Глава 33 БОЛЬШАЯ СДЕЛКА

Глава 33

БОЛЬШАЯ СДЕЛКА

На пресс-конференции 4 мая 1940 года заместитель госсекретаря Самнер Уэллес стал объектом того, что могло выглядеть как (а возможно, и имело целью) скандальное расследование. Корреспондент из Детройта расспрашивал его о статье, «как правило, ответственного журналиста», опубликованной несколько недель назад, где утверждалось, что Уильям Роде Дэвис, «осуществивший ряд сделок с мексиканским правительством», внес в фонд демократической партии «подарок в 250 тысяч долларов… разделенный между национальным комитетом и пенсильванской партийной организацией».

Известие о взносе Дэвиса серьезно обеспокоило администрацию Рузвельта, пытавшуюся скрытно вести кампанию по дискредитации нефтяника в связи с сотрудничеством с нацистами. Заместитель госсекретаря попытался замять этот вопрос. Это дело, заявил он, относится к «внутренней политике», и таким образом он «не компетентен комментировать его».

Новость оказалась реальной и своевременной, но не полностью соответствовала действительности. Дело в том, что Дэвис всегда был активным сторонником демократической партии и в прошлом щедро субсидировал ее. Но теперь он порвал с Рузвельтом. Корреспонденту (и мистеру Уэллесу) было неведомо, что на сей раз он пожертвовал демократам не 250 тысяч, как об этом говорили, а 160 тысяч. Более того, эти средства он внес не в национальный комитет, а «представителю пенсильванской организации партии».

Вот как доктор Герцлет обосновал этот платеж в докладе рейхсмаршалу Герингу. Эти 160 тысяч долларов поступили из секретного фонда Геринга, насчитывающего миллионы долларов и предназначенного для подкупа и взяток, и были выделены Дэвису и Герцлету для финансирования антирузвельтовского лобби. По словам Герцлета, они были выплачены для «продвижения кандидатуры» пенсильванского политика (его имя в транскрипции шифрованной телеграммы Герцлета было искажено) «в целях… подкупа примерно сорока пенсильванских делегатов на партийном съезде в Чикаго, намеченном на 17 июля».

Внося взнос, Дэвис и Герцлет надеялись скрыть подлинный источник финансирования. В германских архивах имеются записи об использовании посредника, имеющего большое влияние в пенсильванской политике, и нефтяника-миллионера из Питсбурга. Его звали Уолтер Джонс.

Кем был пенсильванский посредник и как он собирался «покупать» голоса против Рузвельта, нам неизвестно, да это и не имеет значения. Но Джонс – совсем иное дело.

Питсбургский нефтяник не был ни пиратом бизнеса, ни политическим оппортунистом, как Дэвис. Он был кем угодно, только не пронацистом. Он также не был и противником демократической партии. Напротив, он принадлежал к той немногочисленной группе нефтяных королей, которые поддерживали Рузвельта. Пользуясь репутацией «самого крупного единоличного жертвователя в президентскую кампанию 1936 года», он был близок к Ф.Д.Р. и имел свободный доступ в Белый дом. Он также пользовался доверием министра внутренних дел Гарольда Икеса, сторожевого пса нефтяной промышленности.

Что же побудило Джонса принять вклад Дэвиса? Он сделал это не ради Дэвиса, а потому что его попросил об этом Джон Льюис.

Прожженный, хладнокровный нефтяник был покорен могущественным профсоюзным лидером, которого он считал величайшим из живущих ныне американцев. Пока Льюис и Рузвельт были союзниками, у Джонса не было проблем с определением лояльности. Он был за Рузвельта, потому что за него же был Льюис. Когда Льюис стал противником президента, так же поступил и Джонс. Но в отличие от Джонса он не выступил открыто и держал свои изменившиеся убеждения при себе, внешне делая вид, что остается преданным сторонником Рузвельта[153].

