Глава 12. Трошев, Рохлин, Алкснис. Русские пиночеты

Взвесит Бог все «во имя» и «зря»

И судом справедливым рассудит.

Б. Березовский

В девяностых годах бывшие советские, а потом и российские высокие военные чины стремительно, переругиваясь друг с другом, бросились во власть. Избирательных блоков тогда было столько, что только ленивый не имел своего или не влез в первую тройку чужого. Вместо того чтобы воевать, генералы наскоком ломились в Думу, входили в десяток блоков, союзов, фронтов и комитетов. Слово «комитет» обладало какой-то запредельной притягательностью для действующих и бывших военных. Войдет генерал в блок — и тут же создает комитет. Организует комитет — и тут же начинает прорабатывать и издавать протоколы и декреты. Вместо того чтобы воевать…

Сколько их было? Несть числа! Загибаем пальцы: Руцкой, Лебедь, Стерлигов, Ачалов, Громов, Рохлин, Варенников и еще с десяток менее известных. А не генералов, полковников? Хочется спросить — а где же «не жалея живота своего» и все такое? В Чечне десять лет мы наблюдали позор генералов, которых строил демон-поэт Борис Абрамович Березовский; приезжал в Чечню и строил, орал на них, давал оплеухи.

Вся страна находилась в гражданской войне, а вы, генералы, интриговали в Москве. «Ни одной победы, генералы поражения и унижения. Театр абсурда, но зловещий какой! Поганой метлой вас всех, генералов таких. Половина — сволочи, четверть — трусы, а еще четверть — тихие приспособленцы. Россию спасут лейтенанты. Генералы — дрянь», — сказал однажды Лимонов и был тысячу раз прав.

В рейтинге ста ведущих политиков России в 2001 году окопный генерал Геннадий Трошев, будучи командующим войсками Северо-Кавказского военного округа, занимал 59-е место. Уже через год, в декабре 2002 года, Трошев был назначен на должность командующего войсками Сибирского военного округа, но публично отказался от этой должности, после чего был уволен в запас. Тогда в руководстве Минобороны «некорректное публичное выступление» генерала Трошева связывали с его намерением «уйти в политику». Снова политика! Хорошо: если каждый второй генерал в девяностых считал себя «русским Пиночетом», то предпринимались ли попытки реального военного переворота?

Планирование броска на Кремль имело место: 20 июля 1998 года Бориса Ельцина должны были арестовать — и власть в стране перешла бы к военным. За две недели до этого, организатора, генерала Льва Рохлина, нашли убитым на собственной даче. Генерал-лейтенант Рохлин оставил в новейшей истории России больше вопросов, чем ответов, но, пожалуй, искупил бездействие своих коллег при погонах романтической попыткой установить военную диктатуру.

Рохлин командовал мотострелковым полком в Афганистане, где был дважды ранен. Окончил Военную академию Генерального штаба в 1993 году и стал начальником Волгоградского гарнизона. С декабря 1994 года возглавил 8-й гвардейский армейский корпус в Чечне, который участвовал во взятии некоторых районов Грозного и президентского дворца Джохара Дудаева. Вместе с генералом Иваном Бабичевым 17 января 1995 года участвовал в переговорах с чеченскими полевыми командирами с целью достижения перемирия. Отказался от звания Герой России, заявив: «В гражданской войне полководцы не могут снискать славу. Война в Чечне — не слава России, а ее беда». В 1997–1998 годах генерал-депутат начал собирать вокруг себя не только оппозицию, но и военных, как бывших, так и действующих, что особенно напугало Кремль. Известно, что мстительный Ельцин однажды бросил: «Мы сметем этих Рохлиных!» Тогда мясистый, стокилограммовый лидер КПРФ Геннадий Зюганов вместе с другими депутатами по фракции поспособствовал смещению Рохлина с поста председателя думского комитета по обороне.

