Кто охотник и кто теперь дичь?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кто охотник и кто теперь дичь?

О чем мы говорили с ней? И в этот раз, и вообще, когда выпадал случай поболтать, я рассказывал ей о России, о забавных эпизодах из своей жизни, пересказывал свой новый сценарий. (Я как раз написал фабулу истории о растаманах.)

Катрин действительно было интересно — она много смеялась, сопереживала: повествование ее захватывало. Вообще, она была бы открытым, замечательным человеком, если судьба повернулась бы иначе.

Однажды ночью возле бассейна она вдруг сказала мне странную фразу, искренне и растерянно:

— Русские девки врут, дуры.

— О чем врут?

— Ну, они говорят, что русские мужчины грубые и думают только о себе.

— ? А где ты их нашла, этих девок?

Катрин осеклась и стала путано объяснять, что пересекалась с коллегами из мира финансов.

«Из мира финансов»? Ну-ну. Хотя… Как сказал наш замечательный поэт Петр Павлович Ершов: «Чуден, молвил, белый свет, уж каких чудес в нем нет».[11] Словом, всякое бывает.

Я намотал на ус эту информацию, но тему решил не развивать. Потом, уже увидев Катрин в форме офицера полиции, я понял: ее инструктировали, отправляя в мою постель, ей рассказывали о русских «эротических ужасах». Готовили, так сказать, к худшему.

Сейчас, когда я написал эти строки, мне стало любопытно, что же именно ей наврали? Жаль, что мы уже никогда не сможем это выяснить.

Катрин временами болтала без умолку. Рассказывала о своем «русском партнере» и его «украинском шофере», например.

Тут следует пояснить.

Французские полицейские работают в паре. Контрразведчики не исключение. Один из них всегда остается на связи, хотя держится в тени.

В нашем случае ее напарником был русскоязычный мужчина, способный понимать не просто русскую речь или жаргон, но и так называемый на их профессиональном жаргоне контекст, то есть намеки, отсылки к художественным произведениям, анекдотам, историческим фактам и тому подобное.

Напарник Катрин, видимо, был парнем, склонным к клоунаде, любимцем «конторской» публики, и она часто возвращалась к забавным историям о нем.

Ну, то есть она, конечно, не говорила мне: «У меня есть напарник-флик (то есть коп, легавый, полицейский), он сидит в засаде, слушает и пишет все, что ты говоришь. Анализирует это, расшифровывает смыслы, понимает контекст и придумывает дальнейшие шаги нашего веселого квеста с целью завербовать тебя или арестовать».

Вместо этого она говорила: «У меня есть старый друг, он русский, мы с ним уже много дел провернули вместе. Он тоже работает в «высоких финансах». Его зовут Андрей Никитин. Он недавно заработал несколько миллионов евро на сделке с Газпромом».

Я уж не говорю, что на самом деле Катрин рассказывала мне, что он заработал сто пятьдесят миллионов. Не говорю, потому что прозорливые читатели сразу спросят: «Стопиисятмиллионов? И как ты такой дуре поверил?»

Я не поверил, просто подумал, что она привирает. Она-то искренне старалась, называла мне большие суммы, потому что:

а) у нее был опыт общения с миллиардерами, и

б) потому что меня они считали каким-то глубоко законспирированным воротилой.

Видимо, начальники сориентировали Катрин на то, что я хитрая, осторожная, но важная птица и ворочаю миллиардами, то ли своими, то ли чужими.

Поэтому они все время оперировали какими-то гигантскими суммами, которые для меня были на самом деле чем-то нереальным, вроде взрывов сверхновых звезд в других галактиках.

Между тем она так часто говорила о своем напарнике, что я стал потихоньку выяснять, кто же он такой, этот Никитин? Под видом легкой ревности я сначала попытался узнать (в несколько приемов и в разные дни) его семейное положение, возраст и физические данные.

Я же не дурак и уже начинал понимать — Катрин имеет отношение к спецслужбам. Но я думал, что она просто стучит в налоговую или в Police Judiciaire на своих клиентов. Это, по идее, не мешает ей реально работать в «больших финансах». По крайней мере, я так себе это объяснил. Кто знает? Может быть, стукачество — это часть их профессии, и по-другому не бывает. Во всяком случае, не мне устанавливать правила, ведь не я придумал этот мир.

Но, как уже говорилось, я и представить себе не мог, что в этом спектакле являюсь отнюдь не зрителем с галерки, а главным героем. У меня просто не хватало для подобного предположения чувства собственной значимости.

Оказалось, что у Никитина, «как минимум, шесть любовниц одновременно» и «он имеет дело исключительно с девочками до двадцати лет». Что Катрин и Андрей «не любовники и никогда ими не были».

Потом она иногда путалась: то «у Никитина взрослые дети, которые уже не живут на его попечении», а то у него «нет детей» (что странно).

Ну, эту чушь про шесть девочек и латентную педофилию я пропустил мимо ушей, а вот насчет «не были любовниками» и «нет семьи» я для себя отметил.

