Глава 45 ПОДВИГИ «ЖОЗЕФИНЫ»
Глава 45
ПОДВИГИ «ЖОЗЕФИНЫ»
Расстояние от Стокгольма до Лондона неизменно и не зависит от того, идет ли война, или царит мир. В любом случае это 900 миль птичьего полета. Но во времена Второй мировой войны казалось, что два города разделяют световые годы. Для преодоления этого пути нейтральным судам приходилось прорываться сквозь два кольца блокады – британскую, к западу от пролива Скагеррак, и немецкую в Балтийском море. Немногочисленные гражданские самолеты, все еще рисковавшие совершать коммерческие рейсы, были вынуждены держаться узкого воздушного коридора. В противном случае они рисковали попасть под огонь зенитной артиллерии. И все же именно в Стокгольме действовал один из лучших немецких шпионов, чьи интересы распространялись как раз на Великобританию. Ни расстояние, ни строгие ограничения военного времени не мешали ему заниматься сбором военных секретов этой страны, как будто он проживал где-нибудь в районе Марбл-Арч в Лондоне.
Агент действовал под псевдонимом Жозефина. Он единственный из разведчиков абвера удостоился персонального упоминания в 5-тысячестраничном «Военном дневнике» германского Верховного командования.
Даже кодовое имя агента упоминалось весьма редко. Во всех документах он обычно фигурирует как S.Z.V-Mann (очень надежный секретный агент) или bekannte Quelle (осведомленный источник). Я видел множество разведывательных документов, имеющих отношение к операции «Жозефина», но только один из них – сводка штаба люфтваффе – упоминает этот псевдоним, подробно раскрывая лицо, которому он принадлежит: «военный атташе нейтральной страны, действующий в столице одной из воюющих сторон».
Я уже два года собирал материалы для этой книги, когда обнаружил, что приведенное выше, казалось бы, исчерпывающее определение вводит в заблуждение. Дело в том, что «военный атташе нейтральной страны» на самом деле участвовал в операции и не подозревая об этом, и он совсем не был агентом Жозефиной.
Затем фрагменты мозаики постепенно стали складываться в цельную картину. Я обнаружил, что Жозефина – не кодовое имя какого-то отдельного лица, а название операции. Коллективное имя принадлежало сразу двум суперагентам под псевдонимами Пандур и Хассо, курировавшим работу двух шпионских сетей «Зигфрид А» и «Зигфрид Б». Пандуром был капитан резерва люфтваффе Генрих Венцлау, а Хассо – бывший адвокат Карл Хайнц Кремер, в военное время посвятивший себя службе в абвере.
Поиски Венцлау привели в тупик. Я отследил его путь до Годесберга на Рейне, где узнал, что Венцлау умер. Поиски оставшегося в живых члена группы «Жозефина» Кремера оказались весьма затруднительными. Его репутация мастера шпионажа, вся его деятельность, масса материала, который ему удалось собрать за три года разведывательной работы, упоминание его настоящего имени в сотнях документов – всего этого тем не менее оказалось недостаточно для того, чтобы утверждать, что этот человек имел отношение к легендарной операции. Нет никаких сомнений, что этот человек был истинным гением в ряду крупнейших мастеров германской разведки. Просмотрев имеющиеся документы, я увидел перед глазами смутный образ молодого человека лет тридцати, приятной наружности, уверенно продвигающегося в этом мире теней, искусно сплетающего сеть стратегической разведки в самых верхних эшелонах.
Сухой язык документов позволяет проследить за его деятельностью, однако не дает никакого представления о том, каким был этот человек. Понять его стало для меня как бы игрой в игре, и, как потом оказалось, мне это удалось. Когда этот человек согласился побеседовать со мной, наша встреча подтвердила тот образ, который я успел нарисовать себе на основе изученных документов.
В свои пятьдесят – шестьдесят лет он все еще молодо выглядел и полностью контролировал свои мысли и жесты. С первого взгляда я понял, что именно сделало этого необыкновенного человека разведчиком такого высокого класса. Не оставалось никаких сомнений, что я, наконец, вижу перед собой человека, которого так долго и настойчиво искал. С самых первых минут нашего знакомства он сказал мне: «Ваши поиски закончены. Перед вами Хассо из группы «Жозефина»».
Кремер объяснил, что не хотел этой встречи, поскольку рассматривал военную карьеру как закрытую главу в своей жизни и не хотел бы вновь воскрешать этот сравнительно короткий период. Молодой адвокат-разведчик превратился в финансового магната, занятого в сфере международной коммерции.
– Мои друзья могут не понять той роли, которую я играл, – заявил он с едва заметной улыбкой, – хотя я делал это, находясь на службе своей страны. Думаю, что любой англичанин или американец в сходных обстоятельствах поступил бы так же.
Затем в течение нескольких дней во время многочасовых встреч он поведал мне историю, которая срывает завесу тайны, вне всякого сомнения, с самой находчивой и эффективной тайной операции в истории Второй мировой войны.
Кремер родился в Оберкирхене и работал в Гамбурге. Он стал сотрудником абвера в возрасте двадцати пяти лет. Несмотря на свой диплом юриста, молодой человек мечтал о карьере дипломата и работал в службе военного атташе Германии в Лондоне. Разразившаяся война поставила крест на многообещающей карьере молодого сотрудника внешнеполитического ведомства.
