36

36

8 сент<ября> 1965 (но лучше писать в Париж: 7, rue Fred<eric> Bastiat, Paris 8е, т. е. как всегда)

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо большое за письмо[213], за все, что в нем сказано, — и простите, что отвечаю с опозданием (не знаю даже, застанет ли Вас мой ответ в Colorado!). Я был в горах, под Ниццей, недавно вернулся и нашел много писем, которые мне не удосужились переслать.

Прежде всего: я очень рад, правда, что Вам хорошо живется. Помню, что в Мюнхене я Вас уговаривал согласиться на Америку, но думал главным образом, что там у Вас будет больше времени «для себя», т. е. для писания. А если помимо этого и все вообще хорошо, то слава Богу! Еще я рад, что Вы выпускаете новую книжку[214], да еще о «сияющих пустяках»[215]. О чем иначе и писать, если не жульничать? Кстати, я не помнил этого Вашего выражения. Очень хорошо, и как всегда у Вас — при кажущейся зыбкости, — очень точно. Ну, о поэзии разговор был бы долгий в письме. Вот Вы что-то пишете о «полемике Ходасевича с Адамовичем»[216]. Я помню, что что-то такое было, что писал об этом Цетлин в «Совр<еменных> зап<исках>»[217] и что есть такой параграф в книге Г. Струве[218]. Но убейте меня, о чем был этот спор?? Ходасевич был, конечно, умный человек, но мелко-умный. Я пишу это не для того, чтобы унизить «противника» в споре, а потому, что никогда ни в чем он не был мне интересен. Даже в Пушкине, о котором, в сущности, ничего не сказал, кроме мелочей.

Вы, верно, знаете, что в Париже была Ахматова. Я ее долго видел, много говорил[219]. Ее все теперь считают не то что умной, а «мудрой», «сверх-умной» (это мне говорил Л. Никулин[220]). Едва ли это так. Но «что-то» в ней есть, даже в разговоре, чего в Ход<асевиче> не было и в помине. Вот наш бедный Гингер был умный. Мне его ужасно жаль. В последние два года я с ним сдружился, он мне каждый день звонил по телефону, даже не раз, даже надоедал, а человек был для меня с редким «шармом». И стихи его хорошие (Вы, верно, получили книгу), хотя мне не совсем по душе архаически-манерный стиль. Он очень чувствовал язык, у него это выходило хорошо, но все-таки лучше бы без этого.

Где наш (опять наш!) Иваск? Целый век я о нем ничего не знаю и даже скучаю без его писем, где всегда самое интересное и важное не в тексте на машинке, а каракулями и кружочками на полях. Прочесть хочется, а разобрать трудновато. Ну, дорогой Игорь Владимирович, пора кончать, простите за болтовню. Будьте здоровы, благополучны, процветайте, пишите стихи и издавайте книжку. «Спасибо сердечное» Вам обеспечено, наверно, и именно от русского народа. Когда книжка выйдет? Да, непременно сдержите свое обещание и приезжайте в Ниццу будущим летом. Даст Бог, я до лета доживу и обещаю Вам быть здесь таким же проводником и гидом, как Вы для меня в Мюнхене. Иваску я в прошлый его приезд содействие оказал, но он остался не в восторге. А разговор — само собой: всему свое время. Еще раз спасибо за письмо.

Ваш Г. Адамович