Сходка 19 июня

Дунаев. Говорят, что фабрики встают до Покрова, а чем же эта толстокожая сволочь будет жить-то? Ведь, она живет покамест мы работаем, и они пользуются всеми благами. Если они закроют фабрики, то они закроют тот ручей, который к ним течет и течет и притекает до тех пор, пока мы не бросим работать. А как мы бросили работу, так у них все и стало. Ведь, им нужно же выдавать своих дочерей с 50 тысячами рублей, пристраивать куда-нибудь, да чтобы и они были жирны, как свиньи. Товарищи, у нас есть правительство, за чью сторону оно стоит? За нашу или за купеческую? (Народ кричит: «не за рабочих, а за капиталистов»). Почему же оно стоит не за нас, а за капиталистов? А вот почему, — потому что у чиновников тоже есть фабрики и если не у них, то у ихних родных. Если они будут стоять за нас, то их фабрикам должно быть то же, что и купеческим. Поэтому боремся мы не с капиталистами, а с теми, кто их защищает. Если купцы закроют фабрики в самом деле до Покрова, тогда мы пойдем все к государю. Все будет тот да в наших руках и фабрики, и земля, и железные дороги. Я прочитаю вам сейчас газету (читает, кажется, «Русское Слово», № 162). Читал и говорил о флоте, о поставках в Порт-Артур и др. дефектах: присылке вместо лекарств камней, о не досылке сапог в должном количестве. Куда же остальные сапоги девались? Кто принимал все это? Вместо солдат, пушек и снарядов доставляют на войну целые вагоны шампанского (обвинял Алексеева, Стесселя, читал и комментировал случай с офицерами, посетившими Иваново-Вознесенский публичный дом под охраной драгун). Оратор-странник, молодой, но по виду старый. Прежде он дирижировал палочкой при пении преступных песен. Вчера, l8-гo, ходил в Управу, где спорил с фабричным инспектором, говорил басню «Свинья под дубом». Он очень зол на правительство. Говорил на ту же тему, что и Дунаев. Глинищевский оратор говорил о том, что не фабриканты кормят рабочих, а, наоборот, рабочие фабрикантов. Кончил речь: «долой эту сволочь — правительство». Студент всегда вертится около ораторов и подает им прокламации. Был и сегодня, 19-го. Он имел голубой пакет, толстый, наполненный прокламациями. Оратор черный (с бородой, имеет фамилию Царский). Подписей на каком-то заявлении (вероятно, о 3 июня и Кожеловском) собрано около 10 тысяч. Многие не знают, зачем требуют их подписаться и ставят кресты вместо подписей. Показываемая Дунаевым нагайка, потерянная, будто бы, в лесу казаком 3 июня и о которой Дунаев говорит: «нагайка, которая нас бьет», была им на кончике раздвоена и там оказался свинец. Очевидец нагайки говорит, что черенок ее имеет новый вид, а осмотренные у казаков нагайки никакого свинца не имеют и легко гнутся в концах. Полагает, что нагайку сделали нарочно, чтобы раздражать народ, как раздражают всякими способами против правительства. 18 июня, когда оратор Дунаев кончил песню о нагайке, то вскричал: «долой нагайку», а депутат, черный и смуглый, как цыган, лет 20-ти, крикнул в рифму: «долой романовскую шайку». Депутат и Дунаев приходят на сходку раньше народа, часов в 9. Дунаев хочет скрыться, так как какая-то женщина сообщила, что о нем спрашивали жандармы или полиция, должно быть, для ареста. Поэтому Дунаева не пускают в Управу депутатом. Теперь у него больше сторонников, чем прежде. По окончании сходок, когда народ расходится, начинается какая-то вербовка осторожная, привлекают людей в кружок, политикантов, как выражаются на Талке. Это имеет успех. Народ вообще очень уверовал в депутатов и ораторов. /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1805 г.», стр. 52 — 64./