его в Большую Севастопольскую бухту. Я умышленно подробно описываю сей рутинный инцидент, дабы показать слабость и малочисленность германской авиации. Немцы уже вечером 25 февраля знали, что на фарватере стоит без хода транспорт в охранении тральщиков, у которых из зенитного вооружения есть только одна 45-мм полуавтоматическая пушка. И вот целый световой день «Димитров» стоит, а под конец тащится со скоростью 2–3 узла в базу, и ни один германский самолет не пытается атаковать всю честную компанию. И как после этого выглядят адмиральские байки о том, что-де армады вражеских самолетов закрывали небо над Севастополем

Первой жертвой германских торпедоносцев в новом, 1942 году стал транспорт «Фабрициус». Он был спущен на воду в 1906 г., первоначально назывался «Сайда», вместимость его 2434 брт, скорость 9 узлов.

2 марта 1942 г. транспорт «Фабрициус» (капитан М.И. Григор) вышел без охранения из Новороссийска в Камыш-Бурун, имея на борту 700 человек маршевого пополнения, шесть минометов, 1200 т фуража, 20 лошадей и 12 повозок. В 1 ч 45 мин, находясь между Новороссийском и Анапой, «Фабрициус» был атакован с дистанции 300–500 м германским торпедоносцем Хе-111. Попытка уклониться не удалась, и торпеда попала в правый борт. Погибло около 10 человек. Однако судно не затонуло, поскольку груз сена и пустых бочек держал его на плаву. Тогда капитан решил посадить судно на мель и вызвал по рации буксиры. На помощь подошел транспорт «Василий Чапаев». Через два часа «Фабрициус» удалось посадить на мель в 150 м от мыса Малый Утриш. Красноармейцы были оперативно сняты с судна.

3 марта в 19 ч 00 мин германский торпедоносец атаковал корпус «Фабрициуса», но обе торпеды прошли мимо цели.

Впоследствии предпринимались попытки снять судно с мели, но начавшийся шторм окончательно посадил его на камни. Экипаж «Фабрициуса» оставался на нем до августа 1942 г.

В принципе «Фабрициус» можно было снять с мели и отремонтировать, но 16 мая 1943 г. командир подводной лодки М-111 М.И. Хомяков всадил в корпус транспорта две торпеды, а по прибытии в базу объявил о потоплении крупного германского корабля. Бренные останки судна до сих пор лежат на глубине от 4 до 18 и периодически посещаются водолазами-любителями.

23 марта 1942 г. транспорт «Василий Чапаев» (2690 брт) под командованием капитана П.И. Степанова следовал из Поти в Севастополь в охранении эсминца «Шаумян» и двух сторожевых катеров. На борту судна находились 233 человека маршевого пополнения, восемь 122-мм, три 107-мм и десять 47-мм орудий, шесть автомашин, 276 лошадей, 195 т чугунного литья, 25 т обмундирования.

В 19 ч 40 мин в 40 милях южнее Херсонесского маяка в точке ш. = 43°54?; д. = 33°20? транспорт был атакован торпедоносцем Хе-111. Транспорт уклонился от одной торпеды, но в 19 ч 55 мин получил попадание второй торпедой в кормовую оконечность. Пробоина оказалась настолько большой, что завести пластырь оказалось невозможно. Трюм № 4 полностью заполнился водой. Через тоннель гребного вала началось затопление машинного отделения.

Капитан отдал распоряжение спустить на воду шлюпки. Шлюпки отходили от борта переполненными, и одна из них перевернулась. Оставшимся на борту было приказано прыгать в воду и плыть к кораблям охранения.

В 20 ч 09 мин транспорт затонул. Корабли охранения спасли 173 человека. Погибли 16 членов экипажа и 86 красноармейцев. Глубина на месте гибели около 2000 м

28 марта в 12 ч 30 мин транспорт «Ворошилов» (3908 брт), имея на борту 2650 раненых, в охранении базовых тральщиков «Искатель», «Взрыв» и трех сторожевых катеров, вышел из Камыш-Буруна в Новороссийск. В 19 ч 05 мин в районе мыс Утришонок — мыс Мысхако «Ворошилов» атаковали четыре торпедоносца Хе-111. Одна торпеда попала в район второго трюма, не повредив механизмы. Транспорт выбросился на берег в районе устья реки Озерейки. Люди с него были сняты. 2 апреля 1942 г. «Ворошилов» сняли с мели и отвели в Новороссийск.

