Глава 44 БАРОН СЛЕДУЕТ НА СЕВЕР

Глава 44

БАРОН СЛЕДУЕТ НА СЕВЕР

Когда Канарис и Пикенброк решили направить в Швецию агентов для сбора «позитивной» информации о союзниках, это было поручено двум оперативникам, способным повысить уровень германской разведки. Одним из них был международный банкир из Кёльна, другим – датский аристократ.

Барон Вальдемар фон Оппенгейм, банкир, родился в 1894 году в замке Шлендерхан в провинции Рейнланд и был членом хорошо известной еврейской семьи в Германии. Он избрал карьеру профессионального военного, стал лейтенантом и отличился во время Первой мировой войны. После войны он женился на Габриеле фон Гольдшмидт, «объединив» две богатые аристократические фамилии, затем по просьбе отца вышел в отставку и стал работать в банке своей семьи в Кёльне.

Высокий, красивый, стройный мужчина с консервативными взглядами, обычными для офицера, барон фон Оппенгейм, как многие немецкие евреи его круга, считал себя больше немцем, чем евреем. Остается фактом, что он вступил в НСДФБ, банковскую группу нацистской партии еще в июле 1932 года, за несколько месяцев до прихода Гитлера к власти. Хотя он был евреем-полукровкой, гитлеровцы считали его «ублюдком второй степени». Этот ярлык отражал лишь его неарийское происхождение, но не характер. Оппенгейм намек понял. После 1933 года он сделал вывод, что ему лучше воздержаться от официального сотрудничества с нацистами, и с головой ушел в руководство международными делами своего банка, как и многие другие немецкие евреи его круга.

В связи с войной банк был вынужден перенести свои международные финансовые операции в Швецию, где Оппенгейм поддерживал близкие отношения с весьма влиятельным «Энскильда банкен» знаменитых братьев Якоба и Марка Валленбергов, с которыми был в родстве через жену.

Именно близость Оппенгейма с Валленбергами, его международные связи, солидная биография и патриотизм привлекли к нему внимание абвера, как к потенциально перспективному секретному агенту. Его рекомендовал агент Ф-2371, как «сильную личность со значительным опытом работы за границей и обширными связями». Сотрудник абвера, некий капитан Драйссен, познакомился с Оппенгеймом в отеле «Эксельсиор» в Кёльне и, представившись как «герр Друйзенберг», предложил работать на немецкую разведку, главным образом по сбору экономической информации об Англии и США.

Оппенгейм поначалу колебался, заявив, что вряд ли целесообразно возлагать такую деликатную миссию на еврея. Но Драйссен заверил его, что у абвера много агентов, занимающих в обществе такое же положение, как и Оппенгейм, – «стопроцентных евреев».

На следующей встрече, устроенной на явке в отеле «Хильдманнс» в Бремене 23 июня 1941 года, Вальдемар фон Оппенгейм был зачислен в штат абвера с кличкой Барон и регистрационным номером А-2408. Драйссен вручил ему шифровальное устройство Fadenzaehler, код и сообщил условный адрес в Бремене, по которому Барону следовало пересылать свои донесения. Тут же Оппенгейм получил и первое задание, напечатанное на уменьшенном до размеров почтовой марки листочке бумаги, и по указанию Драйссена спрятал его под крышкой своих фамильных золотых часов.

После первой испытательной поездки в Голландию, откуда Оппенгейм вернулся с полезной информацией, его отправили в Швецию с поручением подготовить почву для сбора разведывательной информации через ничего не подозревавших Валленбергов. Из Швеции Оппенгейм послал 5 длинных донесений, оправдавших самые оптимистические надежды Драйссена. Одно из донесений содержало общие данные о росте американской военной промышленности, другие – более конкретные сведения о выпуске американцами танков, самолетов и торговых судов, а также о методах подготовки команд транспортных кораблей, предназначенных для перевозки грузов под охраной военно-морского конвоя.

В 1941 году Оппенгейм побывал в Швеции четыре раза и представил 16 донесений с информацией, получившей в абвере высокую оценку. Уже одни заголовки донесений говорят сами за себя: «Английский тоннаж в Атлантике»; «Норвежские суда на службе противника»; «Выпуск танков и бронемашин в США»; «Календарный план доставки в Великобританию американских самолетов различных типов». Накануне Пёрл-Харбора абвер получил от Оппенгейма подробный доклад о японо-американских отношениях.