Герцлет сообщил, что Дэвис также заинтересован в поражении «антигерманского» сенатора Джозефа Ф. Гаффри. В течение многих лет сенатор от Пенсильвании был одним из ближайших союзников Льюиса на Капитолийском холме, пользуясь щедрой помощью профсоюзов. Гаффри, хотя и был человеком Рузвельта, поддержал Льюиса в его противостоянии президенту и был на его стороне в борьбе за выдвижение кандидата на пост губернатора штата в 1938 году, когда официальный кандидат от демократической партии соперничал с кандидатом Льюиса. Когда Льюис заключил соглашение с Дэвисом, Гаффри стал одним из основных сторонников нефтяника в сенате.

Кризис в отношениях Дэвиса и Гаффри наступил 15 июня 1939 года, когда Маркие У. Чайльдс, вашингтонский корреспондент сентлуисской «Пост диспатч», опубликовал статью о связях сенатора «с независимым нефтяником», который, как указывал Чайльдс, наладил поставки нефти германским потребителям из экспроприированных мексиканских скважин. «Утечку» информации к Чайльдсу организовал помощник госсекретаря А. Бёрл-мл. как часть кампании против нефтяника. Гаффри, в свою очередь, попытался с помощью Дэвиса и Льюиса дискредитировать Чайльдса. В саркастическом опровержении сенатор заявил, что Чайльдсу за эту статью «заплатил кто-то еще, помимо работодателя».

Сотрудничество Гаффри с Дэвисом зашло настолько далеко, что Бёрл решился положить этому конец. Полагая, что сенатор поддерживает нефтяника, не зная прошлого и движущих мотивов Дэвиса, Бёрл решил открыть ему глаза на махинации нефтяника и на роль Льюиса в них.

Встреча была секретно организована, и Гаффри получил доказательства, представленные Государственным департаментом. Они были столь убедительными и уличающими, что сенатор немедленно отказал в своей поддержке Дэвису и пересмотрел свои отношения с Льюисом, не желая подвергать опасности свою политическую карьеру. В результате этой встречи он публично, как в сенате, так и в прессе, опроверг все обвинения, выдвинутые им против Map киса Чайльдса, заявив в заключение, что «изложенные мистером Чайльдсом факты в основном справедливы».

Ответный удар последовал немедленно. Гаффри был включен в черный список Льюиса к выборам 1940 года. Вся помощь, ранее поступавшая от Льюиса и ВКТ, немедленно испарилась. Часть средств, выделенных Джонсу на «подкуп» демократов в Пенсильвании, были переадресованы на кампанию против Гаффри. Льюис выдвинул своего собственного кандидата – Уолтера Джонса. В результате одной из самых необычных в американской политике комбинаций Джонс использовал деньги Дэвиса не только для того, чтобы нанести поражение своему доброму другу Гаффри, но и чтобы самому занять его место. Несмотря на разрыв с Льюисом и германские деньги, Гаффри был переизбран, победив даже в шахтерских районах, где слово Льюиса считалось решающим и определяющим.

Гаффри конечно же не был главной мишенью вендетты Льюиса. Хотя это был первый случай использования немецких денег для тайного воздействия на внутреннюю политику США, это все же не было первой попыткой осуществления плана Дэвиса.

На встрече в начале осени 1939 года Геринг и Дэвис обсуждали не только «план мира», но и «возможность поражения Рузвельта на выборах в 1940 году». Джон Льюис, утверждал Дэвис, пользуется таким огромным влиянием в стране, что может провалить кандидатуру Рузвельта, сорвать его планы вновь остаться в Белом доме. Нефтяник убеждал Геринга, что профсоюзный лидер пользуется огромным влиянием на всю внутриполитическую жизнь страны. Льюис принял твердое решение, как Дэвис заявил Герингу, сорвать все планы президента остаться в Белом доме в 1940 году.

