Глава 20. Команды подрывников уходят под воду

Глава 20.

Команды подрывников уходят под воду

Несмотря на технический прогресс и новые возможности, которые появились в век атомной энергии, человек всегда будет играть решающую роль в обеспечении успеха морской операции.

Адмирал Бёрк, ВМФ США

Осенью 1946 года один высокопоставленный штабной офицер предупредил капитан-лейтенанта Фэйна: «Мы предполагаем изменить название команд подводных подрывных работ. Оно не отражает действительности. Ваши подрывники не плавают под водой, основной их задачей стала разведка. В будущем вам редко придется пользоваться взрывчаткой. Ваши методы стали всем известны, и отныне вас следовало бы называть «Разведывательные отряды».

Фэйн признал необходимость пересмотра вопроса о боевом применении команд подводных подрывных работ, так как методы их действий во вторую мировую войну не являются больше тайной для противника. Однако он опасался, что изменение названия команд, названия, под которым подрывники завоевали боевую славу, отрицательно повлияет на моральный дух личного состава. Чтобы сохранить слово «подводный» в названии команд, подрывники готовы были выполнять любые опасные задания, действуя на большой глубине.

Один факт стал совершенно очевидным: с развитием радиолокационных приборов корабли команд подрывников и сами боевые пловцы уже не могли незаметно приблизиться к вражескому берегу. Нужно было найти другой путь. Решение этой проблемы напрашивалось само собой: уходить под воду. Но как?

Исследовательская работа во время войны была целиком направлена на создание телеуправляемых надводных подрывных средств, таких, как взрывающиеся катера «Стингрей», снабженных усиленным подрывным зарядом торпед «Редди Фокс» и др.

Подрывниками для действий под водой мог быть использован акваланг.

Тогда имелось два типа аквалангов: «Джек Браун», названный по имени известного водолаза, и респиратор Ламбертсона, сконструированный доктором Ламбертсоном в Филадельфии.

Акваланг позволяет человеку дышать под водой в течение около полутора часов на глубине до 10 м. Прибор не имеет шланга, выходящего на поверхность воды. Кислород под давлением подается в маску из баллонов, носимых пловцом на ремнях. Выдыхаемый воздух поступает в дыхательный мешок, проходит через очиститель, поглощающий углекислый газ, а затем снова подается в маску пловца. Акваланг, в частности, предназначался для пловцов, занимающихся расчисткой подводных заграждений.

Во время войны команды подводных подрывных работ проходили весьма кратковременное обучение действиям под водой. Об аквалангах было известно очень немногое. Группу обучающихся сажали в резиновые лодки, которые вставали на якорь недалеко от берега, где глубина не превышала 5 м. Затем всем по очереди надевали акваланг.

Перед спуском каждого пловца в воду в аппарате открывали клапан подачи кислорода, после чего пловец, перевалившись через борт лодки, опускался на дно. Если в течение 5 минут пловец не начинал лихорадочно дергать за линь, соединявший его с лодкой (это был сигнал бедствия), или если линь вообще оставался без движения (это означало, что пловец просто наслаждается пребыванием под водой или обнаружил что-нибудь интересное), его вытаскивали на поверхность и снимали акваланг.

После этого считалось, что пловец готов к действиям под водой. Такой метод обучения никак не устраивал Фэйна.

Было официально объявлено, что акваланг рассчитан только на храбрых людей. Ни опытная водолазная станция, ни школы водолазов военно-морского флота не поощряли развития этих приборов. Однако не было никаких сомнений в том, что при правильном использовании акваланг позволял человеку преодолевать большие расстояния под водой.

Следующая проблема заключалась в изыскании способа повысить скорость передвижения пловцов. Выяснилось, что во время войны небольшой отряд подрывников под командованием лейтенанта Гэммила был направлен в Англию для обучения действиям на одноместной подводной лодке размерами с каноэ, которую англичане назвали «Спящая красавица». По своим качествам эта лодка уступала «Наутилусу», построенному в 1801 году американским инженером-судостроителем Робертом Фультоном, у которого англичане, очевидно, заимствовали конструкцию своей лодки. Две одноместные подводные лодки такого типа лежали на складе имущества команд подводных подрывных работ в Калифорнии. Они даже не были распакованы, так как никто не умел ими пользоваться. Фэйн приказал отправить одну из этих лодок на восточное побережье США исходя из того, что в начальной стадии подготовки к действиям под водой необходимо испробовать все имеющиеся виды снаряжения.

Вслед за этим необходимо было найти корабль-матку, который бы заменил пловцам надводный транспорт; очевидно, что таким кораблем могла быть только подводная лодка.

У острова Яп подрывники действовали ночью с подводной лодки, всплывавшей на поверхность. Однако в будущей войне подводную лодку в надводном положении легко обнаружить с помощью радиолокатора. Было известно, что из подводной лодки можно выйти под водой, однако способы возвращения в нее под водой никогда не изучались в нашем флоте. До команд подрывников еще не дошли сведения о подобных опытах за границей. Это был очень важный момент.

Фэйн прежде всего вошел в контакт с бывшим офицером штаба команд подводных подрывных работ капитаном 3 ранга Маргетом (ранее служившим в подводном флоте), который заявил, что он считает вполне возможным возвращение пловцов в подводную лодку, хотя ему не известно ни об одном подобном случае.

Как-то в здании Пентагона Фэйн встретил своего старого друга капитана 3 ранга Кауфмана. Кауфман быстро понял всю важность замысла Фэйна и сказал: «Вам необходимо перейти к действиям под водой хотя бы уже по той причине, что это обеспечит большую безопасность для подрывников. Действие с подводных лодок — вот единственно возможный метод выполнения секретных заданий, которые получают команды подводных подрывных работ».