В 1942 году Оппенгейм обрадовал германскую разведку новыми ценными «подарками». В начале года он сообщил о работе американской военной промышленности, выпуске самолетов и грузовых судов, а позже представил подробные тактико-технические данные нового американского истребителя и детальное донесение об англо-американских морских караванах в Атлантике. 6 февраля от него поступил материал с подробностями «Аркадии», последнего совещания между Рузвельтом и Черчиллем в Вашингтоне, где было принято решение сделать Европу «центром тяжести англо-американских военных усилий».

8 апреля по паспорту и визе, полученным от абвера, Оппенгейм снова отправился в Швецию и остановился у Валленбергов. Как раз в это время в лондонской газете «Дейли мейл» появилась статья ее стокгольмского корреспондента Ральфа Хьюинса, в которой говорилось, что в столице Швеции находится некий «банкир из Германии, личный эмиссар Гитлера» и что он «устанавливает связи с английскими и американскими друзьями для выяснения возможности заключения сепаратного мира».

Статья вызвала недовольство в Берлине, так как Гитлер готовил свое решающее наступление против СССР. Гитлер пришел в ярость и приказал гестапо раскрыть этот «коварный заговор». Спешное расследование позволило выяснить, что с 25 октября 1941 года по 2 апреля 1942 года пять «банкиров из Германии» побывали в Стокгольме, но ни одного из них не было там в момент появления статьи Хьюинса.

Статья в «Дейли мейл» произвела сенсацию во всем мире, что еще больше усилило ярость Гитлера и активизировало поиски таинственного банкира. На него удалось выйти через так называемых «коричневых друзей» – копии перехваченных телеграмм британского посла в Стокгольме Виктора Маллета в Форин Офис. Немцы вскрыли английский дипломатический шифр и на основании одной из телеграмм смогли идентифицировать этого эмиссара с бароном Вальдемаром фон Оппенгеймом, банкиром.

Выяснилось также, что во время пребывания в Швеции барон встречался «с людьми, имеющими англо-американские связи», в имении Марка Валленберга в Мальвике и на торгах скаковых лошадей в Ульриксдале.

После возвращения в Кёльн Оппенгейма вызвали в Берлин, где в течение нескольких дней допрашивали начальник гестапо Мюллер и инспектор Клеменс, обвиняя в том, что в Швеции он «злоупотреблял именем фюрера» и участвовал в «интригах, наносящих ущерб интересам Германии».

Это было весьма серьезным обвинением, и Оппенгейм все отрицал.

Но как Хьюинс узнал, допытывался гестаповец Клеменс, что Оппенгейм был в Стокгольме? Оппенгейм заявил, что вел себя со всевозможной осмотрительностью. Единственная «утечка информации» могла произойти, когда он побывал с «младшими Валленбергами» в ночном клубе, где выступала чилийская певица Росита Серрано, у которой он попросил автограф. Поскольку ей было не на чем писать, он дал ей свою визитную карточку, из которой она могла узнать его имя и положение, а затем эта информация могла попасть к Хьюинсу.

Поскольку против него не было серьезных улик, дело кончилось тем, что ему разрешили вернуться в Кёльн, однако отобрали заграничный паспорт и запретили поездки в Швецию.

Это было серьезным ударом по абверу.

Но к тому времени Оппенгейм уже зарекомендовал себя в абвере с самой лучшей стороны, и Пикенброк, не согласный с решением гестаповцев, добился его отмены. Оппенгейм не замедлил отблагодарить своего заступника. Немцы как раз намеревались заказать в Швеции 45 рыболовных траулеров для последующего переоборудования их в военные катера. За дело взялся Оппенгейм, и ему удалось убедить шведов принять заказ, несмотря на решительные протесты англичан.

Но это было не все. Гитлеровцы усиленно пытались реализовать акции и облигации, награбленные в оккупированных европейских странах. И тут снова большую помощь оказал им Оппенгейм, выступив посредником между немцами и Валленбергами, проявившими интерес к покупке этих ценных бумаг. К тому времени он уже не был мелкой сошкой в аппарате абвера, а пользовался расположением и доверием не только полковника Пикенброка, но и самого Канариса.