В Думу Лев Рохлин попал отнюдь не в компании героев, а в составе черномырдинского проельцинского движения «Наш дом — Россия». Впрочем, вскоре мятежный генерал покинет НДР (и даже назовет Черномырдина «пауком») и создаст Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки (ДПА). О названии движения: в 2012 году предприимчивый Дмитрий Рогозин, умело спекулирующий на теме национализма, стал вице-премьером по ОПК и создал общественную организацию с подозрительно созвучным рохлинскому названием — Добровольческое движение в поддержку армии, флота и оборонно-промышленного комплекса. Рыхлое движение вице-премьера, конечно, не помышляло о военном перевороте, но добавило жирный мазок к биографии самого Дмитрия Олеговича — выглядящего плагиатором и позером.

Оргкомитет ДПА, в отличие рогозинского ДОНа, был живым организмом с довольно пестрым составом. Помимо Льва Рохлина туда вошли бывший министр обороны Игорь Родионов, бывший командующий ВДВ Владислав Ачалов, экс-глава КГБ Владимир Крючков и еще ряд военных и силовиков, имевших как боевой опыт, так и стаж государственных интриг. Тот же Ачалов был министром обороны у мятежного Верховного Совета, а всесильный комитетчик Крючков участвовал в ГКЧП и, по всей видимости, слил его. Сбитые летчики, но с большим бэкграундом…

Начиная с 1997 года вся эта компания, во главе с генералом Рохлиным, начала бурную деятельность — это были поездки в регионы и республики, где генералы организовывали стихийные митинги в воинских гарнизонах, среди студентов и на крупных промышленных предприятиях. Кстати, губернаторы предоставляли Рохлину не только возможность выступить, но иногда и сами участвовали в организованных им мероприятиях. Кем-то из «красных директоров» оборонно-промышленного комплекса руководству ДПА был выделен персональный самолет.

— Я с Рохлиным был в нескольких командировках, — вспоминал уже покойный генерал Ачалов, — слышал выступления, видел, как его воспринимают. Выражался он предельно жестко. Услышать такое сегодня от федерального депутата немыслимо. И все его тогда испугались — не только Кремль, но и КПРФ, ЛДПР… Бывали моменты, что мы очень узким кругом собирались у него на даче, нас было буквально пять-шесть человек. Конечно, первоначально не было планов вооруженного захвата власти, восстания. Но потом жизненная обстановка к этому подтолкнула. Потому что чехарда в государстве набирала темпы, росла просто катастрофически быстро. Вы же помните 1998 год? С весны премьером был мальчик Кириенко, а в августе случился дефолт. Вот и представьте себе, что случилось бы, если б Рохлина не убили в июле. Вариант привлечения армии был вовсе не исключен.

Конечно, никакой иной информации Ачалов, как человек военный, предоставить не мог. Известно, что Лев Рохлин опирался прежде всего на волгоградский 8-й корпус, которым командовал с 1993 года, с которым прошел всю первую чеченскую. Став депутатом Думы, Рохлин лично курировал корпус, встречался с офицерами, перевооружал и сделал его образцово-дисциплинированным соединением, готовым выполнить приказ и справиться с любой поставленной задачей. Станислав Терехов, председатель Союза офицеров, рассказывал, что общался с офицерами корпуса и, по их словам, там действительно могло что-то получиться… О дополнительных подробностях Ачалов рассказывать не стал. Обронив, однако, что Рохлин «в любых вопросах мог опереться на волгоградский 8-й корпус».

Полковник Николай Баталов сначала служил заместителем командира 8-го армейского корпуса, а потом возглавлял региональное отделение Движения в поддержку армии. Он рассказал, как готовился переворот. Приведем рассказ полностью.

