Глава XXV. Для чего Зюганов обвиняет советскую власть в «расправославливании» России?

Портрет лидера КПРФ будет не полным, если не рассказать еще об одной ипостаси его многогранной натуры. Но лучше, чем газета «Завтра», о ней не напишешь. Поэтому — цитирую:

«Для Геннадия Андреевича пойти в церковь — это очень серьезный шаг был. Больше года он готовился, прежде чем решился принять Святое Крещение. Решено было Таинство совершить на дому. Трехпогружательно, полным чином.

И вот что интересно: не хотел Геннадий Андреевич огласки, видя, как нынешние «политики» самое настоящее, самое святое, что в жизни есть, как рекламный трюк используют.

А люди все равно выведали, и уже на следующий день вся Орловщина знала о том, что Зюганов крестился. Мне рассказывали, что там даже по местному радио об этом сообщили, как о главной новости. («Православный Зюганов», газета «Завтра», № 11, март 2000 г.)

В начале этой статеечки с иронией говорилось о том, как «первые лица государства в сопровождении увешанных бриллиантами супруг мучительно пытаются удержать в вертикальном положении горящие свечи. ...Острый на язык народ окрестил их за такую «набожность» «ходячими подсвечниками». Прямо-таки с сарказмом упоминались «великие зодчие-храмотворцы Лужков и Черномырдин» и венчание Владимира Вольфовича со своей супругой, превращенное «женихом» в «красочное шоу». Для обличения новоявленных богомольцев», в числе которых упомянут и исполнявший тогда обязанности президента преемник Ельцина, автор не скупится на иронические эпитеты.

«Русский народ любит свою Церковь, доверяет ее иерархам, чтит ее святыни. Неудивительно, что ушлые политики норовят использовать этот капитал любви и доверия в предвыборных целях. Геннадий Андреевич Зюганов — наверное, единственный, кто этого не делает...», — говорится в статейке, а дальше рассказывается, какая верующая семья у Геннадия Андреевича, как венчалась его дочь, как крестился он сам и как жертвует гонорары от своих книжек на храм. И все это было бы прекрасно, если бы дальше не следовал бы такой пассаж: «Вообще, православные люди в большинстве своем за Зюганова голосуют». И сразу становится ясно: это типичная пиаровская статья, напечатанная в ходе избирательной президентской кампании, и как бы газета вместе со своим автором ни пыталась доказать, что Зюганов — искренне верующий, а остальные всего лишь «подсвечники» и ловцы голосов избирателей, сомнений нет: Зюганов — один из этих новообращенных «богомольцев» и так же, как они, использует религию для привлечения голосов избирателей. Но дело не только в ловле голосов.

Пикантность данного случая в том, что речь идет о лидере Компартии Российской Федерации. Мало того, что религиозные верования, мягко говоря, не вяжутся с материалистическим учением, лежащим в основе коммунистической идеологии. Но ведь лидер КПРФ использует религию для обличения Советской власти, которую он, подобно многим нынешним служителям церкви, именует «богоборческой».

В своем научном труде «Россия — родина моя» лидер КПРФ делает еще ряд поразительных «открытий». Например, пишет о якобы имевшем место при Советской власти «расправославливании» России. А в книге — «Драма власти» говорит о «расхристианивании» ее.

«Складывалась парадоксальная ситуация, — развивает он свой тезис, — когда плоды героического народного труда, его созидательного творческого энтузиазма, позволившего в кратчайшие сроки превратить обессилившую, разоренную гражданской войной страну в индустриально развитую, технологически передовую державу, ставились под угрозу западностью идеологического доктринерства, сознательной, злонамеренной русофобией внутрипартийных группировок, кощунственной кампанией по «расхристианиванию» России и огульному охаиванию ее великого прошлого. (Г.Зюганов. Драма власти, М., Палея, 1993 г., стр. 198-199)

Во-первых, «западность идеологического доктринерства» — это еще одна выдумка Зюганова. Все было совсем не так, как в предшествующие века, когда в России велась борьба между «западниками» и славянофилами. После смерти Ленина борьба шла между партией во главе со Сталиным, который считал возможным построение социализма в одной стране, а именно в СССР, согласно ленинскому учению, и Троцким с его теорией «перманентной революции», заявлявшим, что социализм в России надо строить лишь после победы мировой революции. Шла борьба между партией во главе со Сталиным с его программой социалистической индустриализации народного хозяйства, и зиновьевцами с их «планом», согласно которому страна должна остаться аграрной, ввозя всю промышленную продукцию из-за рубежа. Борьба шла между партией во главе со Сталиным и правым уклоном во главе с Бухариным, выдвинувшим теорию врастания кулака в социализм, лозунг «Обогащайтесь!» и линию «всемерного развития индивидуального крестьянского хозяйства при известном сокращении темпа развития колхозов и совхозов». Наконец, борьба шла между партией во главе со Сталиным и троцкистско-каменевско-бухаринским блоком, занявшим откровенно враждебные позиции в отношении СССР и Советской власти. Обстановка все годы была архисложной, но причем здесь «западность идеологического доктринерства», которую навязывает Зюганов, исходя из своих сегодняшних умозрительных представлений?! Хоть бы объяснил, что это такое и с чем его едят.

Объяснение, как мне кажется, содержится в статье Зюганова «Евразия — судьба и вызов».

«Если Троцкий считал Советы всего лишь исторически обусловленной формой проявления диктатуры пролетариата, — пишет он, — то евразийское мироощущение, ориентированное прежде всего на выявление уникальности России, рассматривает советскую систему как форму общенародного самоуправления. Испанский философ Ортега-Гассет в этой связи заметил в 1930 г.: «Москва прикрывается тонкой пленкой европейских идей — марксизмом, созданным в Европе применительно к европейским делам и проблемам. Под этой пленкой — народ, который отличается от Европы не только этнически, но, что еще важнее, по возрасту; народ еще не перебродивший, молодой. Если бы марксизм победил в России, где нет никакой индустрии, это было бы величайшим парадоксом, который только может случиться с марксизмом». (Г.Зюганов. Драма власти, М., Палея, 1994 г., стр. 174-175)

Процитировав испанского философа, который, судя по приведенному отрывку, совсем не знал России вообще, а Советского Союза — тем более, Зюганов продолжает:

«Делая этот вывод, Ортега исходил из того простого наблюдения, что само развитие капиталистической экономики неминуемо фрагментирует общество, где ключевую роль начинает играть атомизированная личность. Советский же человек остался человеком традиционного общества Евразии. И уже к концу 20-х годов мироощущение народов России «переварило» и адаптировало марксистскую идеологию к своей культуре, как это произошло, например, позднее и в Китае». (Там же, стр.175.)

Из этого контекста ясно, что под «западностью идеологического доктринерства» Зюганов понимает марксизм, столь нелюбимый национал-патриотами и им самим и который, якобы, «переварило» мироощущение народов России. Обратите внимание, к концу 20-х годов Советский Союз существовал уже 8 лет, но Зюганов употребляет в названии страны только слово «Россия». Скорее всего, марксизм «переварило» мироощущение самого Зюганова, иначе он бы не ставил знака равенства между советским человеком и «человеком традиционного общества Евразии». Кстати, а что это такое — «человек традиционного общества Евразии»? Разве такое общество существовало, премудрый Геннадий Андреевич?

Теперь — о «расправославливании». Ну, ладно, то, что лидер КПРФ крестился, — это его личное, интимное дело, хотя коммунистическое материалистическое мировоззрение и руководство Компартией как-то не вяжутся с религиозными убеждениями. Но, повторяю, это дело совести Геннадия Андреевича. Но зачем же возводить на Советскую власть далеко не безобидную напраслину? Термины-то какие придумал! «Расправославливание»! «Расхристианивание»! Никогда Советская власть и КПСС не проводили такой политики. Политика была другой — отделение церкви от государства. Церкви любой — христианской, буддистской, мусульманской, иудейской. Пожалуйста, верьте и веруйте, отправляйте свои религиозные обряды, но — вне государства. Кстати, во многих «цивилизованных» странах, на которые ориентируется ныне Россия, в отношении церкви именно такая политика. Например, во Франции церковь жестко отделена от государства, и это, видимо, выстрадано ее кровавой историей.

Сегодня в России батюшки освящают космические корабли перед стартом, тогда как дорогу в космос проложили советские ученые и конструкторы Константин Циолковский, Сергей Курчатов, Сергей Королев, Михаил Янгель, их сподвижники, а также первые космонавты — коммунисты Юрий Гагарин, Герман Титов, Валентина Терешкова и другие. Сегодня церковники снова проникли в школы, вводятся предметы «Закон божий» и «Основы православной культуры». Но Россия не мононациональная страна. Сам Зюганов говорит, что в стране 44 религиозные конфессии и 130 народов и народностей. Правильно ли вводить в школах только православие, опять же если исходить из реального национального и религиозного многообразия российского населения? Может, стоило бы ввести предмет «История религий»? Или проводить эти занятия при храмах, куда дети станут приходить осознанно, добровольно — по вере своей? Это нисколько не умалит роли церкви, тем более не уронит авторитета православия. Сказано же: «Богу — богово, кесарю — кесарево».

Сейчас многие священнослужители, буржуазная пресса, политики, в том числе лидер КПРФ, говорят, что, мол, Советская власть была богоборческой властью («70 лет богоборчества»), что в Советском Союзе запрещали верить в Бога. Это неправда. Запрет распространялся лишь на коммунистов, комсомольцев и пионеров. Остальные могли верить, сколько угодно. И никто населению не запрещал отправлять религиозные обряды. Кто хотел, тот верил.

Пример из собственной практики. Мое детство прошло в небольшом казахстанском селе. Половина жителей — русские, украинцы, татары, половина — казахи, и небольшая часть — немцы. Православные праздники — рождество, пасху, троицу и другие, а также казахские праздники — айт, наурыз — помню с ранних лет, ибо и те, и другие отмечало все село, и никто этому не препятствовал. Русские ходили в гости к казахам, казахи — к русским, и, таким образом, у всех праздников становилось больше. Хотя вряд ли в эти праздники вкладывался религиозный библейский или корановский смысл. Это была традиция, и она сохранялась. На пасху мама, как и все соседи, красила яйца, пекла воздушные куличи, и мой отец, татарин, партийный работник, не препятствовал этому, не запрещал. Лишь нам, детворе запрещалось хлопать дверью, чтобы сдобное тесто не опало. На пасху выдавалось по десятку крашеных яиц, и мы устраивали бои — у кого яйцо станет чемпионом. А на рождество и новый год все дети ходили по соседям и колядовали. Вот было весело!

Воспитание в нашей семье и сам дух ее были, естественно, как сейчас принято говорить, светскими. Мы, дети, были сначала октябрятами, потом — пионерами и комсомольцами. Как говорится, «не по долгу, а по душе». А у маминой сестры, тети Нюры, — она жила неподалеку в городе, — на самом видном и почетном месте висели иконы, и всегда горела лампадка. Тетя Нюра, то есть Анна Петровна Буковец, была очень верующей, в отличие от ее мужа, Якова Дмитриевича, нашего дяди Яши, белоруса по национальности, и никто ей верить не запрещал.

Да что там говорить, даже бывший член Политбюро, а ныне ярый антикоммунист Александр Яковлев, рассказывая в своих мемуарах «Омут памяти», как в ходе перестройки «в Политбюро возникло как бы молчаливое согласие в том, что дальнейшая борьба с религией и преследование священнослужителей противоречит принципам демократической Реформации», сделал такое признание: «Сам себя к активным верующим не отношу, но крещен. Равно как дети и внуки, причем не сегодня, а тогда, когда родились. Мать ходила в церковь до конца своих дней. До сих пор в родительском доме висят иконы, они никогда не снимались». (А.Яковлев «Омут памяти», стр. 265). Дети Яковлева родились тогда, когда, надо полагать, их папаша усердно делал партийную карьеру. Но детей, тем не менее, крестил. И мать партийного работника постоянно ходила в церковь. И иконы все время висели. Выходит, никто не запрещал и никого не преследовал.

Да вот и Зюганов пишет:

«На моей малой родине всегда праздновали все советские и все престольные праздники. Весело, красиво, достойно... В родительском доме, бывало, собиралась вся родня. В августе на яблочный Спас съезжалось до 50-60 человек. Отмечали советские и религиозные праздники: как Первомай, так и 21 июля Казанскую... В соседние селенья я ходил в гости на Успение или на Николу...». ( Г.Зюганов «Верность», М., «Молодая гвардия», 2003 г., стр. 28.)

