Была ли 28-я танковая дивизия Черняховского 22 июня 1941 года в Германии?
Была ли 28-я танковая дивизия Черняховского 22 июня 1941 года в Германии?
В книге И. Бунича «Операция “Гроза”. Ошибка Сталина» сказано:
На Северо-Западном фронте командир танковой дивизии доблестный полковник Черняховский, вскрыв свой красный пакет, ни минуты ни колеблясь, бросил свои танки в наступление на Тильзит, имея целью, захватив его, развивать наступление на Кенигсберг, как и было указано в извлеченном из пакета приказе. Даже в условиях 22 июня 1941 года танкам полковника Черняховского удалось, давя немецкие позиции, продвинутся на 25 километров. Только общая обстановка на фронте заставила Черняховского повернуть обратно.
[20, c. 670]
К большому сожалению, Бунич не указал источник этой интереснейшей и важнейшей информации. Поэтому начался поиск. В книгах и публикациях о прославленном полководце об этом ничего не говорилось. Мелькнуло однажды в Интернете сообщение о том, что Черняховский дважды пересекал на своих танках мост Марии-Луизы через Неман в Тильзите – в 1941 и в 1945 гг., но когда я вышел на источник этой информации, подтвердить он ее никак не смог.
Сын прославленного советского полководца дважды Героя Советского Союза генерала армии командующего фронтами Ивана Даниловича Черняховского генерал-майор Олег Иванович Черняховский в личной беседе со мной подтвердил факт нахождения 22 июня 1941 г. 28-й танковой дивизии под командой его отца на территории Германии, на глубине 12 км.
Он сказал, что семье И. Д. Черняховского это стало известно от писателя Акрама Шарипова, который служил под его командой в годы войны и поклялся во время его похорон написать о нем книгу. Шарипов много лет работал над книгой «Черняховский» для серии ЖЗЛ, бывал в доме Черняховских, расспрашивал его вдову, изучал документы и фотографии. Потом он читал Черняховским отрывки и целые главы из книги. Среди них была и глава о первом дне войны, когда в соответствии с приказом из «красного конверта» Черняховскому со своей танковой дивизией удалось прибыть в указанный пункт – немецкий городок, и о том, как он с тяжелыми боями пробивался оттуда к своим. Шарипов рассказывал, что для написания этой главы ему пришлось разыскать многих участников описываемых в ней событий и записать их рассказы (сам Шарипов участником этих событий не был, так как стал воевать под командованием Черняховского позже).
Однако при издании книги по непонятной причине глава об этих уникальных героических боях первого дня войны почему-то была изъята. Не попала она и в последующие издания книг А. Шарипова «Черняховский» и «Судьба полководца».
Довольно подробно изучив известную (к сожалению, весьма скупую) информацию о первом дне войны 28-й танковой дивизии, я пришел к следующему выводу. Если дивизия Черняховского, действуя по приказу из вскрытого пакета, все же прорвалась в Германию после начала войны, вела бои на немецкой территории и пробилась с боем обратно на советскую территорию и в советской прессе это не подали как подвиг (пусть не в дни войны, когда еще не все было понятно, но даже спустя несколько десятилетий), то это может означать лишь одно из двух: либо это решение было принято Черняховским самостоятельно вопреки запретам двух первых боевых директив наркома обороны (но тогда о нем трубили бы во все трубы в 60-е годы), либо военное и политическое руководство страны не хотело раскрывать своему народу и мировой общественности истинные обстоятельства появления советской танковой дивизии на территории Восточной Пруссии в первый день войны. Значит, поиски подтверждения этого подвига надо начинать с нуля. И вот в одной из последних книг о Черняховском появился ранее не известный документ (стиль, орфография и написание названий населенных пунктов сохранены):
Объяснительная записка И. Д. Черняховского военному прокурору
На поставленные Вами вопросы сообщаю следующее:
28-я ТД 21.6.41. после совершения 135-км марша из РИГИ сосредоточилась по приказу штаба округа в р-не ГРУДЖАЯ (почему-то не указано время. – А. О.). Таким образом, 1-й день войны застал дивизию в 145 км от границы. В ночь с 21.6 на 22.6.41 производилась разведка маршрутов вдоль ШЯУЛЯЙ-ТИЛЬЗИТСКОГО шоссе, а в 14.00 22.6 дивизии приказано выступить в совершенно другом направлении на КУРШЕНАЙ. В новом р-не из корпуса поступило распоряжение, что высылается 16 цистерн горючего, но вместо чего прислано было 16 бочек, что позволило заправить полностью только 6 танков (о нехватке горючего до 14.00 22 июня не упоминается. – А. О.).