Однако одно дело разработать новый метод ведения морской войны и совершенно другое — добиться принятия тактического новшества флотом. В военно-морском флоте имеется термин «оперативное требование», согласно которому предпринимаются те или иные действия; при решении той или иной тактической задачи используются, например, крейсера, а не эсминцы; ведется огонь из 406-мм орудий, а не из минометов. Не меньшее значение имеет выражение «боевая готовность». Оно означает готовность всего флота к бою и готовность каждого подразделения, из которых состоит флот, к выполнению своей задачи. Таким образом, новые приемы ведения боевых действий должны отвечать действенным боевым требованиям и усиливать боевую готовность флота.

Военно-морское министерство подвергает тщательному изучению как тактические новшества, так и предложения о внесении каких-либо конструктивных изменений в вооружение и снаряжение.

С большими опасениями Фэйн приехал на конференцию по вопросам организации амфибийных сил, которая состоялась в январе 1947 года. Все пункты повестки дня были распределены между различными комитетами, которые подвергли их всестороннему обсуждению.

Мнение о том, что боевые пловцы, подобно рыбам или акулам, будут погружаться и действовать на больших глубинах, используя для этого сверхмалые подводные суда, было встречено весьма скептически, хотя возможность подобных действий допускалась в далеком будущем.

Соответствующие предложения занесли в протокол, включая предложение Фэйна об использовании штурмовых групп подрывников для нападения на суда и сооружения в гаванях с помощью малых подводных лодок.

Хотя проекты, касающиеся действий команд подрывников под водой, и не были официально приняты, тем не менее открылся путь для экспериментов в этой области.

Подготавливая планы маневров амфибийных сил в Карибском море на зиму следующего года, Фэйн в беседе с капитаном 1 ранга Уэлсом, командиром 2-го дивизиона подводных лодок, сказал, что хочет, чтобы боевые пловцы предприняли попытку проникнуть в подводную лодку и выйти из нее под водой. Фэйн просил на это согласия Уэлса. К удивлению всех присутствовавших, Уэлс согласился: «Мы отвечаем за то, что происходит внутри подводной лодки. Все, что вы будете делать потом, оставив корабль через спасательный люк, лежит на вашей ответственности и, — старый подводник сделал паузу, — помогай вам бог».

Организация действий подрывников под водой была совершенно новым делом, так как не имелось никаких сведений о подобных опытах в прошлом. Это был шаг в неизведанную стихию — подводный мир. Обычные водолазы в тяжелых водолазных костюмах достигают глубины 70 м; подача воздуха осуществляется через специальный шланг. Кроме того, водолаз имеет телефонную связь с водолазным ботом или посыльным судном. В последнем случае на судне, как правило, имеются декомпрессионные камеры и врачебный персонал.

Другое дело — свободное плавание под водой. В этом случае пловец носит ограниченный запас воздуха в баллонах на спине. Он не связан с поверхностью и совершенно от нее не зависит. Поэтому его маневренность значительно возрастает, она ограничивается лишь его физическими возможностями, умением и тем влиянием, которое оказывает на человека длительное пребывание под водой, — об этом знают все водолазы. С военной точки зрения боец, свободно плавающий под водой в районе боевых действий, обладает большими преимуществами по сравнению с обычным водолазом. Однако все это надо было проверить на практике.

Круг специалистов подводного плавания столь узок, что ведущие фигуры в конце концов неизбежно знакомятся друг с другом. Фэйн, которому необходимо была помощь такого специалиста, узнал, что доктор Ламбертсон находится в Форт-Ноксе (штат Кентукки), где обучает личный состав пехотных подразделений пользованию аквалангом. Во время войны Ламбертсон служил инструктором подводного плавания в Управлении стратегической разведки, а затем участвовал в боевых действиях, плавая на английской малой подводной лодке «Спящая красавица». В последнее время он работал в Пенсильванском университете, изучая болезни дыхательных путей и меры борьбы с последствиями кислородного отравления.

В январе 1948 года Фэйн привез Ламбертсона в базу амфибийных сил ВМФ в Норфолке для того, чтобы он организовал показ различных патологических состояний организма водолаза. Подрывники наблюдали, как во время практических занятий их товарищи мучались от отравления углекислым газом и теряли сознание от недостатка кислорода. Во время тренировок, проводившихся в бассейнах, пловцы научились распознавать первые симптомы этих «болезней» на себе. Тренировки становились все интенсивнее, и в конце концов пловцы стали проплывать целые мили под водой, дыша с помощью акваланга.

Затем Фэйн договорился с научно-исследовательской медицинской лабораторией подводного флота в Нью-Лондоне (штат Коннектикут) относительно обучения боевых пловцов технике выхода из подводной лодки под водой.

Обучение проходило в специальной водолазной башне — громадном резервуаре цилиндрической формы высотой около 30 м с воздушными камерами для входа и выхода на различных глубинах. Затем было проведено испытание на выносливость при отравлении кислородом: пловцов поместили в барокамеру, где они дышали кислородом в течение 30 минут под давлением, соответствующим давлению на глубине 20 м. Во время тренировки шло совещание, в котором участвовали Фэйн, адмирал Файф (командующий подводными лодками Атлантического флота), доктор Ламбертсон и специалист по болезням подводников и водолазов доктор Уилмон.