Проанализировав эту и другую информацию о нем (например, о посещении им злачных парижских мест и его любви к определенным маркам автомобилей), я сделал вывод что Никитин, скорее всего, гомосексуалист. Тем более Катрин рассказывала, как именно этот пижон любит кутить (на респектабельного миллионера он никак не тянул). В итоге я окончательно укрепился в уверенности, что Никитин, скорее всего, педераст с замашками тамады и клоуна в большой компании.

Еще она рассказывала, что однажды Андрей пел песни, отобрав микрофон у солиста какой-то вокально-инструментальной группы на банковском корпоративе. Пел про Катрин, разумеется. Ей это было приятно, и она об этом рассказала.

Природу их корпоратива я потом тоже аккуратно выяснил — там, как оказалось, присутствовали полицейские, причем довольно высокопоставленные шишки, а Никитин, шалунишка, хохмил, шутил, ломал комедию и, обнажившись по пояс, показывал свои мускулы «самому господину капитану».

Я отметил ее ненормальный для блондинки из мира «высоких финансов» пиетет к воинскому званию и спросил: «Выходит, Никитин худ, раз это было смешно?» — имея в виду клоунскую демонстрацию голого торса и мускулов.

Катрин осеклась, замешкалась, затем сказала: «Да нет, он нормального телосложения, возможно, даже толстоват» — и искоса посмотрела на меня.

Я понял — она зачем-то врет, он худощав. Ну что за странный корпоратив полицейских, голубоглазых красавиц из советов директоров и банкиров и педерастов? А?

Никаких Андреев Никитиных ни в Газпромбанке, ни около, ни в брокерах, нигде я, разумеется, не нашел. Как и ожидалось. Конечно, называться Андреем Никитиным в России — это все равно, что никак не называться. Установить с помощью Сети присутствие подобного человека или его отсутствие в природе очень сложно.

Поэтому я продолжал наблюдать и слушать, чтобы засечь еще какую-нибудь полезную информацию о нем.

В другое время и в другом месте она, говоря об административном маразме, поглотившем Францию, поведала мне одну историю (якобы рассказанную ей знакомым полицейским) о том, как одного агента французских спецслужб прихватили в США и он, бедолага, сидел в тюрьме, пока его не вытащили. А вытащили поздно, не сразу, потому что французские начальники его там просто забыли. Сменился, мол, в департаменте полиции ответственный, и этого агента на время просто потеряли из виду.

Потом однажды она обронила, что Андрей на самом деле, когда приезжает во Францию, постоянно попадает в переделки из-за своих кутежей, «но дело свое знает». Никитин — выдающийся «фальшивобумажник» (она сказала «faussaire»). Он, например, отлично умеет подделывать документы.

Ну и скажите на милость, как эти яркие качества, присущие, скорее, какому-нибудь одесситу из полусвета с неполным высшим образованием, вяжутся с миллионными сделками в Газпромбанке? Я посмеялся.

К тому же, как только Катрин рассказала мне про фильм «Фамм Никита» сразу стало понятно, почему, собственно, Андрея зовут «Никитин». Между Кэт и ее «партнером» есть какая-то более крепкая связь, чем просто знакомство.

Собрав все воедино, мы с Ириной потом, когда Катрин уже раскрылась передо мной в погонах и все стало ясно, легко вычислили ее напарника. Вернее, это сделала Ирина.

Получаса интенсивного поиска в Сети для дилетанта оказалось достаточно, чтобы уверенно и точно идентифицировать «суперпрофессионального» секретного агента и его реальное имя. Кстати, потом выяснилось, что личину Андрея Никитина он тоже использовал, проживая одно время в Санкт-Петербурге.

Настоящее его имя — Вадим Буратинко. Он работал российским переводчиком в ООН, за подделку документов был осужден американским судом, но его выпустили из тюрьмы сразу после судебных слушаний.

Буратинко чудесным образом был освобожден из-под ареста — наказание вместо предполагаемых девяти лет ограничилось временем, уже проведенным под стражей во время следствия.

Нашлись и его фотографии, в том числе перед целой батареей профессиональных компьютеров, а также его фотки из социальных сетей гомосексуалистов. Некоторые снимки я успел сохранить, а остальные вскоре из Сети исчезли. Словом, это он.

Вот именно этого человека я считаю наименее профессиональным из всех, с кем меня столкнула судьба в мире оборотней, а также считаю, что он нанес колоссальный вред и мне, и моей семье, и Франции, и Катрин.

Вместо того чтобы просто сообщить американцам правду: «Олег Насобин — это скромный бизнесмен без всяких темных пятен или историй», он наворотил чудес и наломал дров, находясь в плену своих бредовых фантазий.

Катрин все чаще мне рассказывала и про своего «отчима», «в прошлом большую шишку в RG».

Дедок, как со смехом рассказывала мне моя «шери», до сих пор большой любитель женщин всех возрастов и калибров. Ее мать относится к шалостям мужа с долей юмора, но не преминет при случае в очередной раз прищемить ему гениталии и надавать по шее.