«Как вообще это мероприятие планировалось? Хотели силовой захват власти. Силовой! Вот даже разговора не было о каких-то там «протестных мероприятиях». Это так, несерьезно. Вот сюда, в центр Волгограда, на площадь Павших Борцов и площадь Возрождения планировалось вывести силы корпуса. После выступления корпуса происходит оповещение по другим армейским частям. Нас поддержали бы в самых разных местах. Всю схему я не знаю, — говорю за то, что знаю.

Вот Кремлевский полк, полк охраны, он был пополам: часть командования за Рохлина, часть — за президента. Этот полк не смог бы нам помешать, хотя бы мы прямо в Кремль пришли. Главный запасной командный пункт Вооруженных сил был просто куплен — дали деньги кому надо, хорошие бабки, и он говорит: «Все, в это время будет снята охрана. Я уйду, и вот вам связь со всем миром». А уж со страной — там и говорить нечего, со всеми армейскими структурами. У нас два самолета транспортных, допустим, на Тихоокеанском флоте стояли, морпехи, два батальона, двое или трое суток на аэродроме прожили.

В Севастополе стояла в готовности бригада морских пехотинцев. Естественно, Рязанское высшее училище ВДВ. Курсантам стажировку отменили. Они где-то на полигонах были, но к определенному моменту их вернули в Рязань. Потому что Рязань — это двести километров от Москвы. Училище было на сто процентов за нас. И договоренность была с руководством Таманской и Кантемировской дивизий, что они как минимум не выступают против нас…»

Пожалуй, самые интересные откровения — у Петра Хомякова, в то время советника Льва Рохлина. По его словам, планировалось, что накануне выступления армии стачечники якобы стихийно перекроют трассы, по которым в Москву доставлялись некоторые товары, отсутствие которых вызвало бы социальную напряженность. Например, сигареты. Отсутствие курева накалило бы обстановку в Москве, пошел бы рост негативных настроений… Всесильный хозяин Москвы Лужков был готов поддержать военный переворот!

«Лужков был непосредственным участником проекта Рохлина. Кстати, в день убийства генерала на 11 часов утра была запланирована встреча Рохлина и Лужкова для уточнения некоторых деталей. Московские СМИ по команде Лужкова обвинили бы в табачном кризисе Кремль», — утверждает профессор Хомяков.

Все это похоже на правду — через год после провала переворота Лужков открыто выступит против Ельцина и его режима, даже попробует баллотироваться в президенты. Неистовый мэр тогда уступит Путину, прекратит борьбу и останется еще на десять лет на посту столичного градоначальника: до самого свержения по личному приказу президента Медведева. Все было расписано. Кто из какого региона за что отвечает после прибытия в Москву. Мосты, вокзалы, телеграфы. Все расходы оставались за мятежным генералом.

Полковник Баталов рассказывает: «Рохлин давал. Вот однажды говорит: «Возьми 24 тысячи долларов — это на расходы, связанные с выдвижением народа». Хотя многие помогали от чистого сердца. Например, начальник железнодорожного депо, когда я к нему пришел просить помощи — переправить людей в Москву, — говорит: «Пару вагонов подцепим к пассажирскому поезду, набьешь туда народу». Автобусы стояли, рефрижераторы с продуктами. Директор одного из заводов мне говорил: «Вот стоит подключенный рефрижератор, забит полностью тушенкой. Это все от моего завода. Второй рефрижератор — еда разная вам». А, допустим, мэр Волжского говорил: «Дам сорок автобусов». Ну, сорок не получилось — где-то штук пятнадцать автобусов он должен был дать. Евгений Ищенко у нас одно время мэром был, потом его посадили под надуманным предлогом. Я в 1998 году с ним встретился, говорю: «Надо немножко помочь — людей переодеть одинаково». Он на свои деньги купил, не знаю, тысяч пять комплектов обмундирования. Я ездил на машине — у меня «восьмерка», жигуль — рекогносцировку маршрута проводил: где стоять, где заправляться. По дороге смотрел, где заправки, нефте базы. Даже заготовил специальные расписки — что когда власть возьмем, деньги вернем — столько, на сколько солярки налили…»

