НЕЗАМЕЧЕННЫЙ ВАРИАНТ

В «СИ», №39 от 25 сентября 2012 года (на с.5 в очередном продолжении статьи «Взяли власть. Что делать?») Ю.И. Мухин обсуждает «отсутствие мысленных моделей, планов коммунизма». Упрекая в этом «марксистов», он утверждает, что, «начиная от Маркса, никто и никогда не пытался представить себе, как выглядит Коммунизм, никто даже не пытался пофантазировать на тему, как люди будут в нем жить». Затем Мухин изрядно суживает круг «марксистов», заслуживающих такого упрёка: «150 лет разговоров о Коммунизме не привели ни одного «теоретика марксизма» к попытке сконструировать коммунизм». Но, продолжая развивать свой тезис, он тут же припоминает иных «теоретиков» и, не называя авторов, указывает на их известные сочинения: «...никто не пытался создать на бумаге новый «Город Солнца» или описать новый сон Веры Павловны».

Трудно не согласиться с Мухиным в том, что «нельзя же, в самом деле, книжку Носова «Незнайка в Солнечном городе» считать основным источником марксизма и планом строительства коммунизма». А возможность выхода за пределы круга «марксистов» в поисках «мысленной модели, плана коммунизма» позволяет указать на ещё один весьма известный труд, которому Мухин почему-то не уделил внимания. Это – «Туманность Андромеды» Ивана Александровича Ефремова («социально-философский роман-утопия», как его характеризуют критики), который начал публиковаться ещё в 1957 году, а отдельной книгой вышел в 1958-м.

В романе Ефремов описывает «переустройство мира на коммунистических началах» (включая глобальное изменение климата на Земле) и уже построенное всепланетное «коммунистическое общество» (гл.2). Вопросы обучения и воспитания подрастающего поколения рассмотрены, в основном, в гл.9, а добровольной изоляции взрослых, тяготящихся пребыванием в «коммунистическом обществе» (в частности, социально атавистичных личностей, а также адекватных обществу личностей, которые тяжело переживают последствия своих ошибочных решений), в гл.11. Пример процесса принятия общественно значимого решения в рамках структуры планетарного управления дан в гл.12. Ссылки приведены по изданию «Ефремов И.А. «Утопия и антиутопия: Туманность Андромеды. Час Быка». – СПб., Политехника, 1995».

Конечно, легко заметить, что Ефремов творил как «гуманитарий» (несмотря на полученный им диплом Горного института) и советский «интеллигент». Только этим можно объяснить, например, его наивное убеждение в том, что «кибернетика – техника автоматического управления» (гл.2) и малопатриотичное – «кибернетика, или наука об управлении» (гл.9).

Убедительность «моделирования» Ефремовым научно-технического прогресса несколько страдает от одного обстоятельства, которое не может быть поставлено в вину лично ему. Он не был разработчиком (конструктором) или хотя бы испытателем какого-либо нового и достаточно сложного технического объекта. Сведения, получаемые из чужих рук, Ефремов не мог соотнести с личным опытом (разработчика или испытателя) и на их синтез опираться в литературном творчестве. Более убедительно «моделирование» места и роли женщин в «коммунистическом обществе» (особенно в некоторых видах искусства). Характерно для Ефремова, что при этом он обсуждает разные типы женской красоты, примеры способов её предъявления (не только окружающим землянам, но и «братьям по разуму» в иных галактиках) и особенности её восприятия мужчинами.

Конечно, можно оценивать «Час Быка» как пасквиль на СССР, его публикацию – как идеологический подкоп под него и отравление ядом замедленного действия (в «либеральной» мифологии – «удар политического набата, зовущего к перестройке Системы»), а Ефремова – как предтечу «прорабов перестройки». Но это не может служить основанием для предания забвению самого факта создания «мысленной модели, плана коммунизма» в «Туманности Андромеды», во многих отношениях и подробных, и замечательных. Да и панегириков капитализму или какого-либо его оправдания в произведениях Ефремова не наблюдается (в том числе, и в увлекательном романе «Лезвие бритвы»). Так почему же, однако, Ю.И. Мухин отказывает И.А. Ефремову в авторстве «мысленной модели, плана коммунизма», не желает видеть его в едином символическом ряду с собой?

И одно замечание по стилистике статьи. Словосочетание «проект коммунизма» соответствует не традиционному, а расширенному на западный манер толкованию термина «проект». Такое расширение (типа, проект театральной постановки) усиленно внедряется в последние годы «эрефовской», якобы творческой интеллигенцией, которая страдает, среди всего прочего, «низкопоклонством перед Западом». Так стоит ли Мухину уподобляться её представителям? Не лучше ли воздерживаться от такого словоупотребления?

Анатолий Шепеленко