ОСОБЫЙ ЗАКАЗ

ОСОБЫЙ ЗАКАЗ

В годы войны Челябинск вошел в историю как Танкоград. Но справедливости ради его можно назвать и Огнеградом. Вся промышленность города и области в самые короткие сроки была перестроена и приспособлена к нуждам фронта. «У нас не может быть теперь мирных предприятий, — писала 10 июля 1941 года «Правда». — Каждый завод, каждая фабрика должны работать для удовлетворения военных нужд».

Машиностроение и металлообрабатывающие заводы, производившие до войны станки, плуги, сельскохозяйственные машины, стали изготовлять танки, минометы, пулеметы, боеприпасы, снаряжение. Предприятия швейной промышленности перешли на пошив военного обмундирования, плащпалаток, сумок для противогазов. Артели промкооперации — на изготовление шапок, обуви, валенок, варежек. В те годы многие предприятия были «номерными», о них ничего не писали, еще меньше говорили, но все знали, что они выполняют заказ фронта. А когда в нашу область из прифронтовой полосы прибыло оборудование около 200 предприятий, таких «номерных» заводов стало еще больше. Потребовалась огромная работа, чтобы в сжатые сроки разместить и организовать на них производство. Большая часть эвакуированных предприятий влилась в действующие, а для некоторых были приспособлены гаражи, склады, школы, театры, клубы, магазины. Так, Московский часовой завод разместился в Златоустовском драматическом театре, «Калибр» — в Челябинском, еще недостроенном, оперном. В зданиях педагогического и сельскохозяйственного институтов — патронный № 541. Завод органического стекла занял здание пивоваренного и дрожжевого заводов. В гараже трампарка разместилась часть оборудования московского завода «Компрессор», ставшего филиалом завода им. Д. Колющенко. Отсюда вышли первые, зачехленные брезентом, челябинские реактивные установки, названные любовно в народе «катюшами». Каждый день по несколько вагонов боеприпасов отправлял на фронт небольшой завод, располагавшийся в то время на окраине Челябинска в складах «Заготзерно». Можно представить, какие тут были условия для работы. Помещения не отапливались, готовая продукция с ходу грузилась в вагоны, никаких подсобных помещений не существовало. А люди работали, да еще как! Когда вдумаешься в это, невольно возникают вопросы: как можно было работать с металлом в неотапливаемых помещениях? Как могли это выдержать люди, а ведь среди них было немало женщин и подростков? Все это кажется невероятным, выше всех человеческих возможностей. Тогда это не называлось ни подвигом, ни героизмом — это была каждодневная реальность. Так трудились на всех предприятиях, которые по воле войны оказались «на передовой позиции».

И на старых уральских, и на обновленных предприятиях с каждым месяцем возрастало производство вооружения и боеприпасов. В течение всей войны труженики этих предприятий сражались не менее ожесточенно, чем на фронте. «Все для фронта!» — для них это был не только лозунг, это была строгая, до предела суровая жизнь военного времени. Уже в первом квартале 1942 года, по сравнению с октябрем 1941-го, в 2,3 раза увеличилось среднемесячное производство реактивных минометов на заводе им. Д. Колющенко. Нескончаемым потоком с уральских заводов шли на фронт пулеметы, противотанковые пушки, минометы, автоматы, пистолеты, гранаты, снаряды всех калибров, мины, патроны. Можно прямо сказать, что не было такого рода войск Красной Армии, в вооружении и оснащении которого не принимали бы участие трудящиеся нашей области.

И в том, что к началу 1945 года наши Вооруженные Силы превосходили гитлеровскую армию: по танкам и самоходно-артиллерийским установкам — в три раза, по орудиям и минометам — почти в четыре раза, по самолетам — в семь раз, — немалая заслуга наших земляков-южноуральцев.

На завершающем этапе войны к уральской военной продукции добавилась еще одна. В сжатые сроки, в трудных условиях военного времени в Миассе был построен мощный завод по выпуску автомобилей для Красной Армии. К 1 июля 1944 года он уже выпустил свыше 41 тыс. автомоторов и более 60 тыс. коробок скоростей. Первый Миасский автомобиль «Урал-ЗИС» сошел с конвейера 8 июля 1944 года.

«…Ко всей разнообразной боевой продукции, потоком идущей с Урала на фронт, — писала «Правда» в те дни, — прибавляется еще один вид боевой продукции — уральские автомобили. Марка уральского металла, уральских танков, уральского вооружения и боеприпасов всегда была высокой, высокой будет и марка уральских автомобилей. Иначе нельзя — ведь это Урал».

Да, линия фронта никогда не проходила близ городов Южного Урала. Не слышали наши земляки грохота канонады. Но за «обеспечение разгрома немецко-фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне» города Челябинск и Магнитогорск награждены орденом Ленина, Златоуст — орденом Октябрьской Революции, 16 предприятий — орденами и медалями, 18 предприятиям переданы на вечное хранение знамена Государственного Комитета Обороны. Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» увенчала ратный подвиг более ста тысяч наших земляков.

Значит таков был вклад южноуральцев в победу, что труд их приравнен к ратному подвигу.

Урал!

Опорный край державы,

Ее добытчик и кузнец,

Ровесник древней нашей славы

И славы нынешней творец.

Когда на запад эшелоны,

На край пылающей земли

Тот груз, до срока зачехленный,

Стволов и гусениц везли, —

Тогда, бывало, поголовно

Весь фронт огромный повторял

Со вздохом нежности сыновней

Два слова: «Батюшка Урал…»

А. Твардовский

Из письма участников слета молодых двухсотников машиностроительной промышленности Челябинска ко всем молодым двухсотникам области

Не позднее ноября 1941 года

Дорогие товарищи, комсомольцы и комсомолки, юноши и девушки! На заводе имени Колющенко нет ни одного комсомольца, не выполняющего нормы. Газосварщик Катайцев, орденоноска Шахматова, станочники Люцко, Селиванов, Лебедев, Кожемякин, Васильев, Киселев, Шпаковский дают по 3—4 нормы в смену и иногда, выполняя срочные заказы фронта, по несколько суток не уходят из цехов. Секрет успеха молодых двухсотников прост. Они добиваются таких результатов путем уплотнения рабочего дня, правильной организации рабочего места, образцового содержания оборудования.