На совещании обсуждались эксперименты, которые предполагалось провести с боевыми пловцами в будущем. Внезапно раздался телефонный звонок — вызвали доктора Уилмона. Оказалось, что у одного из боевых пловцов, находившихся в барокамере, начались судороги. Доктор быстро сделал необходимые указания, и совещание было продолжено. Вскоре снова зазвонил телефон — судороги начались еще у одного пловца. Уилмон повторил свои указания и бросил на Фэйна многозначительный взгляд; в конечном счете это было как раз то, что они хотели выяснить, а именно: сколько времени пловец может выдержать большое давление. Через несколько минут раздался еще один телефонный звонок. Уилмон сделал знак, показывая, что звонят по тому же поводу, и адмирал поспешно прервал совещание. Стало известно, что вид судорожно извивающихся беспомощных пловцов, которых выносили из камеры после испытания, оказывал отрицательное влияние на моральный дух личного состава. После этого по указанию доктора Уилмона таких пловцов держали в одном из изолированных служебных помещений, пока они не приходили в себя.

На человека, у которого в результате кислородного отравления появляются судороги, страшно смотреть. Его конечности извиваются, мускулы лица спазматически дергаются, на губах появляется пена, пульс учащается, дыхание становится тяжелым, через некоторое время тело коченеет, затем снова расслабляется и наступает потеря сознания. Способ лечения очень прост: поднять пострадавшего на поверхность, если он находится под водой, и дать ему подышать воздухом. Через 20–30 минут пострадавший приходит в себя.

Десять пловцов добровольно выразили желание играть роль подопытных морских свинок во время этих испытаний. Целыми часами находились они в барокамере, пока у них не начиналось отравление углекислым газом или кислородом. Доктора из научно-исследовательской лаборатории держали пловцов под тщательным наблюдением, измеряли пульс и дыхание, пока не начиналось спазматическое дергание лицевых мускулов — первый признак приближающейся судороги. Некоторые пловцы перед самым началом кислородного отравления испытывали чувство какой-то легкости и необычайного подъема. Всего лишь через минуту после появления приятного ощущения сердце пловца начинает учащенно биться (пульс часто доходил до 140–150), а легкие — судорожно втягивать воздух.

В барокамере под давлением, соответствующим глубине 20 м, Фэйн продержался дольше других, прежде чем у него начались судороги. Вот что он рассказывает о себе:

«Уверяю вас, что я не испытывал при этом никакой боли. Более того, перед самым началом судорог появилось чувство полного блаженства. Как мне потом сказали, моими последними словами, когда меня спросили по телефону о самочувствии, были: «Я не нуждаюсь в помощи, у меня все в порядке». После этого я ничего не помню. Мне рассказывали, что, когда меня положили на носилки и стали выносить из камеры, я пришел в себя и сказал: «Как это глупо», — и снова потерял сознание. Сам не чувствуешь боли, но становится очень страшно, когда видишь, что происходит с другими.

Но только таким путем можно было узнать, на какую глубину может опускаться пловец, который дышит чистым кислородом, и сколько времени при большом физическом напряжении он может плавать под водой. Полученные нами данные в результате ряда испытаний способствовали тому, что за последующие несколько тысяч человеко-часов тренировок под водой, которые проводились под моим руководством, мы не потеряли ни одного человека; в ряде случаев, однако, мы были очень близки к этому».

Тем временем обучение в водолазной башне шло своим чередом. Пловцы научились входить и выходить через спасательные люки. Они познакомились с последствиями слишком быстрого спуска и слишком быстрого подъема, который вызывал кессонную болезнь. Они научились «двигать ушами», чтобы уравнять давление на барабанную перепонку. Тот, кто не мог выполнить этого простого упражнения или у кого были больные уши, не допускался к тренировкам под водой.

Затем пловцы научились протискиваться в небольшой круглый спасательный люк подводной лодки, где помещались 2 пловца с аквалангами и один подводник для управления механизмами. Когда захлопывались крышки люка и он начинал заполняться водой, всем, кто находился внутри, казалось, что они погребены заживо. И действительно, во время войны экипажи подводных лодок часто предпочитали погибнуть вместе с лодкой, нежели попытаться выйти из нее через спасательный люк.

Все проходившие испытание тщательным образом изучили различные патологические состояния организма подводного пловца: кислородное отравление, отравление углекислым газом, кислородное голодание и кессонная болезнь — самый страшный бич, ибо она поражает без всяких предупредительных симптомов в отличие, например, от кислородного голодания. Кессонная болезнь и отравление азотом не угрожали пловцам, так как плавание в условиях боевой обстановки должно было проходить на сравнительно небольшой глубине, всего до 15 м.

Наконец Уилмон признал пловцов вполне годными для действий под водой. Фэйн дал им название «Взвод подводных пловцов». Это было первое подразделение ВМС США, вполне подготовленное для действий под водой.

Капитан 1 ранга Уэлс доставил подводных пловцов на борт подводной лодки «Групер», которой командовал капитан 3 ранга М. Рефо. С ним пловцы впервые встретились в феврале 1948 года у острова Сент-Томас (Виргинские острова). В этой части Карибского моря, недалеко от района зимних маневров, в которых участвовали амфибийные силы, морская пехота и корабли Атлантического флота, пожалуй, самые лучшие метеорологические условия на земном шаре. Вода здесь чистая, течение и прилив небольшие, имеется удобное место, где подводные лодки могут ложиться на грунт — во время второй мировой войны в этом районе находилась база подводных лодок.

Подводные пловцы тренировались в плавании под водой в заданном направлении, ориентируясь по ручному компасу. Они учились достигать берега, двигаясь под водой, расчищать фарватеры, производить спасательные работы, разрушать подводные заграждения. После этого в проливе Пилсбери, разделяющем острова Сент-Томас и Сент-Джонс, были проведены эксперименты с участием подводной лодки.