Похоже, что планировалась и интервенция — внешняя поддержка должна была прийти от Александра Лукашенко. По информации членов команды генерала Рохлина, их патрон тайно встречался с белорусским «батькой» в лесу, на границе с Белоруссией. Петр Хомяков рассказывал об интересном случае: Лукашенко давал пресс-конференцию в РИА «Новости» и шел в зал, Рохлин стоял в проходе, пропуская Александра Григорьевича. Они не поздоровались. Но обменялись такими многозначительными взглядами! «Это было понятно только для них самих и для тех, кто был в теме и стоял рядом. Потом, когда некоторые настырные журналисты говорили, что они поздоровались, генерал улыбался и отвечал: «Что вы?! Мы же не знакомы. Мы в двух метрах стояли друг от друга и ни слова друг другу не сказали».

Первая попытка выступления была назначена на двадцатые числа июня. Лев Рохлин тогда в очередной раз приехал в Волгоград. Последние подробности в бане, как принято у конспираторов — при высокой температуре аппаратура не работает. А в четыре утра расположение корпуса блокировала бригада внутренних войск. Тогда Рохлин сказал: «Давай все в исходное возвращать. А я еду в Москву. Ничего не получится — повяжут всех». Мероприятие пришлось отложить. После провала первой попытки переворота второе, решающее выступление наметили на 20 июля. Но после случившегося прославленный корпус расформировали — так же демонстративно, как его офицеры собирались угрожать столице. В музее Сталинградской битвы было уже не найти знамя корпуса, первоначально там выставленное. Оказалось, что его запросили в Москву, в Центральный музей Вооруженных сил, и сдали в знаменный архив: чтобы уже ничего в Волгограде о корпусе не напоминало. А что касается мятежного генерала — он был неопытным политиком, в окружении было слишком много ненадежных…

В ночь со 2 на 3 июля 1998 года мятежный генерал был найден убитым на собственной даче в деревне Клоково Наро-Фоминского района Московской области. По официальной версии, в спящего Рохлина стреляла его жена, Тамара Рохлина, причиной была названа семейная ссора. В ноябре 2000 года Наро-Фоминский городской суд признал Тамару Рохлину виновной в умышленном убийстве своего мужа. Через пять лет она обратилась в Европейский суд по правам человека, жалуясь на большой срок предварительного заключения и затягивание судебного процесса. Жалоба была удовлетворена, с присуждением денежной компенсации в 8000 евро. После нового рассмотрения дела 29 ноября 2005 года Наро-Фоминский горсуд вторично признал Рохлину виновной в убийстве мужа и приговорил ее к четырем годам лишения свободы условно, назначив ей испытательный срок в 2,5 года. Конечно, все это было зловещим театром абсурда.

В ходе расследования убийства, в лесополосе, недалеко от места преступления, были обнаружены три обгоревших трупа. По официальной версии, смерть потерпевших произошла незадолго до убийства генерала и не имеет к нему отношения. Однако многие соратники Рохлина считали, что они — настоящие убийцы, которых ликвидировали спецслужбы, «заметая следы». Это подтверждает и дочь Рохлина, Лена. С ней мы познакомились в 2012 году, когда я организовывал эфир на прохановском телеканале «День». Дочь генерала, она пришла в компании бывшего африканского легионера, двухметрового гиганта Юры Макаревича. Позднее Макаревич станет моим приятелем и в уличных сценах не раз продемонстрирует преданность дружбе.

Тогда, в 2012 году, Лена подтвердила, что действительно была проведена операция по устранению ее отца. «Человека убрали потому, что он имел возможность совершить военный переворот, а совершить его он собирался ради народа. Он стоял на народовластии. Когда он пришел и увидел в Госдуме, насколько было объемным это воровство, приватизация… К нему шла информация со всех сторон. От бывших кагэбэшников. Отовсюду. И в то же время он увидел огромное доверие со стороны народа, различных политических деятелей, ученых. Он не видел другого выхода».