По приказу командующего Черноморским флотом для ПВО транспортных судов на переходах с конца марта 1942 г. начали привлекаться пикирующие бомбардировщики Пе-2, поскольку радиус действия наших старых истребителей И-16 и новых Як-1 и МиГ-1 был крайне мал.

30 марта 1942 г. Октябрьский указал командирам военно-морских баз, соединений и кораблей, что корабли конвоя при движении с караванами уходят от транспортов на дистанцию до 10 кабельтовых. Командующий предупредил всех командиров кораблей, что подобные действия граничат с преступлением и что задача конвоя — охранять транспорты от надводного противника и прежде всего от его авиации — невыполнима, если корабль охранения будет находиться не в двух, а в 10 кабельтовых от транспорта.

А кто мешал Октябрьскому вооружить транспорты зенитными автоматами и 76-мм зенитными пушками?

Согласно данным «Итогов работы артодела Черноморского флота», к 22 июня 1941 г. на кораблях и складах Черноморского флота имелось 37-мм автоматов: корабельных 70К — 18, армейских колесных 61К, состоявших в ПВО Севастополя, — 18, и, наконец, одна спаренная установка 66К, предназначенная для строившихся кораблей. Кроме того, имелось 258 12,7-мм зенитных пулеметов типа ДШК. Зенитных 7,62-мм пулеметов типа «Максим» было несколько сот, но эффективность их по воздушным целям была невелика.

До конца 1941 г. Черноморский флот получил от промышленности 29 — 37-мм автоматических установок 70К; в 1942 г. — 40 установок 70К и 16 — 20-мм английских зенитных автоматов «Эрликон»; в первой половине 1943 г. — еще 69 установок 70К и 40 «Эрликонов». Что же касается 12,7-мм зенитные пулеметов, то только в 1942 г. Черноморский флот получил: наших типа ДШК—264 штуки, спаренных Браунинга — 42 и счетверенных Виккерса — 22.

Любопытно, что потери зенитных автоматов на Черноморском флоте были крайне малы для этой тяжелой войны. Так, в 1941 г. не был утерян ни один (!) 3 7-мм зенитный автомат; в 1942 г. потеряно десять 37-мм автоматов 70К и два 20-мм «Эрликона», а в первой половине 1943 г. — четыре 70К и два «Эрликона».

О чем это говорит? О том, что хотя Октябрьский «берег корабли», но зенитные автоматы он берег еще больше. А между тем ни 37-мм установки 70К, ни 20-мм «Эрликоны» — это не 305-мм и даже не 130-мм установки, монтаж и демонтаж автомата на корабле занимал менее суток. Да и весогабаритные характеристики зенитных автоматов были невелики, и их можно было ставить практически на любой корабль вне зависимости от проекта. Так, к примеру, на Северном флоте на лидер «Баку» поставили уже в ходе войны 11 автоматов 70К, хотя по проекту их установка на этот корабль вообще не предусматривалась.

К началу войны большинство наших катеров — торпедных, сторожевых, катеров-тральщиков и других — были вооружены малокалиберными (7,62-мм) пулеметами. Экипажи катеров быстро смекнули, что проку от «Максимов» очень мало, и стали требовать 12,7-мм пулеметы ДШК. Дело дошло до отказов командиров и экипажей от выхода в море. Тогда вышестоящие командиры нашли вполне нормальный выход. Катер, возвратившись с задания, сдавал свой ДШК, который немедленно монтировали на другой катер.

И в 1941 г., и в 1942 г. на Черном море в боевых операциях единовременно участвовали лишь несколько кораблей, а остальные достраивались, ремонтировались или просто отстаивались в базах. Казалось бы, чего проще — передай на корабль, идущий в боевой поход, 37-мм зенитные автоматы и 12,7-мм ДШК вместе с боекомплектами и расчетами. Кстати, 45-мм корабельные полуавтоматы 21К (скорострельность 20–25 выстр./мин) были не столь эффективным средством ПВО, но они тоже иногда сбивали вражеские самолеты. А сорокопяток у Октябрьскою было пруд пруди: к 22 июня 1941 г. — 474 штуки, да еще до конца 1941 г. поступило 154 орудия.

Таким образом, переставляя хотя бы часть орудий калибра 37–45 мм и 12,7-мм пулеметов, можно было в несколько раз увеличить мощность ПВО кораблей. Так, на транспорте в 2–4 тыс. тонн водоизмещением можно было установить и

10 автоматов или полуавтоматов, а на транспорте 5—15 тыс тонн водоизмещением — 20 и более таких установок.