Подводная лодка «Групер» легла на грунт на глубине около 17 м. Надев акваланги, Фэйн и Ламбертсон благополучно выбрались из подводной лодки через спасательный люк. В чистой прозрачной воде сновала рыба. Поплавав немного вокруг лодки, Фэйн и Ламбертсон снова вошли в люк, люк закрылся, и они через некоторое время опять оказались в подводной лодке.

Когда Фэйн и Ламбертсон повторяли этот опыт, произошла их первая встреча с морской щукой. Огромная рыба появилась совершенно неожиданно в сопровождении целой стаи мелких рыбешек, которые дожидались крох с барского стола. Почти такой же длины, как и пловцы, стального цвета, с серебристыми пятнами на боках, эта рыба неотступно следила за всеми движениями пловцов. Ее выдающаяся челюсть была полна острых зубов. Когда ее ударили, она отскочила в сторону и затем мгновенно появилась опять, на этот раз позади пловцов, метрах в четырех от них. Пловцы поняли, что хищница не намерена приближаться к ним, и снова занялись своим делом. Через некоторое время эта морская волчица величественно уплыла прочь.

Предварительные опыты прошли без всяких осложнений. 22 февраля 1948 года пловцы приступили к следующей серии опытов. Ничего подобного, насколько им было известно, ранее нигде не предпринималось.

Подводная лодка «Групер» погрузилась на перископную глубину и, двигаясь с минимальной скоростью, легла на прямой курс. Фэйн и Ламбертсон, надев акваланги, вошли в спасательный люк вместе с лейтенантом Никольсоном — офицером команды «Групера». Когда люк наполнился водой и давление было выравнено, Никольсон открыл наружную крышку люка.

Лучи яркого солнца, глубоко проникавшие в толщу воды, освещали надстройку. Стояла мертвая тишина. Пловцы плыли, держась за комингс торпедного люка. Вода была совершенно прозрачной, и пловцам была видна почти вся подводная лодка, темные очертания которой вырисовывались в ярких лучах солнца. Лодка шла со скоростью около 2 узлов. Фэйна и Ламбертсона охватило радостное чувство. Выплыв на поверхность, они дали условный сигнал. Наблюдавший за пловцами через перископ командир лодки заметил сигнал, после чего они опустились под воду, подплыли к спасательному люку, вошли в него, закрыли крышку и через некоторое время снова очутились внутри лодки. Казалось, все было очень просто, однако это был первый случай выхода с подводной лодки и возвращения в нее во время движения.

Команды подводных подрывных работ оправдали свое название во время испытаний. Однако, прежде чем принять тактическое новшество, флот требовал бесспорных, очевидных доказательств.

Разрешить проблему помог капитан-лейтенант Джонсон, один из пионеров подводной фотографии.

Находясь на сборах резервистов, этот офицер однажды случайно забрел в кабинет Фэйна. Джонсон оказал значительную помощь в деле покорения подводной стихии. Он проявил незаурядный талант в самых различных областях, и особенно в деле научных исследований проблем видимости под водой. Во время второй мировой войны он бесплатно предоставил в распоряжение военно-морского флота свою лабораторию вместе со штатом научных работников и свое научно-исследовательское судно. Джонсон с большим интересом узнал о создании группы подводных пловцов и снова предложил флоту свои услуги, не требуя никакого вознаграждения; на этот раз он чуть было не отдал и свою жизнь.

В октябре 1948 года Фэйн, Джонеон и Ламбертсон вылетели на остров Сент-Томас. Туда же самолетами доставили фотооборудование, отряд боевых пловцов и малую подводную лодку «Спящая красавица», Старое, подремонтированное «подводное каноэ» времен второй мировой войны представляло собой весьма ненадежное средство. На таких сверхмалых подводных лодках потеряли жизнь многие английские моряки. Одна такая лодка взорвалась в результате скопления водорода, когда ею управлял Ролинс, подводный пловец из состава «Взвода подводных пловцов». Однако никаких других подводных лодок небольших размеров достать не удалось. Всеведущий доктор Ламбертсон стал инструктором по управлению малой подводной лодкой.

Джонсону были хорошо знакомы трудности подводного фотографирования. За время многолетней работы в экспедициях во Флориде, на Багамских островах и в Пуэрто-Рико он убедился, что, находясь на сравнительно небольшой глубине, можно делать снимки, если этому не мешает штормовая погода. После шторма вода несколько дней остается мутной или приобретает молочный оттенок из-за взвешенных в ней частичек песка и кораллов. Даже когда по дну идет человек, вода мутнеет.

Джонсон предложил установить на дне моря на глубине 15 м небольшую площадку, выбрав для этого такое. место, где вода остается достаточно прозрачной все время, пока нет штормов. С помощью тяжелых грузов подводные пловцы укрепили на дне моря алюминиевую выдвижную лестницу с площадкой наверху. Джонсон рассказывает о своем приключении во время подводных съемок следующее:

«К этому времени я уже три раза опускался под воду с аквалангом и, имея большой опыт в водолазном деле, был уверен, что без труда установлю фотоаппарат и засниму малую подводную лодку, когда она будет проходить мимо меня. Тем не менее Фэйн приказал Кепесеру сопровождать меня. Как я потом убедился, это была очень разумная предосторожность. Я легко добрался до площадки на верху лестницы, и Кепесер подал мне аппарат. Недалеко от лестницы было поставлено несколько буйков, и я договорился, что подводная лодка пройдет между лестницей и буйками. Тот, кто управлял этой лодкой или видел ее в действии, знает, что она до того неповоротлива, что кажется сонной. Можно с какой угодно силой перекладывать горизонтальные рули, но пройдет по крайней мере 10 секунд, прежде чем она очнется от сна и пойдет на нужной глубине. Вертикальный руль работает нисколько не лучше. Поэтому я совершенно не удивился, когда в первый раз подводная лодка прошла за линией буйков. Я решил ждать ее возвращения.