Друг представил Кремера гауляйтеру Гамбурга, на которого он произвел настолько приятное впечатление, что тот, в свою очередь, направил своего нового протеже к полковнику Гансу Дишлеру. Кремер, свободно владевший английским, французским и испанским языками, некоторое время живший и имевший много друзей за границей, принадлежал именно к тому типу урбанизированных молодых людей, в которых так нуждался абвер. Ему было присвоено звание зондерфюрера (нечто среднее между военным и гражданским чином). Далее экс-дипломат был направлен в отдел, занимавшийся разведкой ВВС, возглавляемый упорным и педантичным майором Николаусом Риттером. Риттер объединил под своим началом небольшую группу молодых офицеров, небезуспешно искавших новые подходы к древней профессии.
Кремер получил свое рабочее место на Зофиентеррасе, однако на первых порах его работа ограничивалась прослушиванием длинных лекций Риттера о требованиях и сложностях новой профессии, которой новому сотруднику предстояло овладеть. Шпионаж, конечно, можно рассматривать как грандиозное приключение, однако его вторая бюрократическая сторона начисто лишена этого ореола таинственности и романтизма. Кремеру хотелось сильных страстей, и он всей душой отдался их поиску.
Он недолго оставался на сидячей работе в здании на Зофиентеррасе. Вскоре после того, как молодой человек начал свою деятельность в абвере, Риттер отправил его в командировку в Голландию и Бельгию, где он участвовал в подготовке гитлеровского вторжения в эти страны. В ноябре 1940 года Гитлер направил генерала Риттера фон Тома в Ливию для планирования совместной германо-итальянской военной операции против англичан в Египте. Абвер конечно же должен был участвовать и в этом мероприятии. Капитан Торан из отдела авиации абвера в Берлине вывел майора Риттера на венгерского исследователя и авиатора графа Ласло Альмаши, который мог бы оказаться полезным в предстоящей египетской кампании. Граф выполнял заказ правительства Египта на проведение исследовательских работ в западной, пустынной части страны. Поскольку он знал этот район, как никто другой, и поскольку именно там страны Оси замыслили провести операцию, немцы заинтересовались этим человеком.
Майор Риттер отправил молодого сотрудника в Будапешт. Там Кремер должен был в интересах египетской операции провести вербовку Альмаши, а также трех дипломатов венгерского МИДа, так называемой «каирской клики». Каирская клика по уши увязла в антибританской заговорщицкой деятельности в Египте. Ее члены с удовольствием передали Кремеру свои контакты в Каире, к которым, в частности, относились генерал Масри-паша, командир звена ВВС Египта Хусейн Зульфикар Сабри, Абдель Рауф из Мусульманского братства, а также два «прирожденных революционера» Гамаль Абдель Насер и Анвар Садат[196], в то время молодой офицер корпуса связи.
В Будапеште Кремер тайно связался с рядом венгерских граждан, имевших доступ в официальные представительства Великобритании. Ему даже удалось привлечь к сотрудничеству дантиста, обслуживавшего одного из высокопоставленных британских дипломатов.
Поездка принесла значительное количество сведений об английских военных приготовлениях в Северной Африке. Капитан Фредерик Смит из отдела британского генерального штаба в Каире, занимавшегося вопросами переброски войск, познакомился с хорошенькой югославкой по имени Зорка. Между молодыми людьми установилась любовная связь. Посещая квартиру своей знакомой, Фредди не расставался с портфелем с секретными документами, которые не успевал изучить в штабе из-за насыщенного рабочего графика. Пока капитан спал, Зорка фотографировала документы. Однако ее добыча была ничто по сравнению с тем, что удавалось получить абверу от высокопоставленного знакомого Альмаши в Каире Масри-паши. Этот генерал, чьи настроения были резко антибританскими, передал немцам подробный план англичан по обороне западной части страны. Позднее, во время своего наступления в декабре 1940 года, англичане среди прочих захваченных документов обнаружили копии этого плана, и Масри-паша был отправлен в отставку. Его вынужденный уход сделал его еще более горячим союзником Германии. Он возглавил группу мятежных офицеров египетской армии, готовивших антибританский военный переворот. К моменту, когда в одном из стратегически важных районов Британской империи вспыхнула война, абвер уже изготовился к нанесению удара.
Поскольку после падения Франции столкновения германских и британских войск на суше носили локальный характер, выражавшийся в основном в высадке групп командос, Гитлер рассчитывал поставить Англию на колени с помощью авиации и подводного флота.
Наземная война стала уделом итальянских войск в Северной Африке, однако она вылилась в настоящую катастрофу для стран Оси. Цвет итальянской колониальной армии под командованием маршала Грациани был вдребезги разбит в Ливии англичанами. По этому поводу 19 января состоялась срочная встреча Гитлера с Муссолини, на которой фюрер прямо заявил дуче, что с этого момента немецкая сторона возьмет на себя ведение боевых действий на суше и что для спасения положения он отправляет в Северную Африку собственные войска.
К 14 марта 1941 года Роммель был полностью готов перейти в решительное наступление, в результате которого перед войсками Оси открывалась дорога на Суэцкий канал. Подготовить почву для наступления должна была группа Риттера. Кремер выехал в Ливию, чтобы вместе с Альмаши провести последние приготовления. Заранее предупрежденный Масри-паша согласился бежать в штаб Роммеля.
Риттер и Кремер вначале попытались вывезти генерала с территории Египта через Суэцкий канал на подводной лодке, однако, как оказалось, озеро Буруллус было слишком мелководным для подводного крейсера, и от плана пришлось отказаться. Согласно второму варианту, самолет люфтваффе с опознавательными знаками британских ВВС ждал генерала на заброшенном аэродроме Эль-Хатба, однако из-за случившейся по дороге поломки автомобиля тот опоздал к месту встречи.