Мы обращаемся с призывом ко всем рабочим, работницам, комсомольцам и молодежи Челябинской области удесятерить помощь фронту. Все силы, все знания без остатка отдать Родине, максимально повысить производительность труда, улучшить качество продукции.

24-ю годовщину Красной Армии мы обязуемся встретить высокими показателями в работе. Многие комсомольско-молодежные бригады ЧТЗ, станции Челябинск, заводов имени Колющенко и Орджоникидзе уже выполняют взятые обязательства, делом доказывая свою любовь к Красной Армии.

Мы призываем всех молодых рабочих, инженеров, техников, мастеров шире развернуть социалистические соревнование. Будем бороться не только за увеличение числа двухсотников и трехсотников, но и за двухсотные бригады, смены, цеха и целые предприятия.

За напряженную работу, дорогие товарищи! Для фронта не пожалеем своей молодой энергии. Все силы на разгром врага!

Из информации обкома партии в ЦК ВКП(б)

8 мая 1943 года

О работе мобилизованных узбеков на предприятиях Челябинской области

На предприятиях Челябинской области работает 11700 мобилизованных узбеков, 70 процентов — на стройках.

…В угольной промышленности работает 1500 узбеков. В мае не предприятия области ожидается поступление новой партии рабочих узбеков в количестве 3500 человек.

Обком, горкомы партии принимают меры по обеспечению их общежитиями, постельными принадлежностями, сушилками одежды, камерами хранения личных вещей, медпунктами, изоляторами, выделяются культработники, знающие русский и узбекский языки, на предприятиях проведены недельные курсы-семинары агитаторов, прочитаны доклады, организованы выступления по радио.

Также подготовляются к открытию национальные столовые с чайханами, посылаются представители на места жительства рабочих за продуктами и музыкальными инструментами для красных уголков.

Проводимая политработа среди рабочих узбеков недостаточна из-за отсутствия кадров пропагандистов и литературы на родном языке. Значительные затруднения испытываем из-за недостатка нужных продуктов питания: чая, сухофруктов, риса, сахара, а также тканей для белья и одежды.

В целях обеспечения нормальных условий просим Вас помочь следующим: направить в наше распоряжение 20 пропагандистских работников, знающих русский и узбекский языки, и выделить две тысячи экземпляров периодической литературы на родном языке, ежемесячно разрешить разбронировать 12 тонн сахара и выделить чая зеленого одну тонну, сухофруктов 60 тонн, рису 20 тонн, отпустить единовременно 140 тыс. метров хлопчатобумажной ткани бельевой и 140 тысяч для верхней одежды.

Оружие отмщенья и побед

Для тех кто, как и я, был ребенком-дошкольником в годы Великой Отечественной войны или родился после нее, никакие фильмы и спектакли не заменят живых рассказов фронтовиков и тружеников тыла. И чем больше слушаешь их, тем яснее понимаешь, в чем истоки неодолимой силы советских людей, вынесших все тяготы самой жестокой на земле войны и победивших фашизм — эту коричневую чуму XX века.

О том, что выпускал в те годы Челябинский завод имени Д. Колющенко, я впервые узнала не от отца, всю войну проработавшего там, не из книг и газет. Немало лет прошло после победы, прежде чем, наконец, было разрешено говорить и писать, какую конкретно «продукцию для фронта» изготовляли в цехах бывшего плужного завода, после войны перешедшего на выпуск дорожно-строительной техники.

За два с лишним десятка лет работы в заводской газете расспрашивала многих ветеранов. Их бесхитростные рассказы, скупые и подробные, чем-то похожие и в то же время очень разные, выплеснутые когда-то на газетные страницы и оставшиеся в журналистском блокноте, а главное — в сердце и памяти, и легли в основу этого очерка.

— У нас радиорепродуктора не было. О том, что началась война, я узнал в понедельник, придя на работу, — рассказывал Михаил Зырянцев, которому в сорок первом было лишь 15 лет, но он уже почти месяц работал токарем. — На заводской площади у памятника В. И. Ленину состоялся митинг, решили работать по 10 часов, ничего не жалеть до победы.

Участники митинга единодушно приняли резолюцию, в которой говорилось: «Если потребуется, каждый из нас с оружием в руках будет защищать целостность и неприкосновенность границ Советского Союза… «Все для фронта, все для победы!» — так и только так будет работать отныне каждый…»

В тот же день в партийном комитете собрались секретарь парткома Д. В. Филоненко, директор завода С. А. Полянцев, главный инженер Н. Н. Дятлов, председатель профсоюзного комитета С. П. Земсков, секретарь комитета комсомола В. Ф. Колсанов, ведущие специалисты. Они обсудили вопросы перестройки завода на военный лад, разработали меры по переходу на производство снарядов и мин.

Выпуск военной продукции потребовал не только изменения технологии, но и расширения площадей, дополнительной установки специального оборудования. И в течение нескольких дней в экстренном порядке под цехи приспособили гаражи, складские и различные подсобные помещения, смонтировали резервное оборудование.

В первые дни войны по мобилизации на фронт ушло более 500 квалифицированных рабочих, инженеров, техников. Взамен ушедших на завод поступили 443 подростка и более 800 женщин, большинство из которых были раньше домохозяйками. Всех новичков надо было научить работать на станках. Через учебную сеть (курсы технического минимума, повышения квалификации, стахановские школы, различные кружки) только в 1941—1942 годах прошли обучение более четырех тысяч человек. Подготовке кадров немало сил и умения отдали и лучшие заводские мастера Г. И. Корниенко, А. А. Лелик, И. Г. Куприн, М. Я. Шепетовский, В. Г. Уточкин, П. А. Шумцов, П. Н. Кашигин, А. Ф. Игнатьев, Т. И. Белан и другие.

