Особый район Китая

Особый район Китая

На исходе 1938 год. Япония захватывала все новые районы Китая. Уже сдан японским агрессорам Пекин, столица перенесена в Чунцин.

Советский Союз перебрасывает в Китай оружие, боеприпасы, технику, горючее. В районе боевых действий и в штабах китайской армии — наши советники, генералы и офицеры. В небе Китая воюют наши летчики.

Помощь китайцам идет по дороге из Алма-Аты, через советско-китайскую границу, горы Тянь-Шаня, по самой безводной, жестокой пустыне Гоби. Что такое автокараван с оружием? На всем пути этой сверхдальней трассы развернуты ремонтные мастерские, гостиницы, столовые. Советские грузовики ЗИС штурмовали пески, боролись с песчаными бурями.

Вторая трасса — воздушная. Она проходила через города Кульджа, Урумчи, Хами, Сучжоу, Ланьчжоу и дальше в центр и на юг Китая. Здесь были построены аэродромы, проводилась дозаправка боевых и транспортных самолетов.

Обе трассы следовало обеспечить связью. Иначе не взлетят самолеты, не двинутся в путь автокараваны. Штабы должны знать все — от метеосводки до точного местонахождения автоколонны. На путях воздушных и автомобильных перевозок уже работали радисты военной разведки — Малыхин, Кузнецов, Павлов, Чернопятов, Сидоренко, Туманов.

… Радист Разведуправления Покровский в задумчивости стоял у карты. После совещания у начальника службы ему было о чем подумать: предстояло выехать во временную гоминдановскую столицу Чунцин и оттуда из штаба главного военного советника и военного атташе организовать связь с Центром.

Нельзя сказать, что к тому времени радиосвязь Чунцина с Москвой отсутствовала вообще, но она проходила через промежуточный радиоузел в Ланьчжоу, что неизбежно сказывалось на оперативности работы.

Кроме того, этот узел был предельно загружен. Оснащенный по тогдашним меркам самой современной аппаратурой, он держал связь со всеми пунктами трассы, протянувшимися от Алма-Аты на три тысячи километров, контролировал проводку автокараванов, перелеты самолетов. Радисты узла обеспечивали сеансы связи с Москвой, Алма-Атой, Улан-Батором, с аэродромами, где базировались китайские бомбардировщики и истребители, находившиеся в постоянной боевой готовности. Объем работы увеличивали транзитные радиограммы из Чунцина в Москву. Немало трудностей создавали в Ланьчжоу и бомбежки японской авиации.

Покровский протянул над картой нитку от Москвы к Чунцину. По прямой выходило более 7 тысяч километров. Огромное расстояние для техники того времени. Чтобы дать прямую радиосвязь на таком промежутке, надо построить передающую радиостанцию мощностью в десятки киловатт со специальными остронаправленными антеннами и сверхчувствительными приемными устройствами. Иными словами, создать капитальные, стационарные узлы с обеих сторон линии связи.

Но эти мечты были скорее из области фантастики. Радист понимал: ничего подобного во фронтовых условиях сделать нельзя. Там нужна легкая, доступная для оперативной переброски радиостанция. Но это значит передатчик не более 50–100 ватт. А такая мощность передатчика мало подходила для достижения поставленной цели.

В те годы свойства коротких волн были мало изучены — от времени их открытия прошло всего полтора десятка лет, практический опыт в этой области, можно сказать, почти отсутствовал. Только вот Кренкель! Сеанс связи между полярной экспедицией Барда и Южным полюсом не давал Покровскому покоя. Ведь смог же Кренкель…

Перед отъездом Покровский все-таки высказал свои соображения руководству службы радиосвязи ГРУ и предложил провести дерзкий эксперимент. Он просил немало, прежде всего — соблюдать жесткие профессиональные требования, а именно: выход в эфир самого мощного радиопередатчика Центра, активный поиск рации из Чунцина с помощью лучших направленных антенн, а также настаивал на привлечении к этой работе наиболее искусных, высокопрофессиональных радистов Разведуправления. Руководство дало добро.

С такой твердой решимостью сокрушить барьер дальности и убыл радист Покровский в феврале 1939 года сначала в Алма-Ату, затем в Чунцин. Вот как он сам вспоминает об этом:

«После ожесточенных уханьских боев на фронтах Китая наступило затишье. Вымотанные в боях японские войска не смогли развить успех.

В феврале 1939 года наша группа начала свой путь из Алма-Аты на восток.

Первый отрезок пути через советско-китайскую границу — Тянь-Шаньские горы с их великолепными пейзажами — водопадами, высокими бронзовыми соснами — более походил на туристское путешествие.

Сразу же стала видна высокая степень организации работы на трассе. Автомобильные караваны двигались в сторону Центрального Китая без задержек.

На базах в Шихо, Урумчи расположились ремонтные мастерские, гостиницы, столовые. Все они были готовы круглые сутки обслуживать караваны.

Большая часть автотрассы проходила по пустыням и полупустыням. Собственно, она пролегала по древней «шелковой дороге», открытой еще во II веке до нашей эры. По ней китайские купцы везли невиданной красоты шелка, парчу, изделия из золота и железа, посуду из белой глины.

