К. Н. Хохульников, подполковник БЕРЕГИТЕСЬ, ЭТО ОПАСНО!

К. Н. Хохульников,

подполковник

БЕРЕГИТЕСЬ, ЭТО ОПАСНО!

Идеологические диверсии наших врагов ставят одной из важнейших своих целей — подрывные действия в отношении советской молодежи. Органы империалистической пропаганды пытаются путем распространения буржуазной идеологии, различных ревизионистских теорий, идей национализма и сионизма, религиозно-мистических воззрений вызвать у отдельных советских юношей и девушек недоверие к политике КПСС и Советского правительства, посеять настроения аполитичности и пессимизма, толкнуть на путь демагогии и критиканства, привить мещанское, потребительское отношение к жизни. В этих целях идеологические диверсанты стремятся по различным каналам засылать в молодежную среду буржуазную пропагандистскую литературу, восхваляющую западный образ жизни, порнографические издания, пытаются склонить молодежь к наркомании, пьянству, сексуальной распущенности, хулиганству и иным антиобщественным и уголовным преступлениям. Внешне лишенные политической окраски, подобные враждебные акции являются практическим выражением разработанной империалистическими идеологами установки, согласно которой обработка части советской молодежи во враждебном социализму духе может якобы достигаться и путем ее морального разложения.

Для реализации своих коварных установок империалистические идеологи и пропагандисты особое внимание уделяют изучению степени политической зрелости советской молодежи, ее верности революционным традициям, выявлению возможной тяги к Западу, негативных процессов и проявлений в ее среде. Активно изучаются вопросы, касающиеся нравственности молодежи, ее подверженности религиозным настроениям и предрассудкам, интересы к «сексуальной свободе», ее отношения к буржуазному искусству, западным модам, танцам.

С целью оказать тлетворное влияние на формирование мировоззрения советской молодежи используются средства массовой информации, расширение международных связей Советского Союза, приезд в СССР иностранцев по каналам международного научно-технического и культурного обмена.

В настоящее время на нашу страну ведут передачи 37 иностранных радиостанций на многих языках народов СССР. Это и официальные радиостанции «Голос Америки», «Немецкая волна», «Израиль», и так называемые «неправительственные», типа «Би-Би-Си», и радиостанции зарубежных клерикальных центров «Голос Востока», «Голос дружбы», «Голос Анд» и др.

Стремясь приучить часть нашей молодежи к регулярному прослушиванию своих передач, зарубежные центры радиопропаганды насыщают программы самой разнообразной музыкой; классической, лучшими произведениями современной, особенно авангардистской. Они обещают своим радиослушателям в СССР выслать музыкальные записи, фотографии звезд кино и эстрады.

Отдельные наши юноши и девушки, а иногда и взрослые, прослушивая музыкальные передачи зарубежных радиостанций, чередующиеся выпусками последних известий, обзорами, комментариями политических событий, постепенно втягиваются в систематическое их прослушивание, подпадают под их влияние. Некоторые из них начинают восхвалять «прелести» западного образа жизни, стремятся, порой с нарушением установленных норм и правил, к приобретению заграничных вещей и изделий, вступают в контакты с иностранцами на нездоровой основе, а отдельные, если своевременно не принять мер профилактического, воспитательного характера, могут скатиться на путь преступной деятельности.

В этом плане представляется достаточно характерной судьба ростовчанина Хлыстова (фамилия его изменена, мы полагаем, что он осознал свои ошибки и стал на путь исправления).

Детство и юность Хлыстова протекали достаточно безмятежно. Ему, единственному сыну в семье, все было дозволено. После школы открылся путь к высшему образованию. Но учеба — это труд, и труд настойчивый, кропотливый, а Хлыстова это не очень устраивало. За недостойное поведение в институте он исключен из комсомола и только усилиями папаши, уважаемого человека, окончил вуз и получил диплом инженера.