Дочь генерала рассказала: «И 8-й корпус, и другие войска собирались выдвинуться. Но сначала должен был выйти народ на площади, а народ тогда выходил, без всякого Интернета, по пятьсот тысяч. И выйти должны были отовсюду. Мне сейчас рассказывают, что даже с Украины собирались, с Донбасса, ехать люди. А потом, если бы требование народа не было бы удовлетворено, чтобы Ельцин ушел в отставку, то тогда бы произошли, при поддержке народа, военные действия. Ошибка моего отца была в том, что он, хоть по папе — еврей, а по маме — русский, он как бы «иду на вы!». Он думал, что если он озвучит информацию о том, что на него готовится покушение, а информации было более чем достаточно, то это его как-то обезопасит. Но система эта очень хитрая. И когда решалась судьба страны, никто не церемонился. Надо было бы — ракеты бы запустили. А врагов было более чем достаточно.

На тот момент отец должен был выступить через один-два дня в Госдуме по поводу урановой сделки. Это когда Черномырдин отдал «за три копейки» весь запас урана, который добывался в стране за 30 лет. Страна сдавалась. И это очень серьезная сделка на самом деле. Ученые озвучивали, что этот уран стоил 8 триллионов долларов как минимум. Чеченцы давали за голову отца деньги. Но по поводу чеченцев я сомневаюсь, так как в какой-то степени они уважали его по той причине, что он отказался от Героя России, объяснив это тем, что это была гражданская война в интересах олигархов. Чеченцы видели, что он не страдал желанием кровь лить. На самом деле он с болью смотрел на то, что ему пришлось участвовать в этом мероприятии, в котором страдал простой народ. Версии есть. Их масса. Но для меня очевидно, что, конечно, стоял вопрос власти. И тогда был шанс, чтобы здоровые силы пришли к власти потому, что народ реально был недоволен и народ был активен».

Сейчас Лена самостоятельно воспитывает дочь. Дочь ходит в художественную школу, а мать все больше по судам и митингам. Надломленная, с подорванным здоровьем, она продолжает дело отца, в каких-то своих формах и со своим мировоззрением, не созвучным патриотическому…

Лев Рохлин, генерал, заговорщик, блестящий военный, но плохой политик, конечно, проиграл, хотя история могла сложиться иначе. Рохлин действительно мог взять власть — ему верили тысячи военных, и даже могущественный Лужков оказывал ему свою поддержку. Не умея интриговать, Рохлин подставил себя под пули сам, добровольно. Вопрос его ликвидации был ожидаемым: о подготовке мятежа знали в Кремле. Чего ожидал генерал, когда ложился спать? О чем был его последний сон? Выстрелом в затылок был остановлен не Рохлин, но мечта военных о реванше, о военной диктатуре, времени советского могущества. Среди десятков генералов Рохлин выгодно отличался личной смелостью: когда остальные сражались только в кулуарах организованных ими комитетов, Рохлин ездил поднимать гарнизоны, когда большинство договаривалось — он убеждал «последнего диктатора Европы» Лукашенко ввести армию.

Был ли шанс у военных в девяностых взять власть, снести режим и Ельцина? Конечно, был. Вот как раз Лев Рохлин на собственном примере продемонстрировал, что военный мятеж возможен. Мятежник? Да. Но и власть Кремле была мятежна — она расписалась в собственном пути 4 октября 1993 года.

Куда только не бросала судьба «русских пиночетов». Например, еще одна звезда политики девяностых «черный полковник» Виктор Алкснис, бывший народный депутат СССР, нашел себе новое хобби — дача, казан, мангал и далее по списку. «Все рецепты с казаном очень просты: вали в казан все, что есть, и в итоге на открытом огне любое блюдо получается очень вкусным», — признается политик. По признанию его дочери — не обманывает. Кроме того, он ведет страничку в соцсетях, где дает прогнозы по внешней и внутренней политике России.