На «шелковом пути» господство бездорожья: верблюдам дороги не нужно. Вот и приходилось героически штурмовать пески, преодолевать песчаные бури и ледяной холод пустыни Гоби.

Весь долгий путь лишь утвердил меня в правильности своих устремлений — открыть прямой радиомост Чунцин–Москва, разгрузить своих боевых товарищей радистов, дать более оперативную связь главному военному советнику».

В Чунцине Покровский приступил к проведению эксперимента. Главной задачей было установление прямой связи с Москвой. Для этого он решил найти в эфире советские радиостанции, расположенные в европейской части, а лучше — в самой столице. Установил за ними ежедневное наблюдение, подбирал ориентировочные волны. Хотя многие из них уже знал по прежнему опыту. Это была однообразная, кропотливая, попросту черновая работа, но только она могла помочь в достижении большой цели.

Особые надежды радист-разведчик возлагал на конец ночи и ранее чунцинское утро: отрезок суток, когда темное время перекрывало весь участок планеты от Чунцина до Москвы. По расчетам Покровского, именно эти несколько часов должны были дать связь между обеими столицами.

После подготовительной работы, некоторых конструктивных изменений в передатчике был назначен первый сеанс прямой связи. Результаты превзошли все ожидания: Москва услышала сигналы на семь баллов по девятибалльной шкале. Связь пошла устойчивая, без сбоев. Радиограммы были получены в Центре с необычайным временем прохождения в пути — в считанные минуты.

Чтобы проверить надежность новой радиолинии, Покровский просит Москву возобновить связь через десять, потом через двадцать и еще раз — через тридцать минут. По-прежнему связь устойчива, слышимость хорошая. Но через два часа она падает до трех-пяти баллов, начинается замирание и потеря сигналов. Еще через полчаса Москва теряет корреспондента, связь прекращается. Вскоре в эфире растаяли и сигналы Москвы. Над Чунцином поднималось жаркое южное солнце.

Так была организована связь между временной столицей Китая и Центром, сделан очередной шаг в освоении сверхдальних расстояний.

Работа наших радистов-разведчиков в Китае и Монголии дала возможность накопить поистине бесценный опыт, который широко использовался в годы Великой Отечественной войны.

Как бы это странно ни звучало, но внутренние, или, как их называли, комнатные, антенны, взятые потом на вооружение партизанами, были изобретены нашими радистами в пустыне Гоби.

Дело в том, что автомобильная трасса проходила в Синьцзяне и Ганьсу по пустынной местности. Весной и осенью здесь свирепствовали пыльные бури. Жестокие, колючие ветры гуляли по песчаным барханам не день, не два — случалось, неделю. Для радистов наэлектризованный песок накапливал в приемных антеннах мощные электрические заряды. Искры разрядов были словно маленькие молнии. Нарушалась связь, в наушниках стоял оглушительный треск электрических разрядов. Прием даже небольших телеграмм затягивался надолго.

И тогда радисты проявили смекалку и изобретательность: попробовали установить антенны не как обычно, снаружи, а внутри помещения. Слышимость оказалась похуже, но связь была устойчивой. Стихия была побеждена.

«В дальнейшем, — рассказывал мне один из ветеранов спецрадиосвязи, — опыт применения комнатных антенн был использован и для передатчиков. К тому подтолкнули следующие обстоятельства. Вблизи расположенных на трассах наших представительств отмечалось появление различных банд. Были случаи нападения на наши караваны, убийства людей. Поэтому командование требовало постоянной бдительности и готовности к экстренной радиосвязи в экстремальных случаях.

Применение комнатных антенн для передатчиков дало хорошие результаты. Высокая боевая готовность радиосредств теперь с успехом обеспечивалась наличием таких антенн».

Изобретение комнатных антенн несло в себе еще одно ценное качество — скрытность. Ни для кого не секрет, что радиоантенна всегда являлась демаскирующим элементом. Теперь она была спрятана от посторонних глаз.

С началом фашистской агрессии против Советского Союза радисты диверсионных групп, партизанских отрядов быстро поняли выгоду применения внутренних антенн.

Не менее сложные проблемы стояли перед теми, кто обслуживал авиационную трассу. Что она представляла в ту пору, об этом можно судить по воспоминаниям известного советского летчика, Героя Советского Союза, впоследствии генерал-полковника авиации Ф. Полынина. Он руководил переброской наших самолетов в Китай.

«Авиационная трасса Алма-Ата — Ланьчжоу, — пишет Ф. Полынин, — насчитывавшая одиннадцать промежуточных мест посадки, действительно не могла похвастаться четкостью в работе. Аэродромы были оборудованы плохо, метеорологической информацией экипажи самолетов не обеспечивались, перелеты никто не планировал. По этим причинам случались катастрофы».

В 1938 — 1939 годах наша страна активизировала поставку самолетов в Китай. Это, в свою очередь, потребовало обеспечить самолеты, находившиеся в воздухе, точными метеоданными. Но как это сделать? Только с помощью устойчивой, бесперебойной связи. Однако Китай не Европа. Высокие горы, резкая смена погоды, пыльные и сильные бури стали реальными противниками радистов.