Еще один пример. Когда я училась в Алма-Ате, в Казахском государственном университете имени Сергея Мироновича Кирова, наше студенческое общежитие находилось напротив самого главного православного Никольского собора. На пасху сюда съезжался весь город, и мы, студенты, тоже ходили в храм — посмотреть. Вернее, к храму, ибо служба шла на ярко освещенной площади перед церковью. Мы смотрели на крестный ход, слушали хор и как будто попадали в другой мир, в другую эпоху. Было очень интересно. Могу засвидетельствовать: вокруг церкви действительно находилось много милиции, но не для того, чтобы воспрепятствовать проведению службы, а чтобы не допустить какого-либо проявления неуважения к верующим со стороны многочисленных зевак. Но, как правило, все проходило чинно и спокойно. Да и хулиганства тогда, надо признать, было не столько, как теперь.

Позже, когда я уже работала главным редактором газеты, мне не раз приходилось быть свидетелем, как руководство горкома и обкома партии перед религиозными праздниками разных конфессий требовало от милиции обеспечить образцовый порядок, дабы чувства верующих не были бы оскорблены. И это в Казахстане, где, казалось бы, православие не было доморощенной конфессией — оно пришло в Степь вместе с вхождением в Россию в 1731 году. Объективности ради, надо сказать, что однажды на бюро обкома партии одной женщине — директору кинотеатра, члену партии, влепили строгача за то, что ее сын венчался в церкви, а она не смогла повлиять на него. Думаю, что это решение было, конечно, неправильным. Ведь венчалась не мать-коммунистка, а ее беспартийный сын, на что он, безусловно, имел право. В данном случае перегиб налицо. Но этот и подобные факты отнюдь не зачеркивают того положительного, что было в отношении власти к церкви, к православию.

Поэтому с удивлением прочла в статье члена Президиума ЦК КПРФ, председателя Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций В.Зоркальцева «КПРФ и религия» такой пассаж: «И, может быть, в этом и состояла ошибка КПСС, руководства страны того времени, что культивировалось искусственное разделение людей по вере, что религия признавалась отжившей, наследием феодализма, а то и рабовладельческого строя». («Правда», 27-30 октября 2000 г., № 125.)

Не понимаю, зачем придумывать того, чего не было? Когда у нас культивировалось искусственное разделение людей по вере? Что, у нас были детские сады для верующих отдельно, для неверующих — отдельно, для православных — отдельно, для мусульман — отдельно, то же и школы, вузы? Может, и в армии верующие служили отдельно от неверующих? Может, у нас были отдельные магазины, больницы, театры для верующих и неверующих? Никакого ни искусственного, ни естественного разделения людей по вере не было. Закон был для всех одинаков, перед законом были все равны. Такова была официальная политика. А на бытовом уровне люди вообще не обращали внимания на веру или национальность человека. Важнее было другое — какой он человек — честный, порядочный или подонок. Разделение по вере и национальности началось с горбачевской перестройкой, когда возникли межнациональные трения и конфликты, и расцвели пышным цветом после разрушения СССР. Лично я впервые прочитала о разделении людей на православных и «инородцев» в «Советской России», в одной из статей покойного митрополита Ленинградского и Ладожского Иоанна. Да, в начале 90-х годов нас уже вовсю стали разделять и по цвету кожи, и по разрезу глаз, и по вере, и по национальности.

Вообще же, лидеры КПРФ, стремясь как можно больше помоев вылить на Советскую власть и КПСС, доходят до смешного. Тот же Зоркальцев в правдинской статье утверждает на полном серьезе, что «укоренившееся у нас слово «товарищ» введено в гражданский оборот не Марксом и Энгельсом, не Лениным, а задолго до них, еще в 1539 году, Игнатием Лойолой, создавшим «Товарищество Иисуса», активно вторгавшееся в светскую жизнь, и до того, как это слово воспели Пушкин: «Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья...» и Н.Гоголь: «Нет уз сильнее товарищества». (Там же.) По Зоркальцеву выходит, что не будь этого испанского монаха-дворянина, основавшего иезуитский орден, чьим кредо было: «Цель оправдывает средства», то и в русском языке не было бы слова «товарищ». Ради утверждения религии Зюганов превозносит римское папство, о чем будет сказано ниже, его соратник Зоркальцев поднимает на щит орден иезуитов. Поистине, цель оправдывает средства. И даже не понимает этот «теоретик», что слово «товарищ» — в испанском языке звучит иначе — companero или camarada, русское слово «товарищество» не имеет аналога в испанском, где есть лишь слово compania, имеющее несколько значений: общество, театральная труппа, военная рота. В него не вкладывается тот смысл, что заложен в русское слово «товарищество», как его понимал Николай Васильевич Гоголь. Как тут не вспомнить гениального конферансье из спектакля «Необыкновенный концерт» театра кукол Сергея Образцова, который, представляя «мексиканское трио», объявил, что оно исполнит песню: «Ай-я-я-я-яй, компанья», что означает: «Ой-ё-ё-ё-ёй, коллектив!»

Вместо того, чтобы в угоду своим псевдотеоретическим изысканиям изобретать велосипед, Зоркальцеву не мешало бы заглянуть хотя бы в русские летописи, дабы убедиться, что слова «товарищ» и «товарищи» не только от веку существовали в русском языке, но всегда были выражением духовной сущности русского характера, русских людей, так же, как слова «брат», «братья». Например, в «Русской летописи для первоначального чтения», в первой главе ее «О том, как началась Русская земля и кто были первые князья в Киеве» дружина говорит князю Игорю, думающему о походе на древлян: «Наши товарищи, которые с Свенельдом, богаты оружием и платьем, а мы наги; пойдем князь с нами за данью, и ты добудешь, и мы».

Если же вернуться к вопросу о запретах, то надо напомнить, что изуверские, особенно «закордонные» секты (все эти «пятидесятники», «хлысты», «свидетели Иеговы» и прочие) советским законодательством действительно запрещались. Советская власть оберегала традиционные конфессии своей страны от чужеземного, как правило, недоброго влияния.

И не только не «расправославливала» страну, но поддерживала именно православие. Интересно, что газета «Московский комсомолец», отличающаяся своей ярко выраженной антикоммунистической направленностью, называя Советскую власть в статье «Прощение грехов» «даже не безбожной, а по сути дьявольской властью», в то же время делает поразительные признания:

«...есть ощущение, что в РПЦ почему-то считают, что как бы автоматически имеют право на всю христианскую паству России. Только на основании традиции, которая на самом-то деле своей вершины достигла при советской власти. (До революции в одной Москве было около 80 католических школ.)».

«Да и честности хотелось бы побольше. Можно говорить о православных храмах на Украине, которые захватили униаты. Но тогда можно вспомнить и то, что стали эти храмы православными по сталинскому указу». («МК», 17 октября 2003 г.)

Нельзя не признать, что именно после контрреволюционного переворота в августе 1991 года сквозь прозрачные российские границы в страну хлынули смердящим потоком всевозможные секты и заморские проповедники, ловя в свои сети и калеча души людей. Сект развелось видимо-невидимо.

Кстати, это признает и Зюганов. Отвечая на вопрос корреспондента «Православной газеты» О.Никольского — «как вы считаете, занимает ли Русская православная церковь в нашей стране подобающее ей положение?» — он сказал:

«...В свое время Геббельс, формулируя доктрину отношения к нашей стране, сказал, что можно разгромить армию, завоевать территорию и т.д., но нельзя победить этот народ, не насадив в каждой деревне «свою» веру. Вот сейчас и пытаются насадить веру, которая не соответствует ни нашей душе, ни нашим традициям. Изо дня в день, даже по православным праздникам, по телевидению вещают иноземные проповедники. Происходит нашествие лжепророков.

К сожалению, Государственная дума до сих пор не приняла законов, обеспечивающих приоритет традиционным религиям. Но на пути проникновения иностранных конфессий необходимо поставить барьеры». (Г.Зюганов. «Верю в Россию», Воронеж, 1995 г., стр. 349 — 350.)

Правда, несколько лет спустя, беседуя с игуменом Алексием, он слова Геббельса припишет Гитлеру: «Но наши враги знают: не сломив, не уничтожив ее (церковь — Н.Г.), нельзя рассчитывать на полный контроль над Россией. Не зря ведь еще Гитлер говорил, что до тех пор, пока в каждой русской деревне не будет господствовать собственная религиозная секта, завоевание России нельзя считать завершенным». (Г.Зюганов, «Верность», стр.404.) Из этого следует, что Зюганов весьма приблизительно знает историю.

Лидеру КПРФ недостает объективности в оценке советского времени. Да, было немало ошибок, перегибов в отношении церкви, но пора признать, что процесс этот был взаимный. Однажды я разговорилась с одним священником, к которому, кстати говоря, питаю искреннее чувство уважения, потому что он — подвижник, строит храм на бывшем заброшенном пустыре. Я спросила его: «Отче, скажите, почему церковники так ненавидят коммунистов?» «Потому что после революции коммунисты отняли у них власть над людскими душами здесь, в земной жизни», — откровенно ответил он.

Православный лидер КПРФ не питает добрых христианских чувств к Емельяну Ярославскому, считая, что его «геростратовски известная» «Библия для верующих и неверующих» послужила орудием «расправославливания» России. Но это тоже злая выдумка Зюганова. Почему «геростратовская»? «Библия» Ярославского всего лишь разъясняла библейские мифы, сеяла атеизм. А он ведь тоже имеет право на существование. Сомнение — двигатель человеческого познания мира и искания истины. Атеизм существовал во все века.

Хочу еще раз повторить: кто хотел, кто был истинно верующим, тот верил, продолжал ходить в церковь, отправлял все религиозные обряды. А то, что большая часть народа перестала после революции посещать храмы, присутствовать на богослужениях, объясняется отнюдь не запретами Советской власти. Народ в массе своей повалил в школы, институты, во дворцы культуры, театры, кино, на стадионы, в аэроклубы, а те, кто действительно верил в Бога, шли, как было заведено испокон веку, в церковь.

Невольно напрашивается аналогия с КПСС. В советское время состоять в правящей партии было престижно, а для корыстолюбцев и карьеристов — выгодно. Вот и лезли в партию за портфелями и креслами. Партия выросла до 19 миллионов — немыслимое количество для политического авангарда. Сейчас на всем постсоветском пространстве насчитывается (вместе с социал-демократами — оппортунистами) около 1 миллиона 300 тысяч коммунистов. А где остальные? Оказалось, что большинство были не коммунисты, а всего лишь партбилетоносцы. Едва грянула гроза, как одни тут же перекрасились и переметнулись в новые партии власти, другие — забыв о клятве, которую давали, вступая в партию, просто выбросили, а то и сожгли свои партбилеты, третьи стали ярыми антикоммунистами. Четвертые теперь стоят в храмах со свечками в руках, усердно осеняя себя — особенно перед телекамерами! — крестным знамением.

Да, храмы ныне полны людей. Бедные, нищие, ограбленные идут сюда за утешением, просят у Бога помощи и защиты от супостатов. Так было и в годы войны. Видимо, людям свойственно именно во время трагедий обращаться к создателю с молитвой о помощи. И все же много ли в храмах истинно верующих? Увы, модно стало, по примеру Ельцина, Путина, Касьянова, ходить на церковную службу. Фарисеев и лицемеров хватает. Так что все повторяется в истории.

Какой же на самом деле была после революции политика в отношении религии и церкви? Обратимся к документам.

«...работа партии по окончательному разрушению религиозных верований во всех видах среди рабочих и крестьянских масс неизбежно приобретает прежде всего характер углубленной систематической пропаганды, наглядно и убедительно вскрывающей каждому рабочему и крестьянину ложь и противоречие его интересам всякой религии, разоблачающей связь различных религиозных групп с интересами господствующих классов и ставящей на место отживающих остатков религиозных представлений ясные научные взгляды на природу и человеческое общество. При этом, как сказано в партийной программе, необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма. Нарочито грубые приемы, часто практикующиеся в центре и на местах, издевательство над предметами веры и культа взамен серьезного анализа и объяснения не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков», — подчеркивалось в резолюции «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды», принятой XII съездом РКП(б) в апреле 1923 года. («КПСС в резолюциях...», т.З, стр.114 — 115)

Такой на самом деле была линия партии в этом деликатном вопросе. Но это не значит, что не было ошибок, трений, перегибов. Дураков (а в те годы и врагов) во власти всегда хватало. Однако, критикуя Советскую власть за ее якобы «не то» отношение к РПЦ, Зюганов снова играет в одни ворота. Как и царскую Россию, он идеализирует дореволюционную церковь.

