Без философии – никак

«Философ», «философия» – эти слова давно уже имеют если и не ругательную, то уж точно ироническую окраску. Но именно философы, по сути, двигают развитие человечества. Точнее – дают смысл этому развитию. В последние десятилетия смысла развития у России не наблюдается. Может быть, потому, что философов у нас нет? Или они так отстранённо и заумно философствуют, что кроме узкого круга их никто не слышит и не понимает?

Приближаются майские праздники, которых у нас в этом году три: 1 мая, 9 мая, а между ними 7 мая – инаугурация президента Российской Федерации. Наверняка на эти дни придётся и обострение социальной активности. Снова митинги протеста, а то и марши, требования, лозунги… А потом – рабочие недели, сезон запланированных отпусков: возвращение в неудобную для многих, но привычную и, как кажется этим же многим, единственно возможную колею жизни…

Давно замечено, что выборы – самый опасный период для любой власти. Даже в самом тоталитарном государстве – а там тоже зачастую устраивают выборы – может произойти нечто неожиданное (это хорошо показал Евгений Замятин в романе «Мы»), угрожающее тем, кто наверху.

Поводом для последней вспышки недовольства в России явились выборы в Государственную Думу. По мнению немалого числа людей они были нечестными, результаты неудовлетворительными, и сначала тысячи, а потом многие десятки тысяч вышли на улицы. Главный лозунг митингов и шествий был такой – «За честные выборы». Локальный, на самом деле, лозунг, локальны оказались и очаги протестующих, которые быстро погасли.

Выборы президента через три месяца прошли почти спокойно, результаты их ни в судах, ни на площадях уже особо не оспаривали.

Все вернулись в проторенную лет двенадцать назад колею. И никаких предпосылок того, что в ближайшие годы снова из неё массово выскочат, нет. Да и поводов тоже не видно. Уличный первомай и протесты на площадях, уверен, власть не особо заметит. Так – комариный писк, и признак демократической свободы в рамках правового поля.

Лозунг «За честные выборы» был неправильным изначально. Результаты выборов в Думу стали толчком к почти стихийному, неожиданно массовому (первоначально там ожидалось несколько сотен) сходу людей на Чистых прудах. Через несколько дней, 10, прийти на площадь Революции выразили желание десятки тысяч. Гнали их туда не эти частные и локальные результаты, а другое. Но вожаки протеста свели это другое в узкие рамки борьбы за честные выборы. И ничего удивительного не было в том, что очень быстро – через месяц-другой люди плюнули и погрузились обратно в колею, которая, как многие ощущают, приведет их к пропасти.

Что же нужно? Бунт, революция? Но в нынешней ситуации они не случатся – никто из-за несправедливого распределения кресел в Госдуме, или не того человека в Кремле, или коррупционной паутины на баррикады не пойдет. Ощущение приближения к пропасти – оно и есть ощущение, не больше. Да и многих останавливает опасение того, что смена власти приближение это может только ускорить. У общества нет альтернативы нынешней форме режима. Есть условные правые – вспоминающие Гайдара и Ельцина, есть условные левые – вспоминающие Сталина и Берию. Есть еще несколько вспоминающих прошлое групп граждан…

Короткое время – в декабре – феврале – люди ждали услышать настоящую альтернативу от новых политиков (вроде Навального, Удальцова) и гражданских активистов (Пархоменко, Акунина, Парфёнова). Но всё свелось к нечестным выборам и прочим локальным требования. Даже лозунг «Россия без Путина!», по сути, локален. Вот окажется Россия без Путина – и что? О том, что будет, говорят очень туманно и осторожно… У политиков, как известно, с воображением всегда туговато (и это хорошо), но не политики же строят государства…

Четыре последних года немалая часть россиян надеялась, что при президенте Медведеве что-то (именно что-то) изменится, журналисты, политологи ловили некие знаки и пытались их расшифровать; из медведевского афоризма «Свобода лучше, чем несвобода» вывели нечто вроде теории… Не изменилось ровным счетом ничего, Россия передается вернувшемуся гаранту стабильности в том же виде, в каком была четыре года назад.

Общество (или немалая его часть) в растерянности и унынии. И дело тут не столько в несокрушимости режима, сколько в отсутствии альтернативного направления развития страны. Протестовать можно лишь против чего-то, а не за что-то. Длительный протест попросту комичен.

И здесь мы можем вспомнить о философии.