С 22-го на 23 июня 28 ТД, совершив ночью марш в направлении УЖВЕНТИС, ЖВЕРАДИС, ПОПРУДИС, сосредоточилась в р-не: ЖВЕРАДИС, УЖКИРЯИ, ПОПРУДИС, БОМБАЛИС. Установить связь с 23 ТД при всех попытках не увенчались успехом, так как место ее нахождения никто не знал, в том числе штаб корпуса. Дивизии в течение часа было поставлено 3 задачи: атаковать в направлении ПАШИЛЕ, КАЛТИНЕНАЙ, СКАУДВИЛЕ. Противник прорвался на КРЯЖАЙ – атаковать КРЯЖАЙ.
Противник прорвался в направлении ВАРНЯЙ – не допустить его через межозерное дефиле. В 15.00 23.6 дивизия выступила с двумя танковыми полками (без мотополка, который по приказу Военсовета был оставлен в г. РИГА) выполнять задачу по разгрому КРЯЖАЙСКОЙ группы пр-ка. На марше разведка донесла, что пр-ка в м. КРЯЖАЙ нет. Дивизии пришлось делать поворот на юго-запад и действовать в направлении КАЛТИНЕНАЙ – СКАУДВИЛЕ, предварительно организовав сильную танковую разведку, так как, где пр-к, где свои войска, никто не знал. Ни одной разведсводки, ни оперсводки из штаба корпуса или штарма не поступало.
После ночного боя в р-не КАЛТИНЕНАЙ дивизия, ведя сильную ночную разведку, вышла в 5 км вост. КАЛТИНЕНАЙ, имея в виду (по моему решению) с рассветом 24. 6. атаковать пр-ка после тщательной разведки в направлении СКАУДВИЛЕ. В 1. 00 24. 6 лейтенант Фетисов, ком-р бронероты, привез приказ ком-ра корпуса: «Пр-к прорвался ВАИГОВО рассветом 28 ТД атаковать», м. ВАИГО-ВО было в 25 км в тылу дивизии на сев. – восток, и дивизии пришлось, выполняя приказ, совершить 25-километровый марш в обратном направлении, чтобы с рассветом атаковать, но высланная разведка показала, что пр-ка в ВАИГОВО нет.
В ночь с 24-го на 25 июня дивизии поставлена была задача атаковать в направлении ПАШЕЛЕ, КЕЛМЕ. Перед выступлением задача была изменена – атаковать на КРЯЖАЙ. Справа по приказу должна была действовать 23-я ТД. 25. 6. 28-я ТД вела 8-й часовой бой в р-не ПАШЕЛЕ, КАЛТИНЕНАЙ, где она была окружена, а в это время 23-я ТД отошла за озера в р-н ВАРНЯЙ и приказ о наступлении получила только, как выяснилось на разборе 28.7, после того, когда 28-я ТД вышла из боя. 90-я СД имела приказ на отход и его начала 24.6.
Таким образом, 12-й МК с первых дней войны и до выхода его в резерв фронта действовал:
а) Совершенно разрозненно по частям и без взаимодействия между дивизиями.
б) Дивизии действовали совершенно самостоятельно, причем с первых дней 28-я ТД была лишена самого необходимого. Для взаимодействия с танковыми полками и для обеспечения действий танков – мотострелкового полка, который самостоятельно по приказу Военного совета действовал на ЛИБАВСКОМ направлении.
в) Взаимодействия с авиацией или с наземными частями, стрелковыми дивизиями или корпусами не было никакого, и задач для дивизии или корпуса таких не ставилось, хотя это должно было лечь в основу подготовки операции мех. корпуса.
г) Отсутствие разведывательных данных и отсутствие всякой корпусной или армейской разведки, работающей на корпус, и наличие только ограниченной тактической танковой разведки в дивизиях (причем из-за отсутствия мотострелкового полка разведка была чисто танковая) приводило к тому, что дивизия получала по 3, 4 задачи в день для действия с большими маршами, поворотами и даже перевернутым фронтом, тогда как обстановкой это не вызывалось. На протяжении всего периода боев начиная с 23.6 от м. КАЛТИНЕНАЙ и до выхода в р-н ПСКОВ ни впереди, ни на флангах дивизии не было ни одной стрелковой части, хотя по приказу они должны были быть. Например.