Виктор Имантович, знаменитый «черный полковник», как его звали в начале девяностых, встречает меня на крыльце своего подмосковного дома. Ему сейчас 66 лет, но возраст не чувствуется: сказываются офицерская выправка и армейские строгие привычки. «Пуританские» — как бы сказали в Америке. Полковник старомоден.

— Я сделал достаточно много за 28 лет политической деятельности. И особенно в тех переломных девяностых годах, — откашливаясь, говорит Алкснис. — Есть многое, чем я горжусь. В частности, я одним из первых предрек распад СССР, еще в 1989 году, с трибуны первого съезда, когда никто еще в это не верил. Я вел и активную борьбу за сохранение страны. По моей инициативе, по инициативе группы «Союз», возникли непризнанные республики Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, и по крайней мере две из них на сегодняшний момент являются признанными. Я горжусь тем, что удалось отправить в отставку Шеварднадзе. Горжусь, что удалось добиться отставки министра внутренних дел Бакатина за его предательскую деятельность по вооружению незаконных вооруженных формирований на территории бывших союзных республик.

Много чего у меня было в девяностых, и я активно во всем участвовал — и в событиях в октябре 1993 года был участником. Вел себя достойно, никакого компромата на меня нет. К моим рукам ничего не прилипло. Я достойно прожил, как минимум, половину своей жизни и этим горжусь.

Еще один повод для гордости «черного полковника» — указания на его персону во всех энциклопедиях и справочниках, посвященных новейшей истории нашей страны: там он либо упомянут, либо дана его полная биография. В Сети бытует выражение: «Ты чего-то добился в жизни, если у тебя есть не только аккаунт в «Одноклассниках», но и статья о тебе в «Википедии». Об Алкснисе — есть.

— В девяностых годах политика не была настолько грязным делом, в какое она превратилась сейчас, — вспоминает Виктор Алкснис. — Все было ясно и понятно: есть «они», а есть «мы», и наше дело правое, и мы победим. Политика стала очень коррупционной — превратилась в способ зарабатывания денег. Сейчас зачастую состязаются не идеологии, не позиции, а соревнуются административные и финансовые ресурсы. Политика стала намного грязнее, чем в начале девяностых, — считает полковник Алкснис.

Задаю один из важных вопросов: что можно сказать об упущенных возможностях? Виктор Имантович вздыхает. Безобидный вопрос хоть и не был неожиданным, но определенно не был приятным. Он вспоминает, что никогда не рвался в вожди и лидеры, хотя в начале девяностых и входил в десятку наиболее известных людей страны.

— Мне казалось, что я не смогу стать настоящим политическим вождем. Сейчас я понимаю, что ошибался. Надо было вести борьбу, участвовать в политических процессах именно как вождю. Но… Что сделано — то сделано. Нужно было вести какую-то подковерную борьбу, использовать договоренности, осуществлять закулисные маневры. Этот мой подход к вопросу в белых перчатках помешал мне бороться за лидерство. Если бы я тогда стал бороться за власть, то, возможно, многое из того, что произошло впоследствии негативного, не случилось бы. Но это мое чистоплюйское отношение к политике принесло много бед. Но я посчитал, что мне не надо вести борьбу за власть, я выхожу на арену в белом фраке, а все остальные в известной субстанции. Это была неправильная позиция, но сейчас об этом остается только жалеть, — рассказывает политик. — Я не один такой был, — продолжает «черный полковник». — Я вспоминаю того же генерала Льва Рохлина. Рохлин тогда тоже рассуждал примерно так же: «Мое дело Ельцина устранить, совершить государственный переворот, а там пускай к власти приходят другие люди и руководят страной». И это тоже было ошибкой. Сожалею также о том, что не стал создавать свою партию. Я был одним из сильнейших политиков, имя было на слуху, и это серьезная ошибка — отказ от лидерства в определенной партийной структуре.