Однако работа по специальности его также не заинтересовала. Действительным увлечением стала современная западная музыка, всевозможные рокк- и битлз-группы. Стремление быть на высоте среди подобных себе, иметь первым магнитофонные записи и диски привело к прослушиванию передач зарубежных радиостанций, к контактам с иностранцами. Его близким «другом» и «советчиком» стал стажер из США Ричард Шупбах, От преклонения перед современной западной музыкой, от некритического стремления к подражанию некоторым сторонам западного образа жизни, устройства на дому сборищ с участием иностранцев Хлыстов перешел к разглагольствованиям о «чистой» демократии, в присутствии иностранцев стал порочить советскую действительность, получая мелкие подачки. Он начал группировать вокруг себя и обрабатывать в аналогичном духе некоторых единомышленников.

К сожалению, ни родители, ни администрация, ни общественные организации предприятий и учреждений, которым в достаточной мере было известно о перерождении Хлыстова и его друзей, не приняли действенных мер, чтобы остановить их.

Позднее, после ряда проведенных с ним бесед, Хлыстов писал:

«...прозрение и отрезвление у меня наступило с большим опозданием, после бесед в УКГБ. Только теперь я понял по-настоящему, до чего довели меня «независимость суждений», слепота и, пожалуй, идеологическое влияние Запада в виде бесед с иностранными студентами, обучающимися в РГУ, иногда слушание западных радиостанций...»

Иностранцы... Десятки тысяч из них ежегодно бывают на территории нашей области. Едут в качестве туристов и специалистов, по частным визам в гости к родным и близким, по линии культурного, спортивного и студенческого обмена.

К сожалению, в числе иностранцев, приезжающих в СССР, в частности в вузы города Ростова-на-Дону на учебу, стажировку или для научной работы, есть идеологические диверсанты. Один из них — Граффи Джулиан Джуд, подданный Великобритании, бывший стажер филологического факультета РГУ

Бывший студент РИНХа, ныне житель города Ленинграда, Валерий Левин, хорошо узнавший бывшего стажера Ростовского, а затем Ленинградского госуниверситетов, в своем заявлении писал:

«Многочисленные встречи и беседы с Граффи в Ростове-на-Дону и в Ленинграде привели меня к убеждению, что он враждебно относится к нашей стране и использует свое пребывание в СССР для идеологической диверсии... Граффи очень стремится получить любого рода информацию, извращающую советскую действительность. Он собирал анекдоты с клеветой на нашу страну, на образ жизни советских людей».

Общительный, корректный, умеющий свободно говорить о современной музыке, литературе, искусстве, Граффи легко и охотно вступал в контакты с советскими людьми, особенно с молодежью, но среди них он искал любителей легкой наживы, поклонников всего западного, людей политически незрелых, легко поддающихся чуждому воздействию. И уже в индивидуальном порядке проводил их идеологическую обработку, подталкивая к совершению преступлений, в том числе и к измене Родине.

С помощью некоего Валерия Буракова, человека без определенных занятий, он сколотил вокруг себя компанию молодых людей, склонных к стяжательству, стремящихся к легкой жизни, не отличавшихся высокими моральными качествами. Вначале Граффи старался произвести на эту компанию впечатление эрудита, знатока и ценителя всевозможных битлз-групп. При проигрывании принадлежащих ему дисков показывал знание и понимание этой музыки. В беседах стремился ненавязчиво внушить, что, получая только стипендию, он гораздо меньше учится, чем отдыхает, имеет большой дом в Англии, машину и еще лучше будет жить, когда приедет в Англию и будет работать.

Используя беспринципность своих новых друзей, их стремление к легкой наживе, Граффи втягивал их в спекулятивные сделки, в частности с пластинками. Позднее на суде Бураков сообщил о совместных с Граффи спекулятивных операциях следующее:

«Особенно доходным бизнес был на пластинках с записями поп-музыки. Они принадлежали Джулиану. Часть пластинок он продал сам, а часть — я. В среднем за каждую пластинку мы выручали по 40—50 рублей, а то и 70 рублей».

Поощряемый Граффи Джулианом, Бураков все более втягивался в спекулятивные сделки с импортным барахлом, приобретенным им в основном у иностранцев. Моральное разложение в сочетании с умелой обработкой со стороны «друга» дали соответствующие результаты. В. Бураков все чаще как среди своего окружения, так и в присутствии иностранцев, с которыми вступал в различные противозаконные сделки, стал допускать клеветнические измышления о нашей стране.