Я сидел, совершенно не двигаясь, в течение нескольких минут. Неожиданно я почувствовал, что мне не хватает воздуха, дыхание значительно участилось. Однако я не испытал ни замешательства, ни нерешительности, как это бывает при удушье, и решил ждать, что будет дальше. С каждой секундой я дышал все чаще и глубже, в конце концов я почувствовал себя очень плохо. Но я не хотел всплывать, мне казалось, что подводная лодка вот-вот пройдет мимо меня. Наконец я инстинктивно почувствовал, что теряю сознание. Отдав фотоаппарат Кепесеру, я с трудом всплыл на поверхность. Когда меня вытащили из воды, я был бледен как смерть и уже начинал синеть. За всю мою жизнь мне ни разу не было так плохо, и, кроме того, было страшно думать о том, что в возрасте 49 лет мне придется бросить плавание под водой. Какой-то рослый и здоровый главстаршин а надел мой акваланг и нырнул в воду. Не прошло и двух минут, как он показался на поверхности, — его легкие работали, как меха. Это навело меня на мысль о том, что случай, происшедший со мной, объясняется не только моим возрастом.

На одном из кораблей находился доктор Ламбертсон, и я попросил его осмотреть мой акваланг. Он не обнаружил в нем никаких неисправностей и, надев его на себя, отправился на помощь Фэйну, который вместе с моим техником занялся подводными съемками.

Я заметил по часам, сколько времени Ламбертсон находился под водой. Менее чем через 3 минуты он вынырнул и сообщил, что акваланг неисправен. В результате осмотра было обнаружено, что слишком старый заряд абсорбирующего вещества не целиком поглощал углекислый газ; таким образом, стало ясно, что я отравился углекислым газом. На следующий день я пришел в себя настолько, что смог снова опуститься поз воду».

В воскресенье прибыла подводная лодка «Квилбэк». Джонсон установил свою лестницу с площадкой над крышкой торпедного аппарата правого борта подводной лодки.

Лодка легла на дно, и Джонсон, заняв свое место на площадке, проверил показания подводного экспонометра и исправность киноаппарата весом около 12 кг; в воде он весил не более 0,5 кг.

Было решено сфотографировать подводных пловцов с легководолазным дыхательным прибором в тот момент, когда они попытаются войти в лодку через торпедный аппарат и таким путем выйти обратно.

«Болторезный щит и крышка торпедного аппарата были открыты, и Фэйн первым залез в трубу. Предполагалось, что крышка будет закрываться и открываться вручную; это делалось для того, чтобы пловцы могли научиться обращению с дыхательным прибором внутри торпедного аппарата, и, кстати, для того, чтобы можно было заснять пловцов в действии.

Не успел Фэйн скрыться в трубе торпедного аппарата, как тут же показался обратно и, делая отчаянные движения, стал подниматься на поверхность.

Наверху было достаточно людей, и мы с Кепесером решили оставаться на местах. Вскоре Фэйн возвратился и вторично полез в торпедный аппарат ногами вперед. Позднее я узнал, что, когда Фэйц втискивался в узкую трубу торпедного аппарата первый раз, в его дыхательном приборе закрылся клапан подачи кислорода. Задыхаясь и не зная, что, собственно, случилось, Фэйн вынужден был подняться на поверхность. Надо думать, что после пережитого ему не очень хотелось оказаться запертым, как в мышеловке, в трубе торпедного аппарата, тем не менее он подал сигнал закрыть крышку.

Вся операция по входу в торпедный аппарат и выходу из него продолжалась, очевидно, немногим более 2 минут. Большую часть времени я вел съемку. Никогда еще для меня время не тянулось так медленно, как в те секунды, которые Фэйн провел в торпедном аппарате. Можно представить, какими долгими показались эти секунды самому Фэйну, который был стиснут в узкой трубе диаметром около 0,5 м, ничего не видя и даже не будучи в состоянии пошевельнуться».

Когда Фэйн целый и невредимый показался в носовом торпедном отсеке, все облегченно вздохнули. Однако по лицу его было видно, что он еще не совсем пришел в себя. Дело в том, что вода, стремительно выходившая при осушении торпедного аппарата, сдвинула маску на лице Фэйна. Он бы неминуемо захлебнулся, если бы ему не удалось вдохнуть в себя немного кислорода, после того как маска снова стала на место. По мнению Фэйна, если бы он лежал на спине, а не на животе, маску вообще сорвало бы с его лица. Тогда, очевидно, это был первый случай успешного проникновения в подводную лодку через торпедный аппарат.

Следующий эксперимент заключался в том, что сверхмалая подводная лодка должна была сесть на обычную подводную лодку и сняться с нее во время движения. К тому времени уже несколько пловцов — матросов и офицеров — научились входить в большую подводную лодку и выходить из нее через спасательный люк, что было должным образом засвидетельствовано с помощью фотоаппарата.