— Мы поговорили о том, что вы не сделали тогда. А из того, что сделали, есть что-то, о чем сожалеете?

— Я — живой человек. Не ангел во плоти. Ошибок было сделано много. Но они носили тактический характер. Стратегическая линия моя была правильная. С девяностых по сей день у меня есть определенная репутация, которую признают и мои друзья, и мои враги.

Ошибкой можно считать мой отъезд из Латвии. Надо было попытаться сделать политическую карьеру там, у меня там был свой электорат. Но я уехал именно потому, что не ощущал там поддержки. А в России у меня эта поддержка была, и я вел активную политическую деятельность, хотя, если бы я остался в Латвии, возможно, судьба этой страны сложилась бы иначе.

Я допустил серьезную ошибку в инженерной работе, которой я занимался помимо политической деятельности. Я был одним из первых, кто поднял на уровне Государственной думы вопрос импортозамещения, как это сейчас называют. Одним из первых я заговорил о необходимости создания российского программного обеспечения. В 2008 году я бросил эту тему на полдороге. И теперь жалею — надо было идти до конца. В целом в моей деятельности плюсов было больше, чем минусов. Крупных стратегических провалов не было.

— Что сейчас мешает возобновить борьбу за власть? Побороться за упущенные возможности?

— Прежде всего, возраст. Во-вторых, чтобы вести такую борьбу, нужна структура. Я в свое время не создал свою партию, сегодня об этом говорить немного поздно. На федеральные телеканалы меня почти не пускают — я там довольно редкий гость. Я много пишу в соцсетях, в «Фейсбуке», реакция определенная на это есть. Моя позиция не укладывается в официально сформированное русло. Я критически отношусь к нынешней ситуации в России, позволяю себе выступать с критикой и в адрес системы, и в адрес Путина, и отношу себя к оппонентам власти. Соответственно, и власть применяет свой административный ресурс против меня. Особенно я это неприятие власти по отношению ко мне ощутил в полной мере, участвуя в последних выборах в Госдуму. Власти меня любить не за что. Но я продолжаю заниматься тем, чем занимаюсь.

Я много пишу в Интернете, в частности, на тему честных выборов, против коррупционных дел, которые сегодня стали массовыми в нашей стране. Да, ни одно мое обращение в прокуратуру или в Следственный комитет не находит отклика, хотя поднимаю важные проблемы. Не я один такой. Такая же планида у большинства людей, которые находятся в оппозиции к власти. Жаловаться не стоит. Я выбрал такую судьбу, и я продолжаю идти этой дорогой. Пусть моя деятельность не столь заметна, но я не стал прогибаться перед властью и веду себя достойно.

— Чем же вы заняты, полковник?

— Могу рассказать свой вчерашний день. В течение двух часов я готовил новый пост в соцсеть — если помните, был еще весной такой скандал относительно отмены выборов в Барвихе. Были «резиновые» квартиры, в которых были прописаны люди, в чьи обязанности входило обеспечение победы партии власти на выборах. В августе я вскрыл, что там были зарегистрированы отнюдь не гастарбайтеры. Это 419 человек, представители администрации района, руководители муниципальных бюджетных организаций, конкретные фамилии мной были вскрыты. Именно они должны были голосовать на выборах и обеспечить победу кандидатов от «Единой России» на муниципальных выборах в Барвихе. Я все эти фамилии вскрыл, с указанием должностей, отправил письма в ЦИК Памфиловой, в областную комиссию, в администрацию президента. Сейчас мне приходят отписки. И я потратил время на то, чтобы написать пост, обсудить это, написать очередной запрос по этому поводу, теперь уже в Генпрокуратуру, потому что областная прокуратура подтвердила неправомерность регистрации 419 граждан…

Я человек интернет-зависимый и много времени провожу в социальных сетях, на форумах, активно участвуя в дискуссиях. Пишу статьи — не часто, но пишу. Отдельные интернет-издания меня публикуют. Не сижу и не грущу о былых днях. За последний месяц трижды был на телеканале «Звезда», хотя на ОРТ или НТВ меня не пускают. Считаю себя оппозиционером. При упоминании моего имени у многих нынешних деятелей портится настроение.