«Он представил себя близким другом Джона Льюиса, – позднее рассказывал об этом совещании Геринг. – Он говорил мне, что Льюис не связан ни с одной политической партией, а действует на политической сцене в том, что касается принятия решений, самостоятельно и является одним из немногих, кто с пониманием относится к позиции Германии… Дэвис говорил мне, что, используя свое влияние на Льюиса, он сможет воздействовать на президентскую кампанию таким образом, что переизбрание Рузвельта, которое, по его мнению, означает войну, будет предотвращено».

Когда Дэвис буквально гарантировал участие Льюиса в антирузвельтовской кампании, Геринг заинтересовался. «В годы американской депрессии, – заявил он на допросе, – я отчаянно искал кого-либо, кто смог бы быть мне полезен в эксплуатации этой экономической ситуации». Теперь таким человеком, по его мнению, стал Льюис, способный использовать политическое напряжение в стране в связи с беспрецедентной попыткой добиться избрания Рузвельта президентом США на третий срок.

Дэвис заявил Герингу, что готов «вложить миллион долларов из собственных средств… чтобы помочь Льюису нанести поражение Рузвельту». Но для избрания нового президента, «благожелательно настроенного к Германии», потребуется миллионов пять, если не больше.

Геринг ответил, что для достижения такой цели не жалко и 100–150 миллионов долларов. Дэвис заверил собеседника, что не рассчитывает на какой-либо доход от операции, но надеется в случае победы над Рузвельтом стать государственным секретарем – пост, на котором он мог бы оказаться весьма полезным Герингу.

Геринг доложил о задуманной комбинации Гитлеру и получил его согласие. В ходе их последней встречи 3 октября он поручил Дэвису договориться с Льюисом о конкретных шагах, с помощью которых можно было бы обеспечить поражение Рузвельта, если тот решит добиваться нового переизбрания. Он также пообещать выслать в США миллион долларов наличными, как только операция приобретет существенную базу. Сразу после встречи, возможно, чтобы произвести впечатление на Геринга (чья Forschungsamt прослушивала все телефонные переговоры), Дэвис позвонил Льюису в Вашингтон и условленными заранее словами изложил суть переговоров.

Когда Рузвельт отказался участвовать в политических маневрах вокруг вопроса о заключении мира по плану, доставленному Дэвисом из Германии, было решено перейти тотчас же к запасному варианту. Льюис в октябре 1939 года приступил к организации антирузвельтовской кампании, когда сам президент еще не принял окончательного решения в вопросе о выдвижении своей кандидатуры на третий срок.

Его первый выпад был направлен против двух государственных служащих среднего звена – Нормана М. Литтела из министерства юстиции и Маршалла Э. Димока из министерства труда, которые, по слухам, готовили созыв конференции представителей либерального крыла демократической партии из 11 западных штатов. Приверженцы идей «нового курса» были встревожены явным дрейфом Ф.Д.Р. от левоцентристской позиции к центру и даже еще правее. Конференция планировалась в целях оказания давления на президента с тем, чтобы «сохранять приверженность истинно либеральному курсу».

Льюис углядел в задачах конференции скрытый подтекст. В заявлении, опубликованном 30 октября, он злонамеренно упомянул о «секретной повестке дня», подготовленной организаторами конференции, в целях «продвижения кандидатуры президента Рузвельта на третий срок». Характеризуя мероприятие, он использовал такие эпитеты, как «подпольные методы» подготовки конференции, «сомнительные источники финансирования», «анонимные личности из Калифорнии» и «келейные планы использования конференции для пробивания идеи о третьем сроке».

Наряду с этим – поскольку он все же еще окончательно не порвал с Ф.Д.Р. – Льюис не утверждал, что президент замешан в калифорнийских интригах. «Я сомневаюсь, – с явным подтекстом писал он, – что президент осведомлен об этих планах или одобряет инициативу лиц, ответственных за выдвижение этой программы». Первый удар Льюиса оказался успешным. Конференцию отменили.