За очень короткое время завод перестроился на военный лад. Уже 29 июня 1941 года партком заслушал отчет начальника второго цеха об освоении производства 120-миллиметровой мины. А во второй половине июля Государственный Комитет Обороны поручил коллективу предприятия освоить производство новых снарядов РС-132. Это первые советские реактивные снаряды. 9 августа ГКО принял решение: на заводе имени Д. В. Колющенко и московском «Компрессоре», эвакуированном на наше предприятие, организовать выпуск секретной боевой установки БМ-13, которую бойцы стали называть «катюшей».

Что из себя представляла установка БМ-13? Первоначально ей предшествовала небольшая, на конной тяге установка М-8, на которой применялись малогабаритные реактивные снаряды. Затем была сконструирована более мощная установка — БМ-13, состоявшая из подвижной фермы, восьми направляющих — лонжеронов и простейшей электрической системы. Вся эта конструкция монтировалась сначала на тракторах СТЗ-НАТИ и отечественных автомобилях ЗИС-5, а позднее — на автомашинах «Студебеккер» и других.

Лонжероны заменяли стволы обычных артиллерийских орудий. В них по всей длине с двух сторон (сверху и снизу по отношению к ферме) располагались Т-образные пазы, в которых и удерживались реактивные снаряды — 16 штук. С небольшого пульта управления из бронированной кабины автомашины каждый снаряд приводился в действие электрической вспышкой, от нее загорался пороховой заряд, и снаряд мгновенно соскальзывал с лонжерона, устремляясь к цели. Наводка боевой установки на цель производилась по угломеру с помощью подъемного механизма фермы. Снаряды употреблялись различные: РС-132, РС-82 и другие.

Установки БМ-13 предназначались для поражения скоплений боевой техники и живой силы противника, для нанесения массированных ударов по вражеским сооружениям, при прорывах фронтовых укреплений. «Катюши» участвовали во всех значительных сражениях Великой Отечественной войны.

Опытные образцы реактивной артиллерии успешно прошли государственные испытания в конце 30-х годов. «Катюша» была коллективным детищем, главными творцами которой являются ученые-конструкторы Н. И. Тихомиров, Г. Э. Лагнемак, И. Т. Клейменов, Б. С. Петропавловский, Ю. А. Победоносцев, В. А. Артемьев, И. И. Гвай, Л. Э. Шварц. Это их цели и конструкторские разработки легли в основу окончательного варианта орудия залпового огня.

Долгое время официально основным автором «катюши» считался А. Г. Костиков. Но это был лжеотец ее. В условиях культа личности Сталина он как руководитель научно-исследовательского института, где исподволь рождалась «катюша», фактически приписал себе то, что было сделано его талантливыми коллегами. Некоторые из них не без его помощи были репрессированы.

Освоение производства реактивных установок в кратчайшие сроки стало для колющенцев главным делом. В день получения этого задания у директора собрались представители Наркомата минометного вооружения и областного комитета партии, главные специалисты завода. Главному конструктору С. М. Тарасову поручили составить заявки на все материалы и техническую документацию на комплектующие узлы и детали, главному технологу Н. К. Семенову — подготовить маршрутную технологию и определить потребность в оборудовании, инструменте. Ответственные и срочные задания получили и другие специалисты.

Началась подготовительная работа. К концу вторых суток конструкторы и технологи выдали необходимую документацию отделу снабжения и цехам.

Выполнение задания Государственного Комитета Обороны потребовало увеличения площадей и оборудования. В черте города заводу предоставили дополнительные производственные помещения на углу улиц Елькина и Труда, у железнодорожного вокзала, у трамвайного парка и другие.

В сентябре 1941 года в Челябинск почти одновременно стали прибывать эшелоны с людьми и различным оборудованием: из Херсона эвакуировали завод имени Г. И. Петровского, из города Сумы — цех завода имени М. И. Фрунзе. Производственные планы этих предприятий были включены в план завода имени Д. В. Колющенко, который стал выпускать еще и гаубичные 152-миллиметровые снаряды, 250-килограммовые фугасные бомбы, корпуса 82-миллиметровых мин и другие боеприпасы.

Колющенцы по-братски встретили эвакуированных, поделились с ними кровом, пищей, одеждой. Размещением людей занимался начальник ЖКО Я. С. Огарков.

— Помню все до деталей, — рассказывал он. — Заранее к эвакопункту с конного двора подавались лошади. Ответственные дежурные из числа рабочих встречали эвакуированных и размещали по квартирам, а во время большого наплыва — в палатках. Во всех домах и бараках провели уплотнение, высвободили для жилья 40 кухонь. Более 5500 человек пришлось разместить нам. И при этом надо отметить, что люди нашего завода с большим сочувствием отнеслись к приезжим. Ни обид, ни шума. Встречали, как своих родственников. Делились всем: посудой, мебелью, обувью и одеждой. Прибывшие люди тотчас включались в производственную жизнь…

Вот как вспоминает о тех днях ветеран завода Митрофан Михайлович Юрченко:

— Эвакуировался я из Сум вместе с мамой и сестренкой-школьницей. Брат служил в армии. Завод имени Фрунзе, на котором я работал технологом после окончания техникума, вместе с оборудованием и специалистами перебазировался в Челябинск. Первые два дня мы жили в палатках. Помню, как только выгрузились возле завода, нам сразу принесли хлеба и рыбы. А затем разместили по квартирам. Жили в бараках, по две семьи в комнате. Конечно, в тесноте, но все понимали, что в то тяжелое время большего для нас сделать было невозможно. Завод обеспечивал рабочих углем. Мы сажали и выращивали картофель. Для многих украинцев Урал стал родным, и они навсегда связали свою жизнь с этим суровым краем.

