Демократия и сословность

Сословное мироустройство и связанное с ним внерыночное распределение ресурсов совместимы со свободными рынками и классовой структурой при определенных и специфичных для каждого государства условиях. В нашей государственной практике они тоже сосуществуют, но не в синхронии, как в других государствах, а только в диахронии, когда десятилетия торжества сословности сменяются годами перестроек и революций. При этом возникает феномен цикличности отечественной истории, этакий «век сурка».

Демократия и партийная система возникают (когда сословность вытесняется на властную периферию) как необходимые атрибуты рынка при отделении общества от государства и разделении его на классы, в простейшем случае на богатых и бедных. Демократия, как я уже говорил, является формой интеграции разделенного на классы общества в политическое целое и формой интеграции общества и государства в национальное государство. Политика как институт и как деятельность необходимы в демократическом обществе для согласования классовых интересов и для представления национального государства в межгосударственных отношениях.

В сословно-государственном внерыночном единстве, не разделенном на классы, нет необходимости ни в демократии, ни в политике, так как согласование ресурсных интересов сословий осуществляется на административном рынке при административном торге по поводу «распила» ресурсов, консолидированных сувереном в общенародном общесословном бюджете. Интересы такого государства в межгосударственных отношениях представляет суверен президент или монарх. Сословно-государственное целое не является по определению национальным государством. Это может быть империя или такое «общенародное государство», как СССР, но никак не национальное государство.

Для общества, разделенного на сословия (и государства, не отделенного от общества), характерна принципиально не демократическая форма представительности, такая как традиционные для Руси земские соборы. Необходимым условием соборности является институт разного рода внутрисословных собраний, члены которых могут выдвигать кандидатов на земские соборы. Для формирования внутрисословной общности необходимо признанное самим народом его разделение на сословия, причем такое, чтобы не возникало неопределенности в определении сословной принадлежности человека. Члены сословия должны отличаться от членов других сословий бесспорными атрибутами и обладать сословным сознанием.

Сословное единство СССР обеспечивалось системой идеологического воспитания, пропаганды и агитации и институтами разного рода собраний: партийных, комсомольских, профсоюзных, в которые было вовлечено практически все дееспособное население. Тотальность этой системы обеспечивала нерефлексивное принятие сословной идентификации гражданами СССР и необходимый для существования общенародного государства минимум соборности.

Распад сословной системы и занятие освободившегося социального пространства примитивным рынком и его институтами привел в 90-е годы XX века к возникновению феномена политики и политической жизни как формы согласования интересов социальных групп, оставшихся в бесструктурном социальном пространстве после крушения сословной системы, с одной стороны, и новых групп рыночных деятелей, возникших при расхищении оставшихся бесхозными государственных ресурсов и превращении их в товары и деньги с другой.

Вместо института советских сословных выборов, когда в составе представительских органов советской власти в результате сложнейших процедур вычислений и согласований были представлены все советские сословия, возник институт свободных выборов, в ходе которых в представительские органы власти оказались выбраны в основном те, кто смог проплатить место в партийном списке или «купить» мажоритарный округ. Политические партии, возникшие в момент распада советской сословности, поначалу по форме и названиям представляли интересы советских сословий (компартия, аграрная партия и прочие), но постепенно превратились в квазиполитические структуры, не имеющие четкого места ни в развивающейся сословной структуре, ни в стагнирующем классовом обществе. Они не представляют ни сословий, ни классов богатых или бедных.