Альмаши и Кремеру пришлось готовить новый окончательный вариант побега Масри-паши. Теперь генерал должен был вылететь с аэродрома Альмаза на двухмоторном бомбардировщике ВВС Египта, пилотируемом одним из главных заговорщиков командиром звена Зульфикаром. Риттер, Альмаши и Кремер ждали прибытия самолета арабов в штабе Роммеля в Ливии, однако самолет все не показывался. На этот раз англичанам удалось раскрыть заговор. Капитан британской спецслужбы Сансом перехватил и арестовал перебежчиков как раз в тот момент, когда они собирались покинуть аэродром. Вместо того чтобы возглавить совместный с германскими союзниками победный марш освободительной армии, генералу Масри-паше и его сообщникам пришлось провести все время до конца войны в заключении.
Таким образом, единственным положительным результатом неудачного заговора было привлечение на сторону немцев графа Альмаши, которого Роммель наградил Железным крестом первой степени и держал в своем штабе в качестве проводника через коварные пустыни Северной Африки. Однако от операции в Африке в тех грандиозных масштабах, как она ранее планировалась, пришлось отказаться.
Майор Риттер был отозван и направлен в Бразилию для работы под дипломатическим прикрытием военно-воздушного атташе. Молодого Кремера снова перевели, на этот раз в Стамбул, где в то время сплелись интересы ведущих европейских держав и кипели самые горячие шпионские страсти. Он легко вписался в милую его сердцу обстановку и быстро превратился из начинающего любителя в настоящего профессионала своего дела. Вместо того чтобы довольствоваться жизнью обычного сотрудника аппарата абвера, Кремер быстро установил отношения делового сотрудничества с суперагентом по имени Карл Фриде. Фриде обратился именно к нему, потому что привык получать разведывательные сведения от сотрудников зарубежных дипломатических представительств в Турции. При этом он действовал напрямую или через третьих лиц. Методы Фриде импонировали Кремеру и совпадали с его собственными устремлениями. Работая над организацией заговора в Египте и обкладывая британских дипломатов в Будапеште своими людьми, он постигал основы нелегкого шпионского ремесла. Внедряясь для сбора информации в дипломатические службы других стран, он получал возможность использовать иностранных дипломатов в интересах абвера. С помощью Фриде Кремер вскоре завязал полезные знакомства в посольствах Испании и Японии. Вскоре ему удалось заручиться поддержкой испанского дипломата де Прата и его итальянского друга доктора Эмонотти по прозвищу Яйцеголовый. Являясь блестящим лингвистом, последний работал на японскую разведку в Турции, выполняя самые широкие функции. Он совмещал обязанности добывающего агента, переводчика и аналитика. Эмонотти имел неограниченный доступ к разносторонней разведывательной информации высочайшего уровня, собранной японцами в Европе. В первую очередь эти данные касались Советского Союза и Великобритании, двух стран, к которым абвер также испытывал острейший интерес. Скопировав наиболее ценные документы, Эмонотти передал их Кремеру.
Помимо всего прочего, Кремеру удалось познакомиться с матерым мастером шпионажа, австрийцем по фамилии Клатт или Клаттерер, обладавшим обширными связями, которые способствовали его успешной деятельности на ниве сбора данных о военных потенциалах СССР и Великобритании.
Все сказанное выше вовсе не означает полной зависимости Кремера от своих новых друзей. В Стамбуле он продемонстрировал свой талант и самостоятельность, добившись первого впечатляющего успеха в своей карьере и завоевав репутацию самой яркой и стремительно растущей звезды на небосводе абвера.
Дело в том, что телефон и телеграф в Турции был проведен с помощью немецкой фирмы, один из сотрудников которой Карл Вестер в дальнейшем остался работать в Турции на должности главного инженера сети. Кремер подружился с Вестером и предложил идею прослушивания телефонов всех организаций союзников в Стамбуле.
Инженер согласился, и, поскольку он имел доступ ко всей кабельной системе, вскоре Кремер уже прослушивал телефонные переговоры наиболее важных сотрудников британского посольства и снимал информацию с телеграфной линии представителя Франции Рене Массильи. Телефоны английских специальных служб позволяли получать намного больше данных, чем даже те лакомые куски, которые давали прямые разведывательные контакты. Наблюдение за телеграфными линиями англичан сразу же позволило выявить руководителей диверсионными операциями на территориях Румынии и оккупированной Греции. Однако вскоре Кремеру пришлось уехать из Турции. Все выгоды от разработанного им проекта посчастливилось получить кому-то другому.
До того времени борьба против Великобритании велась на периферии огромной империи, о чем ясно свидетельствует предыдущая карьера Кремера. Однако после нападения японцев на Пёрл-Харбор и объявления Гитлером войны США Кремер сразу понял, что Британские острова внезапно стали центром Западного театра военных действий.
Одно дело было дразнить англичан издалека булавочными уколами, и совсем другое – оказаться с ними лицом к лицу. Кремер принимает решение отправиться на запад и весной 1942 года разрабатывает план, реализация которого дает абверу широчайшие возможности в Великобритании, а его самого делает одним из гроссмейстеров тайной войны.
К тому моменту Англия превратилась в обширное кладбище германского шпионажа. Абвер переживал в этой стране не лучшие времена. От сети «Джонни» остались лишь грустные воспоминания. Попытки построить на ее обломках новую сеть терпели одну неудачу за другой. За провалом пресловутых шпионов операции «Морской лев» последовал разгром «команды Лены».