На нынешние выборы я шел со «Справедливой Россией», хотя мне не все нравится в этой партии. Это был вынужденный компромисс, ничего не оставалось делать. До сих пор продолжаются попытки создать некую партию. Определенная репутация у меня есть. Хорошо известен в узких кругах. Российская оппозиция, не либеральная, а патриотическая, относится ко мне с уважением.

Меня не любят во власти, и я этим горжусь. В Средние века был такой лозунг: «Больше врагов — больше чести». Так вот, врагов у меня достаточно. Для меня очень важно сейчас остаться «в светлой зоне Интернета». Я не ушел из политики, остался в ней как одиночка и свой план демонстрирую.

— А когда вы не ввязываетесь в баталии — чем занимаетесь?

— Что касается каких-то домашних занятий… Когда-то, в годы перестройки, я был, как и все, охмурен Горбачевым. Я тогда выписывал все толстые журналы, где стали публиковать все то, что нельзя было печатать раньше. Эти толстые журналы я разделял на отдельные страницы и потом сам скреплял, освоив искусство переплета. У меня сохранилась масса томов литературы в моих переплетах. Но сейчас это все неактуально, потому что можно купить любую книгу или скачать в Интернете.

Появилось новое хобби. У меня никогда не было дачи или особняка — некогда было, и возможности не позволяли, хотя в бытность мою депутатом по Одинцовскому округу мне несколько раз предлагали участки, и в виде взятки, и просто чтобы заполучить мое расположение. А вот дети год назад купили участок во Владимирской области и сейчас там начали строить дом — обычный простенький деревянный сруб. И меня увлекла кулинария на открытом огне. Казан, мангал и все такое. Разные сковородки… Я теперь кормлю семью, когда выбираюсь туда на выходные.

И еще одно хобби. После того, как два года назад я перестал быть главой городского поселения Тучково, у меня появилось свободное время, и я стал ходить пешком каждый день по 10 километров. Чувствую себя великолепно. В «Семнадцати мгновениях весны» есть такой эпизод, где Мюллер беседует со Штирлицем, и речь идет о том, что через 20 лет Штирлицу будет семьдесят, и Мюллер говорит: «Ну что вы, 70 лет — это расцвет сил для настоящего политика». Я надеюсь, через четыре года вступлю в период расцвета политической карьеры.

Девяностые годы — удивительное время. Хотя бы тем, что именно из этого междуцарствия появилась и наша политическая система. Благодаря в том числе и «русским пиночетам». Изменилось время, страна, менялись форматы, исчезали одни движения, и на смену им приходили другие, формировалась новая система, и, конечно, не все могли, по самым разным причинам, запрыгнуть в новый состав поезда «Россия». Конечно, многие из них сейчас мечтают о реванше — как правые, так и левые или демократы, но к этому серьезно относиться не нужно. Полководцы, генералы с амбициями, закончились.

«Окопный генерал», герой чеченских кампаний Геннадий Трошев так и не стал политиком — после громкой отставки он получил должность советника президента, незначительную, связанную с вопросами казачества. Потом он погиб в авиакатастрофе — не стал «русским пиночетом». Я помню, в 2001 году Эдуард Лимонов с группой нацболов готовил партизанские выступления на территории одного из центрально-азиатских государств. Писатель и его молодые ученики ехали с оружием в руках увеличивать территорию России. Ни одного генерала среди них не было.