20 ЛЕТ СПУСТЯ

По телевидению прошла «юбилейная» передача – «поединок под водительством либерала, шоумена В. Соловьева, посвященная расстрелу «Белого дома». Эфир вновь почернел от яростных выкриков в адрес погибших героев Октября. Демократов Гербер, Гозмана, Станкевича, Сванидзе и прочая буквально трясло от злобы. Казалось бы, 20 лет их всевластия и обогащения, как у любого победителя, должна смягчиться душа. Увы! Нет! Здесь патологический случай. Все те же яростные, лживые вопли, оскорбления в адрес защитников Закона: «маргиналы, отбросы общества, пьяницы, красно–коричневые», путчисты, мятежники. В подобных определениях соревновались они, точно маленькие «фюреры», а не либерал – демократы, гуманисты, прожужжавшие уши всей стране толерантностью, терпимостью, единением всех людей, ладом, миром и т.д. Казалось, будто вернулось то жуткое, дышащее кровью, горами трупов время Октября 93-го.

И вновь воскресли, зазвучали словеса того кровавого времени, в коих испражнялась та интеллигенция. Вот чудовищные словеса Новодворской в «Огоньке» у Коротича: «Я желаю всем в «Белом доме» одного – смерти, жалею об одном, что кто – то из Дома ушел живым. Чтобы справиться с ними нам понадобились пули» и т.д. Дальше уже писать страшно. Интеллигент-журналист из Литературной газеты, некий Андрей Чернов вопил в статье: «Танковые залпы загнали гадину в подполье». Черномырдин: «Это не люди, их надо уничтожать». Гайдар, раздавая автоматы своим сторонникам, полученными от Шойгу, кричал: «Да, будет большая кровь, но это лучше, чем им отдать власть!» Собчак отправил в Москву на помощь Ельцину весь Ленинградский ОМОН. О сатанинском письме 42-х интеллектуалов в поддержку убийства защитников Дома Советов уже и писать нет сил. Страшен облик этих, с позволенья сказать, людей.

Гавриил Попов в своих бредовых фантазиях воспаленного мозга призывал всех, сбежавших из–под расстрела, изловить: «Они – бандиты, нам в отместку отравят водоемы питьевой воды в Московской области». Вот что нам приписывало их «демократическое благородие».

Атмосферу создали тогда несусветную. Москва была отдана на растерзание ОМОНу. Проверяли каждого сотрудника – «а где он был 3 и 4 октября?» Репрессии, насилие по всей стране. Народ замер в страхе, безнадега. Страна лежала во прахе. И расчетливо–цинично была принята новая Конституция (за нее проголосовало 27%). Восторженные фанфары этой Великой Книжице оглушают уши обывателей. И все радуются, что новая Конституция отменила все достижения «проклятого социализма»: право на труд, право на бесплатную квартиру, бесплатные медицину и образование, почти бесплатный весь транспорт, газ, электроэнергию, спорт, всевозможные кружки творчества. И разве не благодаря этой Конституции судят людей по 282 статье УК РФ? Разве не по этой Конституции сидят люди, не приемлющие всевластье церкви, попов? Разве не по этой Конституции сидят более года «болотные» узники?

Невольно сравниваю послевоенную победную весну 45 года. В советской прессе никаких проклятий, другательств в адрес Германии. Спокойные статьи с фактами, цифрами. А фашизм такое наворочал, казалось бы, проклятиям не может быть предела. Великая Победа Великого Народа всё держала в рамках цивилизованности. Сталин лично заступился за немецкий народ. И вот на фоне этой исторической высоты задаешься вопросом: откуда, из каких щелей повылезали все эти сванидзе, цепки, пивоваровы, млечины – особи, имманентно инфицированные злобой?

Я все 13 дней находилась среди защитников законно избранной народом власти. Я так счастлива, что побыла среди мужественных, благородных, сильных, честных людей. Какие прекрасные лица окружали меня. Такой радости общения я больше никогда не испытывала. Как – будто последние могикане, последний золотой русский генофонд. Не забуду никогда прекрасных лиц русских женщин. Тетю Клаву, выносившую на площадь огромную кастрюлю с супом. Стоит, слезы вытирает – как жадно поедают ее нехитрый суп защитники. Женщины буквально под пулями перевязывают раненых. Упал подстреленный – к нему бросаются несколько человек на помощь – и сами падают. Расстрелу посвящены стихи поэта Станислава Зотова: «Умирать за Россию не в первой нам приходится, Тот, кто молод и честен, обязан вдвойне».

Время бежит, а боль трагедии 93-го, надругательства над этой трагедией, остаются. Я сижу на могилке Костеньки Калинина, он похоронен на Бабушкинском кладбище. Бедненькое надгробие из каменной спрессованной крошки, стела и цветочек. На меня смотрят мальчишеские веселые глаза: «Милый Костенька! Светлый мальчик, а ты знаешь, что тетка Алла Гербер называет тебя отбросом общества, красно-коричневым фашистом?». Слезы меня душат, пообрывала вокруг сорняк и побрела, еле передвигая ноги от горя.

Попы вопят о «покаянии» народа за смерть Николая Кровавого. Демократура призывает народ к покаянию за «черную дыру» 70-летней Советской власти. А за убийство 5 тысяч (может, и более, власть всячески факты скрывает) в 93-м – к покаянию никто не зовет. Мол, все правильно, так и надо «фашистам – путчистам». Радуются попы и демократы-гуманисты. Такова ныне Россия. Властители взывают к единству народа, к общей национальной идее. Но разве возможно примирение меж «красными» и «белыми», меж демократами-убийцами и защитниками Конституции? Конечно, нет!

Я была на сороковинах по безвинно убиенным 13 ноября 93 г. На площади перед Белым домом собрались тысячи людей. Звучала панихида. На возвышенном помосте стоял мужчина с мартирологом – списком убитых и зачитывал их имена. На тот момент оппозиции с трудом удалось собрать 132 фамилии. Власти препятствовали всякому расследованию. Чтение тянулось трудно, на 50-й произнесенной фамилии человек на помосте схватился за сердце, покачнулся, выронил список (не выдержал). Другой мужчина подхватил скорбный список, продолжил выкликать имена убитых героев. Я видела – вокруг люди рыдали, рыдали мужчины. Незабываемая никогда трагедия людей, страны.

Выражаясь формулировками Сванидзе–Гозмана–Радзиховского собравшиеся отбросы, быдло, совки, чернь, кухаркины дети (так обозвал народ «суперчин» Борщаговский) вылезли на несакционированный митинг, нарушая их царственный покой. Вы, теперешние цари Россиянии, над своей больной матерью способны слезу уронить? Не верю! Из таких пустых мертвых глаз вряд ли блеснет живая слеза. А вот, как вы называете, «пропойцы», «быдло» сопереживать еще умеют. Не вам чета!

А. Найденович