В период между 23 и 30 июля Оппенгейм побывал в Париже, где договорился с Валленбергами о трансфере захваченных зарубежных активов, а 10 сентября снова получил приказ выехать в Стокгольм с заданием абвера «побеседовать с высокопоставленным скандинавом, который возвращается из США с ценной секретной информацией». Этим скандинавом был дипломат из шведского посольства в Вашингтоне, тесно связанный с американскими финансовыми и промышленными кругами. Оппенгейм прибыл в Стокгольм 20 сентября и действительно получил от него информацию о ходе строительства кораблей типа «Либерти», некоторые данные о выпуске самолетов и сведения, изложенные в донесении под заголовком «Поставки и производство каучука». Впрочем, по оценке абвера, материалы оказались «устаревшими и необъективными».

Глубоко оскорбленный апрельскими допросами в гестапо, Оппенгейм уже не проявлял прежнего рвения. Стало ясно, что агент А-2408 перегорел. Барон был исключен из списков абвера 6 ноября 1942 года, на чем его секретная карьера закончилась.

Затем в мрачные для нацистов времена начала 1945 года о нем вдруг вспомнили как о человеке, замешанном в таинственных мирных переговорах, происходивших три года назад. К этому времени Канарис уже не возглавлял германское разведывательное ведомство, а его преемник Вальтер Шелленберг и сам Генрих Гиммлер за спиной Гитлера строили планы заключения сепаратного мира через посредничество Швеции с помощью графа Фольке Бернадотта. Они пришли к выводу, что Оппенгейм может оказаться им в этом полезным.

6 февраля Барон был вновь призван на секретный фронт, быстро внесен в списки, а затем забыт, поскольку не смог или не захотел представить какие-либо результаты. В качестве последнего жеста доброй воли, когда союзники подходили к Бремену, руководство отделения приказало сжечь досье Оппенгейма, чтобы скрыть от союзников свидетельства его прошлой деятельности. Но уцелел один документ, содержащий приказ об уничтожении 37 отчетов и личного дела Оппенгейма. Как и многие подобные материалы, сами бумаги также избежали аутодафе. Они были захвачены нетронутыми американской разведывательной командой, позволив нам реконструировать необычайную историю «еврейского банкира из Кёльна», ставшего нацистским шпионом.

К тому времени как Оппенгейм уже утвердился в роли секретного агента, еще один представитель благородного сословия был привлечен к разведывательной деятельности против Англии. Это был датский аристократ, тесно связанный со шведской королевской фамилией и ее придворными. Особенно близкими были его дружеские отношения с кронпринцессой Луизой, сестрой лорда Луиса Маунтбеттена, который, как объяснил граф своим немецким хозяевам, имел родственные связи с обитателями Букингемского дворца. Он также утверждал, что дружен с графом фон Эссеном, видным придворным и наперсником короля Густава.

Этот дворянин, принятый на службу в абвер вскоре после оккупации Дании, был направлен в Швецию осенью 1940 года, получив въездную визу после вмешательства кронпринцессы. Представленный им отчет от 11 ноября содержит сведения о беседах с королем и наследной четой. В ней содержатся сведения о его споре с кронпринцессой, которую он характеризует как «стопроцентную британскую патриотку, ненавидящую нацистскую Германию».

Вновь датский аристократ побывал в Стокгольме на Рождество 1941 года и в течение двухнедельного пребывания имел беседы с королем, министром иностранных дел Гюнтером и другими «старыми друзьями», включая британского консула Рональда Боттралла и нескольких английских газетчиков.

На сей раз он смог добиться нескольких прогерманских высказываний от своих шведских друзей и какой-то «разведывательной информации» от британских. Но его полезность иссякала. Кронпринцессе конфиденциально сообщили, что визиты ее друга имеют подспудные мотивы. Когда у него вновь возникли проблемы с въездной визой, принцесса вмешалась, но на сей раз чтобы не допустить его в Швецию.

После того как Оппенгейм оказался в забвении, а перед датским аристократом были закрыты двери, у немцев не осталось в Швеции ни одного значительного агента, способного заниматься политической разведкой против США и Англии со шведской арены.