Сегодняшняя Россия в контексте переформатирования мира

Ситуация в России подчиняется всем общим закономерностям постиндустриального перехода. Трудно говорить о каком–то отставании в этом переходе, хотя процессы, характерные для стран постиндустриального ядра, сочетаются в странах СНГ с процессами, характерными для зоны периферии. Некоторой спецификой можно считать опережающий по сравнению с остальным миром, катастрофический обвал социального государства в 1992–1996 годах, но в дальнейшём мы видим общий тренд деградации. Принадлежность к периферии определяется также компрадорским характером как правящей бюрократии, так и обуржуазившейся бюрократии. Признаком периферии является отставание в становлении класса постиндустриальных производителей, хотя потенциал его становления сближает Россию со странами ядра (под Россией здесь понимается, конечно, не Полуроссия–РФ, а Русский эгрегор вообще). Особенностью России является ориентация экономики на эксплуатацию природных ресурсов. После того, как в 1994 году организованная Болдыревым, Соколовым и Кармоковым патриотическая коалиция законодательно заблокировала передачу нефтегазовых месторождений в руки иностранных компаний, появилась возможность частичного изъятия в бюджет нефтегазовой ренты, что было реализовано в 2000–2003 годах. С тех пор эта часть нефтегазовой ренты является основным источником жизненных ресурсов паразитических классов, что делает возможным их мирное сосуществование и классовое сотрудничество с постиндустриальными классами, так как создаёт им альтернативу попыткам ограбления производительных классов и влекомого ими антагонизма. С другой стороны, ситуация в РФ характеризуется сегодня резким всплеском социальных противоречий, вызванных политическими ошибками действующей власти, неспособной увидеть реальный классовый расклад в обществе. Эти социальные противоречия активно используются глобальной корпоратократией в целях ускорения распада государства и осложнения условий перехода русского эгрегора от национально–государственной к метакорпоративной организации, а в программе максимум — к срыву этого перехода с последующим исчезновением русского эгрегора в следующем поколении за счёт ассимиляции и частичного истребления. Анализ тенденций (схлопывание контролируемой ресурсной базы) показывает высокую вероятность исчезновения РФ как территориального государства классического (вестфальского) типа к 2017–2020 году. В силу этого вопрос эгрегориального перехода остро стоит для русских уже в текущем десятилетии. Опыт выживания русских после краха феодальной государственности в 1917 году показывает, что единственным условием выживания нации оказалась опора на прогрессивный исторический класс (интернациональный, кстати, по существу, но национально укоренённый). При этом класс этот к 1917 году существовал лишь в зачатке, да и то лишь в столицах, на Донбассе и Урале. При этом до 40% численности данного класса составляли этнические китайцы и другие инородцы, что не помешало классу в целом сыграть государствообразующую роль, с последующей эволюцией государства в 30–е–40–е годы из пролетарского государства в национальное. Надо отметить, что образование на развалинах Российской Империи государства индустриальных производителей с опорой на только формирующийся прогрессивный класс, рассматривалась мировым политическим истеблишментом как не очень внятная авантюра. Идеолог процесса, В.И.Ленин, поставил задачу формирования и воспитания этого класса партией–орденом, которая, впрочем, воспитанием класса занималась и в предыдущее десятилетие. При внешней авантюрности такой стратегии она увенчалась успехом в силу отсутствия внешних угроз в 1923–1935 годах, что дало время для становления класса и начала индустриализации, и в силу внешней помощи в индустриализации. Двигателем процесса становления нового, индустриального, государства была бюрократия, организованная в партию–орден глобалистской ориентации. Окончательное оформление государства, однако, состоялось лишь в 1935–1939 годах, а превращение его в национальное индустриальное государство русских — в 1942–48 годах с последующим переходом к модели социального государства.

При всей авантюрности этого проекта, он оказался единственным возможным способом выживания русских в условиях закономерного распада имперского государства в феврале 1917 года. Сегодня мы видим полное повторение ситуации столетней давности на новом, более высоком уровне. Историческая закономерность влечёт буржуазно–демократическое государство РФ к неизбежному краху в условиях смены исторических формаций. Формой разложения этого государства является заговор части элит в союзе с мировой корпоратократией против автократической части элит, как это было и в 1917 году, когда заговор высшего генералитета и феодальной верхушки в союзе с мировой финансовой олигархией привёл к ликвидации и распаду Российской Империи. Выпуск фальшивого манифеста об отречении пленённого генералитетом и высшими сановниками Империи дискредитированного Императора был лишь оформлением краха. Основной вопрос конструирования будущего сегодня состоит в том, чтобы, не дожидаясь краха государства, осуществить формирование и воспитание прогрессивного исторического класса постиндустриальных производителей, который смог бы взять на себя миссию формирования постгосударственной формы существования Русского эгрегора к моменту, когда историческое развитие лицом к лицу поставит русских перед этим вызовом. Не может идти речи о том, чтобы дожидаться естественного становления этого класса, который сегодня находится лишь в зачаточном состоянии, поскольку естественные временные рамки этого процесса выходят за рамки существования традиционной государственности, так что его «естественное» становление рискует завершиться уже в рамках других эгрегоров после исчезновения русского.