Прибывшим оборудованием оказалась забита вся территория, от переезда до завода вдоль железнодорожного полотна. Перетаскивали его вручную, на листах железа, с помощью канатов. Торопились, пока строители не заложили проемы в стенах и не начались большие морозы.

— Станок еще тащат в цех, — вспоминал главный диспетчер Я. М. Гуренко, — а на него дается план. Подчас над станком не было крыши, а его уже подключали. Вокруг росли сугробы, но люди не прекращали работу…

Особенно тяжело было женщинам. Многие из них подавали детали к станкам, протирали, перевозили. Тяжелые, с шероховатой поверхностью детали быстро рвали рукавицы, сшитые из лоскутов. Ладони кровоточили. Женщины бинтовали руки тряпками.

— Эту ноябрьскую ночь сорок первого года я буду помнить до конца своих дней, — рассказывал главный конструктор завода С. М. Тарасов. — Меня срочно вызвали к директору. Увидев меня еще в дверях, Сергей Алексеевич Полянцев попросил: «Надо что-то делать с участком мойки деталей, так дальше работать нельзя».

Я знал, что поступавшие с других заводов поковки и детали для предохранения от ржавчины осаливались, а у нас на участке мойки обезжиривались. Для этого использовались различные растворители: керосин, солярка, бензин, скипидар. Их всегда не хватало, из-за чего были большие простои.

Получив задание, немедленно отправился в цех. На участке мойки из-за отсутствия растворителя работницы занимались кто чем: одни что-то шили, чинили, другие смазывали ранки на руках, бинтовали пальцы друг другу. На руки некоторых работниц страшно было смотреть. Ладони и пальцы покрывали синевато-серые пятна. Во время протирки деталей заусеницы и крошки металлической стружки рвали кожу, а растворители разъедали раны.

Меня поразили не только руки работниц, но и их покорное молчание: ни жалоб, ни замечаний. Захотелось немедленно что-то сделать для них, как-то избавить от этих незаживающих ран. Мое тревожное состояние было вызвано еще и полученным днем письмом отца, в котором сообщалось, что где-то на подступах к Москве погиб мой брат.

С какой-то яростью я принялся счищать жир с горячих и холодных деталей разными способами. Шли минуты, часы, наступила вторая половина ночи, а просвета в поиске нет. В голове лишь наброски механизмов, которые еще нужно сделать и проверить. Во время короткого перерыва, вытирая руки обрывками бумаги, провел ими по поверхности теплой детали. Удивился, как чисто бумага сняла остатки жира. Но где взять столько бумаги?

В цех к автоматам носили опилки. Распорядился, чтобы высыпали немного на верстак, стал протирать горячую деталь. Результат обрадовал: жир снимался почти так же, как и бумагой. Детали, тщательно протертые опилками и обдутые сжатым воздухом, были чистыми. Для их промывки расход растворителя будет ничтожным, не потребуется окунать в него руки.

И как же я обрадовался, увидев, что работницы, наблюдая за мной, уже приняли новый способ очистки деталей от жира. Не дожидаясь указаний, кто в чем мог, несли к верстакам опилки и начинали протирать ими детали. Пришел мастер, повеселел. Пригласили начальника цеха И. С. Морашко. Он немедленно опробовал новый способ.

Позднее узнал: применение опилок позволило более чем вдвое ускорить работу, а с рук работниц исчезли кровоточащие раны. В цехе вместо едких паров — здоровый запах сосны, и простои из-за нехватки растворителя исчезли. Сократилось и число работниц на участке. И все-таки труд оставался тяжелым — особенно на протирке внутри головки снаряда и камеры. Часто заглядывал я на участок, видел, как работали Татьяна Никифорова, Вера Пугачева, Клавдия Бородина, Анна Федорова, Екатерина Федянина, Дарья Напольских. Они не щадили себя, хотели быть достойными воинов и, как признались много лет спустя, в тайне даже гордились, что израненные руки чем-то сближали их с бойцами на фронте…

С каждым днем наращивалось производство боеприпасов. Уже в ноябре сорок первого года на фронт было отправлено с завода более 18 тыс. снарядов РС-132. А в декабре за успешное выполнение заданий правительства по освоению и производству вооружения, повышающего мощь Красной Армии, были награждены орденами и медалями мастер М. А. Калистратов, токарь В. С. Шахматова, мастер Н. М. Гончаренко, слесарь А. Н. Слесарев и лакировщица В. И. Шелухоткова.

Нелегко далось колющенцам освоение производства «катюш». Особенно сложным оказалось изготовление фермы боевой установки. При сварке ее тонкостенные трубы несколько деформировались. Технологи и рабочие во главе с мастером А. Н. Гусаком применяли самые разные способы правки труб, но необходимой точности добиться не могли. Сварщик Е. Т. Рябенький вспоминал:

— Приходил на завод секретарь горкома партии, расспрашивал рабочих, потом отводил главного конструктора и начальника цеха в сторону, говорил им: «Как же так: коммунисты, а не можете трудности преодолеть. Выдержите или вам еще варягов звать? Ведь из ЦК каждый день звонят. Из ГКО что ни день — вопрос: нужна ли помощь? Так как?»

Но существовал, видимо, своеобразный психологический барьер, который не могли преодолеть эти рабочие. Тогда изготовление ферм решили поручить другим людям. Мастером назначили П. Н. Алексеева с Московского завода «Компрессор». Он подобрал наиболее квалифицированных рабочих: электросварщиков И. Дубинского и В. Павлова, заготовщика С. Алексеева, сборщиков И. Норкина и В. Крохина. Более тщательно стали выполнять каждую операцию. Мастер изготовил приспособление для выпрямления деформированных труб, и дело пошло. Бригада П. Н. Алексеева стала выдавать по 45—50 ферм в месяц.