После принятия федерального закона «О статусе депутатов» члены законодательных собраний всех уровней превратились в новое постсоветское сословие с законно определенными привилегиями и обязанностями. Согласно этому закону, введена особая форма государственного служения законотворчество, и депутаты стали людьми, исполняющими законотворческую службу. Это была неудачная попытка интегрировать демократию и сословность, включив демократические институты выборов в общую сословную структуру распределения ресурсов. В результате выборы в целом (и представительная власть в частности) потеряли изначальный рыночно-демократический смысл, а депутаты превратились в сословие, отстаивающее собственные интересы при распределении ресурсов. Причем сословие особое, так как депутатство можно «купить» относительно легко по сравнению с членством в других титульных сословиях. Естественно, сословная структура в целом не может оставаться нейтральной к такому способу формирования членства, и во многом поэтому в последние годы был осуществлен переход от так называемых свободных выборов к выборам по партийным спискам, в ходе которых затруднен доступ к членству в сословии депутатов тем, у кого по мнению членов других титульных сословий нелады с происхождением, гражданством, биографией или какими-то другими значимыми сословными признаками.

При этом исчезли почти все формы советской сословной представительности и согласования сословных интересов, а освободившееся место советской пропаганды и агитации заняла реклама стилей потребления атрибута классового общества. Государственное служение в 90-е годы еще не имело смысла, а накопленные государством социальные обязательства перестали обеспечиваться соответствующими распределяемыми ресурсами. Довольствие сохранившихся служивых людей, зарплата бюджетников и работающих по найму, пенсии пенсионеров и все другие сословные формы распределения на какое-то время превратились в источники ресурсов, расхищаемых нарождающимся слоем предпринимателей. Политическая организация общества не могла в принципе удовлетворить запросы остатков советских сословий просто потому, что институт свободных выборов не создавал условий, для того чтобы запросы институализировать.

В течение 15 лет шел процесс разделения общества на классы богатых и бедных, сопровождающийся распадом советской сословности. Однако в последние годы, параллельно естественному формированию классовой структуры, государство начало институализировать служивые сословия и поддерживать еще не до конца распавшиеся советские (нетитульные) сословия бюджетников, пенсионеров, работающих по найму. Так что сейчас на начало XXI века имеются трехсторонние конфликты:

• между новыми сословиями, создаваемыми в ходе реализации законов о государственном служении, и остатками советских сословий;

• между рыночными социальными группами богатых и бедных и остатками советских сословий;

• между новыми сословиями и рыночными группами богатых и бедных.

Эти конфликты пока не эксплицированы и не могут решаться ни демократическими методами, ни специфическими сословными регулирующими механизмами. Но если в этот раз России повезет и сословное устройство не станет уничтожать богатых для того, чтобы не было бедных, то когда-нибудь в этих конфликтах, может быть, и вызреет новая структура общества, уравновешивающая сословные амбиции и интересы классов.

Конфликт между сословной и политической организациями общества пока идет так, что «классовость» подавляется «сословностью». Свободные выборы исчезают как институт в связи с нефункциональностью, вместо них возникают «выборы сверху», в чем-то схожие с советскими, однако не столь проработанные технологически и методологически и совсем не обоснованные идеологически.

Постепенно формируется сословие коммерсантов, функцией которого является обслуживание бюджета, а не бизнес. Бизнес вытесняется коммерцией, которой совершенно не нужны демократия и ее институты, ведь коммерсанты работают на административном рынке. Необходимым условием коммерции становится «социальная ответственность бизнеса». В связи с появлением такой ответственности реальный бизнес уходит из страны или трансформируется в интернациональный, защищенный от сословных «распила» и ренты существенно лучше, чем внутристрановой.

Политическая организация рыночного общества ни в коей мере не соответствует сословным группам и тем формам согласования интересов, которые им присущи. Нефункциональность Федерального собрания относительно задачи координации деятельности сословий очевидна, так как сословия в нем не могут быть представлены по существующему избирательному законодательству и потому, что они не могут существовать как элементы демократической системы. Попытки интегрировать в деятельность Федерального собрания элементы сословной представительности, получившие известность под именем суверенной демократии (об этом ниже), вряд ли могут быть успешными до тех пор, пока выборы в Федеральное собрание осуществляются по партийным спискам. Или до тех пор, пока партии не начнут формироваться по сословным признакам и тем самым перестанут быть политическими партиями даже номинально.