Доктор Ламбертсон имел наибольший опыт по управлению сверхмалыми подводными лодками, и ему предстояло управлять во время эксперимента одной из них, выкрашенной в желтый цвет. На большой подводной лодке Фэйн и Джонсон должны были выйти наружу через спасательный люк и устроиться на носовой орудийной площадке в качестве фотографов. На верхней палубе должны были находиться также старшина-артиллерист Бейли и младший лейтенант Атчесон, которым предстояло установить сверхмалую подводную лодку в нужное положение. Старшина-артиллерист Пиотровский должен был, держась за буйреп, выпустить буй и вместе с ним подняться на поверхность. Там ему предстояло закрепить буйреп за сверхмалую подводную лодку, которая таким образом при погружении как бы подтягивалась к палубе подводной лодки «Квилбэк». Около орудия установили 2 подводных фотоаппарата, экспонометры и штатив; поперек палубы была привязана алюминиевая лестница, на которую оба фотографа могли опираться своими спинами. «Квилбэк» погрузилась на глубину около 15 м и направилась туда, где находилась сверхмалая подводная лодка. Подойдя на расстояние одной миля, лодка снизила скорость до 2 узлов, так что пловцы имели полчаса для подготовительных работ под водой.

Вот что рассказывает Джонсон о том, что произошло под водой на палубе «Квилбэк»:

«Мы с Фэйном выбрались из лодки. Было установлено, что при скорости движения в 2 узла вода не сорвет с нас маски, если мы будем стоять лицом по ходу движения, однако никто не знал, что произойдет, если мы повернемся в сторону. Пятясь назад к корме, мы достигли орудийной площадки. Встречный поток воды прижал нас к лестнице, а наши ласты, казалось, прилипли к настилу палубы. Втиснув спины между ступеньками лестницы, мы освободили руки для работы с фотоаппаратами. Две-три минуты ушло на то, чтобы подготовиться к съемке, после чего мы смогли немного осмотреться.

Бейли и Атчесон только занимали свои посты. Пиотровский выпустил буй и поднялся на поверхность метрах в восьми над палубой. Мне было видно, как его бросало из стороны в сторону, и я удивился, как он еще держится. С каждой минутой мое удивление перерастало в самое настоящее восхищение. Волны на море были небольшие, высотой около 2 м, но крутые и в большинстве случаев с гребнями. Даже мы ощущали их действие по хлопанию кислородных баллонов, которые были закреплены у нас на груди.

Казалось, что мы двигались с огромной скоростью. Я осторожно попробовал немного повернуть голову в сторону. Маска начала вибрировать, но воды не пропускала, и я смог увидеть Фэйна. Его рыжие волосы были прилизаны водой, уши, казалось, шевелились, а трусы и акваланг оттянулись назад и колебались в результате сопротивления воды. Мне он казался Бен Гуром, который на своей колеснице несется вокруг римского колизея. Я хотел было заснять его, но затем решил, что нельзя зря тратить пленку.

Видимость под водой была вполне хорошей. Мы различали предметы почти у носовой части лодки.

Навстречу и мимо нас плыли частички водорослей и воздушные пузырьки.

Трудно сравнить с чем-нибудь ощущения человека, который в первый раз оказался на палубе погруженной в воду подводной лодки во время ее движения. Вначале я подумал, что лодка увеличила скорость до 3–4 узлов. То же, очевидно, думал Фэйн. Мы оба стали наблюдать за водорослями, которые плавали у поверхности, и увидели, что лодка, как приказано, выдерживает скорость в 2 узла. Однако стоило нам снова посмотреть вперед, как к нам опять вернулось ощущение большой скорости, которое обычно появляется, когда смотришь на проносящуюся мимо воду, находясь на быстроходном катере с невысоким надводным бортом».

Немало минут Фэйн и Джонсон провели в напряженном ожидании, прежде чем подводная лодка «Квилбэк» поравнялась с двигавшейся ей навстречу сверхмалой подводной лодкой «Спящая красавица».

«Чтобы сэкономить кислород, — продолжает Джонсон, — Ламбертсон предпочел еще несколько минут подышать воздухом. Как только он выводил свою «Спящую красавицу» в позиционное положение, его с головой начинали заливать небольшие, но крутые волны, так что он мог дышать, только когда оказывался у подножия волны. В то время как Ламбертсон пытался удержать свое непослушное судно на одной линии с перископами подводной лодки «Квилбэк», Пиотровский, держась за буй, плыл на поверхности.

Внезапно я увидел желтое пятно. Это была «Спящая красавица». Я не смог установить свой аппарат на штатив и, слегка похлопав рукой по плечу Фэйна, знаками показал ему, чтобы он воспользовался своим фотоаппаратом.

Ламбертсону удалось достигнуть буя, Пиотровский зацепил буйреп за сверхмалую подводную лодку, и она тут же начала погружаться в воду. «Спящая красавица» не совсем точно опустилась на палубу «Квилбэк», а уткнулась носом в поручни верхней палубы.

Бейли, отличавшийся большой силой, обхватил руками суденышко за корму и втащил его на палубу. Усилиями трех человек, находившихся на палубе, «Спящая красавица» была установлена на киль-блоки (аналогичные шлюпочным) и закреплена.

Ламбертсон выбрался из своей лодки и немного постоял рядом с ней. Он и другие пловцы несколько раз поворачивались лицом по ходу движения подводной лодки, иногда забывая придерживать свои маски. Таким образом, невольно было доказано, что на малом ходу вода не может сорвать маску или проникнуть под нее, даже если поворачиваться во время движения лицом к корме.

Ламбертсон снова вошел в свою лодку. Когда отдали концы, она поднялась на поверхность, где Пиотровский отцепил от нее буйреп. Ламбертсон отвел свою лодку в сторону, чтобы не задеть за перископ «Квилбэк».

Все на палубе «Квилбэк» оставались на своих местах, и лодка поднялась на поверхность. Никогда еще в своей жизни я не видел такого яркого солнца.

Когда мы всплывали, я не ощутил никакого толчка и не заметил никакого завихрения воды около меня. Мне было очень легко, усталости я не почувствовал.