При обороне на рубеже р. МУИЖА сев. ШЯУЛЯЯ в приказе значилось, что впереди занимает оборону 11 СК. На самом деле 11 СК оказался далеко сзади, в результате КП штаба 12 МК был совершенно открыт для пр-ка. На этом же КП погибла опергруппа штаба во главе с генерал-майором Шестопаловым.
При обороне на сев. берегу р. ЗАП. ДВИНА по приказу справа 28-я ТД должна обороняться 48-я СД, слева 202-я СД. На самом деле оказалось: справа 48-я СД без разрешения снялась и ушла, а слева 202-я СД совершенно не была на реке, а оказалась м. МАДОНА в 40 км от р. ЗАП. ДВИНА.
При наступлении на МАДОНУ по приказу значилось: справа наступает 48-я СД – ее не было совершенно; слева – 181-я СД, которой тоже совершенно не было.
На протяжении всего периода материальное обеспечение боя не было организовано совершенно. В первые дни боев с/с (станцией снабжения) для дивизии была г. РИГА, т. е. 200–250 км от боевого эшелона дивизии, причем путей подвоза не было, так как дорога, по которой можно было подвозить, была забита транспортом и людьми строительных батальонов, которые в первый же день войны загрузили своим паническим отходом все пути подвоза. В последующие дни с/с никто не знал, куда эвакуировать раненых, указаний, несмотря на запрос дивизии, не было, как правило, сообщались названия тех пунктов, которые уже были заняты пр-ком или где уже все запасы уничтожены.
За весь период боев корпуса не были совершенно организованы армейские СПАМы аварийных машин (СПАМ – сборный пункт аварийных машин. – В. Дейнес), не было никаких средств эвакуации. Поэтому машины, которые эвакуированы с поля боя, оставались подорванными на СПАМах (в р-не УЖВЕНТИС осталось 27 танков, в р-не ГРУДЖАЙ – 17 танков и т. д.).
О причинах потери боевой материальной части
Материальная часть 28-я ТД по своему техническому состоянию еще до войны на 75 % была в неудовлетворительном состоянии. Все машины старые, которые прошли ПОЛЬСКИЙ поход, поход в ЛИТВУ, ЛАТВИЮ, участвовали ряд лет на маневрах и учениях. Большинство машин требовали замены рабочих колес, коробок перемен передач, фрикционов, гусениц и т. д. Но из-за отсутствия запасных частей все машины так неисправными, но могущими двигаться и вышли на войну. Нагрузка же на машины была дана чрезвычайно большая, выходящая за всякие рамки технической эксплуатации. Это и является причиной того, что очень большой процент потерь по техническим неисправностям. Очень большой процент потерь машин от авиации пр-ка в первые дни боев, действовавшей безнаказанно. Отсутствие мотострелкового полка в дивизии, что поставило дивизию в условия действия только одними танками, без пехоты в лесисто-болотистых р-нах <…>
4. Отсутствие взаимодействия дивизий корпуса, все действовали в разное время и разных направлениях, отсутствие прикрытия с воздуха и воздушной разведки, слабость работы чисто танковой разведки без мотопехоты, отсутствие по обстановке соседей справа, слева, вопреки всему полная ясность пр-ка о направлении действия танковых полков дивизии (висел целый день аэростат в воздухе). В р-не ПАШИЛЕ дивизия в течение 6 часов вела бой в окружении.
5. Совершенное отсутствие средств для эвакуации машин из СПАМов.
Командир 28-й танковой дивизии полковник Черняховский.
[34, c. 561–565]
Мои комментарии:
1. По непонятной причине не указана дата написания Черняховским этого документа. Однако, судя по упомянутой в тексте дате 27 июля, он написан в конце июля – начале августа. Именно в это время, по утверждению интернетовского сайта «Мехкорпуса РККА», Черняховский три недели отсутствовал в своей дивизии, якобы находясь в госпитале с воспалением легких. Вполне возможно, что на самом деле в то время он был задержан и давал объяснения об обстоятельствах, при которых начала войну 28-я танковая дивизия.