В течение всего оставшегося периода 1939 года Льюис продолжал следовать прежним курсом, не оставляющим сомнений в его направленности. 24 января 1940 года он публично выступил с резким осуждением президента и яростными нападками на его «новый курс». Мысль о выдвижении на третий срок впервые оформилась внутри профсоюзного движения и даже внутри его собственного союза «Объединенные горнорабочие Америки». К тому времени 47 проектов резолюции в пользу переизбрания президента Рузвельта поступили в редакционную комиссию конференции ОГА, проводимую в Колумбусе, Огайо.

Используя огромный авторитет и все свое красноречие, Льюис в речи перед 2400 делегатами конференции ОГА рекомендовал шахтерам «воздержаться от поддержки идеи выдвижения президента Рузвельта на третий срок». Он зашел настолько далеко, что «предсказал», что Ф.Д.Р. потерпит на выборах «позорный провал», даже если национальный съезд демократической партии «в результате давления и угроз все же выдвинет его кандидатуру».

Конференция горняков закончилась 30 января, а через пять дней Дэвис вручил представителю демократической партии штата Пенсильвания 160 тысяч долларов для «покупки» делегатов, с условием, что на национальном съезде делегация штата проголосует против кандидатуры Рузвельта. Тем самым он продолжил финансирование антирузвельтовской кампании за счет секретных средств, отпущенных на эти цели Герингом.

Вскоре после конференции Льюис в беседе с журналистом Робертом Кинтером сообщил, что отказался от поддержки Рузвельта как кандидата демократической партии и выступает в пользу сенатора Уилера, для финансирования предвыборной кампании которого у него уже лежит в банке «более миллиона долларов», и что ему удалось убедить профсоюз железнодорожников и Дэна Тобина, руководителя профсоюза водителей грузового транспорта, «самых мощных звеньев всего рабочего движения», отказаться от поддержки Ф.Д.Р.

Тогда же Дэвис просил Герцлета организовать перевод германской доли «фонда кампании» как можно скорее и предложил Герцлету вновь попытаться приехать в США, несмотря на предыдущую неудачу.

Герцлет передал письмо Дэвиса Герингу. Несмотря на острую нехватку твердой валюты в германской казне, рейхсмаршалу понадобились все его влияние и изворотливость, чтобы наскрести из своих различных секретных фондов и из скудных резервов иностранной валюты Германии 5 миллионов долларов, переданных в распоряжение Дэвиса и Герцлета.

Это была огромная сумма, особенно в сравнении с 50 тысячами долларов «специального фонда», ассигнованных германскому посольству в Вашингтоне, когда в германском МИДе решили, что поверенный в делах в Вашингтоне доктор Ганс Томсен должен организовать подобную антирузвельтовскую кампанию. Даже сегодня, когда об этой операции известно почти все, судьба многомиллионного «фонда кампании» остается неразрешенной загадкой.

Арестованный после войны Герцлет на допросе рассказал, что Геринг действительно собрал такую сумму и что надежный курьер – итальянец Луиджи Подеста доставил ее в США и передал Дэвису, который поместил деньги на различные счета в «Фёрст нэшнл бэнк» в Бостоне, «Ирвинг траст компани» в Нью-Йорке, «Бэнк оф Америка» в Сан-Франциско и «Банко Германо» в Мехико. Однако Герцлет, по его словам, не знал, как расходовались эти средства, сколько было истрачено и сколько осталось. Он признал, что на финансирование антирузвельтовской кампании ушла лишь часть этой суммы. Он заявил, что «у Дэвиса была возможность провести кампанию, не используя значительных средств, поскольку у него был козырь, достаточный для того, чтобы выиграть лишь с его помощью. Это был Джон Льюис».