Обычно съемка под водой велась с помощью дистанционно управляемых фотоаппаратов, установленных снаружи подводной лодки, однако мы первые проводили подводные съемки сами, управляя аппаратами собственными руками.

Очевидно, недалек тот день, когда под водой будут происходить сражения между пловцами, когда целые отряды пловцов будут атаковать участки берега, выходя прямо из воды, и когда подводные пловцы будут совершать разведку берегов и гаваней, приближаясь к ним в подводных судах».

Погода испортилась, но подводные фотографы сумели засиять пловцов за работой у винтов лежащей на грунте подводной лодки, а также сделать несколько снимков большой морской щуки.

В ночное время боевые пловцы охотно работали большими группами, но проявляли некоторую нерешительность, когда после наступления темноты им надо было опускаться под воду по одному или парами там, где были ранее замечены акулы и морские щуки. На берегу гавани была расположена бойня, выбрасываемые отбросы привлекали сюда крупных акул. Ввиду того что зону действия боевых пловцов никак нельзя было ограничить только «безопасными» водами, Фэйн и Джонсон решили показать пример остальным: надев на себя акваланги конструкции Ламбертсона, они ночью опустились под воду в гавани, чтобы при помощи фотоаппарата с лампой-»вспышкой» заснять винты подводной лодки, поставленной в док.

Не было случая, чтобы акула совершила нападение на водолаза в скафандре, хотя акулы часто нападали на пловцов. Однако было неизвестно, как акула отнесется к пловцу с аквалангом: как к водолазу или как к простому пловцу? «Кто знает, что думает акула», — сказал однажды старый французский рыбак Фэйну (это было на Виргинских островах).

Капитан-лейтенант Джонсон рассказывает:

«Несколько раз Фэйн проплывал прямо над акулами, в то время как они лежали на дне, и ни разу не привлек к себе их внимания. Тем не менее мысль о возможной близости крупной акулы не очень приятна, особенно ночью.

Как это ни странно, но нельзя сказать, что ночью под водой видимость отсутствует полностью. В ту ночь, когда мы провели свой особый эксперимент с подводным фотографированием, светила луна, хотя и не очень ярко, и, опустившись под воду, мы могли различать знакомые нам предметы на расстоянии до 2 м.

Я должен был стоять на кормовой оконечности горизонтальных рулей и делать снимки винтов, в то время как Фэйн, сидя немного впереди меня, должен был держать подставку для лампы-»вспышки». Фотоаппарат был соединен с лампой посредством изолированного провода. Мы стали опускаться под воду.

Добравшись до своего места, я с ужасом увидел расплывчатые очертания огромной рыбы, которая с явным интересом следила за нашими действиями. Рыба была очень большая, с широкой головой и такая длинная, что хвост ее терялся где-то в темноте. Однако лучше мне не удалось ее рассмотреть. Что-то знакомое показалось мне в том, как она висела в воде, а также в неясных очертаниях ее головы.

Я, не отрывая глаз, смотрел на это чудовище до тех пор, пока Фэйн, потянув за электрический провод, не дал знать, что он занял свое место. Я мобилизовал всю свою силу воли, чтобы оторваться от рыбы и заняться съемкой.

После вспышки лампы я снова оглянулся по сторонам, но призрачный силуэт рыбы исчез. Возможно, что это был крупный морской окунь, а не акула, так как матросы с подводной лодки рассказывали мне, что они часто видели больших морских окуней в районе этого причала».

Следующий день был последним днем экспериментов, проводившихся с участием подводной лодки «Квилбэк», и боевые пловцы дольше, чем обычно, оставались под водой. В конце испытаний двое пловцов, почувствовав себя плохо, были вынуждены подняться на поверхность. Джонсон обнаружил у одного из них легкие, но заметные симптомы кислородного отравления. У другого не выдержали нервы, и он сорвал с лица маску прямо под водой. Фэйн схватил его в охапку, вместе с ним выплыл к бую на поверхность, а затем сам снова вернулся под воду. Один раз подводная лодка чуть было не выскочила на поверхность, и, чтобы удержать ее под водой, командир приказал увеличить скорость до 6 узлов. Вода со страшной силой давила на пловцов, сбрасывая одного за другим с палубы. В конце концов на палубе остались только Фэйн и Пиотровский. Они были измотаны и задыхались от скопления углекислого газа в маске. Фэйн взял себя в руки и дал сигнал бедствия на поверхность. Джонсон рассказывает:

«Когда я поднялся на палубу лодки, то с удивлением увидел Фэйна на сиденье у 40-мм орудия. Это было непохоже на него. Он редко садился, особенно во время испытания. Приблизившись к нему, я заметил, что лицо его покраснело, по телу пробегала лихорадочная дрожь, мускулы то твердели, то расслаблялись в значительно большей степени, чем это можно было объяснить холодом или даже длительным пребыванием под водой.

Он бормотал что-то бессвязное, очевидно не совсем понимая, что говорит. Я вызвал санитара и дал Фэйну глоток коньяку. Налицо были симптомы отравления углекислым газом.

Так закончилась вторая серия опытов.

После окончания маневров Фэйн остался в заливе Сент-Томас, для того чтобы продолжать подготовку команды пловцов. Именно в это время один из авторов этой книги, Дон Мур, познакомился с некоторыми не столь строго засекреченными сторонами действий подводных пловцов: вместе с Фэйном и с офицером местного гарнизона капитаном (ныне майором) Джуэтом он занимался охотой на морских щук, акул и лангустов.

Во время тренировок боевые пловцы порой проплывали по нескольку миль, часами оставались под водой; красота подводного мира очаровывала их настолько, что они совершенно теряли всякий страх перед кислородным отравлением, отравлением углекислым газом, кессонной болезнью и другими подстерегавшими их опасностями. Пловцов не надо было понуждать опускаться под воду: когда выдавался свободный день, они неизменно отправлялись на подводную охоту за рыбой.