Предоставлю слово специалисту в этой области. В 1987 году в Лениздате вышла книга доктора философских наук, профессора Н.С.Гордиенко «Современное русское православие». Как сказано в аннотации, это «первая в нашей стране публикация, содержащая критический анализ основных аспектов идеологии и практики современного русского православия в канун его тысячелетия». Заметьте, первая книга по православию с его критическим анализом появилась только на 70 году Советской власти. Шел второй год горбачевской «перестройки» и четвертый год работы Зюганова в Идеологическом отделе ЦК КПСС. А ведь именно этот отдел (и уж не сам ли Геннадий Андреевич?) решал — публиковать книгу или не публиковать. Она вышла тиражом 100 тысяч экземпляров. Но что такое эти сто тысяч для почти 300-миллионной страны?!

Согласно исследованию профессора Н.С.Гордиенко, «Православная церковь в княжеской и царской России относилась к числу крупнейших собственников. Главным церковным богатством была земля. По описи 1905 года, в России имелось около 1,9 миллиона десятин церковно-приходских и без малого 740 тысяч десятин монастырских земель. Кроме того, почти 340 тысяч десятин находилось в личной собственности духовенства. Иначе говоря, Русская православная церковь владела почти тремя миллионами десятин земли. Поэтому у В.И.Ленина были все основания написать: «Наши попы проповедуют крестьянам нестяжание да воздержание, а сами набрали себе правдой и неправдой громадное количество земли» (ПСС, т.7, с. 146)». (Н.С.Гордиенко «Современное русское православие», Лениздат, 1987 г., стр. 9)

А вот данные журнала «Революция и церковь» (1920 г, № 9 — 12, стр. 83): «При закрытии в 1919 году лишь части монастырей РПЦ было национализировано помимо более 900 тысяч гектаров земли свыше 4,2 миллиарда рублей монастырских капиталов, 84 завода, 436 молочных ферм, 602 скотных двора, 1112 доходных домов, 704 гостиницы и подворья, 311 пасек. Все это добывалось и приумножалось путем жесточайшей эксплуатации народных масс».

Похоже, все возвращается на круги своя. В начале июня 2003 года на канале РТР в передаче «Ток-шоу «Вести+» обсуждался вопрос о возвращении церкви собственности, в том числе и земельных угодий. Особенно горячо ратовал за это сподвижник Зюганова и депутат фракции КПРФ Сергей Глазьев.

Читатель может сказать: Гордиенко — советский ученый, поэтому по— иному писать он и не мог. Хорошо, тогда обратимся к дореволюционным изданиям.

Статья «Наше монашество» в журнале «Церковно-общественная жизнь», 1906 г., № 42, с.1383, утверждала: «Не подлежит никакому сомнению, что эксплуататорские задачи современных монастырей стоят на первом плане».

С.П.Мельгунов в своей книге «Наши монастыри» (П-г, 1917, с.14) приводит слова одного из церковников: «Монастыри обратились в коммерческие предприятия с лавками, торговлей, промыслами и приказчиками или в барские поместья с пашнями, лугами, лесами и наемными батраками».

«Как собственник и эксплуататор, Русская православная церковь жила одними интересами с другими угнетателями народных масс — помещиками, капиталистами, торговцами, кулаками и пр. Во всех конфликтах неимущих сословий и классов дореволюционной России с имущими она неизменно становилась на сторону последних, выступая в качестве глубоко антинародной силы. Поэтому львиную долю своих пропагандистских усилий иерархи и духовенство РПЦ тратили на освящение частной собственности, обоснование «богоустановленности» имущественного неравенства и оправдание эксплуатации человека человеком», — пишет Гордиенко (там же, стр.11) и приводит «типичные примеры поучений на эту тему, с которыми «пастыри духовные» обращались к трудящимся в ту пору»:

«Неравенство в раздаянии даров человеческого счастья зависит от господа бога». (Проповеди. Приложение к «Руководству для сельских пастырей», 1905, сентябрь, с. 525); «Капитал и труд даны от бога человеку». («Православная жизнь», 1908, № 1513)

«Трудовая жизнь бедных людей и обеспеченное состояние богатых в руках провидения и не случайные явления. На то и другое есть изволение божие, выдвигающее одних перед другими». («Вера и разум», 1915, № 6, с.207);

«Право собственности каждого, по учению христианства, составляет святыню, для всех неприкосновенную». («Духовная беседа», 1917, № 12, с.53)

«Самая тесная связь была у русского православия с царским самодержавием, которому церковь на протяжении веков служила верой и правдой и чье падение в марте 1917 года она оплакивала как величайшую трагедию. Истоки этой связи коренятся в византийской «симфонии» — законодательно закрепленном и догматически освященном союзе церкви и государства, который утвердился сначала в княжеской Руси, а затем и в царской России. Российское самодержавие рассматривало православие как свою идейную опору, а церковь видела в царизме опору политическую. Таким образом, это был союз двух взаимозаинтересованных сторон, извлекавших из него обоюдную выгоду», — пишет профессор Гордиенко (там же, стр. 11-12) и подкрепляет свои слова примерами из дореволюционных изданий:

«Царская власть установлена самим богом, и чтущие эту власть благоугождают самому богу». («Душеполезный собеседник», 1913, № 5, с. 180);

«Царская власть, по учению священного писания, имеет божественное происхождение». («Христианин», 1913, т. II, с. 421);

«Самодержавие на Руси заведено не человеческим хотением, а божьим изволением». (Труды Киевской духовной академии, 1913, т.1, сХ);

«Царская власть есть наилучшая представительница божественной власти». («Православный благовестник», 1915, № 5-6, с.5);

«Кто не молится за царя, тот нарушает и заповедь божию». («Кормчий», 1907, № 20, с.230);

«Истина самодержавия православных царей, то есть поставления и утверждения их на престолах царств, от самого бога, так священна, что по духу учения и законоположений церковных она возводится некоторым образом на степень догмата веры, нарушение или отриновение которого сопровождается потерею спасения». («Душеполезный собеседник», 1907, № 10, с.298).

Профессор Гордиенко отмечает, что «со своей стороны царизм тщательно оберегал русское православие от нападок, всячески поддерживал церковь в ее борьбе за сохранение своего привилегированного положения в самодержавной России. Статья 42 «Свода законов Российской империи» гласила: «Император как христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов греко-российской веры и блюститель православия и всякого в церкви святой благочиния. В этом смысле император именуется главою церкви».

Зюганов в своих работах проповедует идентичность коммунистической идеи с христианством, морального кодекса строителя коммунизма с христианской моралью. Ничего удивительного в этой тождественности нет, ибо нравственные нормы выработаны человечеством за тысячелетия его существования. Зюганов называет Христа первым коммунистом.

«А еще я говорю о том, что Иисус Христос — это первый коммунист нового летосчисления. Он, как и коммунисты, был привержен принципу людского братства и социальной справедливости на Земле. За что и претерпел...», — пишет он в книге «Верность» (стр. 7). Он даже утверждает, что при разрушении Советского Союза «нам мстили за все», в том числе и «за то, что на весь мир провозгласили по сути христианскую заповедь: «Кто был ничем, тот станет всем!» (Там же, стр. 68.)

Такой заповеди у христиан нет. Геннадий Андреевич снова сочиняет, приписывая христианам строку из нашего партийного гимна «Интернационал».

Посмотрим, как на самом деле дореволюционная церковь относилась к тем, кто хотел справедливости для народа:

«Все революционеры — безбожники и учение их самое безбожное...» («Кормчий», 1908, № 7, с.75)

«В настоящее время в разных концах России войска наши призваны усмирить мятежные восстания и волнения народные. Пожелаем им неизменно проявлять свой горячий, честный патриотизм, воодушевляться глубоким сознанием своего священного, хотя и тяжелого долга и отличаться великими подвигами». («Доброе слово», 1906, № 1, с.22)

«При ужасах смуты и революции только военная сила, штык солдата могут восстановить порядок и внести успокоение». («Христианская жизнь», 1906, № 5, с.1)

Читатель уже понял, что под «священным долгом» церковь подразумевала «усмирение» участников первой русской революции, для чего годится «только военная сила, штык солдата». Как видим, миролюбием здесь и не пахнет. В 1905 году церковь однозначно встала на защиту царизма, а не на сторону восставшего народа. Более того, в 1909 году Синод принимает решение ввести в курс нравственного богословия в духовных семинариях и академиях раздел «Разбор и опровержение социализма». Была разработана специальная «Программа для преподавания в духовных семинариях сведений по обличению социализма». В ней подчеркивалось: «Духовные семинарии должны дать своим питомцам, будущим пастырям церкви, духовный меч для борьбы с социализмом и указать путь дальнейшего уже на приходе заострения ими этого меча». («Голос церкви», 1912, № 11, с.175)

Так кто же первый поднял меч? После Октября 17-го года церковь тоже не встала на сторону народа, поддержала контрреволюцию, Белую армию и сражавшиеся на ее стороне войска Антанты. Церковь ненавидела Советскую власть, потому что та лишила ее власти над людскими душами и громадной собственности, созданной, как уже было сказано, жесточайшей эксплуатацией трудящихся. Это исторический факт. Зюганов же рисует институт церкви исключительно в розовых, благостных тонах. Иную оценку ей в свое время давал великий русский гений Лев Николаевич Толстой:

«Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого другого понятия, как несколько нестриженых людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразованных, в шелку и бархате с панагиями бриллиантовыми, называемых архиереями и митрополитами, и тысячи других нестриженых людей, находящихся в самой дикой, рабской покорности у этих десятков, занятых тем, чтобы под видом совершения каких-то таинств обманывать и обирать народ». (Л.Толстой ПСС, т. 23, стр. 296)

Церковь платила писателю той же монетой. Вот какая оценка была дана писателю в «Определении Святого Синода»:

«...Все силы Ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви святой, которая пребудет непреодоленною вовеки. И в наши дни Божиим попущением явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Русский по рождению и воспитанию своему, граф Толстой в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа его и на святое его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая...

Он проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной церкви и самой сущности веры христианской... Отвергает все таинства церкви... и, ругаясь над самыми священными предметами веры православной народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию... Посему церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею». («Церковные ведомости», 24 февраля 1901 г.)

Из ответа Льва Толстого Синоду: «То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я не потому, что восстал на Господа, а, напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему».

Лев Толстой, как известно, не был ни коммунистом, ни социалистом, ни революционером. Не отрекался от Бога, но к церкви относился весьма критично потому, что видел недостатки и пороки служителей культа. «Я ведь в отношении православия — вашей веры нахожусь не в положении заблуждающегося, я нахожусь в положении обличителя». Эти слова написаны им в 1882 году. Видимо, у великого писателя были веские основания для того, чтобы стать «обличителем».

Зюганов ничего не видит, ничего не слышит, поскольку любые попытки даже не критического, а просто объективного анализа этой деликатной проблемы не вписываются в его концепцию. Между тем, историю надо бы знать, чтобы не рисовать одну сторону, то есть дореволюционную церковь, исключительно в образе невинного агнца, а другую, то есть Советскую власть, коммунистов-большевиков, — злодеями и разрушителями. Весьма полезно было бы познакомиться, например, с интересным исследованием А.П.Богданова. Собранные в его книге «Перо и крест» («Русские писатели под церковным судом») разрозненные исторические свидетельства составили впечатляющую картину преследования инакомыслящих Священным Синодом, исполнявшим обязанность духовного цензора. Приведу несколько фактов из книги А.П.Богданова:

«Донос протоиерея Московского Архангельского собора Петра Алексеева на Н.И.Новикова послужил поводом для ареста просветителя. Новиков был на 15 лет брошен в Шлиссельбургскую крепость, а изданные им книги конфискованы».

«Сочинения Радищева были найдены «противными закону божьему, десяти заповедям, священному писанию, православию и гражданскому закону».

«От красного карандаша (духовной цензуры — Н.Г.) пострадали «Мертвые души» Гоголя, многие места были вычеркнуты из его полного собрания сочинений, издававшегося в 1853 г.».

«В 1866 г. духовная цензура наложила арест на «Рефлексы головного мозга» И.М.Сеченова. Автора предлагалось сослать на Соловки «для смирения и исправления».