Примерно таким в 1942 г. было зенитное вооружение британских и американских транспортов, действовавших в опасных районах. А американские легкие крейсера тогда несли от 24 до 32—40-мм автоматов, и кроме того, от 12 до 16—20-мм автоматов.

Хотя по проектам на наших эсминцах (проектов 7 и 7У) не предусматривалась установка автоматов типа 70К, но все равно

11 стволов, как на «Баку», не было пределом На всех наших лидерах, эсминцах и крейсерах стояло по два громоздких и тяжелых пятитрубных 533-мм торпедных аппарата. С самого начала войны было ясно, что использовать их на Черноморском флоте никогда не придется. Кстати, за всю войну торпедные аппараты наших надводных кораблей использовались всего один раз — на севере, да и то неудачно.

Риторический вопрос кто мешал Октябрьскому приказать снять по одному, и то и оба торпедных аппарата с крейсеров, лидеров и эсминцев, а взамен установить несколько зенитных автоматов? А приспичит — вернуть их на место было делом двух-трех дней.

Тот же Октябрьский постоянно сетовал в своих дневниках, что, мол, у эсминцев проектов 7 и 7У слишком малая дальность плавания для Черного моря. Так кто же ему мешал разместить мазут в торпедных погребах взамен бесполезных, но опасных для своего же корабля «сигар»? Кстати, до этого додумался в 1943 г. его преемник адмирал Владимирский.

Пусть критики пеняют мне, что в научно-популярном издании так много цифр, так много фактов. Но я хочу показать читателю реальную картину событий войны, чтобы он сам мог расставить все точки над «i» и решить, кто виноват в потоплении десятков наших судов вражеской авиацией, в прекращении снабжения Севастополя в 1942 г., а также в бездействии наших крупных кораблей в 1943–1944 гг., когда их участие могло кардинально изменить ход войны.

2 апреля в 18 ч 58 мин танкер «Куйбышев» (4629 брт), шедший из Новороссийска в Камыш-Бурун, у мыса Железный Рог был атакован пятью торпедоносцами Хе-111. Танкер шел со скоростью 10 узлов в сопровождении эсминца «Незаможник» и двух сторожевых катеров. С воздуха его прикрывали два МиГ-3. Танкер вез 2500 т бензина, 1000 т керосина, 250 т лигроина и 120 т масла. Одна из торпед попала в кормовой танк судна. Возник сильный пожар, пламя достигало высоты 30 м Танкер сдрейфовал в район банки Мария Магдалина, где переломился от взрыва и затонул на мелководье (ш. = 44°57?; д. = 36°58?). 24 человека из команды погибло, 34 спасено. Пожар на полузатопленном корабле продолжался в течение недели.

Командование Черноморского флота было настолько обеспокоено большой потерей транспортов, потопленных германской авиацией и погибших на собственных минах, что 24 марта 1942 г. Военный совет Черноморского флота обратился к наркому ВМФ с просьбой о посылке на Черное море «самолетов Пе-2» [129] Одновременно был поднят вопрос о закупке транспортов в Турции. 28 марта Кузнецов сообщил, что в апреле Черноморский флот получит Пе-2 и истребители, а также, «что за границей свободного тоннажа, который бы нам продали, сейчас нет»[130].

Итак, наши адмиралы сетуют на недостаток тоннажа на Черном море, запрашивают Ставку о возможности закупки торговых судов за границей, то есть в Турции. А куда наши адмиралы подевали лучшие транспортные суда Черноморского флота? Поскольку об этом «лампасники» предпочитают помалкивать, придется рассказать поподробнее, дабы в очередной раз избежать обвинений в «очернительстве».

Лучший пассажирский лайнер на Черном море — «Сванетию» — решили превратить в… плавбазу для шпионов. До войны «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места) обслуживала пассажирскую линию Одесса — Александрия. Война застала лайнер у входа в Дарданелльский пролив, но, как следует из наших официальных источников, его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. В ходе войны турки пропускали через Проливы торговые суда всех стран.

Согласно воспоминаниям наших дипломатов, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти «последнюю группу дипломатов». И эта версия выглядит неубедительно. На самом деле последняя группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Каре в начале августа 1941 г., а посол Деканозов и дипломатический бомонд еще раньше сели на железнодорожный экспресс Стамбул — Анкара, а затем самолетом перелетели в СССР.