Производство установок было рассредоточено по разным цехам, и лишь сборщики видели конечный результат.

Ветеран завода А. Я. Масленников, работавший электриком, рассказывал, как вместе с товарищами, неделями не выходя из цеха, выполнял электромонтажные работы на установках, устранял неисправности в чередовании зажигания лампочек на контрольных ракетах-носителях. Помогали рабочим проходившие на заводе практику курсанты Московского артиллерийского училища имени Л. Красина, эвакуированного в нашу область и готовившего командиров для частей реактивной артиллерии, а также артиллерийских техников — специалистов по установкам БМ-13.

В 1942 году военные представители на заводе поставили перед инженерами и рабочими задачу — повысить боевые качества «катюш». Дело в том, что в первых выпусках ракетных установок БМ-13 их залпы не обладали необходимой кучностью, снаряды рассеивались по большой площади. Надо было уменьшить эту площадь. Чтобы решить эту задачу, усовершенствовали не боевую установку, а снаряд. Для усиления кучности минометных залпов, точности попадания снарядам придали вращательное движение во время полета.

По новым чертежам, полученным в начале сорок третьего года, в снарядах УК (улучшенная кучность) нужно было просверлить по 12 тангенциальных отверстий диаметром 2,9 миллиметра. Из-за большой твердости металла и глубины отверстий тонкие сверла ломались, трубы шли в брак. Тогда решили создать специальный участок УК.

Г. В. Дворников через три с лишним десятка лет рассказывал на одной из встреч:

— Был я тогда начальником цеха. Заболел, и сверловку тангенциальных отверстий начали осваивать без меня. Поставили на эту операцию самых лучших рабочих, но у них ничего не получалось. Сообщили мне. Еще не оправившись от болезни, я пришел в цех, снял «асов» и поставил на эту операцию девочек из ремесленного училища, вывозивших из цеха металлическую стружку. По просьбе мастера закрыл участок и не пускал туда никого, чтобы не отвлекать и не смущать девчонок. А им сказал: «Не бойтесь, ломайте сверла и трубы, пока не научитесь сверлить отверстия». И вот настал день, когда Зина Черноскулова сделала одну годную трубу. Я собрал митинг в цехе, торжественно объявил о достижении Черноскуловой и вручил Зине премию — пять кусков мыла и десять спецталонов на питание. На другой день две годные детали сделала Нина Пономарева, а Зина Черноскулова — пять. С этого началось — с каждым днем выработка росла, и через месяц все девчата вышли на заданную норму. Потом на этом участке мы оставили всего пятерых.

Трудно было со сверлами. Первые пачки сверл я получил лично у секретаря обкома партии Н. С. Патоличева. Затем в Златоусте освоили производство высококачественных сверл. Девчатам-сверловщицам было по 16—17 лет, а им приходилось подымать заготовки весом в 23 килограмма. Поднимут несколько штук, а потом ни рукой, ни ногой двинуть не могут. Тогда я решил поставить к ним в помощь глухонемых рабочих (трудились у нас и такие). Производительность сразу поднялась на одну треть.

А станки были у нас старые, с ременной передачей, да и то вместо ремней приходилось пожарные рукава использовать.

Цех наш всегда выполнял план, часто побеждал в соревновании, награждался переходящим Красным знаменем. Многие рабочие, в том числе Зина Черноскулова, Нина Фадина, Валя Шахматова, Данила Паньков, были награждены орденами…

Немалый вклад в освоение производства снарядов для «катюш» внесли заводские технологи. А. М. Кирюхину на всю жизнь запомнилась неподатливая камера — деталь снаряда, уж очень трудно было ее растачивать. Перебрали несколько вариантов, пока не решили применить цанговый люнет. В. Р. Рушиц был ведущим технологом по детали «сопло» реактивного снаряда, В. А. Карбовничий опекал камеру, Ф. Я. Кузнецов внедрял всю кузнечную оснастку. Ведущим технологом по сборке снарядов был М. С. Арасланов. Детали для них поступали с разных заводов, поэтому Магасум Садыкович организовал тщательный контроль — и по весу, и по размерам, и по чистоте обработки всех деталей перед сборкой. Много нового внес он в техпроцессы изготовления.

В годы войны завод стал арсеналом, кузницей боеприпасов. «В труде, как в бою!» — вот девиз участников соревнования, в первых рядах которого шли коммунисты и комсомольцы.

Токарь Анна Андриянова вступила в партию в сорок втором году. За своим токарным станком она буквально творила чудеса, перевыполняла нормы на 300—400 процентов.

В первые дни войны, оставив школу, пришла на завод 16-летняя комсомолка Вера Шеина. Освоила специальность электросварщика. Ей поручили варить стабилизаторы к реактивным снарядам.

— При сварке, — рассказывала она, — искры с раскаленными кусочками металла часто попадали на ноги. От ожогов жуткая боль. Однажды из-за сильного ожога я оказалась дома на больничном. Но за мной пришел мастер, привел в цех, и я, положив забинтованную ногу на одну табуретку, села на другую и качала варить снаряды. От вспышек электросварки болели глаза, но мы, комсомольцы, знали, что фронту надо все больше боеприпасов, и работали, не считаясь с трудностями.

Вера Шеина добилась на сварке самой высокой производительности и отличного качества. Трудовой подвиг комсомолки в сорок четвертом отмечен орденом Ленина. Шел ей в ту пору всего девятнадцатый год.

Жаркое соревнование разгорелось между стерженщицами литейного цеха Н. Власовой, А. Игольниковой, Е. Щедриной и О. Плотниковой. Чаще других побеждали коммунистка Елена Щедрина и комсомолка Ольга Плотникова. Рекорды производительности достигали 400—500 процентов в смену.