«Редактор газеты «Русский вестник» писал в 1858 г. историку М.П.Погодину: «Попов боюсь. Впрочем, употреблю все средства, чтобы в духовную цензуру не пошло. А ведь эти господа делают такие пакости, каких не видано и не слыхано».

«Цензурные «приключения» сочинений М.Е.Салтыкова-Щедрина могли бы составить целую повесть. Духовная цензура «растерзала» весь шестой том сочинений Н.С.Лескова, в довершение всего уничтожив тираж книги».

«...при попытке издания сочинений А.И.Герцена в 1893 году из 4 тысяч страниц цензура вымарала более 3 тысяч! «Не везло», впрочем, и Гл. Успенскому, и Некрасову, и Короленко, и Шевченко, и Чехову и многим другим отечественным писателям».

«В 1901 году состоялось отлучение от церкви великого Льва Николаевича Толстого. Цензурные архивы были наполнены делами о запрещении сочинений писателя за «богохульство, глумление, издевательство и кощунство над религией», «проповедь безнравственности», «анархизма», «социализма», «оскорбление государя-императора». (А.П.Богданов «Перо и крест», М., Издательство политической литературы, 1990 г., стр. 432— 434, 436.)

Вывод А.Л.Богданова: «Действие духовного ведомства империи относительно литературы и литераторов иллюстрируют процесс расхождения синодальной церкви с российским обществом, процесс, который к концу XIX века приобретает характер раскола. Даже для глубоко верующих людей духовное ведомство не только теряет авторитет, но как бы отпадает от православия». (Там же, стр. 435.)

Вот так было на самом деле. Зюганов же, упиваясь триадой министра народного просвещения С.С.Уварова «Самодержавие. Православие. Народность», «забывает» и названные факты, и то, что до Октября 17-го года травле со стороны духовенства подвергался великий русский ученый И.И.Мечников за свои антирелигиозные труды «Этюды о природе человека» и «Этюды оптимизма», что оно порочило труды другого великого русского ученого И.М.Сеченова, и т.д., и т.п. А в противостоянии церкви и революции, церкви и Советской власти он безоговорочно стоит на стороне церкви и явно преувеличивает ее роль в жизни народа. Хотя ведь известно, что он, народ, никогда не был поголовно религиозным. Но посмотрите, что пишет лидер КПРФ:

«Религиозные структуры на протяжении всей человеческой истории занимали особое место в народной жизни. Именно в Церкви достигали вершин социальной пирамиды многие выходцы из социальных низов. Рабы и беднейшие крестьяне, мелкие ремесленники и рядовые горожане, становясь служителями культа, получали возможность добиться самого высокого общественного положения. Достаточно сказать, что из 144 римских пап 28 были весьма простого происхождения.

В связи с этим одной их крупнейших ошибок политического руководства СССР надо признать его попытку вытеснить Церковь из жизни общества». (Г.Зюганов «Россия — родина моя», М., Информпечать, 1996 г., стр. 136)

Зюганов закрывает глаза на то, что католическая церковь, коей управляли «наместники бога на земле» — папы римские, возглавила и провела с 1096 по 1270 гг. восемь (!) крестовых походов западноевропейских феодалов на Ближний Восток, прикрывая захватнические цели этих походов «благородной идеей» «освобождения гроба господня» и «святой земли» от «неверных», то есть мусульман. Причем четвертый крестовый поход организовал сам папа Иннокентий III, который направил крестоносцев на Византию. После падения ее столицы Константинополя, как явствует история, на захваченных землях была создана Латинская империя (1204 — 1261 гг.)

Не кто иной, как католическая церковь, возглавляемая папами римскими, вела в 16-18 вв. религиозные войны с гугенотами, исповедовавшими кальвинизм. Резня гугенотов в Париже, устроенная католиками по приказу королевы Екатерины Медичи, в ночь на 24 августа 1572 года, то есть на день святого Варфоломея, так называемая Варфоломеевская ночь, вошла в историю как одно из самых жестоких и кровавых злодеяний.

Католическая церковь во главе с папами душила научную мысль, пресекала поиск истины. Когда польский астроном Коперник создал гелиоцентрическую систему мира, доказав, что Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, и опровергнув принятую в то время теорию о неподвижности Земли, вокруг которой вращаются небесные светила, чем совершил настоящий переворот в естествознании, католическая церковь принудила его отречься от своего учения о солнечной системе. Но победить ученого все-таки не смогла, ибо после церковного суда он воскликнул: «А все-таки она вертится!». Его главный научный труд «Об обращении небесных светил» католическая церковь запрещала с 1616 по 1828 год — больше двух веков, тем самым тормозила развитие астрономической науки.

Католическая церковь сжигала на кострах инквизиции инакомыслящих, объявляя их еретиками. Она обвинила в ереси великого итальянского ученого, философа и поэта Джордано Бруно, который, несмотря на запреты, развивал идеи гелиоцентрической космологии Николая Коперника. Его работы «О причине, начале и едином», «О героическом энтузиазме», «О бесконечности, Вселенной и мирах» шли в разрез с догматами католической церкви. Джордано не отрекся от своих идей и был сожжен на костре инквизиции. Она же, католическая церковь, сожгла народную героиню Франции, «орлеанскую деву» Жанну Д'Арк, которая в ходе Столетней войны 1337-1453 гг. подняла народ на борьбу с англичанами и освободила находившийся в кольце вражеской осады Орлеан. Потом она была предана бургундцами и королем, объявлена колдуньей, церковный суд, как водилось тогда, обвинил ее в ереси, и дочь Франции, гордость ее, была сожжена в 1459 году в Руане на костре. Через 500 лет католическая церковь канонизировала ее как святую. Как оказалось, она все-таки не была ни ведьмой, ни колдуньей, ошибочка вышла.

Все эти факты Зюганов, превознося католическую церковь и римское папство, разумеется, не берет в расчет. «Забыл» он и о том, что именно при Советской власти, которую он обличает, не 28 из 144-х, а миллионы детей рабочих и крестьян стали выдающимися, а некоторые — и великими деятелями своей страны. А Зюганов говорит, что — подумать только! — целых 28 римских пап из 144-х были «весьма простого происхождения», и «в связи с этим», и на этом основании считает «одной из крупнейших ошибок политического руководства СССР... его попытку вытеснить Церковь из жизни общества».

Во-первых, почему он не подсчитал, сколько людей сожгла, замучила пытками католическая церковь? Очень было бы интересно узнать. Во-вторых, почему на основании единичного факта — 28 пап из 144-х за два тысячелетия христианства — делает обобщающий вывод, будто рабы, выходцы из самых низов народа могли в массовом порядке достичь «высот социальной пирамиды»? Наконец, почему допускает небезобидную «неточность»? Ведь церковь у нас не вытеснялась, она была отделена от государства. Это разные вещи, но «самый главный коммунист» этой разницы не видит.

Зюганов неоднократно писал и говорил, что будто бы он был «одним из немногих, кто читал Библию и Коран». От скромности наш герой, склонный к хлестаковщине, явно не умрет. Однако, судя по его выступлениям, он просто нахватался верхов, но мало что понял, о чем свидетельствует его интервью «У нас одна боль — боль о России» «Парламентской газете (№ 35, 15 февраля 2000г.).

«Геннадий Андреевич, говоря о духовности сегодня нельзя обойти стороной вопрос веры. Многим памятен воинствующий атеизм Советской власти. Сегодня уже всем ясно, что это была ошибка, за которую расплачивается КП РФ. Признаете ли вы сейчас Божий промысел в российской истории?» — спросил его корреспондент. Ответ Зюганова:

«Вы задали один из главных вопросов, которые мучают человечество. Лично я считаю, что у каждого в душе должен быть Бог и беда, если Его нет. Без веры, без надежды, без любви человек просто не может жить. Сегодня одна из острейших проблем — это соотношение рационального и чувствительного (правильно: чувственного, а не чувствительного, мудрый вы наш! — Н.Г.) С одной стороны, всеобщая компьютеризация и роботизация делает человека каким-то придатком к механизмам. С другой — нравственно-религиозные проблемы как стояли перед человечеством две тысячи лет назад, так и стоят. Они никуда не исчезли.

Я много размышлял на эту тему, но ответа до сих пор не знаю. Мне, к примеру, не очень понятно, почему почти все мировые религии родились на Ближнем Востоке. Но в то же время мне понятны причины появления православия. В сражениях и жестоких схватках гибли наиболее талантливые и одаренные люди, вся беда которых была лишь в том, что они довольно часто уступали физически. Нужен был Мессия, который сказал бы «не убий»... Это был очень ответственный порог в жизни людей, и сегодня заповеди Христа, Его Нагорная проповедь исключительно актуальны».

На этом месте прерву Геннадия Андреевича для небольшого комментария. Как всегда, он прямо на поставленный вопрос не отвечает, начинает крутиться вокруг да около. Но с таким ответом он заслуживает по закону Божьему двойки. Как известно, христианство зародилось в первом веке новой эры в восточной провинции Римской империи, то есть в Палестине. С того момента прошло уже без малого почти две тысячи лет. Иисус Христос произнес своим ученикам Нагорную проповедь, видимо, когда ему было 33 года, то есть в 33-м году новой эры. Православие же возникло почти четыре века спустя, в результате распада Римской империи на Западную и Восточную, а разделение христианской церкви на католическую и православную произошло в 1054-1204 годы. Не буду вдаваться в объяснения, почему и для чего появился Иисус Христос, все это описано не только в религиозной, но и в светской литературе. Скажу лишь, что объяснения Зюганова, как говорится, ни в какие ворота. С ученым видом знатока он, нахватавшись верхов, рассуждает о том, о чем имеет смутное представление. Уж если считает себя православным, если крестился, так хоть бы изучил, что такое православие, и его историю.

«Но есть ведь другая сторона. Возьмите книгу «Священный вертеп» французского писателя Лео Таксиля об истории римского папства. Ведь ее читать без содрогания невозможно. Так что истины добра и веры проникли в сердца людей непростым, извилистым путем. Но все равно от этого главная заповедь «возлюби ближнего своего» не теряет значения», — говорит далее в интервью «Парламентской газете» Зюганов.

Как же так?! Ведь в своей книге «Россия — родина моя» он превозносит историю римского папства, ставит его в пример и клеймит Советскую власть, а, оказывается, читать его историю «без содрогания невозможно». Вот вам лицо «главного коммуниста».

«Что касается КП РФ, то в моем обращении к народу есть такие слова: «В наступающем веке высокую нравственность и духовность нашему Отечеству сможет обеспечить прочный, базирующийся на взаимном уважении союз государства и церкви, всех традиционных российских конфессий — с признанием особой роли Русского Православия в народной жизни. И вы поверьте мне — это не конъюнктура. Мы на одном из съездов долго обсуждали этот вопрос. И подавляющим большинством все-таки приняли решение: убрать все пункты, отторгающие веру и обряды», — продолжает свои откровения Зюганов в интервью «Парламентской газете».

И опять нельзя не заметить родство душ Зюганова и Яковлева, хотя оба в своих книгах открещиваются друг от друга. Но родство налицо. Сравните речения Зюганова с тем, что пишет Яковлев, и вы убедитесь в этом:

«В нашей стране в результате предательства христианской социалистической идеи возникла злокачественная опухоль цивилизации. Государственная монополия на материю и дух, единоличная диктатура — в политике, злоемкий догматизм — в идеологии, верноподданная серость — в духовной жизни, всеобщая хлестаковщина в поведении...», — это Яковлев, статья «В плену чиновничьего всесилия» («Российские вести», 18 марта 1998 г.)

А сейчас я попрошу читателя угадать — о ком идет речь в цитируемом ниже отрывке:

«Можно сказать, что его «коммунистическая религиозность» изменила свое направление: вместо борьбы за чистоту идеи он теперь выступает прежде всего за те нравственные ценности, которые декларировались коммунизмом. Если вспомнить, что сами по себе коммунистические идеалы близки к общечеловеческим, т. е. христианским, то не случайно, что изменился тон его выступлений... Можно подумать, что выступает христианский проповедник, а не бывший партийный идеолог... Пожалуй, с «коммунистической религиозностью произошла своеобразная сублимация. Ее интенсивность не изменилась, просто комиссар превратился в проповедника». (В.Бондарев. Кто есть кто и почему», М., 1995 г. Цитирую по справочно-энциклопедическому изданию «Россия-2000», М., 2000 г., стр. 1070.)

