Генри Роулинсон и бехистунская надпись

Генри Роулинсон и бехистунская надпись

Народ Древнего Ирана создал самобытную культуру, одним из великих достижений которой является древнеперсидская клинопись. В ней насчитывается всего 43 знака – в отличие от клинописи, скажем, аккадской, где число знаков превышает 600. Однако персидская письменность носила особый характер: она употреблялась в основном для торжественных надписей, которые украшали гробницы правителей, стены и колонны дворцов, вырезались на металлической посуде, оружии, каменных вазах и печатях.

Самой знаменитой из этих надписей является Бехистунская, высеченная на одноименной скале, расположенной между городами Хамадан и Керманшах. В древности у подножия этой 520-метровой отвесной скалы, считавшейся священной, проходила дорога, связывавшая Вавилонию с Мидией и другими странами к востоку от нее. За истекшие столетия по этой дороге двигались армии иранских правителей, фаланги Александра Македонского, полчища арабских завоевателей, солдаты обеих мировых войн. Все они с любопытством взирали, закинув головы вверх, на непонятные и загадочные клинописные знаки. Нередко солдаты стреляли по ним для развлечения во время коротких привалов.

Но ни человеческий вандализм, ни безжалостное время не смогли уничтожить бесценный памятник истории. До сих пор под косыми лучами солнца на скальной плоскости четко прослеживаются клинописные строчки. Надпись, расположенная на высоте 105 м, высечена на трех языках – древнеперсидском, эламском и аккадском – и рассказывает о событиях, относящихся к концу правления царя Камбиза (ум. в 522 г. до н. э.) и первым годам царствования Дария I (522–486 гг. до н. э.). Над текстами помещен рельеф: бог Ахурамазда, протягивая левую руку к Дарию, символически вручает ему царскую власть, а поднятой правой рукой благословляет царя. Дарий изображен в натуральную величину, в царской короне. Правая рука его в молитвенном жесте простерта к Ахура-Мазде, левой он опирается на лук. Левой ногой Дарий попирает поверженного мага Гаумату, захватившего престол еще при жизни Камбиза. За Гауматой изображены еще восемь мятежников, поднявших восстание при восшествии Дария на трон, и непокорный вождь сакского племени тиграхауда. Руки пленников связаны за спиной, они скованы одной длинной цепью. За спиной Дария – двое его воинов, копьеносец Гобрий и лучник Аспатин. По сторонам рельефа тянутся колонки текста. Общая высота надписи вместе с рельефом составляет 7,8 м, ширина —22 м.

Увидеть надписи и рельефы сегодня можно только издали – рассмотреть их с близкого расстояния невозможно. Около 2300 лет назад древние скульпторы, закончив работу, спустились вниз и разрушили за собой каменные ступени, чтобы исключить всякую возможность вновь подняться к памятнику. Может быть, именно поэтому Бехистунская надпись сохранилась до наших дней относительно хорошо: ничья святотатственная рука не коснулась ее. Это же обстоятельство имело и другой оборот: через сравнительно короткое время люди забыли, что, собственно говоря, здесь изображено. Уже древнегреческий врач и географ Ктесий, на рубеже V и IV веков до н. э. живший при персидском дворе, называл Бехистунский рельеф памятником вавилонской царице Семирамиде.

Первые известия об удивительных знаках на персидских скалах и руинах проникли в Европу в XVII веке. Однако подлинное открытие древнеперсидской письменности связано с именем известного путешественника Карстена Нибура. Во время своего шестилетнего пребывания в странах Востока Нибур посетил Персеполь, где тщательно скопировал надписи, обнаруженные им в развалинах персидской столицы. Вернувшись в Европу, он опубликовал их в своей работе «Описание путешествия в Аравию и окружающие страны» (Копенгаген, 1774–1778).

