1937 год
1937 год
21 января
— Н-да-а! — сказал я еще раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову в другую сторону и все так же продолжала смотреть на меня.
— Ну, что тебе нужно? — спросил я в отчаяньи.
— Ничего! — сказала вдруг крыса громко и отчетливо. Это было так неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх.
А крыса отошла в сторону и села на пол у самой печки.
— Я люблю тепло. — сказала крыса, — а у нас в подвале ужасно холодно.
Это писано уже сравнительно давно и, надо сознаться, очень плохо.
Так писать нельзя.
Теперь, мне кажется, я знаю, как надо писать, но у меня нет к этому энергии и страсти. Я гибну. Я гибну материально и гибну как творец.
Эта запись сделана в тяжелое для меня время. Такого тяжелого времени я не упомню. Особенно тяжело потому, что у меня совершенно нет светлых перспектив.
Чармс.
***
4 апреля
Обладать только умом и талантом слишком мало. Надо иметь еще энергию, реальный интерес, чистоту мысли и чувство долга.
***
Вписываю сюда события сегодняшнего дня, ибо они поразительны. Вернее: особенно поразительно одно событие, я его подчеркну.
1). Мы вчера ничего не ели.
2). Утром я взял в сберкассе 10 руб., оставив на книжке 5, чтобы не закрыть счета.
3). Зашел к Житкову и занял у него 60 руб.
4). Пошел домой, закупая по дороге продукты.
5). Погода прекрасная, весенняя.
6). Поехал с Мариной к Буддийской пагоде,[201] взяв с собой сумку с бутербродами и фляжку с красным вином, разбавленным водой.
7). На обратном пути зашли в комиссионный магазин и увидели там фисгармонию Жидмейера,[202] двухмануальную, копию с филармонической. Цена 900 руб. только! Но полчаса тому назад ее купили!
8). Пошли к Житкову.
9). С Житковым узнали, кто купил фисгармонию, и поехали по адресу: Песочная 31. кв. 46, Левинский.
10). Перекупить не удалось.
11). Вечер провели у Житкова.
***
11 апреля
Довольно праздности и безделья! Каждый день раскрывай эту тетрадку и вписывай сюда не менее полстраницы. Если нечего записать, то запиши хотя бы, по совету Гоголя, что сегодня ничего не пишется. Пиши всегда с интересом и смотри на писание как на праздник.[203]
***
Апрель 1937
Никаких мыслей за эти дни в голову не приходило, а потому ни сюда, ни в голубую тетрадь я ничего не записывал. Очень дергают меня зайчики. Вяло работал над Радловским альбомом «Рассказы в картинках».[204]
J. По утрам сидел голый. Лишен приятных сил. Досадно, ибо А.
***
12 мая
Боже! Что делается! Я погрязаю в нищете и в разврате. Я погубил Марину. Боже, спаси ее! Боже, спаси мою несчастную, дорогую Марину.
Марина поехала в Детское, к Наташе. Она решила развестись со мной. Боже, помоги сделать все безбольно и спокойно. Если Марина уедет от меня, то пошли ей, Боже, лучшую жизнь, чем она вела со мной.
***
1 июня 1937 года. 2 ч. 40 минут
Пришло время еще более ужасное для меня. В Детиздате придрались к каким-то моим стихам и начали меня травить.[205] Меня прекратили печатать.[206] Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем.
Я знаю, что мне пришел конец. Сейчас иду в Детиздат, чтобы получить отказ в деньгах.
***
1 июня 1937 года
Сейчас в Детиздате мне откажут в деньгах. Мы погибли.
***
18 июня 1937 года. В комнате Или.
Я совершенно отупел. Это страшно. Полная импотенция во всех смыслах. Расхлябанность видна даже в почерке.
Но какое сумасшедшее упорство есть во мне в направлении к пороку. Я высиживаю часами изо дня в день, чтобы добиться своего, и не добиваюсь, но все же высиживаю. Вот что значит искренний интерес!
Довольно кривляний: у меня ни к чему нет интереса, только к этому.
Вдохновение и интерес — это то же самое.
Уклониться от истинного вдохновения столь же трудно, как и от порока. При истинном вдохновении исчезает все и остается только оно одно.
Поэтому порок есть тоже своего рода вдохновение. В основе порока и вдохновения лежит то же самое. В их основе лежит подлинный интерес.
Подлинный интерес — это главное в нашей жизни.
Человек, лишенный интереса к чему бы то ни было, быстро гибнет.
Слишком однобокий и сильный интерес чрезмерно увеличивает напряжение человеческой жизни; еще один толчок, и человек сходит с ума.
Человек не в силах выполнить своего долга, если у него нет к этому истинного Интереса.
Если истинный Интерес человека совпадает с направлением его долга, то такой человек становится великим.
***
5 июля 1937
Подойдешь к Марине, с нежной душой, а отойдешь с раздражением. И виной тому, должно быть, я сам.