Не буду интриговать: речь идет о Яковлеве, но вполне можно подумать, что и о Зюганове. Яблоко, то есть Зюганов, недалеко откатилось от яблони, то есть от Яковлева. Но хотя лидер КПРФ и старается убедить, что все его заигрывания с церковью — «не конъюнктура», поверить в это трудно. Возводя поклеп на Советскую власть, Зюганов надеется привлечь на свою сторону церковь и верующих, чьи голоса ему понадобятся на выборах, вот и пытается убедить: «Мы де новые коммунисты, все зло — в прошлом». Тогда как Советская власть «расправославливанием» и «расхристианиванием» России не занималась и такой цели не ставила. Атеистическая пропаганда, конечно, велась, но она ничего похожего на «расправославливание» или «расхристианивание» не имела. Более того, в середине тридцатых годов распускается общество безбожников. Видимо, надобность в нем по каким-то причинам уже отпала. Идеолог КПРФ Юрий Белов усматривает в этом факте положительный момент: «Существенно меняется отношение государства к религии. Уважение к национальным чувствам русского народа, всех народов России обязывало отказаться от воинствующего атеизма — распускается общество безбожников». (Ю.Белов. «Исполин», «Советская Россия», 4 марта 2003 г., № 24)

— Я должен сказать, что Сталин заслуживает добрых слов за его отношение к церкви, - сказал экс-председатель КГБ СССР В.А.Крючков, когда мы беседовали с ним на тему о «сталинских репрессиях». — Во-первых, еще в 1933 году Сталин лично подписал постановление о возвращении церкви храмов и других помещений и о создании условий для подготовки кадров. Более того, Сталин распорядился освободить священников, которые были по тем или иным приговорам осуждены и находились в лагерях. В 1939 году Сталин подписал второе постановление, по которым он расширял эти положительные моменты для церкви. Наконец, в 1943 году Сталин принимает всех трех митрополитов, идет интересная беседа, в ходе которой Сталин пошел дальше их пожеланий. Он посоветовал им открыть духовные семинарии, училища, и все это было сделано.

И еще одна особенность, которая почему-то прошла мимо наших историков. Ведь Сталин не был инициатором уничтожения храма Христа Спасителя. Три человека инициировали это дело: Каганович, Хрущев и Молотов. Сталин был против этого, но его уговорили, уверяя, что надо подорвать основы церкви, и Сталин говорил, что он до конца своих дней жалел о том, что взял такой грех на душу. Он не снимал с себя ответственности, потому что все ходили под ним, но то, что инициатором он не был, — это абсолютно точно.

Выступая на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года с докладом «О проекте Конституции Союза ССР», Иосиф Виссарионович Сталин большой раздел посвятил внесенным в ходе всенародного обсуждения проекта поправкам. Некоторые прямо касаются предмета нашего разговора. Поскольку слишком много всякой лжи наворочено вокруг него, думаю, разъяснения товарища Сталина нелишне перечитать сегодня. Итак:

«12) Далее идет поправка к статье 124-й проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть как не соответствующую духу нашей Конституции.

13) Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке к 135-й статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае, ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только право избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута. Советская власть лишила избирательных прав нетрудовые и эксплуататорские элементы не на веки вечные, а временно, до известного периода. Было время, когда эти элементы вели открытую войну против народа и противодействовали советским законам. Советский закон о лишении их избирательных прав был ответом Советской власти на это противодействие. С тех пор прошло немало времени. За истекший период мы добились того, что эксплуататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время. Говорят, что это опасно, так как могут пролезть в верховные органы страны враждебные Советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т.д. Но чего тут, собственно, бояться? Волков бояться, в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не дожидаться того, что все будет представлено в готовом виде в порядке административных распоряжений. Ленин еще в 1919 году говорил, что недалеко то время, когда Советская власть сочтет полезным ввести всеобщее избирательное право без всяких ограничений. Обратите внимание: без всяких ограничений. Это он говорил в то время, когда иностранная военная интервенция не была еще ликвидирована, а наша промышленность и сельское хозяйство находились в отчаянном положении. С тех пор прошло уже 17 лет. Не пора ли, товарищи, выполнить указание Ленина? Я думаю, что пора». (И.Сталин. Сочинения, М, изд-во «Писатель», 1997 г., т. 14, стр. 145-146)

Это — один из штрихов той политики, что велась Советской властью в отношении церкви и священнослужителей. Зюганов же, видать, начитался брехни того же Яковлева, который дал волю своей буйной фантазии, живописуя «зверства большевиков».

«Веками, как величайшую святыню, Россия хранила и пестовала свое соборное, всенародное единство. К XIX веку его древняя формула облеклась в знаменитый трех-составный чеканный лозунг: «Самодержавие. Православие. Народность». Пройдя в XX веке через горнило гражданской войны и репрессий, удушающих идеологических догм и духовного геноцида, будучи после всего этого внезапно и беспощадно втиснута в «демократические», чуждые ей рамки общественного и политического бытия, Россия нашла в себе силы вернуться к исконным святыням. В области религиозной это очевидно — Православие сохранило себя полноценным явлением на протяжении тысячелетней Руси», — пишет Зюганов в книге «Держава». (Издание 2-е, доработанное и дополненное, М., Информпечать, 1994 г., стр. 112)

Знаете, как-то трудно верится в пастораль, вышедшую из-под вдохновенного пера Геннадия Андреевича, — в нарисованное им «соборное, всенародное единство» господствующего класса российских помещиков и жестоко эксплуатируемых им крепостных крестьян. «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину вы оставляете? То, чего отнять нельзя, — токмо воздух!» — с горечью и болью сердечной восклицал Радищев, наблюдавший своими глазами тяжелую жизнь российского народа.

Но если все прошедшие века Зюганов представляет исключительно в благолепном сиянии, то весь советский период истории изображает как самый мрачный в жизни народа: «горнило гражданской войны и репрессий», «удушающие идеологические догмы», «духовный геноцид». «Удушающими идеологическими догмами» он называет коммунистическую идею, марксизм-ленинизм, бывшие краеугольными камнями Программы КПСС. Но ведь сам лидер КПРФ пропагандой этих «удушающих догм» занимался больше 20 лет и, надо полагать, они, «удушающие догмы», неплохо кормили его, иначе, почему вдруг он решил сменить математическое поприще и стал делать партийную карьеру?

Нарисовав мрачную картину советских времен, Зюганов с удовлетворением констатирует: едва Россия была втиснута в «демократические» рамки (а случилось это после свершения августовской буржуазной контрреволюции 1991 года — Н.Г.), она вернулась к своим «исконным святыням» — православию. И не только. «Не менее бурно восстановительный процесс исторической преемственности развивается и в общественно-политической жизни страны», — пишет далее Зюганов. Получается что, восстановление буржуазного государства — это благо? Да читают ли члены КПРФ подобные «научные сочинения» своего шефа?!

А посмотрите, как Зюганов трактует истоки Великой Победы Советского Союза над фашистской Германией!

«Меня некоторые соратники осуждают, но я все же считаю, что одной из главных ошибок наших предшественников была вражда с церковью. Примирились только в войну, когда фашисты взяли за горло и стало ясно, что без веры, без корней нам не одолеть супостата... — говорит он в интервью «Парламентской газете» (№ 35, 19 февраля 2000 г.). А в книге «Верность», вышедшей в 2003 году, утверждает:

«7. Внутри коммунистической партии на протяжении всего существования СССР с переменным успехом боролись две мощные группировки. Одна из них видела в Советской Державе естественного исторического и геополитического преемника тысячелетней Великой России. Другая рассматривала нашу страну и народ только как «хворост в костре мировой революции». Гонения на Церковь в значительной мере объясняются влиянием именно антирусской, космополитической, троцкистской группировки.

8. С началом Великой Отечественной войны обстановка существенно изменилась. Война отодвинула на второй план все вопросы, кроме одного, самого главного: быть или не быть России и русскому народу?». (Стр. 390-391)

«В этих условиях, — продолжает Зюганов, — обращение партии к чувству глубокого и искреннего народного патриотизма, к нравственно-религиозным традициям Святой Руси предопределило нашу Победу. В области внутриполитической наметился поворот к национальным ценностям, отказ от доктринерских мифов, от русофобии, от оголтелой антицерковной кампании. Именно эти перемены легли в основание еще одного чуда — невиданно быстрого восстановления народного хозяйства, разоренного войной». (Там же, стр. 391).

Вот так в угоду своей доктрине Зюганов перечеркивает невиданный массовый героизм, самоотверженность, жертвенность многонационального советского народа на фронте и в тылу. Именно им, миллионам известных и безымянных героев, мертвых и живых, страна обязана своей свободой и независимостью, именно благодаря трудовому подвигу миллионов советских людей страна восстала из пепла разрухи. А Зюганов все это приписывает неким «нравственно-религиозным традициям» и отказе от «антицерковной кампании», тогда как взаимное потепление церкви и государства произошло уже к середине тридцатых годов, к моменту принятия Конституции СССР.

«С другой стороны: священников почти 20 тысяч в тюрьмах сидело, а когда война началась, вдруг почувствовали, без православного миросозерцания невозможно одолеть этого зверя. Сталин пригласил высших иерархов, а те сказали, для начала давайте выпустим заключенных. Выпустили. Потом собрали поместные соборы и так далее», — говорит он на пресс-конференции. («За СССР», № 1 1997 г.)

По Зюганову получается: выпустили священников — и «одолели зверя». А, повторяю, массовый героизм и патриотизм советских людей, коммунистов, которые первыми вставали из окопа и шли в атаку, не в счет.

Лидер КПРФ в угоду определенным кругам вполне сознательно искажает суть происходившего. И делает это мастерски. Факт встречи Сталина с высшими иерархами был? Был, и это широко известно. Значит, поверят и в то, что Зюганов накручивает вокруг реального исторического факта. А поскольку лидер КПРФ вовсю заигрывает с церковью, он преподносит этот факт так, будто когда стало невмоготу сражаться с Гитлером, Сталин обратился за подмогой к высшим иерархам церкви, а те сказали: нет, голубчик, выпусти-ка сначала наших священников из тюрем. И вот когда Сталин все это сделал, то и пришла победа.

Как же на самом деле проходила встреча Сталина с «высшими иерархами», что ей предшествовало и какие решения были приняты?

Впервые об этом сказано в шестом номере журнала «Агитатор» за 1989 год в статье В.В.Алексеева «Неожиданный диалог». Фрагменты ее под заголовком «Сталин и православная церковь в годы войны» писатель Михаил Лобанов включил в составленный им сборник «Сталин», вышедший в московском издательстве «Новая книга» в 1995 году. Эту публикацию процитирую полностью, поскольку сейчас вряд ли эта книга доступна широкому читателю.

«Сталин и православная церковь в годы войны»

...Была еще одна область патриотического служения Родине, в которой священнослужители и верующие в годы войны немало преуспели, — это сбор денежных средств и драгоценностей для постройки боевой техники Красной Армии, посылок бойцам и командирам на фронт. Важный контакт на этой почве между Сталиным и патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием состоялся зимой 1943 года, когда они обменялись посланиями. 25 февраля из Ульяновска в Кремль Сталину Сергий написал: «Верующие в желании помочь Красной Армии охотно откликнулись на мой призыв: собрать средства на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского. Всего собрано около 6 000 000 рублей и, кроме того, большое количество золотых и серебряных вещей... Примите эти средства как дар от духовенства и верующих русской православной церкви в день юбилея Красной Армии».

Ответ Сталина Сергию был направлен в тот же день: «Прошу передать православному русскому духовенству и верующим, собравшим 6 000 000 рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии».

...Как отметил впоследствии будущий первый председатель Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпов, Сталин пригласил его к себе на дачу в субботу, 4 сентября 1943 года, где уже присутствовали Г.М. Маленков и Л.П. Берия. После расспросов Карпова, что собой представляет митрополит Сергий, а также митрополит Ленинградский Алексий и экзарх Украины митрополит Киевский и Галицкий Николай, когда и каким образом был избран патриарх Тихон — последний глава Русской православной церкви (РПЦ), кто является патриархами Вселенским и Иерусалимским, о положении православнх церквей в Румынии, Болгарии, Югославии, о зарубежных связях РПЦ, Сталин поинтересовался внутренним положением православной церкви. Он спросил, сколько в СССР православных приходов, каково положение епископата. Затем Сталин сказал Карпову, что назрела необходимость создания специального государственного органа, который бы осуществлял связь между правительством и руководством православной церкви. Поинтересовался, есть ли у него какие-либо предложения по этому поводу. Карпов признался, что он не готовился к разговору в таком русле, но вообще, по его мнению, такой орган желательно было бы создать при Президиуме Верховного Совета СССР. Сталин не согласился и сказал, что нужен специальный Комитет или

Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР. «Совет должен осуществлять связь между правительством и патриархом. Совет сам решений не принимает, а докладывает обо всем правительству и от него передает государственные решения церкви», — сформулировал он свою мысль.