Капитан Джуэт показал разведчикам морских глубин свое любимое место охоты на акул, где пловцы обнаружили большую акулу. Они с удовольствием охотились также на скатов, морских собак, которые когда-то их пугали. Пловцы все больше привыкали к мысли о том, что море является их новым светлым миром, обитатели которого принимают их, как равных или даже как хозяев.

Конечно, подводный спорт был побочным занятием команд подводных подрывных работ. Снимки, сделанные под водой Джонсоном и Фэйном, произвели должное впечатление на чиновников военно-морского министерства, и было получено разрешение продолжать экспериментальную работу в соответствии с программой.

Считая себя пионерами подводного фотографирования и подводного плавания, Джонсон и Фэйн были немало удивлены, когда в одном из научных журналов они прочли статью Дж. Дугана о подобных опытах, проведенных совершенно независимо майором Ж. И. Кусто и французскими пловцами, которые пользовались аквалангами и фотоаппаратами для подводных съемок.

Так Фэйн и Джонсон получили первый сигнал о том, что имеются и другие энтузиасты подводного плавания.

Когда французский флот был частью потоплен, а частью интернирован, Кусто занялся проблемой подводного плавания, которое популяризировал американский писатель Гай Гилпатрик. Кусто сконструировал акваланг для действий против немцев в Тулоне. Использование сжатого воздуха позволило преодолеть 10–20-метровый барьер при дыхании чистым кислородом во время плавания с обычным аквалангом. Специальная мембрана, реагируя на давление окружающей воды, позволяет пловцу вдыхать воздух под давлением, равным давлению воды; сжатый воздух, поступая в легкие, непрерывно уравновешивает давление, воздействующее на пловца.

Фэйну понравилась идея аппарата Кусто, и он договорился о встрече с французским подводным пловцом, который должен был вскоре прибыть в Нью-Йорк. Они встретились. Фэйн приобрел акваланг Кусто и испробовал его в водолазной башне учебного отряда подводного плавания в Нью-Лондоне. Во время первой попытки он опустился на самое дно башни, на глубину около 30 м; результаты испытаний убедили Фэйна в ценности нового акваланга, несмотря на недоверчивое отношение, которое обычно господствует в ВМФ к техническим новинкам, еще должным образом не испытанным.

В декабре 1949 года подводным пловцам представился случай использовать новый акваланг в практических целях. Судоходству в Чесапикском заливе мешал корабль, затонувший на глубине около 20 м. Для обычных водолазов (в скафандрах) работа в этом месте была связана с большими трудностями из-за большой скорости приливных течений. Они могли работать не более 30 минут в день, когда прилив ослабевал. Надев на себя акваланг со сжатым воздухом, Фэйн опустился под воду к затонувшему кораблю для предварительного осмотра. Затем вместе со своими подводными пловцами он еще несколько раз опускался к этому кораблю, чтобы заложить в него тонну взрывчатки. Быстрое разрушение корабля послужило убедительным примером эффективности подводных действий боевых пловцов.

Заслуги подводных пловцов в покорении подводного мира были отмечены адмиралом ВМФ США Блэнди, который объявил благодарность Фэйну, Джонсону, главстаршинам Дивайну и Фостеру, а также старшинам Бейли, Пиотровскому, Петвею и Кепесеру.

Много еще предстояло сделать, но уже было ясно, что акваланг является достаточно надежным средством для подводного плавания. После приобретения этого прибора у французов дальнейшее развитие техники плавания под водой пошло гигантскими шагами. Во время маневров Атлантического флота, которые проходили зимой того же 1949 года, подводные пловцы действовали на малых подводных лодках. Замечательный образец подводной навигации продемонстрировал лейтенант Брус, который провел лодку через коралловые рифы к берегу и затем благополучно возвратился обратно, пройдя под водой около 2 миль. Подводные пловцы с аквалангами проникали на все большие глубины по мере того, как росло их умение и уверенность в себе. Теоретически обнаженный подводный пловец с аквалангом может достичь тех же глубин, что и водолаз в скафандре.

Весьма важное событие произошло летом 1950 года. Английская сверхмалая подводная лодка типа «X», подорвавшая в свое время немецкий линкор «Тирпиц», посетила амфибийную базу в Литл-Крик, в штате Виргиния. Американские подводные пловцы быстро освоились с этой лодкой. Были проведены совместные учения, включая учение по проникновению через сетевые заграждения, поставленные в фарватере Норфолкской гавани. Фэйн и английский водолаз работали рука об руку под водой, в то время как быстрое течение все время с силой прижимало подводную лодку к заградительной сети. Наконец последняя ячейка была разрезана, и подводная лодка преодолела заграждение. Подобные учения не представляли собой ничего нового для англичан, которые проводили такие действия в боевой обстановке; однако американские команды подводных подрывных работ ранее этим не занимались.

Совместные учения, в которых участвовала сверхмалая подводная лодка англичан и боевые пловцы, проходили весьма успешно: все пловцы сумели под водой выйти из лодки через спасательный люк. В нем мог уместиться один человек; втиснувшись в люк, пловец закрывал нижнюю крышку люка, ведущую в подводную лодку, и заполнял люк водой с помощью насоса. После этого открывался клапан воздушной магистрали и выравнивалось давление с забортным. Казалось бы, все очень просто, но не так-то приятно сидеть в полной темноте и затоплять себя водой. Однако, как сказал один из англичан: «Если все будет в порядке, вас через люк вынесет наверх, одна ошибка — и вас нет в живых».