Если абверу удавалось завербовать агента на британской территории, вскоре выяснялось, что он разоблачен и казнен или, что еще хуже, перевербован англичанами. Заместители Канариса мягко намекали своему шефу, что в ближайшем будущем станет невозможным организовать агентурную работу против Великобритании, за исключением отправки туда групп агентов низшего звена из филиалов абвера в Мадриде и Лиссабоне.
Именно в такой обстановке непоколебимого пессимизма взорвалась идея Карла Хайнца Кремера. Он разрабатывал новаторский для того времени метод, который мог позволить абверу получать самые достоверные разведывательные сведения о положении в Великобритании при полном отсутствии на ее территории немецкой агентуры. Речь шла о перехвате секретной информации у разведок других стран, имевших собственные шпионские сети на Британских островах.
В какой-то мере катализатором этой смелой идеи было знакомство с Эмонотти. Сам Эмонотти к тому времени уже был разоблачен в Стамбуле и, по настоянию англичан, выслан из страны. Он отправился в Бухарест, откуда планировал последовать в Стокгольм на службу к генералу Онодере в том же качестве, в каком помогал его коллегам в Турции. Вновь получив доступ к секретам японцев, Эмонотти мог бы продолжать снабжать абвер почерпнутой у них секретной информацией. Ведь японская разведка все еще активно действовала на английской территории, несмотря на то что две страны уже находились в состоянии войны.
Затем Кремером был открыт еще более ценный источник. Снова находясь в Германии, он обнаружил многочисленные донесения, полученные абвером осенью 1940-го и весной 1941 года. Обратив внимание на отсутствие упорядоченности в источниках этой информации, Кремер пришел к выводу, что ее систематизация в дальнейшем позволила бы немецкой разведке получать обширные и достоверные данные с английской территории. Дело в том, что во время воздушного блицкрига люфтваффе должно было иметь в Англии группы агентов, занимавшихся разведкой потенциальных объектов для нанесения воздушных ударов. Эти агенты снабжали германские ВВС информацией перед проведением широкомасштабных авианалетов, а также докладывали о результатах бомбежки непосредственно после их проведения.
В период между 13 августа и 31 октября 1940 года на территорию Англии было выполнено более 17 тысяч самолетовылетов. При этом было сброшено более 17 831 тонны бомб, не считая 13 472 зажигательных бомб. Например, только в сентябре Лондон 268 раз подвергался бомбежкам; на английскую столицу было сброшено 6224 тонны осколочных и фугасных, а также 8546 зажигательных бомб. Герингу и его подчиненным из люфтваффе казалось невероятным, что англичане смогли пережить эти варварские удары.
И все же рейхсмаршал оставался недоволен. Он знал о проделанной его подчиненными работе, но не знал о ее результатах. Данные, полученные с помощью воздушной разведки, были неполными. Система сбора данных отовсюду, построенная начальником разведки люфтваффе полковником Йозефом Шмидтом, оказалась неэффективной. Для того чтобы оценить результаты проведения воздушных рейдов против расположенной по соседству Великобритании, Шмидту приходилось обращаться к источникам в Вашингтоне, Токио или Буэнос-Айресе. Немецкие военно-воздушные атташе старались изо всех сил получить сведения, поступившие из Лондона в США, Японию и Аргентину, для того чтобы отправить их назад в Европу, на этот раз в Германию.
В такой критической обстановке помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали. В Берлине знали, что военно-воздушный атташе Швеции майор Корнелиус отправлял в Стокгольм подробные отчеты о проведенных воздушных рейдах с оценкой причиненного ущерба. Военно-воздушный атташе Германии в Швеции сорокаоднолетний полковник Рейнхард фон Гейманн получил указание любой ценой обеспечить доступ к этим документам. Но Гейманн строго придерживался понятий офицерской чести и не хотел прибегать к грязным методам. Если ему не удавалось открыто получить доступ к донесениям Корнелиуса, он ничего не предпринимал для того, чтобы сделать это тайно.
К счастью для Шмидта, под началом Гейманна служил капитан Генрих Венцлау, методы работы которого совсем не соответствовали тем принципам, которые проповедовал прямолинейный атташе. Венцлау на самом деле и был тем самым Пандуром, направленным в Стокгольм для того, чтобы в рамках операции «Жозефина» из далекой Швеции отслеживать деятельность Королевских ВВС. Та информация, которую полковник фон Гейманн не мог или не хотел получить, теперь благодаря усилиям Венцлау имелась в изобилии. При негласном содействии прогермански настроенного сотрудника объединенного штаба разведки Верховного командования Швеции немцы получили копии ежедневных донесений майора Корнелиуса. Документы по цифровому телеграфу поступили в Берлин, где несказанно порадовали Геринга, так как приведенный в них ущерб, нанесенный бомбардировками люфтваффе Англии, превзошел все самые смелые ожидания рейхсмаршала. Геринг был настолько доволен, что решил показать эти донесения Гитлеру, рассчитывая поразить того эффективностью разрушительной мощи люфтваффе[197].
Когда Кремер отыскал среди досье абвера папку с данными Пандура, он сделал вывод, что через сотрудников атташе нейтральных стран в Лондоне можно получить доступ к самой секретной информации. Проблема теперь состояла в том, кого именно из нейтралов можно было использовать наиболее эффективно и как найти наиболее оптимальные способы выхода на них.
