27

27

30, Denison Road Victoria Park Manchester

13 мая 1961

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо за книгу, спасибо за карточку из Пизы — и простите, что пишу с большим опозданием. Причины на это разные, для Вас не интересные.

Но главная причина та, что я читал «Линии», хотел написать, уже прочитав их, а стихи Ваши нельзя читать быстро, одно за другим.

Меня в них изумляет и наполняет завистью их тончайшая выделка. Именно ее-то и не оценишь при быстром чтении! Но и помимо того, что принято называть «мастерством» — а рядом с Вашим всякое другое кажется грубым, топорным! — в этих стихах столько шепота и намеков, что тоже уловить их надо и можно лишь при чтении повторном. Я читаю 2–3 Ваших стихотворения — а потом книгу откладываю. И невольно спрашиваю себя: можно ли дальше продолжать subtilite или Вы дошли до предела, где надолго придется остановиться? По этой линии Вы, например, относитесь к Блоку, как Анненский к Пушкину: то, что у одного — в одном слове, у другого раздроблено (или рассмотрено под микроскопом). Да, это не для «двадцатого века», но Вы сами себя в этом как будто упрекаете, а упрекать не в чем, вопреки тому, что повторяют болваны-критики. Кстати, я не люблю «Пророка», — неужели Вы его любите? Много от него пошло фальши и декламации, с речью Достоевского включительно.

Не хочу, впрочем, превращать письмо в статью. Статью я напишу сегодня или завтра, в понедельник пошлю в «Н<овое> р<усское> слово». Конечно, я с радостью и охотой написал бы о Вас и в «Н<овом> журнале», где можно бы продолжить серию «Наши поэты», но это потом — и это было бы не о последней книжке, а вообще, «взгляд и нечто». Я не хотел продолжать этой серии, не хотел вообще писать ее, но сначала пристал Г. Иванов, а потом Одоевцева[186], — будто ему и ей это было крайне нужно! Ну, посмотрим. Обид и претензий все равно не оберешься, и если я из-за статьи об Иванове поссорился с Оцупом (почти), то из-за Вас будет то же самое с другими.

До свидания, дорогой Игорь Владимирович. Спасибо за книжку двойное: т. е. и за то, что прислали, и за нее саму, за самые стихи. Если бы мы с Вами встретились — но qui sait[187], где и когда? — я хотел бы с Вами побродить в разговорах о ней, как бывало со Штейгером. По-моему, у Штейгера есть непосредственность, которой Вы опасаетесь или стыдитесь, но у Вас есть многое, что ему и не снилось.

Ваш Г. Адамович

Я в Манчестере еще месяц. Потом — в Париже.