Насколько удалось установить, Дэвис, Герцлет и Льюис израсходовали около 1,5 миллиона долларов из этого секретного фонда. В декабре 1941 года, после разрыва дипломатических отношений между США и Германией, в немецком посольстве в Вашингтоне было обнаружено около 3 миллионов 600 тысяч долларов, но никто из ответственных лиц не смог или не захотел объяснить их происхождение.

Что касается приглашения приехать в США, это было для Герцлета делом непростым. Госдепартамент пресек бы любую попытку въехать в страну по фальшивому паспорту. Плавание через Атлантику в условиях британской блокады было бы крайне рискованным предприятием.

Однако Геринг настаивал, и Герцлет выехал с датским паспортом, сфабрикованным для него немецкой разведкой. С ним он пересек Атлантику на португальском пароходе и сошел на берег в Аргентине, откуда перебрался в Мексику. Отсюда, уже со своим настоящим дипломатическим паспортом, в визировании которого Госдепартамент не мог отказать, Герцлет через Браунсвилл, Техас, въехал в США.

В Вашингтоне он появился 18 марта 1940 года и остановился в принадлежащем Дэвису номере люкс отеля «Мейфлауэр». Близость к Герингу, важность порученной ему миссии и доступ к пятимиллионному фонду вскружили голову молодому наглому немцу. Дэвис стал разочаровываться в Герцлете, который начал пытаться командовать и даже давать указания Дэвису по поводу его деятельности.

Этот первый из двух визитов Герцлета в США длился двадцать шесть дней. Он познакомился с людьми Дэвиса, и 27 марта состоялась решающая встреча немца с Льюисом, с которым его свел Дэвис. Хотя Дэвис и пытался сохранить в тайне это важнейшее событие, ему не удалось скрыть его от Государственного департамента.

Еще осенью 1939 года, когда помощник госсекретаря Бёрл предложил установить наблюдение ФБР за Льюисом, президент в ужасе отверг это предложение. Но еще до того, как Бёрл вернулся в свой кабинет, он позвонил директору ФБР Эдгару Гуверу и попросил его на основании акта Свенгали – Трилби установить тайную слежку за Дэвисом и Льюисом. В отношении Льюиса это предпринято не было. Наблюдение было установлено только за Дэвисом, но тем самым отслеживались и все встречи последнего с Льюисом.

Герцлет попал под колпак спецслужб, едва ступив на американскую землю. В эту мартовскую пятницу специальные агенты следовали за ним до дома Дэвиса в Скарсдейле, где выяснилось, что у нефтяника присутствует еще один гость – Джон Л. Льюис.

Герцлет впоследствии признался, что это была его первая полномасштабная встреча со знаменитым профсоюзным лидером. Дэвис уже представил его Льюису тотчас же по приезде в Вашингтон, и Льюис до этого несколько раз принимал Герцлета в здании ОГА на Пятнадцатой улице, но пока они не имели возможности серьезно обсудить главные вопросы.

В доме Дэвиса Льюис смог провести только ночь и утро следующего дня, но этого времени хватило, чтобы обсудить совместный проект и разработать тактику. Льюис изложил свои идеи, а Герцлет внимательно выслушал громкие сентенции великого валлийца.

Судя по показаниям Герцлета, во время длительной беседы 27 марта Льюис подтвердил их альянс с Дэвисом. Нефтепромышленник же, в свою очередь, повторил то, что ранее уже сообщил Герингу: Льюис может рассчитывать на поддержку 10 миллионов рабочих и использовать этот огромный блок избирателей против Ф.Д.Р. Льюис заметил, что это так. Когда речь зашла о предстоящих выборах, Льюис заверил немца, что, если будет выдвинута кандидатура Рузвельта, он официально выступит против него.

Заявления президента КПП произвели определенное впечатление на Герцлета, но он был достаточно искушен, чтобы полагаться только на слова. К тому времени он уже успел понять, что в своих докладах в Берлин Дэвис весьма преувеличивал собственные достижения, а база его деятельности слишком узка, чтобы обеспечить успех задуманной кампании даже с помощью Льюиса, и что поэтому следует привлечь к делу германское посольство в Вашингтоне, используя его широкие контакты.