У адмирала Канариса было официальное соглашение с испанской разведкой, согласно которому абверу передавались копии докладов всех трех испанских атташе в Лондоне, полученных в Мадриде. Шмидт регулярно получал эти документы, находя их «посредственными», может быть, потому, что испанцы считали ущерб, нанесенный немецкой авиацией Великобритании, «значительным, но не критическим».
Другой выход на дипломатические документы нейтральных стран был найден капитаном Венцлау, подкупившим в Лиссабоне сотрудника МИДа Португалии. Португальские консульства были обязаны передавать в Лиссабон списки всех судов, прибывавших и убывавших из портов, в которых эти консульства располагались. Благодаря тому, что такие документы регулярно передавались, а вернее, перепродавались Пандуру, абверу удавалось собирать информацию, необходимую для немецких подводных лодок.
Операция, получившая название «Глобус», проходила не совсем гладко. Коррумпированный португальский чиновник обходился весьма дорого, кроме того, страдая тяжелой болезнью, он регулярно брал больничный лист. К тому же консульские документы отправлялись почтой, и упомянутые в них суда зачастую успевали войти в порт или далеко от него удалиться к тому времени, пока нужная информация доходила до абвера.
Летом 1942 года Венцлау был вновь направлен в Лиссабон с заданием найти способ более эффективного использования возможностей получения через Португалию сведений о Великобритании. Он прибыл туда с идеей внедрить своего агента в посольство Португалии в Лондоне. Ему удалось завербовать одного из молодых дипломатов. Новый агент должен был снимать копиис секретных отчетов посла и затем через Лиссабон отправлять их в абвер. У новоиспеченного шпиона была возможность передавать личную корреспонденцию дипломатической почтой.
Несмотря на то что новая схема обходилась значительно дешевле, чем «Глобус», она действовала очень короткое время. Британские контрразведчики, вовремя предупрежденные возглавляемыми Кимом Филби коллегами, арестовали молодого человека. Позднее ему был вынесен смертный приговор, что эффективно предотвратило все дальнейшие попытки нарушения традиционно сложившегося англо-португальского союза[198].
Хорошо проведя время в блистательном Лиссабоне и элегантном Эштуриле, доктор Кремер понял, что следует отказаться от идеи подкупа португальских чиновников. Страна была старым союзником Великобритании, и представители ее правящих кругов издавна были настроены проанглийски.
Кремер отказался и от помощи некоторых других нейтралов, в частности турок, так как немцам удалось взломать код, которым пользовались их посольства, и в Берлине регулярно читали отчеты их дипломатов. Симпатии чопорных и излишне щепетильных, по мнению Кремера, швейцарцев также были на стороне союзников; вряд ли удалось бы убедить кого-нибудь из сотрудников дипломатических ведомств этой страны встать под знамена рейха.
Так, перебрав все варианты, Кремер понял, что в его распоряжении остаются только возможности работы в одной-единственной стране. Подобно Пер Гюнту, стоявшему перед трудным выбором, он, наконец, решился. Он выбрал Швецию.
Поскольку Кремер являлся сотрудником абвера, ему приходилось держаться в рамках установленных этой организацией правил. Поэтому вопрос о его переводе в Стокгольм следовало согласовать с руководителем абвера в Швеции полковником Гансом Вагнером. Кремер встретился с ним 1 августа 1942 года, однако, побеседовав с полковником, сразу понял, что нельзя позволить тому превратить себя в одного из многочисленных рядовых клерков, работавших в бюро Вагнера. Кремер не мог высказать свои опасения напрямую адмиралу Канарису или полковнику Пикенброку, поэтому ему пришлось обратиться к своему другу майору Фридриху Бушу, который под псевдонимом Людвиг работал в берлинском бюро. Процветающий торговец сардинами в прошлой гражданской жизни, независимый и амбициозный, Буш не испытывал ни малейшего трепета перед «священными коровами». Он сразу понял, что план Кремера представляет собой совершенно новый подход к задаче овладеть секретами Королевских ВВС и авиационной промышленности Великобритании. Кроме того, этот план позволил бы быстро решить задачу разведки целей на вражеской территории, на чем неоднократно заострял внимание Геринг. Майор Буш добился от Канариса распоряжения о предоставлении Кремеру полной оперативной и финансовой независимости. Адмирал сразу понял, что именно такой человек был необходим абверу в Швеции. Кремера поддержал и посол Карл Рихтер, ведавший всеми военными вопросами в МИД Германии. В своем меморандуме на имя Риббентропа он просил предоставить бывшему коллеге на внешнеполитическом поприще статус дипломатической неприкосновенности:
«Доктор Кремер работает в интересах люфтваффе. Имея давние связи в Англии, он регулярно получает оттуда сведения о предприятиях, выполняющих военные заказы. Достоверность и своевременность поступления такой информации проверена. В настоящее время предоставляемые Кремером данные рассматриваются командованием люфтваффе как наиболее ценный вклад в выполнение задачи разведки объектов на территории противника. Они необходимы штабу ВВС для планирования действий бомбардировочной авиации в рамках военной кампании против Великобритании».
Риббентроп утвердил назначение Кремера на должность пресс-секретаря посольства Германии в Стокгольме. 29 октября он был официально аккредитован в качестве дипломата при министерстве иностранных дел Швеции. Еще через два дня по дипломатическому паспорту, выданному на его настоящее имя, Кремер прибыл в Стокгольм, где сразу же с головой окунулся в выполнение своей секретной миссии.