Единственной возможностью противостоять природным катаклизмам и установить радиомост по всей протяженности авиационной и автомобильной трасс могло быть развертывание системы радиоузлов. И эта возможность была максимально использована.

Рассказывает полковник в отставке И. Матвиенко:

«Радиоузел в Алма-Ате обеспечивал связь с двумя десятками корреспондентов на дальность от трехсот километров (это город Кульджа) до почти пяти тысяч километров. На таком расстоянии располагались Чунцин, Чанша, Ланьчжоу.

Другое направление — Москва. Удаление четыре с половиной тысячи километров.

С корреспондентами, кроме основных, приходилось назначать часть дополнительных сеансов. Это было вызвано оперативной обстановкой на трасах, а также в районах боевых действий.

Получалось, что работа радиоузла проходила непрерывно, круглосуточно с интенсивным радиообменом.

В еще более сложных условиях приходилось работать сотрудникам радиоузла в Ланьчжоу, что в китайской провинции Ганьсу. Этот радиоузел обеспечивал связь с военными советниками, которые находились в зонах боевых действий, и с советским представителем в Особом районе Китая.

Радиоузел работал с большой перегрузкой. Частые налеты японских бомбардировщиков на город угрожали разрушением узла связи. Поэтому с получением сигнала воздушной тревоги несколько радистов-разведчиков с аппаратурой уходили в горы и укрывались в убежищах.

Однако таких мощных радиоузлов, как в Алма-Ате или Ланьчжоу, было немного. Большинство радиостанций на трассе оснащались передатчиками малой мощности, а главная проблема состояла в громоздком комплексе питания. Все это хозяйство приходилось обслуживать, как правило, одному-двум человекам».

Возникли сугубо технические проблемы. Аппаратура, применяемая радиослужбой на земле и установленная на самолетах, оказалась разных типов, и поэтому спряжение радиоканалов стало делом архитрудным.

Вскоре выяснилось и еще одно удручающее обстоятельство: стрелки-радисты транспортных самолетов не обучены приемам работы, применяемым в системе радиосвязи экспедиции. Времени на их переподготовку никто не давал да и не мог дать. Шла война. Словом, надо было найти неординарное решение.

И радисты-разведчики его нашли. Они разработали совершенно новые правила и приемы ведения радиообмена между самолетами и аэродромными радиостанциями. Их быстро освоили стрелки-радисты, так как они включали строго ограниченное количество сигналов международного кода и наиболее выгодные рабочие и запасные радиоволны. Теперь на борт самолета всегда бесперебойно шла необходимая информация.

Удивительно, но в это напряженное военное время разведчики-радисты умудрялись заниматься еще и научными изысканиями.

В те годы в практику радиосвязи только начинал внедряться метод интенсивной смены волн. В зависимости от времени года и суток волны приходилось менять достаточно часто. Особое беспокойство у операторов вызывали расстояния в триста–четыреста километров. На такие короткие дистанции летом стабильная работа шла на волнах шестьдесят–семьдесят метров. Но вот осенью и зимой в этом диапазоне обеспечить стабильную связь никак не удавалось.

«Пропахали», что называется, весь КВ-диапазон, перебрали все имеющиеся в наличии передатчики, но успеха не добились. Однако не сдались, не успокоились. Продолжали искать. И вскоре упорство радистов-разведчиков было вознаграждено: на узле в Алма-Ате собственными силами удалось расширить диапазон маломощных передатчиков. Испытания дали отменные результаты и зимой и осенью.

Незамедлительно по всей трассе были разосланы рекомендации и необходимые детали для усовершенствования передатчиков. Эти работы провели в короткий срок, и весьма важная задача оказалась решенной.

Война в Китае резко обозначила еще одну проблему службы радиосвязи ГРУ. Потоки радиограмм в Центр и обратно постоянно росли. Справиться с ними можно, только увеличив скорость радиопередачи ключом Морзе. Но «асов ключа» было немного, по пальцам перечесть — Долгов, Шечков, Покровский, Парийчук. Остальные далеко отставали от мастеров.

И тогда по инициативе одного из лучших радистов военной разведки Леонида Долгова на радиоузле установили двусторонний ключ вместо привычного ключа Морзе. Долгов сам его изготовил. Теперь небольшая тренировка даже для радиста средней руки давала огромный скачок в скорости — до ста пятидесяти знаков в минуту.

Правда, самодельные ключи часто ломались, но удалось договориться с мастерскими связи железнодорожной станции Алма-Ата-Первая, и специалисты изготовили полторы сотни двусторонних ключей. Они были сделаны добротно и работали надежно.

Через два года с небольшим, отправляясь в действующую армию, радисты брали с собой «ключ Долгова», успешно пользовались этой новинкой сами и обучали других.

Волей судьбы «Экспедиция Z» в Китае стала последним полигоном для радистов военной разведки перед Великой Отечественной. Уходя на войну в сорок первом, они уже знали, что такое война.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.