На заводе развернулось соревнование фронтовых комсомольско-молодежных бригад. Первыми в него вступили бригады токарей Данилы Панькова, Ивана Романова, Евгения Курочкина. Все они работали в восьмом цехе, начальником которого был Г. В. Дворников, а комсоргом — Леля Корт. Леля была душой молодежи, любимицей комсомольцев, их желанным советчиком и помощницей. Для ослабевших она добивалась дополнительного питания, хлопотала об обуви, одежде, никогда не оставляла никого без внимания. Именно по ее инициативе в цехе организовали первую комсомольско-молодежную фронтовую бригаду, которую возглавил Данила Паньков, первым из комсомольцев ставший многостаночником.

— За большие токарные станки вставали бывшие школьники и ремесленники, — рассказывала Л. И. Зборовская (Корт.) — Рабочих на заводе не хватало, станки на участке иногда простаивали. Однажды я подошла к небольшому худощавому пареньку Даниле Панькову и предложила: «Попробуй работать на двух станках, а я буду помогать, подносить детали». Он согласился. Затем я обратилась к девушкам Жене Зотовой и Нине Фадиной. Александр Школа и Нина Фадина потом работали на трех станках, а Данила Паньков обслуживал даже четыре. Стали многостаночниками Михаил Зырянцев, Иван Романов и другие ребята. Подсобных рабочих тоже не хватало, и мы решили: пока ребята приловчатся, детали подносить будем мы, контролеры, а также мастер, наладчик.

Бригада Д. Панькова, состоявшая вначале из 10 токарей, освоив многостаночное обслуживание, высвободила троих человек. Семеро членов бригады обслуживали 19 станков. Сам бригадир, которому в 1942 году было всего 17 лет, сменные задания выполнял на 400 и более процентов. Об ударном труде бригады часто рассказывали и областная газета «Челябинский рабочий», заводская многотиражка «Колющенец». Однажды молодые токари получили такую телеграмму: «ЦК ВЛКСМ и Наркомат отметили хорошую работу комсомольско-молодежной бригады тов. Панькова. Поздравляем вас и желаем дальнейших успехов в повышении производительности труда…»

По примеру токарей Д. Панькова работали и другие фронтовые комсомольско-молодежные бригады: Фаины Вольхиной и Марии Гамаюновой, Валентины Шахматовой и Нины Фадиной. В начале 1944 года Нина Фадина перешла в отстающую бригаду и вскоре вывела ее в передовые. Комсомольско-молодежные бригады были первыми во всех начинаниях, в том числе и в соревновании за экономию материалов, инструмента, электроэнергии.

— Памятным для меня стал сорок четвертый, — вспоминал Д. Л. Паньков. — Мы с Женей Курочкиным стали участниками Всесоюзного совещания бригадиров лучших комсомольско-молодежных бригад. В Москве мне вручили значок «Отличник социалистического соревнования», который теперь хранится в заводском музее, наручные часы и Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ. В том же году уже в Челябинске нас, группу в шесть-семь человек с завода, пригласили в облисполком и вручили ордена и медали. Мне — орден «Знак Почета». А было каждому из нас тогда по 18—19 лет.

Далеко за пределы области разнеслась добрая молва о фронтовой комсомольско-молодежной бригаде слесарей-лекальщиков Семена Кукова. По инициативе слесарей на участке установили отрезной и доводочный станки, внедрили немало рационализаторских предложений. Это позволило значительно увеличить выпуск инструмента. Поддержав почин бригады электросварщиков Егора Агаркова, работавшей в Челябинске на сварке танков, слесари-лекальщики высвободили мастера. Ежедневно в коллективе обсуждались итоги работы каждого, новички учились у более опытных товарищей. В начале 1944 года бригада С. Д. Кукова заняла второе место по области, затем ей было присуждено второе место во Всесоюзном соревновании. За счет совмещения профессий, расширения зон обслуживания на заводе высвободили десятки мастеров, диспетчеров, наладчиков, рабочих.

В ту пору работникам завода ежедневно приходилось решать много сложных вопросов, проявлять находчивость, смекалку и выдумку. Так, в начале 1942 года из-за нехватки ящиков задерживалась отгрузка продукции. Из 34 тыс. снарядов РС-132, изготовленных в апреле, отправили на фронт только половину. В мае не отгрузили своевременно более 34 тыс. снарядов. Челябинская база по изготовлению тары не справлялась с заданием. Пришлось организовать ее производство на заводе. Экстренно построили тарный цех, установили лесопильные рамы, пригласили работать домохозяек и школьников. И вышли из затруднения, снаряды без задержки пошли на фронт.

Лучший электросварщик завода И. И. Дубинский, работавший на сварке ферм БМ-13, помог соседнему цеху выйти из прорыва. Соседи делали бугели для авиабомб. Приварка ушек на ленту производилась автогеном. Затем бугель испытывался на отрыв ушек под нагрузкой 1,8 тонны. Многие детали не выдерживали испытаний и шли в брак. И. И. Дубинский подобрал соответствующий электрод и попробовал применить электросварку. Все бугели выдержали испытания. Они разрушались только при нагрузке более 3,5 тонны, и рвались по целому месту, а не по шву. В дальнейшем, не оставляя своих ферм, бугели делал только И. И. Дубинский. Тем самым он высвободил четверых автогенщиков. Золотые руки этого электросварщика не раз выручали завод: то он «лечил» поломавшийся коленчатый вал компрессора, то котел парового экскаватора, который завод одолжил для уборки литейных отходов, то ремонтировал лопнувшую станину…

На заводе ощущался недостаток веретенного масла, в котором производилась закалка некоторых деталей реактивного снаряда. Тогда инженер А. В. Тимофеев, техник А. Л. Кацев, термист С. Т. Крылов и начальник участка А. Г. Коноваленко сконструировали приспособление, с помощью которого детали стали закаливать в простой воде. Это нововведение позволило заводу сэкономить сотни тонн дефицитного веретенного масла.