Благодаря усилиям майора Буша у него было все необходимое для успешной деятельности. Кроме места в помещении, занятом сотрудниками военно-воздушного атташе, у него был и собственный офис, где он был предоставлен самому себе и мог спокойно работать. К услугам Кремера была курьерская служба посольства, а также прямая телетайпная линия защищенной связи с Верховным командованием люфтваффе GLYST. В качестве личного секретаря у Кремера работала дочь министра князя цу Вида. Никто другой в ведомстве абвера не пользовался такой неограниченной свободой и не имел таких привилегий. К тому же осуществилось его самое заветное желание – не иметь никаких дел с полковником Вагнером. Толстяк шпион не был в курсе его дел.
Первая информация была отправлена 12 ноября курьерской почтой, так как ее объем был слишком велик для телетайпа. Она включала в себя 11 отдельных донесений, каждое из которых было посвящено отдельному военному объекту на территории Великобритании. Документ был сенсацией не только для абвера, но и для люфтваффе, где никогда прежде не получали такой подробной информации о потенциальных целях для авианалетов немецкой авиации.
Начался головокружительный старт операции «Жозефина».
Выражаясь языком бизнеса, «Жозефина» представляла собой мощный шпионский картель, в котором Венцлау (Пандур) был председателем совета директоров, а Кремер (Хассо) выполнял обязанности исполнительного директора. Венцлау координировал действия в Стокгольме и Лиссабоне.
Кремер проявил себя блестяще. Периодом пика его деятельности был 1943 год. Собранные в штабе люфтваффе объемистые папки с добытой им информацией свидетельствуют, что за этот год им было отправлено около тысячи донесений. Сведения, полученные от Кремера, касались всех аспектов деятельности союзников на каждом этапе войны. Он собирал и стратегическую информацию, раскрывающую их планы по подготовке вторжения в Европу, и сведения тактического звена, в частности о боевом составе Королевских ВВС и о наращивании американского военного присутствия на территории Великобритании. Кремер информировал о концентрации боевых кораблей союзников и об английских промышленных объектах, потенциальных целях для бомбардировщиков люфтваффе.
Некоторые данные, полученные от Кремера, свидетельствуют о его осведомленности о том, что происходит в самых верхних эшелонах командования союзников, в том числе даже в здании на Даунинг-стрит, 10. Кремер приводит заявления, сделанные для строго ограниченного круга лиц такими фигурами в британской администрации, как вице-маршал авиации, член парламента, высокопоставленные чиновники в министерстве авиации, офицер – один из личных помощников английского короля в Букингемском дворце и т. д.
От размаха деятельности группы «Жозефина» просто захватывает дыхание. Ее интересы распространяются и на приобретение 20 экземпляров последнего выпуска справочника «Who is Who», и на получение протокола секретного совещания у министра авиационной промышленности сэра Стаффорда Криппса, в котором принимали участие только пять человек, на одного из которых Кремер ссылается как на свое доверенное лицо (псевдоним – Гектор). По данным Кремера, именно на этом совещании было принято решение о более интенсивных бомбежках территории Германии независимо от того, идет ли речь о военных или о гражданских объектах. Англичане собирались сосредоточить усилия своей авиации как на производственных объектах, так и на жилых районах, в которых проживали квалифицированные рабочие. Кремер просил не использовать эту информацию в пропагандистских целях, поскольку это сразу разоблачило бы его агента.
Как мог один-единственный человек выполнять такие объемы работы? Кто был источником его информации и к каким ведомствам принадлежали эти люди? Можно сказать, что предприятие, в которое Кремер инвестировал все свои силы и мастерство, было уникальным в огромной индустрии военного, промышленного и политического шпионажа. Он держал в своих руках многочисленные нити, ведущие от разных людей, действовавших под различными псевдонимами. Каждый из этих людей контролировал поток информации на своем направлении. Один из этих людей работал в Стокгольме на агента абвера, который занимал должность представителя авиакомпании «Люфтганза» в аэропорту Бромма.
Еще с 1940 года представитель «Люфтганзы» вел наблюдение за прибытием и отправкой из аэропорта Бромма в Англию стратегических грузов. Кроме того, он информировал руководство о пассажирах, которые могли бы заинтересовать немецкую разведку. Агенту удалось завербовать двух помощников из числа шведских граждан, механика и диспетчера по фрахту. Каждому из них он платил по 7500 крон. Это трио ежедневно добывало копии накладных на такую жизненно важную для британской военной промышленности продукцию, как подшипники фирмы СКФ, запчасти к станкам «Болиндерс» и моторам «Атлас дизель», электрооборудование и запчасти АСЕА, а также специальные стальные сверла производства фирмы «Сандвикен». Они же проверяли списки всех пассажиров, прибывавших или вылетавших из аэропорта, что в конце концов погубило многих молодых норвежцев, направлявшихся через Швецию в Шотландию в лагеря подготовки бойцов Сопротивления, а затем возвращавшихся тем же маршрутом назад.
Местное воздушное сообщение было крайне важным для группы «Жозефина». Всю переписку с таинственными корреспондентами в Англии Кремер вел, пользуясь услугами шведской авиакомпании ABA. Английские агенты Кремера, обозначаемые в донесениях как «Зигфрид В», были ядром предприятия, источником ценнейших сведений. Именно благодаря им в руки Кремеру попали документы о совещании у Стаффорда Криппса.
Британская контрразведка была в курсе того, что где-то в верхних эшелонах, возможно в самом здании на Уайтхолл, идет утечка информации. Ее сотрудники догадывались, что для отправки шпионских сведений используется дипломатическая почта шведского посольства, отправляемая самолетами компании «Бритиш эруэйс». Но, несмотря на все старания, ни МИ-5, ни Скотленд-Ярд так и не смогли поймать неуловимых шпионов.