На следующий день Герцлет прибыл в германское посольство в Вашингтоне на Массачусетс-авеню и связался, как ему предписали в Берлине, с военно-морским атташе капитаном Робертом Витгёфт-Эмденом. Он предъявил свой дипломатический паспорт и представился личным полномочным эмиссаром Геринга, приехавшим в США со специальным заданием. На Эмдена это произвело такое впечатление, что он немедленно провел его к поверенному в делах доктору Гансу Томсену.

После войны Томсен на допросах показал, что «Герцлет заявил, что лично знает Джона Л. Льюиса и может оказывать большое влияние на внутриполитическую обстановку в США. <…>

Он добавил, что через мистера Льюиса в состоянии провалить кандидатуру Рузвельта на выборах».

Герцлет сообщил поверенному в делах об огромном фонде, находящемся в его распоряжении, и заявил, что было бы надежнее, если бы посольство присоединилось к нему и Дэвису в «активной поддержке мистера Льюиса».

Томсен на допросах утверждал, что до того, как Герцлет сделал свое предложение, идея повлиять на ход президентской кампании не приходила ему в голову. Сама эта мысль казалась нелепой или, как охарактеризовал ее помощник Томсена Герберт фон Штемпель, «фантастической и нереализуемой».

Томсен не посмел отказать Герцлету и телеграфировал в Берлин запрос о полномочиях эмиссара. Штемпель позднее рассказывал, что «пришел ответ, что он является полномочным представителем ВМФ Германии. Более того, Берлин ответил, что если он захочет связываться с МИДом, используя специальный дипломатический код посольства, то он вправе делать это»[154]. У Герцлета была более скорая и безопасная линия связи. Ему было разрешено использовать секретный шифр военно-морского атташе, отличавшийся от общего дипломатического шифра, который, как справедливо подозревал Герцлет, был известен англичанам.

После ухода Герцлета Томсен обсудил ситуацию со Штемпелем и, как после войны заявил американцам на допросах, решил не принимать никакого участия в этой «авантюре». Он якобы не только отказался содействовать Герцлету, но даже просил МИД Германии ходатайствовать перед Герингом о дезавуировании Дэвиса и об отзыве Герцлета.

В действительности все обстояло иначе. Не возражая против задуманной операции, Томсен протестовал лишь против вмешательства в его прерогативы и утверждал, что он и его посольство значительно лучше подготовлены для организации подобной кампании как вместе с Льюисом, так и без него. Именно так обстояло дело к 12 апреля 1940 года, когда Герцлет, считая подготовительную стадию своей работы в США законченной, выехал в Мексику для организации контрабандных поставок в Германию мексиканской нефти, минуя британскую блокаду.

Большая часть этих интриг напоминала бой с тенью. Оставалось менее трех месяцев до партийных съездов, семь месяцев до выборов, и никто не мог предсказать, кто будет кандидатом от демократов. В то время как Льюис громогласно выступал против выдвижения Рузвельта на третий срок и вел закулисные интриги против президента, объект этих нападок оставался невозмутимым и скрытным. Никто, даже миссис Рузвельт, не знал о подлинных намерениях президента. Похоже было, что в нем самом идет внутренняя борьба по поводу этого решения[155].

Затем ситуация изменилась. В то время как Герцлет плел свои интриги в Вашингтоне, зловещий штиль того, что называли странной войной, внезапно сменился драматическими событиями. 9 апреля немцы вторглись в Данию и Норвегию. Еще через месяц немецкие войска пересекли границы Бельгии и Нидерландов и начали широкомасштабное наступление во Франции.

Уолтер Липпманн писал в своем обозрении: «Наш долг действовать немедленно с учетом того, что союзники могут этим летом потерпеть поражение в войне». Рузвельт принял вызов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.