Фактически же «Сванетия» стала в Стамбуле плавучим филиалом Лубянки. В первые же дни пребывания там с корабля списали и отправили в Советский Союз несколько десятков моряков. Само собой разумеется, им быстро нашли достойную замену. «Сванетия» была базой для шпионских и террористических операций, а штабом — советское консульство в Константинополе.

В конце лета 1941 г. вся наша шпионо-дипломатическая команда была брошена на подготовку к покушению на посла Германии в Турции. Вообще говоря, убивать послов, даже в ходе войны, было не принято, но тут был особый случай. Германский посол Франц фон Папен принадлежал к древнему аристократическому роду, истоки которого теряются в веках. Во всяком случае, в конце XV века его предок Вильгельм фон Папен был владельцем больших поместий.

Осенью 1913 г. 34-летний офицер генштаба фон Папен по личному указанию кайзера назначен военным атташе в США. В 1915 г. его высылают из Америки за шпионаж. В годы Первой мировой войны он становится близким другом капитана Канариса, будущего адмирала и руководителя абвера. В начале 1930-х годов фон Папен получает пост вице-канцлера рейха, затем едет послом в Австрию. Он играл не последнюю скрипку в приходе к власти Гитлера и в аншлюсе (мирном присоединении Австрии к Германии).

В апреле 1939 г. Гитлер назначает фон Папена послом в Турции. С началом Второй мировой войны новый посол по указанию фюрера налаживает связи с британскими и американскими дипломатами. Цель этих контактов — заключение сепаратного мира.

О стремлении Гитлера захватить весь мир нам твердили со школьной скамьи. И действительно, штурмовики горланили: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир!» Но мало ли кто что напевал Вон «Весь мир насилья мы разрушим до основанья» начали петь во Франции, когда Володя Ульянов исправно учил латынь в гимназии. А Гитлер фактически сразу после окончания польской кампании искал пути к миру.

Британские аналитики уже в 1939–1941 гг. прекрасно понимали, что в случае полного разгрома Германии СССР будет господствовать в Европе. Единственная альтернатива этому — сепаратный мир. Но Гитлер — весьма одиозная фигура в качестве партнера по переговорам. А тут под рукой бывший вице-канцлер (второе лицо в государстве, свой среди абвера, дипкорпуса и оппозиционных фюреру генералов вермахта).

В итоге Папену пришлось в Анкаре играть тройную игру — посла, тайною посланника Гитлера и представителя оппозиции. Основными партнерами в игре были американский и британский послы и нунций Ватикана Замечу, что папа Пий XII, как и фюрер, послал в Турцию не простого попа, а талантливого дипломата и «аппаратчика» Джузеппе Ронкали. После войны Ронкали сменит Пия XII и станет папой Иоанном XXIII.

Ватикан в течение всей войны играл ключевую роль в сепаративных переговорах. Как-то на встрече со Сталиным Черчилль упомянул о числе дивизий Англии и США. Сталин совершенно серьезно спросил «А сколько дивизий у Ватикана?», намекая на непомерное политическое влияние и амбиции «престола Св. Петра».

И вот в Москве решили убрать потенциального главу Третьего рейха.

Вскоре в Стамбуле появились простые советские люди — вице-консул Павлов и журналист-международник Леонид Наумов. «В миру» они были известными террористами Георгием Ивановичем Мордвиновым и Наумом Исааковичем Эйтингоном. Последний недавно вернулся из Мексики, где организовал убийство Льва Троцкого.

Первоначально покушение на фон Папена было намечено произвести в театре. Его должна была застрелить «спортсменка, комсомолка и просто красавица» Муза Малиновская. Однако журналист Наумов влюбился в Музу и, видимо, поэтому провалил операцию. В конце концов, в качестве террориста решили использовать 26-летнего болгарина, имя которого скрывается до сих пор. Известно лишь, что он учился в Стамбульском университете под именем македонца Омера.

По советской версии, болгарин прекрасно стрелял из пистолета, что проверили сотрудники консульства, но почему-то для покушения решили использовать безоболочную бомбу, изготовленную опытным взрывотехником НКВД Тимашковым. Сразу после взрыва бомбы к месту убийства должен был подъехать мотоциклист, взять Омера и умчаться на полной скорости.

Вечером 20 февраля 1942 г. скорый поезд Стамбул — Анкара уносит в турецкую столицу вице-консула Павлова и студента Омера. По случайному совпадению на следующий день «Сванетия» поднимает якоря в Босфоре и вместе с «советскими дипломатами» отправляется на родину. Лайнер старательно прижимается к турецкому берегу и лишь в 12 ч 10 мин 23 февраля швартуется в порту Поти, где его ожидает кавалькада черных «эмок».