Следы, ведущие по крайней мере к одному из них, были обнаружены летом 1943 года. Произошедший тогда печальный инцидент прямо коснулся военно-морского атташе в Лондоне графа Оксенштерны. Потомок знаменитого и весьма почитаемого в Швеции рода, жизнерадостный и энергичный аристократ с безупречными манерами, Оксенштерна и его супруга всегда были желанными гостями в королевской резиденции Сент-Джеймс. Руководителю скандинавского отдела военно-морской разведки Великобритании капитану 3-го ранга Тауэру всегда не нравился явный интерес, который Оксенштерна проявлял к Королевским ВМС, и его активная охота за важной информацией. Ловкий атташе хорошо знал свое дело. Он буквально вцеплялся в знакомых из Адмиралтейства, выуживая у них информацию. Во время частых поездок на военно-морские базы и другие военные объекты он любил задавать уточняющие технические вопросы, из чего было видно, что он знает о предмете разговора гораздо больше, чем желает показать, и что не прочь узнать что-нибудь еще.
Тауэр был очень расстроен, когда получил прямые улики того, что его опасения в отношении шведского атташе оправдались. Обнаружилось, что сведения о вооружении эсминца нового типа попали в Германию вскоре после того, как капитан Оксенштерна совершил свою очередную поездку в Портсмут.
В то же время британская контрразведка засекла повышенную активность работы телетайпа военно-воздушного атташе Германии, шифр которого англичанам удалось взломать. В одном из перехватов содержалась именно та информация, которую Оксенштерна получил в Портсмуте. В другом донесении было прямо названо его имя как источник информации для «Жозефины».
Тауэр больше не сомневался, что в постыдном провале британской службы безопасности повинен шведский офицер, и потребовал объявить его персоной нон грата. МИД отказал, опасаясь, что шведы в ответ могут выдворить из своей страны британского атташе капитана Денема. Однако графа вежливо попросили отправиться домой. Он уехал чернее тучи, удивленный и оскорбленный, выражая бесполезные протесты. Граф искренне не понимал, как англичанам могла прийти в голову нелепая мысль, будто он немецкий шпион.
Когда в Лондон прибыл сменивший на посту атташе графа Оксенштерну капитан 3-го ранга герцог Бертиль, внук самого короля Густава V, подозрения Тауэра, казалось бы, подтвердились. Утечка сведений прекратилась. Через телетайп немцев больше не передавалась информация о британских ВМС. Имягерцога Бертиля не упоминалось совсем. И все же Оксенштерна не был немецким агентом. Информация, которую он по долгу службы собирал в Англии, предназначалась исключительно для шведского Адмиралтейства. Однако как могли его депеши попасть в руки немцев, если он не был вовлечен в деятельность германской разведки? Это было одной из великих загадок «Жозефины». Кремеру удалось проникнуть в зарубежный департамент шведского Генерального штаба, которому подчинялись все военные атташе и органы разведки, включая агентурную и дипломатическую. Таким образом, капитан Оксенштерна и любой другой военный атташе в Лондоне (и в Москве), сами того не ведая, были источниками информации «Жозефины». Никакие расстояния от министерства иностранных дел Швеции не мешали Кремеру читать их донесения.
Кремер подружился с целой группой хорошеньких шведок, которые вознаграждали его за дружбу копиями докладов атташе. Кроме того, эти знакомства использовались как самое подходящее прикрытие. Ведь любому, кому бы пришло в голову поинтересоваться деятельностью молодого немца, сразу же становилось ясно, что речь идет о тайных романтических отношениях. На самом же деле девушки интересовали Кремера только как источник первоклассной разведывательной информации.
Прибыв в Стокгольм, Кремер, не теряя времени даром, с головой погрузился в светскую жизнь. Если, к примеру, девушка знакомила его со своими подругами, он тщательно отбирал тех из них, которые в дальнейшем могли оказаться ему полезными. Самыми ценными из новых знакомых оказались три молодые женщины – Инга Бритт Оллсон, Моника Алстрем и Сив Хёглунд[199]. Между ними было много общего. Все они были красивы, жизнерадостны, общительны, любили потанцевать, провести время в хорошей компании. И все они работали в Генеральном штабе; например, Сив была секретарем департамента, принимавшего донесения военных атташе.
Когда деятельность Кремера привлекла внимание управления национальной полиции, выполнявшего среди прочего и задачи контрразведки, было просто невозможно не заметить, что между ним и молодыми женщинами существует связь. Их видели танцующими или ужинающими в дорогих ресторанах и шикарных ночных клубах, затем они отправлялись на одну из холостяцких квартир, которые Кремер держал специально для таких случаев. Некоторое время детективы не обращали особого внимания на эти похождения. Когда стало очевидным, что деятельность Кремера имеет мало общего с работой пресс-атташе посольства, всех женщин опросили о том, какие отношения связывают их с лихим немцем. Как показывают результаты опросов, им удалось ввести следствие в заблуждение. Все они с готовностью признавали, что находились в дружеских отношениях с доктором Кремером, но настаивали на том, что не нарушали своего служебного долга. Свидания с молодым немцем, признавали они с застенчивым негодованием, носили сугубо личный характер. Да, они дарили Кремеру приятное времяпрепровождение, но и помыслить не могли ни о какой передаче секретной информации.