С помощью рационализаторов, экономивших средства, материалы, энергию, высвобождавших людей, только в 1944 году на заводе сберегли почти полтора миллиона рублей.

На заводе даже в суровое военное время немало делалось для улучшения жизни людей: строили жилье, столовые, организовали дополнительное питание по талонам, снабжение рабочих одеждой и обувью, коллективное огородничество. В конце войны в подсобном хозяйстве выращивали: картофель — на 145 гектарах, овощи — на 65, зернобобовые культуры — на 190. Под индивидуальные огороды в сорок четвертом году было выделено 160, а в сорок пятом — 240 гектаров.

Созданием более благоприятных условий труда и быта особенно выделялся цех № 8, который возглавлял Г. В. Дворников. Здесь открыли сапожную мастерскую. Она обеспечивала рабочих ботинками и сапогами собственного изготовления. Использовав тепло закалочных печей, активисты оборудовали душ. Варили мыло. А чтобы хоть как-то поправить тяжелое положение с продуктами питания, в цехе организовали бригаду для ловли рыбы в реке Миасс и близлежащих озерах. Все это помогало рабочим поддерживать ослабевшие силы и здоровье.

Коллектив завода проявлял большую заботу о семьях фронтовиков. По инициативе парткома и профсоюзного комитета был создан специальный «фонд помощи». Только в 1944 году из этого фонда семьям фронтовиков выдали 213 тыс. рублей и различных подарков на сумму 23 тыс. Постоянно оказывалась им помощь в ремонте жилья, снабжении промышленными товарами.

Трогательную заботу проявляли колющенцы о защитниках Родины. На заводе систематически проводились сборы денежных средств в Фонд обороны и теплых вещей для бойцов. Так, на собранные деньги был куплен боевой самолет и передан гвардейской авиационной части. К 26-й годовщине Красной Армии собрали 156 тыс. рублей, на которые заводские активисты закупили шерстяные носки и варежки, табак, кондитерские изделия. Все это отправили бойцам и командирам.

В числе членов челябинской делегации на Северо-Западный фронт ездила с эшелоном подарков комсомолка Екатерина Васильева. Вернувшись на завод, она выступила в каждом цехе, передала сердечную благодарность от воинов, рассказала, как забота о бойцах придает им мужество и отвагу.

Колющенцы активно помогали жителям городов и сел, освобожденных от немецко-фашистских захватчиков. Так, в Курскую область заводчане отправили металлообрабатывающие станки, плуги, на десятки тысяч рублей различных инструментов, изготовили для жителей разоренных деревень металлические тазы, тарелки, ложки, вилки, корыта и другие предметы бытового назначения. В марте 1944 года колющенцы отправили в Мелитополь 16 токарных станков и паровой молот, в Сумскую область — 23 токарных станка, в Запорожскую — три электромотора, мотовоз, несколько сельскохозяйственных машин.

И вот пришел долгожданный День Победы. На заводе состоялся многотысячный митинг. Люди ликовали, смеялись и плакали, обнимали и поздравляли друг друга. С болью вспоминали о погибших. Память павших почтили минутой скорбного молчания. А потом тысячи колющенцев со знаменами, транспарантами направились в центр города. Праздник продолжался до позднего вечера.

С гордостью могли сказать колющенцы, что внесли достойный вклад в борьбу с фашизмом, сделали все для того, чтобы приблизить этот радостный день. Успешно выполняя задания Государственного Комитета Обороны, челябинцы ежемесячно отправляли на фронт 45 боевых реактивных минометных установок. А реактивных снарядов изготовили за годы войны более миллиона штук. А еще мины, авиабомбы — тоже несколько миллионов.

Родина наградила орденами и медалями 107 работников завода. Ордена Ленина были удостоены электросварщица В. И. Шеина, стерженщица О. А. Плотникова, слесарь-лекальщик С. Д. Куков, токарь П. П. Дмитриев, начальник цеха И. С. Морашко, директор завода С. А. Полянцев.

Прошли десятилетия, но 1418 тревожных дней и ночей войны не забыты. Колющенцы навсегда увековечили трудовой подвиг создателей легендарных «катюш» и в канун 30-летия Победы установили у заводского Дома культуры памятник, сооруженный по проекту заслуженного художника РСФСР скульптора В. С. Зайкова и заслуженного архитектора РСФСР Е. Е. Александрова. На гранитный пьедестал поднялась боевая машина БМ-13 с укрепленными на направляющих макетами снарядов. На постаменте высечены строки:

Создателям гвардейских минометов —

Оружия отмщенья и побед

С великой благодарностью.

С. НАРОВЛЯНСКАЯ,

журналист

Тайна «катюши»

Уже в первые месяцы войны, когда превосходство противника угнетало и подавляло, беспощадные залпы «катюш», наводившие ужас на врага, были предвестниками неизбежной расплаты. Сбивая спесь с фашистов, «катюши» вселяли в наших бойцов гордость и восторг: и мы не лыком шиты. «Катюши» воевали не только снарядами, они поднимали боевой дух наших воинов, укрепляли их достоинство, учили презирать врага. Слово «драпают» было начинено зарядом, которое обрушилось на захватчиков мужеством и отвагой.

В годы войны и много лет после нее «катюши» оставались под покровом тайны, которую мы сами берегли. Мы позволяли себе лишь удивляться: откуда они «вдруг» появились; «катюши» — оружие, которое никто не имел, кроме нас. Мы не знали, кто их создал, кто, где и как их выпускал. Мы не понимали, откуда в них такая мощь, такая неземная огненная сила.

Теперь, почти полвека спустя, тайны как будто нет, но и до сих пор остается ощущение легенды.

Так кто же создавал «катюши»?