Не знаю, что и написать, так я растерян и смущен сам. Страшно пусто во мне. Ничем похвастаться не могу. Во всем сплошные недостатки.
***
Если государство уподобить человеческому организму, то, в случае войны, я хотел бы жить в пятке.[207]
***
[Июль — август 1937 года]
Надо быть хладнокровным, т. е. уметь молчать и не менять постоянного выражения лица.
Когда человек, говорящий с тобою, рассуждает неразумно, — говори с ним ласково и соглашайся.
Когда человек говорит: «мне скучно», — в этом всегда скрывается половой вопрос.
***
Говорят, тут ходит один инкуб.[208] Он давит клопов. Инкуб-Атор.
***
Создай себе позу и имей характер выдержать ее. Когда-то у меня была поза индейца, потом Шерлока Холмса, потом йога, а теперь раздражительного неврастеника. Последнюю позу я бы не хотел удерживать за собой. Надо выдумать новую позу.
***
Компендий:[209]
Когда мне прежде приходила охота понять кого-нибудь, то я принимал во внимание не поступки, в которых все условно, а желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты.
Чехов. «Скучная история».[210]
***
…в наш век авиации и беспроволочного электричества…
****
Попробуй сохранить равнодушие, когда кончаются деньги.
17 июля.
***
Вот интересное чувство на пляже: рядом пустое место. Кто ляжет? Ждешь, но обыкновенно сосед оказывается ничем не интересен.
21 июля. Петропавловский пляж.[211]
***
7 августа 1937 года
Я достиг огромного падения.
Я потерял трудоспособность совершенно.
Я живой труп. Отче Савва, я пал. Помоги мне подняться.
****
Жизнь это море, судьба это ветер, а человек это корабль. И как хороший рулевой может использовать противный ветер и даже идти против ветра, не меняя курса, так и умный человек может использовать удары судьбы и с каждым ударом приближаться к своей цели.
Пример: Человек хотел стать оратором, а судьба отрезала ему язык, и человек онемел. Но он не сдался, а научился показывать дощечки с фразами, написанными большими буквами, и при этом, где нужно, рычать, а, где нужно, подвывать, и этим воздействовать на слушателей еще более, чем это можно было сделать обыкновенной речью.
Вот уже 7 августа. Я ничего не сделал до сих пор. Сейчас я в Детском (с 1 августа). Состояние мое только хуже. Неврастения, рассеянность, в душе нет радости, полное отсутствие трудоспособности, мысли ленивые.
***
7 августа 1937 года. Детское Село
Время от времени я записываю сюда о своем состоянии. Сейчас я пал, как никогда. Я ни о чем не могу думать. Совершенно задерган зайчиками. Ощущение полного развала. Тело дряблое, живот торчит. Желудок расстроен, голос хриплый. Страшная рассеянность и неврастения. Ничего меня не интересует, мыслей никаких нет, либо если и промелькнет какая-нибудь мысль, то вялая, грязная или трусливая. Нужно работать, а я ничего не делаю, совершенно ничего. И не могу ничего делать. Иногда только читаю какую-нибудь легкую беллетристику. Я весь в долгах. У меня около 10 тысяч неминуемого долга. А денег нет ни копейки, и при моем падении нет никаких денежных перспектив. Я вижу, как я гибну. И нет энергии бороться с этим. Боже, прошу Твоей помощи.
***
7 августа
Я могу точно предсказать, что у меня не будет никаких улучшений, и в ближайшее время мне грозит и произойдет полный крах.
***
[Август 1937 г. ]
Сижу опять на веранде, смотрю на деревья, но уже нет в душе той радости, которая была несколько лет тому назад. Моя душа слишком загрязнена, лень и вялость наполнили душу мою. Не хочу даже больше писать об этом…[212]
***
Я не стал затыкать ушей. Все заткнули, а я один не заткнул, и потому я один все слышал. Я так же не закрывал тряпкой глаз, как это сделали все, и потому я все видел. Да, я один все видел и слышал. Но, к сожалению, я ничего не понял, значит, какая цена тому, что я один все видел и слышал. Я даже не мог запомнить того, что я видел и слышал. Какие-то отрывочные воспоминания, закорючки и бессмысленные звонки. Вот прибежал трамвайный кондуктор, за ним пожилая дама с лопатой в зубах. Кто-то сказал: «…вероятно, из-под кресла…» Голая еврейская девушка раздвигала ножки и выливала на свои половые органы из чашки молоко. Молоко стекает в глубокую столовую тарелку. Из тарелки молоко сливают обратно в чашку и предлагают мне выпить. Я пью; от молока пахнет сыром… Голая еврейская девушка сидит передо мной с раздвинутыми ногами, ее половые органы выпачканы в молоке. Она наклоняется вперед и смотрит на свои половые органы. Из ее половых органов начинает течь прозрачная и тягучая жидкость…. Я прохожу через большой и довольно темный двор. На дворе лежат сложенные высокими кучами дрова. Из-за дров выглядывает чье-то лицо. Я знаю: это Лимонин следит за мной. Он смотрит: не пройду ли я к его жене. Я поворачиваю направо и прохожу через парадную на улицу. Из ворот выглядывает радостное лицо Лимонина… Вот жена Лимонина предлагает мне водку. Я выпиваю четыре рюмки, закусываю сардинами и начинаю думать о голой еврейской девушке. Жена Лимонина кладет мне на колени свою голову. Я выпиваю еще одну рюмку и закуриваю трубку. «Ты сегодня такой грустный,» говорит мне жена Лимонина. Я говорю ей какую-то глупость и ухожу к еврейской девушке.[213]
***
28 сентября 1937 года
Я все не прихожу в отчаянье. Должно быть, я на что-то надеюсь, и мне кажется, что мое положение лучшее, чем оно есть на самом деле. Железные руки тянут меня в яму.