Очевидно, что страна вряд ли сможет полностью вернуться в исходное советское состояние, целиком монополизировав ресурсы и распределяя их по сословиям. С другой стороны, столь же маловероятно в предвидимой перспективе формирование действительно свободного рынка и демократических институтов. Поэтому неизбежно сосуществование фрагментов демократического устройства для обеспечения рыночной деятельности с элементами сословной структуры, включающими массированное изъятие ресурсов с рынка и распределение их согласно критериям сословной социальной справедливости. Безусловное доминирование сословности приведет в конечном счете к очередному всеобщему кризису дефицита и распаду государства, как это случилось с СССР. Доминирование же рыночности и демократии приведет к катастрофическому расслоению общества на богатых и бедных, социальным конфликтам, также чреватым распадом государства.

Очевидно, что рыночность и сословность должны сосуществовать в одном социальном пространстве, в синхронии и быть взаимодополняемыми, а не альтернативными. Для этого, с моей точки зрения, необходимо достроить и идеологически легализовать сословную систему и отделить структурно и функционально-политически рыночные компоненты нашей государственности от сословно-ресурсных. Только легализация сословности сможет ограничить и цивилизовать ресурсные аппетиты многочисленных членов служивых сословий и ввести в рамки сословных правил поведения (морали) нормы изъятия сословной ренты.

Основная проблема отношений между классами и сословиями в нашей стране, по-моему, заключается в том, что рынок для своего развития и расширения нуждается в минимизации изъятий с него государством. В то же время сословная система в целом нуждается в максимизации изъятий, в беспредельном расширении государственного бюджета как ресурсной копилки. Объем изъятий, очевидно, имеет определенный предел, после которого рынок ужимается и возникают дефициты ресурсов, необходимых для распределения между сословиями. Появление дефицитов интерпретируется сословиями как сигнал к еще большему изъятию ресурсов с рынка, что чревато в конечном счете генерализацией дефицитов и очередной волной социальной нестабильности, в ходе которой может разрушиться вся система межсословных отношений. Применение массовых репрессий для консолидации ресурсов и для «борьбы с коррупцией», конечно, вполне возможно, однако вряд ли оправдает неизбежные политические издержки.

Сейчас в России в значительной степени нерефлексивно опробуется специфический российский способ интеграции сословной и классовой структур суверенная демократия. Если я правильно понимаю логику ее идеологов, она должна интегрировать классовые и сословные интересы за счет ограничения амбиций и классов, и сословий. Однако способ реализации суверенной демократии то есть предельные формализация и дедемократизация избирательного процесса и квотный (по партийным спискам) подход к формированию состава Федерального собрания и региональных органов представительной власти не учитывает ни разделение общества на богатых и бедных, ни сословных амбиций.

Логика суверенной демократии могла бы быть адекватной складывающемуся миропорядку, если бы можно было четко отделить в представительских институтах классы от сословий. Но превращение Федерального собрания в орган сословного представительства выводит из сферы политики классовые институты. Агенты выживающего сейчас рынка окажутся вне закона в прямом и переносном смысле этого слова в том случае, если эта логика будет реализована в полной мере. В то же время исключение из Федерального собрания сословной представительности, существующей сейчас в виде лоббирования интересов военных, правоохранителей, государственных гражданских служащих, создает поле для сословного произвола, не регулируемого ни законами, ни сословной моралью.

Как я уже говорил, граница между сословиями и классами проходит по личности, а не между индивидуумами и их группами. Суверенная демократия консервирует эту внутреннюю раздвоенность членов нашего общества, она двулична в прямом смысле этого слова. К идеологам суверенной демократии весьма подходит известный советский анекдот о крещеном еврее в бане: «Или крестик сними, или срам прикрой». Строительство суверенной демократии чревато повторением истории и очередным распадом государства из-за дефицитов и вызванных им межсословных конфликтов.