После этого, обменявшись с Маленковым и Берией мнениями, следует ли ему принять митрополитов Сергия, Алексия и Николая, Сталин согласился с ними, что такая встреча необходима. Прямо с дачи Карпов связался по телефону с митрополитом Сергием и сообщил, что правительство СССР готово принять его вместе с митрополитами Алексием и Николаем сегодня или завтра, в воскресенье или в любой следующий день. Сергий, не отходя от телефона, посоветовался с находившимися рядом Алексием и Николаем и ответил о согласии, чтобы их приняли сегодня же.

Через два часа Сталин принял их в Кремле. На беседе, кроме Карпова, присутствовал В.М.Молотов. Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности православной церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает немало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих. Затем поинтересовался проблемами церкви.

Митрополит Сергий отметил, что главная проблема — это вопрос о патриархе, подчеркнув ненормальность ситуации, когда 18 лет не занимается этот высший церковный пост, а также длительное время отсутствует Синод. Все это, заключил Сергий, ставит как первоочередную задачу скорейшее проведение Поместного Собора. Митрополиты Алексий и Николай согласились с ним.

Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора. Спросил, как будет называться патриарх, когда может быть созван Собор, нужна ли помощь правительства с транспортом, доставкой участников, размещением. Предложил финансовую поддержку.

Сергий высказался, чтобы патриарх назывался Московский и всея Руси, а не России, как было при Тихоне. Сталин согласился с этим. Затем Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется никак не менее месяца: время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности в передвижении по стране и т.д. Финансовую помощь Сергий отклонил.

Когда Сергий затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки Собора, Сталин спросил: «Нельзя ли проявить большевистские темпы?» Обратившись к Карпову, попросил помочь руководству церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена и Собор можно открыть через 3-4 дня. Тут же Сталин и митрополиты договорились назначить открытие Собора на 8 сентября.

Следующий вопрос, который поднял Сергий, был о кадрах священнослужителей. Поделившись трудностями их подготовки, когда перестали существовать духовные школы, семинарии, академии, он сказал, что было бы неплохо открыть несколько епархиальных библейских курсов. Сталин согласился с этим и предложил открыть не курсы, а духовные академии и училища. На это Сергий и митрополит Алексий ответили, что на открытие академий и училищ пока у церкви нет сил. К тому же в училища надо принимать молодежь лет с восемнадцати. Однако прежний опыт показал, что в этом возрасте выбор жизненного пути часто бывает случайным. Поэтому надо в будущем создавать новую систему подготовки кадров духовенства, а пока следует ограничиться открытием библейских курсов в епархиях. Выслушав, Сталин сказал: «Как хотите, но правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академий».

Затем Сергий обратился к Сталину по поводу необходимости издания ежемесячного церковного журнала, а также дополнительного открытия приходов в епархиях, отметив, что их осталось недостаточно для удовлетворения нужд верующих. В этой связи он сказал, что желательно наделить властью по решению этих вопросов местные Советы и епархиальные управления. Сталин заявил, что препятствий не будет.

Патриарший местоблюститель коснулся и такой проблемы, как освобождение архиереев, духовенства, находящихся в ссылках, лагерях, тюрьмах, а также о возможности нести службу, свободно передвигаться по стране тем священникам, которые отбыли наказание в местах лишения свободы. Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а Сергию подготовить список священников, находившихся в заключении.

Митрополит Алексий обратил внимание Сталина на необходимость отчисления церковными организациями, епархиями, приходами части средств на содержание православного центра, отметив, что, например, Ленгорисполком не разрешает этого делать. Сергий и Николай высказались за избрание священников в состав исполнительных органов прихода. Сергий особо остановился на важности открытия в епархиях свечных заводов, мастерских по изготовлению церковной утвари. Сталин не возражал и против осуществления всех этих мер. Он заверил, что церковь вполне может рассчитывать на помощь СНК СССР.

Затем Сталин повернул тему разговора в несколько иное русло. «Вот мне товарищ Карпов доложил, что вы плохо живете — тесная квартира, покупаете продукты по дорогой цене на рынках, не имеете транспорта , — сказал он. — Правительство интересуется вашими нуждами и готово помочь». При этом был затронут вопрос и о помещении для духовного центра в Москве.

Митрополит Сергий начал с того, что выразил просьбу о передаче церкви игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре в Москве для размещения патриархии. Была высказана и просьба помочь с транспортом. Что же касается продуктов, то они просят не беспокоиться: все необходимое можно купить на рынке.

Сталин ответил, что Карпов осмотрел предварительно помещения в Новодевичьем монастыре, и у них сложилось мнение, что старый игуменский корпус мало подходит под размещение патриархии: в нем сыро, холодно, темновато. Поэтому правительство, обдумав все это, пришло к выводу предоставить церкви другое помещение, в которое можно въезжать хоть завтра. Это резиденция бывшего германского посла Шелленбурга в Чистом переулке со всей мебелью. «Здание наше, советское», — специально оговорил Сталин.

Затем он вновь поднял вопрос о снабжении православных иерархов продуктами, подчеркнув, что на рынке их мало и они стоят дорого. Правительство же, настаивал Сталин, будет обеспечивать продуктами по государственным ценам. «Кроме того, — сказал он, — завтра — послезавтра мы предоставим в ваше распоряжение 2-3 автомашины и горючее к ним».

Священнослужители от продуктов снова вежливо отказались, отметив лишь, что на местах нередко бывает переобложение духовных лиц налогами и нельзя ли пресечь это. Сталин согласился помочь, но разбираться надо конкретно по каждому случаю, отметил он. После чего сказал, что раз никаких пожеланий и вопросов нет сейчас, то, может быть, они будут потом.

«Правительство предполагает создать специальный орган — Совет по делам Русской православной церкви и председателем Совета назначить товарища Карпова. Как вы смотрите на это?» — обратился он к митрополитам. Те ответили, что весьма благожелательно смотрят на создание нового государственного органа по делам православной церкви и назначение Карпова.

Сталин подчеркнул, что Совет по делам Русской православной церкви будет представлять собой орган связи между правительством и патриархией. При этом он сказал Карпову: «Подберите себе 2-3 помощников, которые будут членами вашего Совета, создайте аппарат. Но только помните, во-первых, вы не обер-прокурор Синода, а во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность церкви». Обратившись к Молотову, Сталин заметил: «Надо довести до сведения населения о нашей встрече, а также потом сообщить в печати об избрании патриарха».

Молотов тут же вместе с митрополитами Сергием и Алексием стали составлять проект официального сообщения для прессы. Затем, после просмотра текста Сталиным, официальное сообщение было передано А.Н.Поскребышеву для посылки в ТАСС.

...Встреча завершилась. Митрополит Сергий и сопровождающие его иерархи еще раз поблагодарили за прием и поддержку нужд церкви правительство СССР, лично Сталина, заверили его о полной поддержке духовенства и верующими политики партии и государства, ведущих борьбу с жестоким агрессором.

Молотов поинтересовался у Сталина, может быть, вызвать фотографа и сделать снимок на память о встрече и для газет. Сталин, провожая митрополитов до двери, ответил, что уже поздно, лучше это сделать в другой раз.

...На следующий день, 5 сентября 1943 года, «Правда» сообщала: «4 сентября у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР тов. И.В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с Патриаршим Местоблюстителем Митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем.

Во время беседы Митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархате Священного Синода.

Глава Правительства тов. И.В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий». (Сборник «Сталин», М., Новая книга, 1995 г., стр. 517-522)

Вот как в действительности обстояло дело. Зюганов же этот факт утрирует в угоду тем, кто говорит сейчас, будто «безбожный коммунизм 70 лет терзал Россию» и будто это были «70 лет богоборчества». Все было совсем не так или далеко не так. Эта проблема — предмет особого исследования, я же касаюсь этой темы лишь потому, что лидер КПРФ искажает суть происходившего и льет воду на мельницу антикоммунистов и антисоветчиков.

Никто никаких ультиматумов Сталину не предъявлял! В свое время церковь и многие иерархи не поддержали Советскую власть, выступили на стороне белых, пошли против своего народа. Вот за это такие священнослужители и были осуждены. Вполне возможно, что при этом случались перегибы. В.А.Крючков, по долгу службы весьма осведомленный о репрессиях и репрессированных, сказал мне убежденно:

— Священники были арестованы, осуждены и отбывали наказание большей частью обоснованно, потому что занимались антисоветской деятельностью. Сталин пошел на эти меры, чтобы консолидировать общество и дать понять, что ко всему положительному, что делает церковь, Советская власть тоже относится положительно,. Не могу назвать точных данных, сколько священников было освобождено тогда Сталиным, но то, что Сталин не был самым жестким из руководства, кто имел отношение к церкви, это абсолютно точно. Причем я скажу, что и во время войны, и после войны церковь демонстрировала доброе отношение к Сталину — в письмах, заявлениях, проповедях.

Уже в 1936 году, в момент принятия новой Конституции СССР, Советская власть изменила свое отношение к Русской православной церкви, священнослужителям, отменив в отношении последних ряд дискриминационных мер, вызванных их противодействием Советской власти. Когда же они вместе с верующими встали на патриотические позиции и начали помогать фронту, когда они поддержали Советское государство, боровшееся с фашистскими захватчиками, Советская власть, Советское правительство, возглавлявшееся Сталиным, пошли им навстречу. Это было взаимное движение друг к другу.

Зюганов же не только искажает суть события, но и конъюнктурно к сегодняшним реалиям преувеличивает и превозносит вклад церкви в Великую Победу советского народа. Без нее де, «без православного миросозерцания» Советский Союз не смог бы «одолеть зверя».

Здесь уместно показать, ЧТО сам Сталин считал истоком Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Об этом он вполне определенно высказался на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы 9 февраля 1946 года. Разъяснив происхождение и характер второй мировой войны, проанализировав ее итоги, Сталин задал вопрос: «Итак, как нужно понимать нашу победу над врагами, что может означать эта победа с точки зрения состояния и развития внутренних сил нашей страны?» И сам же ответил на него:

«Наша победа означает прежде всего, что победил наш советский общественный строй, что советский общественный строй с успехом выдержал испытание в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность. Как известно, в иностранной печати не раз высказывались утверждения, что советский общественный строй является «рискованным экспериментом», обреченным на провал, что советский строй представляет «карточный домик», не имеющий корней жизни и навязанный народу органами Чека, что достаточно небольшого толчка извне, чтобы этот «карточный домик» разлетелся в прах.

Теперь мы можем сказать, что война опрокинула все эти утверждения иностранной печати, как беспочвенные. Война доказала, что советский общественный строй является подлинно народным строем, выросшим из недр народа и пользующимся его могучей поддержкой, что советский общественный строй является вполне жизнеспособной и устойчивой формой организации общества.

Более того. Теперь речь идет уже не о том, жизнеспособен или нет советский общественный строй, ибо после наглядных уроков войны никто из скептиков не решается больше выступить с сомнениями насчет жизнеспособности советского общественного строя. Теперь речь идет о том, что советский общественный строй является лучшей формой организации общества, чем любой несоветский общественный строй.

Наша победа означает, во-вторых, что победил наш советский государственный строй, что наше многонациональное советское государство выдержало все испытания войны и доказало свою жизнеспособность.

Как известно, видные деятели иностранной печати не раз высказывались в том духе, что советское многонациональное государство представляет «искусственное и нежизненное сооружение», что в случае каких-либо осложнений развал Советского Союза является неотвратимым, что Советский Союз ждет судьба Австро-Венгрии.

Теперь мы можем сказать, что война опровергла эти заявления иностранной печати, как лишенные всякого основания. Война показала, что советский многонациональный государственный строй с успехом выдержал испытания, еще больше окреп за время войны и оказался вполне жизнеспособным государственным строем. Эти господа не поняли, что аналогия с Австро-Венгрией несостоятельна, ибо наше многонациональное государство выросло не на буржуазной основе, стимулирующей чувства национального недоверия и национальной вражды, а на советской основе, которая, наоборот, культивирует чувства дружбы и братского сотрудничества между народами нашего государства.