Но сказано: «Не всегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет.» (Пс. IX. 19).[214]
***
3 октября 1937 года
Поели вкусно (сосиски с макаронами) в последний раз. Потому что завтра никаких денег не предвидится, и не может их быть. Продать тоже нечего. Третьего дня я продал чужую партитуру «Руслана» за 50 руб. Я растратил чужие деньги. Одним словом, сделано последнее. И теперь уже больше никаких надежд. Я говорю Марине, что получу завтра 100 рублей, но это враки. Я никаких денег ниоткуда не получу.
Спасибо Тебе, Боже, что по сие время кормил нас. А уж дальше да будет Воля Твоя.
***
Благодаря Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси земных Твоих благ. Не лиши нас и Небесного Твоего Царствия.
***
4 октября 1937 года
Сегодня мы будем голодать.
***
9 октября, суббота. 10 ч. 40 м. утра. 1937 год
Даю обязательство до субботы, 30 октября 1937 года, не мечтать о деньгах, квартире и славе.
Даниил Хармс.
***
23 октября 1937 года. 6 ч. 40 м. вечера
Боже, теперь у меня одна единственная просьба к тебе: уничтожь меня, разбей меня окончательно, ввергни в ад, не останавливай меня на полпути, но лиши меня надежды и быстро уничтожь меня во веки веков.
Даниил.
***
31 октября 1937 года
Меня интересует только «чушь»; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении.
Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт — ненавистные для меня слова и чувства.
Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние, страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех.
***
13 ноября 1937 года
Иду на заседание секции детских писателей. Я уверен, что мне откажут в помощи и выкинут меня из Союза.[215]
***
14 ноября 1937 года
Вот мои любимые писатели: | человечеству: | моему сердцу:
1) Гоголь 69 69
2) Прутков 42 69
3) Мейринк 42 69
4) Гамсун 55 62
5) Эдвард Лир 42 59
6) Льюис Кэрролл[216] 45 59
Сейчас моему сердцу особенно мил Густав Мейринк.[217]
***
16 ноября 1937 года
Я больше не хочу жить. Мне больше ничего не надо. Надежд нет у меня никаких. Ничего не надо просить у Бога, что пошлет Он мне, то пусть и будет: смерть, так смерть, жизнь, так жизнь, — все, что пошлет мне Бог. В руце Твои, Господи, Иисусе Христе, предаю дух мой. Ты мя сохрани, Ты мя помилуй и живот вечный даруй мне. Аминь.
Даниил Хармс
***
Я ничего не могу делать. Я не хочу жить.
***
22 ноября 1937 года
Элэс[218] утверждает, что мы из материала, предназначенного для гениев.
***
На что ропщу я? Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнию. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
***
Человек не «верит» или «не верит», а «хочет верить» или «хочет не верить».
Есть люди, которые не верят и не не верят, потому что они не хотят верить и не хотят не верить. Так, я не верю в себя, потому что у меня нет хотения верить или не верить.[219]
***
Я хочу быть в жизни тем же, чем Лобачевский был в геометрии.
***
Ошибочно думать, что вера есть нечто неподвижное и самоприходящее. Вера требует интенсивного усилия и энергии, может быть, больше, чем все остальное.[220]
***
Сомнение — это уже частица веры.
***
Есть ли чудо? Вот вопрос, на который я хотел бы услышать ответ.
***
На замечание: «Вы написали с ошибкой», — ответствуй: «Так всегда выглядит в моем написании».
***
23 ноября 1937 года
Марина, голая, в одной ночной рубашке, выбегала на лестницу и разговаривала с газетчицей. Думаю, что она простудилась. Я страшно обозлился.
***
30 ноября 1937 года
Боже, какая ужасная жизнь, и какое ужасное у меня состояние. Ничего делать не могу. Все время хочется спать, как Обломову. Никаких надежд нет. Сегодня обедали в последний раз, Марина больна, у нее постоянно температура от 37–37,5. У меня нет энергии.