И вот тут Граффи Джулиан решил, что Валерий Бураков созрел для совершения преступления, к которому он так настойчиво и планомерно его готовил, — к измене Родине. Он передал Буракову свой английский паспорт и проинструктировал, как именно тот должен действовать, чтобы выехать на туристском пароходе в Западную Европу вместо него, Джулиана Граффи. С документами Д. Граффи Бураков прошел чуть ли не до сходней крупного судна, но вернулся: должно быть, страх взял свое.

Однако Валерий Бураков оказался не единственной жертвой идеологического диверсанта Граффи Джулиана. С другими он применял иную тактику, иные приемы идеологической обработки.

С бывшим студентом, а затем сотрудником госуниверситета Евгением Цимбалом Граффи Джулиан жил в одной комнате университетского общежития.

Евгений вырос в семье интеллигентов, успешно окончил среднюю школу, активно занимался общественной работой. В его школьной характеристике отмечается, в частности:

«...за время учебы в школе проявил хорошие способности. Имеет склонность к гуманитарным наукам. Много читает художественной и политической литературы, интересуется текущими событиями в Советском Союзе и за рубежом. Обладает хорошей памятью, логическим мышлением, хорошо формулирует свои мысли».

Однако Джулиан довольно точно определил и другое. Цимбал, будучи младшим ребенком в семье, был довольно избалован, ленив, не приучен к настойчивой, систематической работе, имел излишне высокое мнение о своих знаниях и способностях, любил лесть, был податлив чужому влиянию.

Граффи Джулиан, достаточно объективно оценив личность Цимбала, избрал на первом этапе тактику бесед об искусстве в сочетании с подчеркнутым вниманием к Цимбалу и льстивыми оценками его знаний в области гуманитарных наук. Евгений, «клюнул» и, давая позднее характеристику Джулиану, написал:

«Сфера его интересов ограничивалась литературой, музыкой, кино, да и вообще искусством. Его поведение по отношению к советским гражданам и советской действительности отличалось лояльностью. Он много помогал мне при изучении английского языка, я помогал ему с русским, особенно много беседовали о русской литературе. В нашей комнате была дружеская атмосфера».

Не правда ли, трогательно!

Коль такая дружба, то другу надо помогать, а он давно уже желал съездить в один из городов нашей страны, куда въезд иностранцам, по известным Цимбалу причинам, был закрыт, Евгений приобретает сам билеты и везет Граффи Джулиана в этот город, «чтобы он отдохнул и хорошо поел, а также посмотрел на Дон и море». Так пытался мотивировать позднее Цимбал свои действия. «В то время я не мог предположить, что он... может заниматься враждебной деятельностью», — пытался оправдать этот свой поступок и некоторые другие Цимбал. После разъяснения всей опасности для него и общества действий Граффи Джулиана и его фактического содействия ему в своем объяснении указал:

«В настоящее время я расцениваю указанный поступок как глупый и безответственный...»

А это «другое» также было. Граффи Джулиан, верный своей тактике в отношении Цимбала, вводит его в компанию В. Буракова и других, где он попадает в известную уже обстановку, которая оказывает на него определенное влияние.

Выехав из СССР по окончании годичной стажировки, Граффи Джулиан устанавливает с Цимбалом письменную связь, которая, как кажется Евгению, «сводится к обмену новостями о литературе, музыке и искусстве». Но Джулиану переписка нужна была для других целей — не утратить на длительное время контакт. И вскоре он сообщает, что в город Ростов-на-Дону приедет группа английских стажеров, в том числе и его друг, с которым он передаст Евгению книги или пластинки.

Английские стажеры приехали, и Цимбал, не дожидаясь приглашения, «отправился к ним, чтобы узнать о передаче. Как выяснилось, мне ничего не передавали. В разговоре, подробности которого я не помню, я допустил ряд глупых и бессмысленных выражений...» А выражения эти только мягко говоря были «глупыми и бессмысленными». Позднее, в объяснении, Цимбал напишет:

«В настоящее время не могу объяснить данных поступков иначе, как крайней безответственностью».