Через 22 часа фон Папен с женой шел пешком по бульвару Ататюрка, направляясь в германское посольство. Он был крайне пунктуален и в одно и то же время показывался на бульваре. По версии наших спецслужб, болгарин подошел к чете Папенов, достал бомбу и пистолет, привел взрыватель в действие, но так и не бросил ее.

Бомба, как уже говорилось, была безоболочной и не дала осколков, зато от болгарина остались лишь клочья мяса и башмак на дереве. Взрывная волна сбила чету Папенов с ног, но супруги отделались лишь легкой контузией. Ехавший мимо мотоциклист остановился. В этот момент Папен, лежавший на земле, поднял руку, и мотоциклист начал оказывать ему помощь.

На мой взгляд, версия наших спецслужб более чем неудачна. Если мотоциклист был советским агентом, то он мог застрелить, ударить ножом или даже ребром ладони по горлу Папена, благо, тому было 62 года, и умчаться на мотоцикле. Парень же стал оказывать первую помощь и дождался приезда полиции. Позже на следствии он был привлечен лишь как свидетель. Наконец, почему сейчас не называется его настоящая фамилия и почему он не получил советских наград.

Турецкая полиция и сам фон Папен в мемуарах дают иную версию покушения. Болгарин должен был застрелить посла из пистолета, а затем взвести взрыватель устройства, которое, как ему объяснили, было не бомбой, а дымовой шашкой, что помогло бы ему скрыться. Парень решил подстраховаться и почти одновременно нажал на спусковой крючок пистолета и взрыватель шашки. Если бы он выстрелил на полсекунды раньше, посол был бы убит. Но в любом случае террорист вознесся бы на небеса. Мотоциклист же на бульваре Ататюрка оказался случайно. Покойникам мотоциклы не нужны.

16 апреля в Севастополе на «Сванетию» погрузили 221 раненого, 358 человек из 40-й кавалерийской дивизии и 99 пассажиров. В тот же день в 21 ч 20 мин лайнер в охранении эсминца «Бдительный» вышел из гавани и двинулся в Новороссийск. На следующий день в 7 ч 24 мин наши корабли, прошедшие уже примерно полпути до Новороссийска, были обнаружены вражеским самолетом-разведчиком.

В 11 ч 00 мин 17 апреля «Сванетия» была безрезультатно атакована одиночным бомбардировщиком Ю-88. В 14 ч 00 м лайнер подвергся атаке уже восьми самолетов Хе-111 и четырех Ю-88, которые сбросили до 50 бомб и несколько торпед. От сброшенных бомб и торпед транспорт уклонился маневрированием, повреждения были невелики.

В 15 ч 55 мин в атаку на транспорт с обоих бортов вышли девять Хе-111, которые сбросили шесть торпед, две из которых попали в носовую часть судна. Возник дифферент на нос С целью уменьшения нагрузки на носовые переборки командир транспорта приказал дать полный ход назад. Через некоторое время командир БЧ-5 (механической боевой части) доложил о том, что у главных двигателей греются подшипники, из картера двигателей идет дым, потекли крышки цилиндров. Командир приказал остановить машины. Напором воды были разрушены подкрепления переборок. Судно стало погружаться с креном на левый борт и дифферентом на нос. Из 18 имевшихся на борту шлюпок успели спустить на воду лишь пять, три из которых были накрыты корпусом тонущего судна. Не уместившиеся в шлюпках люди бросались за борт в спасательных жилетах и без них.

По одной из версий, на палубу судна выскочили кавалеристы, не имевшие понятия о механизмах спуска шлюпок на воду. Они выхватили шашки и перерубили первые попавшиеся под руку блоки (лопаря), удерживающие шлюпки, и те, сорвавшись вместе с людьми, полетели за борт, переворачиваясь или разбиваясь о воду.

В 16 ч 30 мин м, продержавшись на плаву 18 минут, «Сванетия» затонула на глубине 2000 м в точке с координатами д = 43°00?; 36°48?, увлекая за собой в образовавшуюся воронку плававших рядом людей. Оставшиеся на воде две шлюпки и спасательный плот были расстреляны самолетами из пулеметов. Погибло 753 человека, в том числе 220 раненых и 112 человек личного состава судна. В 17 ч 05 м «Бдительный», отразив атаку авиации, начал спасение людей. Было спасено 143 человека, из которых 17 умерли на палубе эсминца от переохлаждения в воде.