Наличие этого дедка в ее легенде позволяло Кэт постепенно психологически готовить меня к вербовке, а также рассказывать и вовсе уж откровенно «конторские» истории.

Например, о том, как несколько лет назад ее попросили забрать в условленном месте спалившегося американского агента, которого захватили итальянские мафиозо и держали в какой-то дыре — в кладовке на заднем дворе пиццерии. Дескать, ее отчим попросил падчерицу о небольшой услуге: помочь французской «конторе» в деликатном деле.

Американский агент, по ее словам, был уверен, что его и ее (Катрин) обязательно пристрелят по дороге, поэтому находился в абсолютно деморализованном состоянии. Его выкупили, но он все равно не верил, что их отпустят живыми.

Все это Катрин рассказывала мне ради того, чтобы попутно похвастаться, как итальянские мафиозо тонули в ее голубых глазах и, отдавая американца, говорили, что не забудут ее очи. Ну просто какой-то водевиль.

Хотя насчет этого американского парня и операции в целом я склонен ей верить: ее немного потряхивало на нервной почве, когда она рассказывала об этом эпизоде, хотя задача Катрин сводилась, по ее собственным словам, всего лишь к роли шофера.

Благодаря этим рассказам я нащупал слабое место моей «шери». Она горько переживала, что не стала звездой, притом что у нее выдающиеся внешние данные, музыкальные возможности и ум. Поэтому она всегда болезненно реагировала на успех других женщин, и особенно ее задевало, если холодно и подчеркнуто не признавалась в ней выдающаяся личность.

Это знание ее слабого места пригодилось в ключевой момент, когда она сама надела передо мной свой офицерский китель, только чтобы я не принял ее за банальную проститутку — агента низкого уровня.

Прощупывая меня насчет пристрастия к наркотикам, она рассказывала о своих прошлых знакомых, известных и богатых людях, которые охотно швыркали кокаин и ширялись другой дрянью. Сама Катрин явно не чуралась время от времени и этого грешка.

Но я-то не имел и не хочу иметь опыта с наркотой. Потому эта тема тоже не сработала для «конторы» — опять мимо.

Когда мы созванивались с Катрин по скайпу, она часто говорила, что находится в доме матери и отчима. Потом оказалось, что там же обитает и Андрей (на самом деле Вадим). В этом «доме», как выяснилось позднее, собрался и круглосуточно действовал целый штаб. Теперь, по прошествии нескольких лет, я точно знаю, что жилище и все члены семей бывших и действующих офицеров спецслужб охраняются особым подразделением французской полиции. Тем более если отчим Катрин был генералом внутренней разведки. Ее дом в таком случае на самом деле есть самая настоящая крепость, с невидимыми системами защиты в самых разных областях.

Для примера — система навигации GPS никогда не приведет случайного посетителя по таким адресам. Она будет водить кругами, а потом упрется в какое-нибудь глухое место: кладбище, индустриальные задворки или глухой паркинг.

Оттуда незваных гостей в случае необходимости и их подозрительности примет «случайный» полицейский патруль.

Чтобы вызвать скорую или пожарных в экстренных случаях по защищенному адресу, требуется сообщить особый четырехзначный код. Но в целом и пожарные и скорая знают, куда прибыть.

По сигналу тревоги профессиональная группа захвата прибывает на место через считаные секунды. Не дольше полутора минут, во всяком случае.

Еще раз повторюсь: если бы я чуял за собой какую-нибудь вину или просто воспринимал себя как некую важную птицу, за которой уместно устроить слежку, давно расколол бы всю эту «компанию». Но я просто-напросто не видел никакого мотива, и потому подобные предположения даже не приходили мне на ум.

Эти «профессионалы» оставались в безопасности и в тени только потому, что я думал: «Ну да… Гнездо какое-то. Но мне-то какое до этого дело? Мое дело сторона. Может быть, у них во Франции в мире больших денег так принято?»

Разумеется, в Дубае моя «шери» «поработала» и с моим компьютером, и с айфоном. Они превратились в передатчики и в безотказных помощников для внимательных ушей спецслужб.

После встречи с Филиппом в Эмиратах нам больше делать было нечего, и мы вскоре вернулись во Францию.

Есть, правда, еще один вопрос, на который у меня до сих пор нет однозначного ответа. А именно: использовали ли спецслужбы какие-то препараты, чтобы развязать мне язык, или нет? Я не знаю. Но сразу же по приезде на Юг Франции я обнаружил на своем теле серьезный отек и вынужден был обратиться за медицинской помощью в клинику «Эсперанс» в Мужане (недалеко от Канн). В конце концов там мне была сделана операция под общим наркозом для удаления этого отека.

Никогда ранее ничего подобного с моим организмом не случалось. Однако однозначного ответа у меня, как я уже сказал, нет. Возможно, произошло совпадение, или это была Божья кара мне за постельные утехи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.