Управляли жизнью народов и государств не политики, не экономисты, а философы. Они давали идеи, направляли и посылали массы ломать старое и строить новое. Преобразовывали извечно живущее в народах желание бунта в революцию или, когда слова философов слышали правители, в эволюцию.

Последним философским учением, оказавшим на развитие цивилизации огромное влияние, а может, это развитие изменившим, стал марксизм. Недаром вражья Би-би-си назвала его величайшим мыслителем тысячелетия. (Впрочем, удивляться здесь нечему – эта корпорация устроена по законам Маркса.) Взявшие в конце XIX века на вооружение хотя бы часть марксовских идей государства избежали революций и гражданских войн, пребывавшие в стабильности поплатились миллионами погибших…

Впрочем, не буду рассуждать о плюсах и минусах марксизма, как и любой другой философской концепции. Важны идеи, притом более или менее внятно, но притом убедительно изложенные. И не мелкие, как, например, отставка Чурова, борьба с коррупцией, свобода митингов, а глобальные.

Эти идеи, повторюсь, могут дать только философы.

Но что сегодня (да и уже довольно давно) представляет собой философия?

Это некий, замкнутый в себе мирок, говорящий на своем языке, обсуждающий проблемы, человечества практически никак не касающиеся. Для того чтобы тебя считали философом, нужно знать несколько десятков терминов и словосочетаний, к примеру, «физикализм», «неотомизм», «эпистемология», «хаос концепций» и выражать мысли (или имитации мыслей) предельно усложненно. Людям же нужно другое.

Не случайно такой взрыв интереса практически во всем мире вызвала книга «Конец истории и последний человек» Фукуямы. Его сложно называть философом (как, кстати, и Маркса, но у Маркса был Энгельс), и, тем не менее, эта книга оказалась на безрыбье жемчужиной философской мысли.

Уже два десятка лет о «Конце истории…» спорят, то находя подтверждения пророчествам автора, то наоборот объявляя его лжепророкам… Но с философами всегда спорила реальность, и зачастую выигрывала спор, хотя это не значит, что нужно не мыслить.

Отдельно взятая Россия двадцать лет (а может, и полвека) существует без большой идеи. Это губительно. Многие из нас сыты, у немалой части в загашниках солидные сбережения «на черный день». Но мы томимся и ощущаем близость катастрофы. Справедливо ощущаем.

Один из персонажей романа Достоевского «Подросток» произносит великие слова: «Сначала высшая идея, а потом деньги, а без высшей идеи с деньгами общество провалится». Судя по всему, та почти общенародная (у меньшинства активная, у большинства пассивная) ненависть к правящему режиму сегодня объясняется именно этим: нет высшей идеи.

Власть время от времени подкидывает нам нацпроекты, Сколково, олимпиады и чемпионаты, планы полета на Марс… Нет, такие идеи способны только раздражать.

Есть США, которые с момента своего основания реализуют свою высшую идею, есть Европа, тоже реализующая свою идею, то кроваво, то мирно. Есть, наконец, арабский мир… Мы же пребываем в озлобленной растерянности и, когда нам позволяют, требуем то отмены 6-й статьи, то импичмента, то отставки Чурова, сохранения Химкинского леса…

Да, без высшей идеи, которую могут дать лишь философы (философы в истинном смысле этого слова, а не считающиеся таковыми лишь потому, что получили корочки кандидатов и докторов философских наук) нам никак. А философы играют в свои игры.

Может быть, в философы пойти публицистам, писателям? Не исключено. В идеале любой публицист и писатель должен найти эту высшую идею и стремиться донести ее до людей. До пресловутого общества.

Правда, публицисты и писатели сегодня предпочитают (как и дипломированные философы) пребывать в своем загончике и заниматься своими делами. Публицисты – комментировать мелочи жизни, критиковать те или иные шаги власти, а писатели…

После смерти Солженицына у нас не осталось ни одного писателя с масштабным зрением. Не дали такого писателя ни брежневский застой, ни горбачёвская перестройка, ни ельцинский переходный период, ни путинская стабильность. Даже самые серьёзные, умные, глубокие писатели сегодня – беллетристы. Мастера изящной словесности, а не мыслители. Их произведениями можно наслаждаться, восхищаться, но почерпнуть из них нечего.

Наверняка боясь повторить трагедию Солженицына (погубившего в себе художника), современные писатели как огня боятся публицистичности в своей прозе, а если и обращаются к публицистике, то в рамках такой вот колонки. Высказался на определённую тему и переключился на другое. Извините.

Апрель 2012 г.