Карстен Нибур пришел к выводу, что клинописные надписи Персеполя начертаны тремя разными видами письменности. Сопоставив их, он выделил клинописное письмо из 43 знаков – именно им, как мы теперь знаем, пользовались древние персы. Первые попытки расшифровать эту внешне простую письменность были предприняты сразу после выхода в свет книги Нибура. Однако понадобилось почти столетие, прежде чем в этой области были достигнуты сколько-нибудь значительные успехи. И связаны они прежде всего с именем англичанина Генри Кресвика Роулинсона (1810–1895).

Подобно многим другим пионерам археологии, Роулинсон был ученым скорее по призванию, чем по профессии. Военный, дипломат, политик, член британского парламента, он еще в молодости заинтересовался Персией – ее языком, историей, культурой. С 1833 года в чине майора английской армии он состоял на службе у персидского шаха. Это дало ему возможность познакомиться со многими древними памятниками этой страны. Особенно Роулинсон увлекся расшифровкой клинописи. К этому времени европейские ученые уже сумели значительно продвинуться в этом направлении. Немецкий исследователь Георг Гротефенд положил начало расшифровке надписей из Персеполя. И когда Роулинсон в 1836 году познакомился с публикациями Гротефенда, то с удивлением отметил, что и он, и немецкий ученый независимо друг от друга пришли к одним и тем же выводам!

Впрочем, Роулинсон, работавший непосредственно в Персии, продвинулся несколько далее Гротефенда, знакомого лишь с не очень хорошими копиями древнеперсидских текстов. Но это преимущество требовалось закрепить, и в 1837 году Роулинсон решается на отчаянный шаг: на длинной веревке он спускается по отвесной скале к Бехистунскому рельефу. Повиснув над головокружительной пропастью, Роулинсон тщательно зарисовывает клинописные знаки. Во время первого спуска ему удалось скопировать только древнеперсидский вариант текста. Два других Роулинсон зарисовал несколькими годами позднее. В итоге ему удалось сделать весьма качественную для того времени копию Бехистунской надписи (допущенные им неясности в тексте удалось устранить лишь во 2-й половине ХХ века, после еще нескольких спусков к рельефу – уже с помощью более современных средств).

Того, что скопировал Роулинсон, было вполне достаточно для того, чтобы продолжить работу по расшифровке клинописи. Бехистунская надпись, превосходила по объему весь собранный до этого материал. И именно это стало настоящей ловушкой для исследователей!

Роулинсон сделал совершенно неожиданно открытие – оказалось, что в некоторых случаях один и тот же знак мог означать различные слоги и даже совершенно различные слова. И по мере дальнейшей дешифровки становилось ясно, что такие «некоторые случаи» являются скорее правилом, чем исключением: несколько знаков, объединенных в одну группу, теряют свое первоначальное значение и выражают совершенно иное понятие или имя.

Казалось, дешифровка зашла в тупик. Но тут неожиданно помог счастливый случай. Во время раскопок в Куюнджике (Ниневии) были найдены сотни глиняных табличек – древних словарей, содержавших расшифровку значений клинописных знаков в их отношении к буквенному письму. Значение этой находки трудно переоценить – она существенно облегчала задачу ученых. И в 1846 году Роулинсон смог представить Лондонскому Королевскому Азиатскому обществу полный перевод Бехистунской надписи. Это был первый значительный, всеми признанный триумф дешифровки клинописи. Разгадка древнеперсидской письменности перестала быть проблемой. А через нее лежал путь и к расшифровке других древних языков. Уже в 1857 году в Лондоне вышла брошюра «Надпись Тиглатпаласара, царя Ассирии, переведенная Роулинсоном, Тальботом, д-ром Хинксом и Оппертом», ставшая одним из самых блестящих и убедительнейших доказательств возможности дешифровки клинописных текстов. А в 1862 году Фридрих фон Шпигель, профессор восточных языков университета в Эрлангене, опубликовал фундаментальный труд «Древнеперсидские клинописные надписи. Основной текст, перевод, грамматика и глоссарий». Путь к разгадке тайн древней клинописи был найден.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.