Но и без «Сванетии» московские адмиралы Кузнецов, Исаков и К° решили, что торгового тоннажа на Черном море в избытке. Они крепко задумались, куда бы вывести самые новые и крупные суда. На Север? На Тихий океан? Ну а Октябрьский не спорил, а «взял под козырек». Это после войны адмиралы будут плакаться в своих мемуарах о нехватке тоннажа для снабжения Севастополя.

Допускаю, что Октябрьский мог не знать о соглашениях с союзниками о передаче десятков больших транспортных судов СССР. А в Москве-то Кузнецову и Исакову это было прекрасно известно. Нетрудно было догадаться, что транспорты типа «Либерти» и другие водоизмещением в 10 тысяч тонн попадут на Север и Тихий океан, но никак не на Черное море.

И вот принимается решение о переводе через турецкие проливы ледокола «Микоян» и танкеров «Сахалин», «Туапсе» и «Варлаам Аванесов».

Что же это были за корабли?

Линейный ледокол «Микоян» (до 1938 г. он назывался «О.Ю. Шмидт») был заложен в Николаеве в ноябре 1935 г. Его полное водоизмещение 11 242 т, скорость 15,5 уз., дальность плавания 6000 миль. Ледокол, естественно, строился не для Черного моря, а для Арктики. К 22 июня 1941 г. ледокол достраивался на плаву. 28 июня он был зачислен в списки Черноморского флота как вспомогательный крейсер. На нем установили пять 130-мм, четыре 76-мм пушки и четыре 7,62-мм пулемета. «Микоян» несколько раз обстреливал позиции германских войск под Одессой. (Сх. 8)

Схема 8. Ледокол «А. Микоян»

Танкеры были построены непосредственно перед войной. Водоизмещение их составляло около 10 тыс. т, а скорость хода 12–13 узлов.

«Микоян» был разоружен в Поти, а 25 ноября в 3 ч 45 мин ледокол, транспорты «Сахалин», «Аванесов» и «Туапсе» в сопровождении лидера «Ташкент», эсминцев «Способный» и «Сообразительный» вышли из Туапсе в море. Конвой вышел в открытое море, взяв курс на Босфор. 30 ноября, выдержав в пути жестокий шторм, подошли к турецкому берегу. Здесь боевые корабли пожелали танкерам и ледоколу «счастливого плавания» и повернули назад. В Константинополе танкеры передали нефть туркам. Видимо, это было платой за проход через Проливы. Всем четырем кораблям удалось благополучно выйти в Эгейское море.

«Микоян» спустя девять месяцев после выхода из Туапсе, 9 августа 1942 г., пройдя 25 000 миль, вошел в советские территориальные воды — Анадырский залив.

Танкер «Варлаам Аванесов» был потоплен 19 декабря 1941 г. германской подводной лодкой U-652 у мыса Баба примерно в 70 км от Дарданелл. Танкеру «Туапсе» также не удалось достичь родных берегов — 4 июля 1942 г. в Юкатанском заливе его торпедировала подводная лодка U-129.

Итак, половина советских судов, уведенных из Черного моря, были потоплены, а два других выведены из войны почти на год.

Несколько иностранных судов 22 июня 1941 г. были застигнуты войной в портах Черного моря. Согласно сложившейся международной практики, СССР мог реквизировать их и использовать в военных целях. Так поступали Англия в 1914 г. и 1939 г. и Россия в 1914 г. (на Балтике и Черном море). Однако московские адмиралы решили иначе — слишком много транспортов оказалось на Черном море, и их тоже отправили в Средиземное море. Танкер «Ойлшипнер» прошел Босфор под панамским флагом, но за Дарданеллами был поврежден вражеским самолетом, и ему пришлось интернироваться в Турции. Малому же греческому пароходу «Агхиос Геориос» удалось дойти до Кипра

Любопытная картина получается: с 23 марта 1942 г. и до падения Севастополя немцы утопили шесть наших транспортов («Чапаев», «Сванетия», «Громов», «Абхазия», «Грузия», «Белосток») общим водоизмещением 21 773 тонн. И это наши историки-лампасники считают катастрофой и поводом для прекращения движения транспортов в Севастополь[131]. А вот увод московскими адмиралами с Черноморского театра военных действий шести транспортных судов общим водоизмещением 42 574 т, то есть в два раза большего тоннажа, наши историки даже не заметили. Так, божья роса..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.