2. Если 28-я тд в конце дня 21 июня 1941 г. действительно находилась в указанном Черняховским населенном пункте Груджай (Gruzdziai), то до границы в районе Тильзита действительно было 145 километров по прямой, а при движении по дороге Шяуляй – Тильзит еще больше – до 160 км. Если же он имел в виду Гаргждай (Gargzdai), расположенный в 15 км от Клайпеды (Мемеля), то в первый день войны 28-я тд находилась не в 145 км, а всего в 1 км (!) от советско-германской границы (хотя до Тильзита действительно было 145 км, но это совсем в другую сторону).
3. То, что Черняховский указывает расстояние, на котором в момент начала войны его дивизия находилась именно от пограничного города Тильзита, наводит на мысль, что в заданных ему прокурором вопросах упоминался именно Тильзит. Это подтверждает неслучайное упоминание Тильзита в сообщении И. Бунича о героических боях 28-й танковой дивизии под командой Черняховского в первый день войны на германской территории. Учитывая, что от Гаргждая до Тильзита всего 90 км, а от Груджая 145 км и почти прямая дорога, а также, зная, что за два ночных перехода из Риги 28-я тд продвинулась не менее чем на 300 км, нельзя исключать, что дивизия Черняховского в ночь с 21 на 22 июня 1941 г. дошла своим ходом до Тильзита. Скорее всего, предполагалось, что там она будет грузиться на платформы в немецкие составы для переброски к Северному морю. Однако в последний момент Черняховский узнал или догадался о начале войны и прорвался со своей дивизией на советскую территорию.
4. В объяснении прокурору Черняховский пишет: «В ночь с 21.6 на 22.6.41 производилась разведка маршрутов вдоль ШЯУЛЯЙ-ТИЛЬЗИТСКОГО шоссе…» Возможно, это замена истинных событий, происшедших между десятью часами утра 20.6.41, когда дивизия закончила переход из Риги и четырьмя часами утра 22.6.41, когда немцы начали боевые действия против CCCР. Цель этой замены – объяснить появление в первые часы войны 28-й танковой дивизии если не на территории Восточной Пруссии, то хотя бы в непосредственной близости от нее.
В этом же направлении ориентирует и информация интернет-сайта «12 meh»: «Уже в 9 часов 45 минут 22 июня командующий фронтом принял решение на использование мехкорпусов для разгрома прорвавшегося противника. 12-й корпус в соответствии с этим приказом должен был наступать в расходящихся направлениях: 23-я танковая дивизия должна была ликвидировать противника в районе Кретинги, а остальные силы корпуса (в частности, 28 тд) с рубежа Тяль-шай – Повентис наступать “по флангу и в тыл противника, прорывающегося на Таураге”, то есть на германскую территорию. Корпус подчинялся управлению 8-й армии». Вот это и удивляет – 12-й мехкорпус (в том числе и 28-я тд) подчинялся командующему 8-й армии, а команды ему отдавал непосредственно командующий Северо-Западным фронтом (до 18 июня 1941 г. – ПрибОВО) генерал-полковник Кузнецов (участник совещания 24 мая 1941 г. у Сталина).
5. Из объяснения следует, что у 28-й танковой дивизии связь с командованием 12-го мехкорпуса и 8-й армии была потеряна до 14 часов 22 июня 1941 г., что подтвердил мне генерал-майор Петр Львович Боград, встретивший в это время Черняховского на лесной дороге между ст. Плунге и штабом 8-й армии. Лишь в 14.00 первого дня войны командир 28-й тд получил указание «выступить в совершенно другом направлении – на Куршенай». За эти 10 часов, прошедшие с момента начала войны, 28-я тд вполне могла вернуться c территории Германии и установить связь со своим непосредственным командованием.
6. Сам факт существования «Объяснительной записки» является свидетельством того, что в действиях 28-й танковой дивизии были моменты, требовавшие разбирательства «компетентных органов», – огромные потери техники, а также ее местонахождение и боевые действия в начале войны. Вполне возможно, что в это время с комдива была взята подписка о неразглашении факта нахождении его дивизии 21–22 июня 1941 г. на территории Германии и составлен отчет, «прикрывающий» ее истинное местонахождение и боевые действия в этот период.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.