Впрочем, после уроков войны эти господа не решаются больше выступать с отрицанием жизнеспособности советского государственного строя, ибо его жизнеспособность не подлежит сомнению. Теперь речь идет о том, что советский государственный строй оказался образцом многонационального государства, что советский государственный строй представляет такую систему государственной организации, где национальный вопрос и проблемы сотрудничества наций разрешены лучше, чем в любом другом многонациональном государстве.

Наша победа означает, в-третьих, что победили Советские Вооруженные Силы, победила наша Красная Армия, что Красная Армия геройски выдержала все невзгоды войны, наголову разбила наших врагов и вышла из войны победительницей. (Возглас с места: «Под руководством товарища Сталина!» Все встают, бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию.)

Теперь все признают, как друзья, так и враги, что Красная Армия оказалась на высоте своих великих задач. Но не так обстояло дело шесть лет тому назад, в период перед войной. Как известно, видные деятели иностранной прессы и многие признанные авторитеты военного дела за границей неоднократно заявляли, что состояние Красной Армии внушает большие сомнения, что Красная Армия плохо вооружена и не имеет настоящего командного состава, что ее моральное состояние — ниже всякой критики, что она может быть и пригодна для обороны, но для наступления непригодна, что в случае удара со стороны немецких войск Красная Армия должна развалиться, как «колос на глиняных ногах». Такие заявления делались не только в Германии, но и во Франции, Англии, Америке.

Теперь мы можем сказать, что война опрокинула все эти заявления, как беспочвенные и смехотворные. Война показала, что Красная Армия является не «колосом на глиняных ногах», а первоклассной армией нашего времени, имеющей вполне современное вооружение, опытнейший командный состав и высокие морально-боевые качества. Не нужно забывать, что Красная Армия является той самой армией, которая наголову разбила германскую армию, вчера еще наводившую ужас на армии европейских государств.

Следует заметить, что «критиков» Красной Армии становится все меньше и меньше. Более того, в заграничной прессе все чаще и чаще появляются заметки, отмечающие высокие качества Красной Армии, мастерство ее бойцов и командиров, безупречность ее стратегии и тактики. Это и понятно. После блестящих побед Красной Армии под Москвой и Сталинградом, под Курском и Белгородом, под Киевом и Кировоградом, под Минском и Бобруйском, под Ленинградом и Таллином, под Яссами и Львовом, на Висле и Немане, на Дунае и Одере, под Веной и Берлином, — после всего этого нельзя не признать, что Красная Армия является первоклассной армией, у которой можно было бы поучиться многому. (Бурные аплодисменты.)

Так понимаем мы конкретно победу нашей страны над ее врагами.

Таковы в основном итоги войны. (Сборник «Иосиф Сталин» в серии «Российские судьбы», М., «Новатор», 1997 г., стр. 485-487.)

А дальше в своем выступлении Сталин расшифровывает, что же стояло за этими тремя главными истоками Победы:

«Было бы ошибочно думать, что можно добиться такой исторической победы без предварительной подготовки всей страны к активной обороне. Не менее ошибочно было бы полагать, что такую подготовку можно провести в короткий срок, в течение каких-либо трех-четырех лет. Еще более ошибочно было бы утверждать, что мы добились победы благодаря лишь храбрости наших войск (или благодаря «православному миросозерцанию», как утверждает Зюганов — Н.Г.)- Без храбрости, конечно, невозможно добиться победы. Но одной лишь храбрости недостаточно для того, чтобы одолеть врага, имеющего многочисленную армию, первоклассное вооружение, хорошо обученные офицерские кадры и неплохо поставленное снабжение. Чтобы принять удар такого врага, дать ему отпор, а потом нанести ему полное поражение, для этого необходимо было иметь, кроме беспримерной храбрости наших войск, вполне современное вооружение, и притом в достаточном количестве, и хорошо поставленное снабжение — тоже в достаточных размерах. Но при этом , необходимо было иметь, и притом в достаточном количестве, такие элементарные вещи, как: металл — для производства вооружения, снаряжения, оборудования для предприятий; топливо — для поддержания работы предприятий и транспорта; хлопок — для производства обмундирования; хлеб — для снабжения армии.

Можно ли утверждать, что перед вступлением во вторую мировую войну наша страна уже располагала минимально необходимыми материальными возможностями, потребными для того, чтобы удовлетворить в основном эти нужды? Я думаю, что можно утверждать. На подготовку этого грандиозного дела понадобилось осуществление трех пятилетних планов развития народного хозяйства. Именно эти три пятилетки помогли нам создать эти материальные возможности. Во всяком случае положение нашей страны в этом отношении перед второй мировой войной, в 1940 году, было в несколько раз лучше, чем перед первой мировой войной, в 1913 году.

Какими материальными возможностями располагала наша страна перед второй мировой войной? Чтобы помочь вам разобраться в этом деле, мне придется изложить здесь краткий отчет о деятельности коммунистической партии в области подготовки нашей страны к активной обороне.

Если взять данные за 1940 год, — канун второй мировой войны, — то мы получим такую картину.

В течение 1913 года в нашей стране было произведено 4 миллиона 220 тысяч тонн чугуна, 4 миллиона 230 тысяч тонн стали, 29 миллионов тонн угля, 9 миллионов тонн нефти, 21 миллион 600 тысяч тонн товарного зерна, 740 тысяч тонн хлопка-сырца.

Таковы были материальные возможности нашей страны, с которыми она вступила в первую мировую войну. Это была экономическая база старой России, которая могла быть использована для ведения войны.

Что касается 1940 года, то в течение этого года в нашей стране было произведено 15 миллионов тонн чугуна, т.е. почти в 4 раза больше, чем в 1913 году; 18 миллионов 300 тысяч тонн стали, т.е. в 4 с половиной раза больше, чем в 1913 году; 186 миллионов тонн угля, т.е. в 6 с половиной раз больше, чем в 1913 году; 31 миллион нефти, т.е. в 3 с половиной раза больше, чем в 1913 году; 38 миллионов 300 тысяч тонн товарного зерна, т.е. на 17 миллионов тонн больше, чем в 1913 году; 2 миллиона 700 тысяч тонн хлопка-сырца, т.е. в 3 с половиной раза больше, чем в 1913 году.

Таковы были материальные возможности нашей страны, с которыми она вступила во вторую мировую войну. Это была экономическая база Советского Союза, которая могла быть использована для ведения войны.

Разница, как видите, колоссальная.

Такой небывалый рост производства нельзя считать простым и обычным развитием страны от отсталости к прогрессу. Это был скачок, при помощи которого наша Родина превратилась из отсталой страны в передовую, из аграрной — в индустриальную.

Это историческое превращение было проделано в течение трех пятилеток, начиная с 1928 года, — с первого года первой пятилетки. До этого времени нам пришлось заниматься восстановлением разрушенной промышленности и залечиванием ран, полученных в результате первой мировой войны и гражданской войны. Если при этом принять во внимание то обстоятельство, что первая пятилетка была выполнена в течение 4 лет, а осуществление третьей пятилетки было прервано войной на четвертом году ее исполнения, то выходит, что на превращение нашей страны из аграрной в индустриальную понадобилось всего 13 лет.

Нельзя не признать, что тринадцатилетний срок является невероятно коротким сроком для осуществления такого грандиозного дела.

Этим, собственно, и объясняется, что опубликование этих цифр вызвало в свое время в иностранной печати бурю разноголосицы. Друзья решили, что произошло «чудо». Недоброжелатели же объявили, что пятилетки являются «большевистской пропагандой» и «фокусами Чека». Но так как чудес на свете не бывает, а Чека не так сильна, чтобы отменить законы общественного развития, то «общественному мнению» за границей пришлось примириться с фактами», — заметил с иронией Сталин. (Там же, стр.488-489.)

А дальше он поставил вопрос: «При помощи какой политики удалось коммунистической партии обеспечить эти материальные возможности?» Ответ он дал сам — развернутый, подробный. Я же приведу основное:

«Прежде всего при помощи советской политики индустриализации страны.

...Во-вторых, при помощи политики коллективизации сельского хозяйства». (Там же, стр. 490.)

Подробно расшифровав, что стоит за этими двумя «китами» советской политики, Сталин остановился и на трудностях при ее осуществлении:

«Нельзя сказать, что политика партии не встречала противодействия. Не только отсталые люди, всегда отмахивающиеся от всего нового, но и многие видные члены партии систематически тянули партию назад и старались всяческими способами стащить ее на «обычный» капиталистический путь развития. Все антипартийные махинации троцкистов и правых, вся их «работа» по части саботажа мероприятий нашего правительства преследовали одну цель: сорвать политику партии и затормозить дело индустриализации и коллективизации. Но партия не поддавалась ни угрозам одних, ни воплям других и уверенно шла вперед, несмотря ни на что. Заслуга партии состоит в том, что она не приспособилась к отсталым, не боялась идти против течения и все время сохраняла за собой позицию ведущей силы. Не может быть сомнения, что без такой стойкости и выдержки коммунистическая партия не смогла бы отстоять политику индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства.

Сумела ли коммунистическая партия правильно использовать созданные таким образом материальные возможности для того, чтобы развернуть военное производство и снабжать Красную Армию необходимым вооружением?

Я думаю, что она сумела это сделать, и притом сумела с наибольшим успехом». (Там же, стр.491.)

И, наконец, Сталин назвал основные результаты, достигнутые благодаря осуществленной в предвоенные годы индустриализации и коллективизации:

«Если не считать первого года войны, когда эвакуация промышленности на восток затормозила дело разворота военного производства, то в течение остальных трех лет войны партия сумела добиться таких успехов, которые дали ей возможность не только снабжать фронт в достаточном количестве артиллерией, пулеметами, винтовками, самолетами, танками, боеприпасами, но и накоплять резервы. При этом известно, что наше вооружение по качеству не только не уступало немецкому, но и в общем даже превосходило его.

Известно, что наша танковая промышленность в течение последних трех лет войны производила ежегодно в среднем более 30 тысяч танков, самоходок, бронемашин. (Бурные аплодисменты.)

Известно далее, что наша авиационная промышленность производила за тот же период ежегодно до 40 тысяч самолетов. (Бурные аплодисменты.)

Известно также, что наша артиллерийская промышленность производила за тот же период ежегодно до 120 тысяч орудий всех калибров (бурные аплодисменты), свыше 3 миллионов винтовок (аплодисменты) и около 2 миллионов автоматов (аплодисменты).

Известно, наконец, что наша минометная промышленность за период 1943 — 1944 годов производила ежегодно в среднем до 100 тысяч минометов. (Бурные аплодисменты.)

Понятно, что одновременно с этим производилось соответствующее количество артиллерийских снарядов, разного рода мин, авиационных бомб, винтовочных и пулеметных патронов.

Известно, например, что в одном только 1944 году было произведено свыше 240 миллионов снарядов, бомб и мин (аплодисменты) и 7 миллиардов 400 миллионов патронов. (Бурные аплодисменты)

Такова в общем картина снабжения Красной Армии вооружением и боеприпасами.

Как видите, она непохожа на ту картину, которую представляло снабжение нашей армии в период первой мировой войны, когда фронт испытывал хронический недостаток в артиллерии и снарядах, когда армия воевала без танков и авиации, когда на каждую тройку солдат выдавалась одна винтовка.

Что касается снабжением Красной Армии продовольствием и обмундированием, то всем известно, что фронт не только не испытывал в этом отношении какого-либо недостатка, но имел даже при себе необходимые резервы.

Так обстоит дело с работой коммунистической партии нашей страны в период до начала войны и в течение самой войны». (Там же, стр. 491 — 492)

Таковы истоки и база Великой Победы советского народа, определенные Верховным Главнокомандующим Сталиным, который был организатором и вдохновителем Победы. И, наверное, ему виднее, чем Зюганову, который, я считаю, оскорбил героический подвиг миллионов творцов Победы, приписав ее «православному миросозерцанию» и тому, что «из тюрем выпустили 20 тысяч священников». Объясните, премудрый Геннадий Андреевич, почему же, вооруженная этим «миросозерцанием», Россия, исповедовавшая уваровскую триаду: «Самодержавие, Православие, Народность», потерпела поражение и в японскую, и в первую мировую войну? Очевидно, все-таки потому, что воевать-то и добывать победу надо не «крестом», а «мечом». Советский народ под руководством Коммунистической партии во главе со Сталиным сумел не только выковать этот меч, но вырастить и воспитать миллионы беззаветно преданных своей социалистической Родине патриотов. Им, миллионам героев, он вручил этот «меч», которым была повержена гитлеровская Германия. И кощунственно зачеркивать личный человеческий подвиг Сталина, который по праву останется в истории творцом нашей Великой Победы. Роль Сталина в судьбе Отечества, кстати, была по достоинству оценена всем народом, в том числе и верующими.