Один из них — Семен Михайлович Тарасов. В годы войны он был главным конструктором завода имени Д. Колющенко.

Семен Михайлович родился в Верхнеуральске в начале нынешнего века. Вальцовщик на мельнице, начальник радиостанции в армии, пропагандист союза пищевиков, парторг на заводе, студент Томского индустриального института и, наконец, инженер завода имени Колющенко — таков его путь до войны.

— В Челябинск я приехал в брезентовых туфлях. Пошел бы в науку, приглашали, но меня смущала грамматика. Мой одноклассник писал «фтулки». Этого боялся. А технику, признаться, схватывал быстро. На заводе я был, кажется, восьмым инженером.

Чему посвятил себя инженер Тарасов за два года до войны? Он создавал новый плуг. Обыкновенный, которым пашут землю. Конкретно: придумал новый механизм подъема плуга с любой глубины пахоты за один оборот колеса. Это первое изобретение Тарасова. Авторское свидетельство было опубликовано в журнале 31 марта 1941 года.

— Уже после войны попал я как-то на сельскохозяйственную выставку у нас, в парке Пушкина. Смотрю: мой автомат на плуге. А я уж, было, забыл о нем.

Говорят, у «катюши» и космических ракет один исток. Это факт. Но есть у них еще одно начало: плуг, перекованный в меч.

Плуг забыли сразу же, как началась война.

— Уже в июле, в первой декаде, я получил чертежи снаряда РС-132. А 9 августа Государственный Комитет Обороны обязал ряд заводов, в том числе и наш, освоить производство установок БМ-13.

— Семен Михайлович, кто выпускал «катюши»?

— Кто? Пока нам дали броню, самые квалифицированные рабочие ушли на фронт. Мы приняли сотни женщин и подростков, которые и подойти к станку боялись. Несколько легче стало, когда поступили оборудование и люди из Херсона, Сум, Москвы. Но опять загвоздка — где все разместить? Представьте себе: цех без одной стены, ее переносят на новое место. Снег, холод. Горнушки — только руки погреть.

— А знали ли вы, какое оружие вам доверено?

— Откровенно сказать, нет. Собранную «катюшу» видели немногие. А на тех, кто видел, она не производила особого впечатления: уж слишком проста и в то же время необычна. Сначала и я недоумевал: как она стреляет? По одному наводить и выстреливать каждый из снарядов? Вроде долго. Только потом узнал, что пускающее устройство «катюши» — как арифмометр: крутишь ручку — и снаряды вылетают один за другим. Что ни секунда — два снаряда.

Не сразу узнали мы, какой ужас наводили «катюши» на врага.

— Но все-таки видели, как она стреляет?

— Нет, не видел. Приезжали к нам фронтовики принимать «катюши». Спросить бы — нельзя. И те молчат. Только иной большой палец покажет. Хорошая, дескать, штука, давайте побольше. Понравилась, и то ладно.

Был у меня такой случай. Прибыл с фронта брат двоюродный. Сели мы за стол, как положено, разговариваем про дела на фронте и в тылу. Гляжу, брат вроде что-то по секрету хочет мне сказать. Как только жена отойдет от стола, наклонится и шепчет: «Ты знаешь, что я на фронте видел!..» — «Что?» — «Мы занимали склон горы. С наблюдательного пункта далеко видно. Внизу, вдоль реки, немцы сосредоточились. Много их набралось, аж черно на снегу. И тут наши как пальнули, на том месте — сплошной огонь. Представляешь?» И он, оглянувшись, закончил: «Есть у нас орудие такое…»

К тому времени я уже догадывался, как воюют наши «катюши». И тут понял, что брат говорил о них. Он, конечно, удивился бы, скажи я ему, что это самое «орудие» мы делаем на своем заводе. Но я промолчал тогда…

Так рождались легенды о «катюшах». Будто они, как в сказке, появляются неизвестно откуда. А чудо было в другом — их в голоде и холоде выпускали подростки, вчерашние школьники, стоявшие у станков по две смены.

Как было в те годы? Надо, и все! Помню, как не могли мы сверлить отверстия диаметром 2,9 миллиметра. Сталь твердая, сверла летят, идет брак. Кто ни возьмется, не получается. И тут случился прием в обкоме партии. Отвечая на вопрос Н. С. Патоличева, как идут дела, колющенцы признались: беда, сверла слабоваты. И тогда Николай Семенович открывает сейф и достает несколько пачек сверл. Видимо, знал он про нашу беду.

В первый же день Зина Черноскулова, работая новыми сверлами, сдала несколько деталей. Вместе с ней восемнадцать девушек были заняты на этой операции. Мы им даже отгородили место в цехе, чтобы никто не мешал. И дело пошло.

Конечно, мы догадывались, какое важное дело нам поручено. Например, уже в декабре 1941 года в «Правде» в списках награжденных прочитали фамилии своих товарищей. Работники тыла в первые месяцы войны награждались крайне редко.

Должен сказать, что нам было очень необходимо знать, как действуют наши «катюши». Вести с фронта поступали нечасто, особенно в первые годы. Но когда мы узнавали, что там довольны нашей продукцией, это очень помогало в работе, всех буквально подстегивало. Мы радовались и забывали о трудностях.

Отвлекусь и скажу, что была у нас в те годы еще одна радость. Сразу после разгрома немцев под Москвой поступил приказ: восстановить производство плугов. Где, как? Все заняты военными заказами. Места нет. А мы радовались: если правительство беспокоится о производстве плугов, значит, угроза миновала. А главное — эта работа как бы возвращала нас к мирной жизни.

— Семен Михайлович, а что такое «катюша»? Как она устроена? Мне, например, понятен танк, гаубица или миномет. А «катюша» до сих пор, признаться, загадочна. Такое ощущение, что ее секрет до конца не раскрыт. Теперь-то можно раскрыть тайну? Уж вы-то хорошо знаете конструкцию.