11

7, rue Frederic Bastiat Paris 8-е

1/I-56

Дорогой Игорь Владимирович

С Новым годом! — хотя бы только в ответ на Ваше письмо. Но от души желаю Вам всего, что в жизни Вам надо. Спасибо за память. Знаю по опыту, что если начать выяснять, отчего переписка оборвалась, — вина окажется моя. Значит — простите. Письмо в Ниццу я получил, — неужели не ответил?! А другого, на rue Barruel, не получал, — что и понятно, ибо даже не знаю, что это за улица и где она.

Вижу, что Вы «перегружены» работой. Думаю, что это хорошо в смысле денежном, но уверен, что плохо в другом смысле, в сущности, много более верном.

Я привык получать от Вас письма со стихами, а тут даже и стихов нет! Между тем в Вас есть что-то профессионально-поэтическое (Пушкин), а не любительски-случайное (Лермонтов) — значит, это работа над всякой чепухой мешает! Простите за «чепуху» — но в душе, я думаю, Вы со мной согласны, хотя и делаете по видимости великое историческое дело.

Очень рад, если «Один<очество> и свобода» не совсем Вам не понравилась. Книга писана наспех, по вине издательства. Многое там — мозаика из прежних статей[111], кое-что — газетная болтовня. Еще плохо в ней то, что об одних написано то, что я действительно о них думаю (Гиппиус, Набоков), а о других — не совсем то. О Бунине, например, я многого не сказал, но сказать надо было бы — и получился восторг, которого я не испытываю полностью. Вообще, книга только на 1/2 — «моя», и даже меньше. Если бы я мог издать то, что хочу, то издал бы — даже из старого — совсем не то. Кстати, по-моему — лучшая статья о Гиппиус, а Маковский и даже Иваск считают, что я ее «недооценил».

В Париже я кружусь в вихре света. Был у Гингеров на докладе Оцупа о гибели поэзии или о чем-то вроде[112]. Было это зрелище довольно «пронзительное» — по смешению умственной беспомощности, гордости, старости с трясущимися руками и обилию метафизического тумана.

Если Вы видите «Н<овое> р<усское> слово», то видели и перебранку Кускова — Слоним и Яновский[113]. В результате Яновский гонит Варшавского с квартиры за то, что он не считает Слонима окончательным подлецом.

Здешняя сенсация — переход «Русск<ой> мысли» с рельс черносотенных на милюковско-демократические[114]. Но, несмотря на мольбы редактора Водова[115], демократы колеблются — идти или не идти?

Как видите, голова моя занята толчеей, а не смыслом жизни и творчества, как у Оцупа. До свидания.

Я в Париже до 15 января. Если Вы соблаговолите возобновить переписку, обещаюсь и клянусь отвечать аккуратно по любым вопросам, сплетническим или метафизическим. Я в первый раз очаровался Марковым — статьей его в «Нов<ом> журнале» («Аркадия»[116]). Иваск был прав, хотя поэма М<аркова> в «Опытах» была дрянь. Но статья обещает и поэзию.

Ваш Г. Адамович