Если бы детективы догадались вести себя с женщинами более жестко, подвергнув их личному досмотру и исследовав содержимое их сумочек, они наверняка обнаружили бы «подарки» Кремеру. Сейчас же дамы были полны благородного негодования. Особенно красноречива и убедительна в защите своего достоинства была Сив, которая на самом деле была главной сообщницей Кремера на этом этапе деятельности группы «Жозефина». Именно она передала немцу бесценные донесения Оксенштерны, а также отчеты нового шведского военно-воздушного атташе в Лондоне, сменившего майора Корнелиуса.
Но такой порядок поступления информации был односторонним. Время от времени Кремеру было необходимо добывать конкретные сведения по заказу своих «клиентов» в абвере и люфтваффе. Ему постоянно направлялся список интересующих руководство вопросов, ответы на которые, как считали шефы, можно получить от одного или другого военного атташе.
Кремер не подводил и в таких ситуациях, постепенно отвечая на все эти вопросы. Из этого следует, что у него была возможность их переадресации в Лондон с получением необходимых разъяснений. Еще на начальном этапе операции он понял, что для выполнения заданий руководства ему необходимо иметь своего человека в шведском Генеральном штабе. Таким человеком стал офицер, который в 1940–1941 годах помог капитану Венцлау получить донесения Корнелиуса. Кремер восстановил с ним отношения, а осенью 1942 года, через несколько недель после прибытия в Стокгольм, организовал для него поездку в Берлин, где шведский офицер был представлен майору Бушу и другим коллегам Кремера. После поездки швед согласился работать на абвер на регулярной основе. Должность новоиспеченного агента весьма подходила для его второй службы: он был помощником руководителя шведской разведки и легко мог направлять в адрес военных атташе запросы, в ответах на которые так нуждались в Берлине.
Еще одна деталь. Возможно, для того, чтобы произвести более сильное впечатление на свое начальство, Кремер в донесениях раскрывал все свои источники. Это было необычной иочень рискованной особенностью его деятельности. Всегда существовала возможность перехвата донесения на пути его доставки, и такая неосторожность могла привести к разоблачению важного источника информации. Например, коллега Кремера Вильгельм Ширенбек из бременского отделения заявлял, что располагает в Англии тремя ценнейшими агентами, которые работали под псевдонимами СНВ1, СНВ2 и СНВЗ. Но он наотрез отказался назвать их подлинные имена даже такому важному «клиенту», как начальник отдела разведки Генерального штаба вермахта полковник Алексис фон Рёне.
Кремера не мучили подобные опасения. В его донесениях обычно приводились подлинные имена информаторов. Не были исключением и те из них, которые попали в этот ряд поневоле, как было, например, со злосчастным капитаном Оксенштерной. Среди тех, кто наиболее часто упоминался в донесениях Кремера, имена трех видных британцев. Его главным источником информации в Королевских ВВС был заместитель командующего (позднее вице-маршал), который во время войны отвечал за истребительную авиацию. Вторым важным информатором был человек, принадлежавший к семье, владевшей сетью кафе, ресторанов и прочих подобных заведений в Лионе. И наконец, третьим лицом из этой группы был высокопоставленный гражданский чиновник, через которого поступали сведения о важнейших событиях, происходивших на Даунинг-стрит.
Сейчас вызывает сомнения, что кто-либо из перечисленных выше лиц мог даже подозревать, как часто его имя упоминалось в депешах Кремера. Вероятно, немец получал сведения от своих агентов, поддерживавших с ними дружеские отношения. Единственное, что можно поставить им в вину, – это допускавшуюся периодически неосторожность в высказываниях и пренебрежение мерами безопасности. Люди, служившие передаточным звеном между источниками информации и Кремером, находились в тени, их имена скрывались под псевдонимами: Гектор, Финк, Монограмма. Даже сейчас Кремер отказывается называть их настоящие имена[200]. Связь с агентами поддерживалась по очень простой схеме. Кремер вручал Гансу Шаферу из группы «Зигфрид А» запечатанные письма с написанными на них адресами в Лондоне. Затем представитель компании «Люфтганза» в аэропорту Бромма находил среди летных экипажей подходящего человека, который соглашался опустить их в почтовый ящик в Англии. Остальное было делом обычной почтовой службы. Кроме того, часть почты вручалась агенту, который отвечал за почту в министерстве иностранных дел. Агент отправлял письма абверовцев курьерской службой вместе с корреспонденцией МИДа. Система работала в обоих направлениях: Стокгольм – Лондон и Лондон – Стокгольм.
Обладая разветвленной агентурной сетью и контролируя важные источники информации, Кремер считал, что наибольшее содействие ему оказывал Яйцеголовый, который к тому времени уже перебрался в Стокгольм в распоряжение генерала Онодеры. Сейчас нельзя уверенно утверждать, располагали ли японцы в тот период своей агентурой в Англии. Онодера в поисках разведывательных данных пользовался как агентурной сетью, так и услугами криптографической службы. Его сотрудникам удавалось перехватывать сообщения британских министерств иностранных дел и обороны, а также Адмиралтейства. Коды этих ведомств оставляли желать много лучшего. Умение расшифровывать коды и шифры было сильной стороной сотрудников генерала Онодеры. Благодаря этому японцам удавалось перехватывать наиболее важные документы из радиообмена союзников, представлявшие собой ценнейшие разведывательные сведения.
Это еще одна причина всеведения Кремера. Он поддерживал прекрасные отношения с генералом Онодерой и даже передавал тому копии всех донесений обеих групп «Зигфрид». Конечно, генерал не проявлял ответной любезности, но это не имело значения. В рамках заключенного еще его коллегой Клаттом соглашения Кремер получал от Эмонотти уже переведенные разведывательные сводки японцев.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.