А стажеры проигрывали ему пластинки с модернистской музыкой, давали читать газету «Таймс» и приложение «Санди Таймс», в котором подробно, в алфавитном порядке, писали о «великих» людях XX века, в числе которых значился и бывший гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп.

Вот так, медленно, внешне, может, даже малозаметно для человека без твердых взглядов и убеждений, на Е. Цимбала оказывается влияние, он опутывается липкой паутиной. А тут вновь в СССР на стажировку, уже в Ленинградский госуниверситет, приезжает Граффи Джулиан. И по его первому зову Цимбал мчится в Ленинград, купив «другу» собрание сочинений А. Блока, а также несколько альбомов русской классической живописи.

К счастью для Евгения, столь трогательная «дружба» с идеологическим диверсантом Граффи Джулианом не привела к печальным последствиям. Вскоре после его отъезда из Ленинграда враждебная деятельность Граффи Джулиана была пресечена органами КГБ, и его выдворили из СССР за нарушение правил поведения для иностранных граждан. А с Е. Цимбалом проведена обстоятельная беседа. Есть основание полагать, что он понял и осознал всю опасность и пагубность пути, на который выводил его «друг» Джулиан, и сделал правильные выводы.

Особую активность в попытках оказать враждебное идеологическое воздействие на советскую молодежь проявляют существующие за рубежом на средства иностранных разведок, в основном ЦРУ, различные малочисленные, но шумливые антисоветские организации. Состоят они, как правило, из бывших фашистских пособников и приспешников, а также из различного антисоветского отребья, выброшенного из нашей страны в послевоенные годы.

Особое усердие на этом поприще проявляет НТС, деятельность которого финансируется ЦРУ США и находится в противоречии как с нормами международного права, так и международных соглашений.

О деятельности НТС, созданного в 1930 году за границей «бывшими», утратившими в России богатства и привилегии, для борьбы с любыми союзниками за свержение Советской власти и создание «независимого российского национального государства», опубликовано много материалов[21]. В них вскрыты и показаны широкие связи руководителей НТС в довоенный период с польской, румынской, японской, немецко-фашистской разведками; разоблачены связь НТС в послевоенный период с Интелледженс Сервис (Англия) и последующий переход на содержание Центрального разведывательного управления (США).

Вот характерный облик одного из таких «борцов за независимую Россию» — Ковалева Александра Александровича, 1914 года рождения, уроженца и бывшего жителя города Таганрога.

В период временной оккупации немецко-фашистскими захватчиками Таганрога добровольно пошел на службу в полицию. В июне 1943 года, оценив заслуги и преданность Ковалева, оккупанты назначили его начальником «русского отделения» германского контрразведывательного органа СД-4Б.

Боясь законного возмездия за свои преступления, А. А. Ковалев при наступлении частей Советской Армии бежал в Германию, а после ее капитуляции — во Францию, где сразу же вступил в НТС, став его активным участником. Затем переехал в Бельгию, где являлся одним из ближайших помощников главаря бельгийского отдела НТС Россельвина, а позднее выехал на жительство в Канаду.

Представляет безусловный интерес одна деталь о конкретной деятельности А. А. Ковалева уже как члена НТС. Возвратившаяся в СССР А. А. Перцева, лично знавшая по периоду проживания во Франции Ковалева, а также одного из руководителей НТС А. П. Столыпина, в частности, сообщала:

«...Ковалеву часто привозили из Парижа советскую газету «Комсомольская правда»... он ее перерабатывал в обратном смысле, то есть вел антисоветскую пропаганду, а после переработки отсылал в Париж Столыпину».

По этим материалам печатались антисоветские листовки, ими обвертывались детали различных машин, которые в порядке экспорта из Франции направлялись в Советский Союз. Старый, избитый прием антисоветчиков — подтасовка, передергивание фактов, клевета.

Расчет простой: авось, поверят. Но напрасно стараетесь, господа. Советские люди умеют отличить правду от лжи.