«Не случайно в Русской православной церкви ему пропели, когда он умер, даже вечную память, так случайно не могло произойти в самое «безбожное» время. Не случайно он и учился в Духовной Семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему ее приобрести. А мы этого не понимаем... Но самое главное все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России. И поэтому Сталин, по крайней мере для меня, законным образом стоит рядом с Суворовым...», — пишет Отец Дмитрий Дудко в статье «Из мыслей священника о Сталине». (Сборник «Сталин», составитель М.Лобанов, М., Новая книга, 1995 г. стр. 734)

Эти слова приобретают совершенно особое звучание, если вспомнить, что Отец Дмитрий Дудко, как значится в сноске к его статье, «известный современный церковный писатель и проповедник. За свои убеждения дважды отбывал наказание в советских лагерях, первое из которых пришлось на годы сталинского правления». Казалось бы, после пережитого он должен был озлобиться на Советскую власть и Сталина, но Отцу Дмитрию не изменяет чувство справедливости и объективности. А вот этих качеств как раз недостает «главному коммунисту» КПРФ.

Завершая эту тему, хочу подчеркнуть один принципиальный момент, чтобы у читателей не создалось превратного мнения о позиции автора, дабы они не обвинили меня в попытках «расправославливания». Здесь необходимо, как «учит» нас президент В.В.Путин, положить «котлеты отдельно, мухи — отдельно». С уважением отношусь к православию, как и к любой другой религии, ибо это не только история человечества, это огромный пласт духовной культуры народов и сегодня. С уважением отношусь к Русской православной церкви, ибо и ее заслуги перед Отечеством, — особенно если вспомнить Сергия Радонежского, Пересвета, многих других иерархов, бывших истинными патриотами Отечества, — неоспоримы. Поэтому их имена с благодарностью помнили в Советском Союзе. Как и вклад РПЦ и верующих в Победу 1945 года.

За годы Советской власти под влиянием происходивших в стране благотворных перемен церковь тоже не могла не измениться. Она не могла не видеть, что установленная в октябре 17-го года власть заботится о народе и о процветании страны, и не могла не оценить этого. Поэтому в годы Великой Отечественной войны не народ, не партия, не Советское государство вернулись к исконным ценностям, то есть к патриотизму — им не надо было никуда возвращаться, они изначально были патриотами своей Родины, а именно церковь вернулась на свои исконные патриотические позиции, встала вместе с народом и советским государством против общего врага. Хотя известно, что были и попы, которые встречали гитлеровцев хлебом-солью как избавителей. Но таковых были единицы, и народ с ними не пошел.

И еще один момент. В ноябре 2003 года впервые после Октябрьской революции и Гражданской войны в Москве побывала делегация архиереев от Русской зарубежной православной церкви, и переговоры ее с членами Священного синода Русской православной церкви прошли успешно. Как явствует из коммюнике, опубликованного службой коммуникаций отдела внешних сношений Московской патриархии, «стороны договорились о создании совместной комиссии, которой предстоит разрешить за десятилетия раскола проблемы и обсудить пути воссоединения. Впервые за десятилетия раскола РПЦ и РПЦЗ делегаты заявили, что готовы идти навстречу друг другу «с уважением к церковно-административным реальностям, сложившимся в течение XX века». («Время новостей», 21 ноября 2003 г.)

Разумеется, прекрасно, что зарубежная церковь возвращается в «лоно Русской православной матери-церкви», но нельзя не отметить, что произошло это не при Советской власти, при которой большинству народа жилось хорошо, но которую проклинала эмиграционная церковь, а именно сейчас, когда Россия на всех парах несется «в светлый капиталистический рай», когда большинство народа обездолено. Зато антинародная власть, обездолившая народ, и церковь переживают момент единения. Это — информация к размышлению.

И, чтобы уж расставить все точки над i, хочу заметить, что если служители культа совершали (или совершают) ошибки, перегибы, то православие в этом не виновато. Ведь согласитесь, если гениальную симфонию Чайковского исполняют плохие музыканты, то разве в этом виновата симфония? Точно так же, если коммунистическую идею осуществляли плохие, неумелые или недобросовестные деятели, то виноваты они, а не идея. Вот что надо понимать и не рисовать одну сторону, то есть Русскую православную церковь, исключительно в розовом свете, а другую, то есть Советскую власть и КПСС, — только в черном, как это делает лидер КПРФ.

Десять лет КПРФ топчется на одном месте. Грозные заявления ее «вождя» в адрес антинародного режима сотрясают только воздух. Результатов нет, и не предвидится. В массах нарастают апатия и разочарование. Видимо, понимая это, Зюганов свои надежды на возрождение России и русского народа связывает именно с Церковью.

«11. Для того, чтобы преодолеть бушующий кризис, мы должны восстановить попранную социальную справедливость. Возродить государственное единство растерзанной Державы. Вернуть Россию на путь ее естественного исторического развития. Этот путь несовместим с капитализмом, с «обществом потребления», с либерализмом и космополитизмом. Его важнейшая черта — союз Церкви и всех здоровых общественных, политических сил страны.

12. В современных условиях Русская Православная Церковь и народно-патриотическое движение, ядром которого является КПРФ, имеют целый ряд общих стратегических задач. Это и укрепление целостности Российского государства, и пробуждение русского национального самосознания, и борьба с нравственной деградацией народа, и противодействие внешней духовной агрессии против России. Мы не имеем права отказываться от сотрудничества. Если мы не сумеем найти общий язык — Россия просто погибнет. А вместе с ней погибнем и все мы», — рисует поистине апокалипсическую картину будущего лидер КПРФ в книге «Верность» (стр. 391 — 392).

Но готова ли церковь к такому сотрудничеству? Ее ведь тоже затронули рыночные процессы, и среди служителей культа, как и во всем обществе, идет расслоение. Есть богатые столичные и просто городские приходы с весьма состоятельными отцами, и есть бедные деревенские с почти что нищими сельскими батюшками, которые и являются, по моему разумению, истинными носителями православной веры, ибо не стяжают, не богатеют, когда народу тяжко, а разделяют с ним его участь.

Я преклоняюсь перед теми священнослужителями, что были вместе с нами в Доме Советов во время сентябрьских-октябрьских событий 1993 года и до конца испили эту горькую чашу. Отец Виктор, отец Андрей, народный депутат РСФСР Виктор Злобин, который перед расстрелом открыл в здании Верховного Совета церковь и утром 3 октября отслужил Божественную литургию, и еще многие батюшки, которых не знаю по именам, но всем им низкий поклон за то, что в самое трудное время были вместе с народом. Помню, незадолго до расстрела я спросила отца Виктора — почему он пришел сюда. Он ответил: «Здесь мои духовные чада, и если что случится, я должен быть рядом с ними, чтобы в смертный час душа не ушла без покаяния...» Он выполнял свой долг до конца...

Возрождение России, благоденствие народа Зюганов связывает чуть ли не исключительно с православием, с Церковью. В той же беседе с игуменом Алексием он говорит:

«Союз народно-патриотического движения с православной общественностью, с Церковью необходим и неизбежен, ибо в основе такого союза лежит общность наших фундаментальных, стратегических целей, а не временная политическая конъюнктура. Я глубоко убежден, что именно традиционная православная духовность наряду с пробуждением русского национального самосознания и восстановлением социальной справедливости смогут стать теми «тремя китами» нового политического курса, которые удержат Россию на плаву в нынешней смуте и позволят преодолеть наше пагубное разобщение, собрать под знамена истинных патриотов подавляющее большинство сознательных и политически активных россиян». (Выделено мною — Н.Г.)

Игумен Алексий остужает пыл лидера КПРФ совершенно уместной и логичной репликой:

«Но любой политический союз предполагает помимо общности целей и стратегических задач точное нахождение баланса взаимных интересов... Дело это непростое, на нем спотыкались многие. Ведь Священноначалие Московской Патриархии неоднократно заявляло, что Православная Церковь служит только Христу, и никому иному, а потому она — вне политики, одинаково относится ко всем партиям и движениям, действующим на политической сцене России».

«А мы и не призываем церковных иерархов лично вмешиваться в политику, — ответил Зюганов. — Мы лишь хотим, чтобы Русская Церковь с ее огромным нравственным авторитетом активнее участвовала в нашей общественной жизни. Чтобы ее голос звучал громко и ясно, разоблачая неправду и ложь, бичуя алчность и похоть, обличая безнравственность и предательство, вдохновляя русского человека на борьбу со злом, с насилием порока, с всевластием ненависти и растлением народной души». (Г.Зюганов, «Верность», стр.409.)

Но, похоже, Зюганов уже и сам понял: на Бога и церковь надейся, а сам не плошай.

«В наших радениях по поводу судьбы русского народа мы уповаем на помощь православной церкви, — говорит он, в беседе с главными редакторами газеты «Завтра» Александром Прохановым и газеты «Советская Россия» Валентином Чикиным, озаглавленной весьма оптимистично: «Уверен в победе!». Однако тут же не удержался от упрека в ее адрес: — Нам кажется поведение церковных иерархов слишком робким, слишком молчаливым, они слишком мало уделяют внимания гибнущим, страдающим вокруг их церквей и монастырей русским людям. Помогите нам, пастыри, в борьбе за сохранение русского народа и России, ибо может настать такой момент, когда иссякнут прихожане в ваших церквах...» («Советская Россия», № 94, 26 августа 2003 г.)

Этот глас вопиющего Зюганова весьма показателен: он сам признал, что полумиллионная КПРФ вместе со своими союзниками ничего не может предпринять, дабы остановить вымирание народа. Поэтому ничего иного ему не остается, как просить помощи у пастырей церкви. Видимо, надеется, что они своими молитвами сделают то, на что не способны партия и ее «вождь», пораженные политической импотенцией.

Недавно Его Святейшество Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, выступая на торжествах в честь святого Серафима Саровского, сказал: «Нынешнее торжество является знаком единения церкви, народа и власти, единения, искусственно прерванного трагической историей XX века, но теперь восстанавливаемого...» (Московский комсомолец», 17 октября 2003 г.) Понятно, под «трагической историей XX века» подразумеваются Октябрьская революция и 70 советских лет.

А я попрошу читателей задуматься над таким парадоксом. Почему в те «трагические годы», при «плохой», «богоборческой» Советской власти, в Советском Союзе не было проституции, в том числе и детской, а сейчас, при трогательном «единении» церкви, антинародной власти и народа она процветает, в том числе даже у святых стен Кремля? Почему в Советском Союзе не было беспризорных детей, все ребятишки школьного возраста учились в обязательном порядке, а сейчас в России около 4-5 миллионов беспризорных детей, и полтора миллиона детей школьного возраста ежегодно не садятся за парты? Почему при «плохой» Советской власти наших девушек не вывозили за границу и не продавали в публичные дома, а сейчас это стало прибыльным «бизнесом», как и детская порнография? Почему при коммунистах-«безбожниках» детей из детских домов не продавали забугорным «усыновителям», как это делается сейчас в больших масштабах, причем, по многочисленным свидетельствам российской и зарубежной прессы, над детьми издеваются, их используют «на органы» и т.д.? Наконец, почему, когда на службах в храмах негде яблоку упасть, нравственность общества и власти упала до самой низкой отметки?!

Можно задать еще десятки и сотни подобных «почему». Недавно в одной из телепередач было сказано, что за последнее десятилетие в России открыто 200 тысяч новых храмов. Но пока никто не подсчитал, сколько за это время закрыто детских садов, яслей, домов культуры, стадионов, сколько остановилось заводов и фабрик, построенных безбожными коммунистами-«негодяями».

Не пора ли, наконец, признать, что Советская власть при всех недостатках сделала для народа за 70 лет несравнимо больше, чем было сделано за многие столетия до нее?

Зюганов ратует за государственную поддержку Церкви, и в решении главных проблем страны уповает исключительно на помощь Церкви. Исполать ему! Однако история нашей страны, Кубы, Корейской Народно-Демократической Республики, Вьетнама, Китая давно уже доказала: добиться освобождения, построить справедливое общество может только сам народ, вооруженный передовой революционной теорией, поднявшийся на борьбу за лучшую долю.

Что касается взаимоотношений Церкви и государства, то здесь не надо открывать Америк, ибо давно уже сказано: Богу Богово, кесарю кесарево. Просто и мудро.