ОЧЕРК СОТЫЙ

ОЧЕРК СОТЫЙ

Демократическое и сионистское движение 1960-х годов. Письмо 18 грузинских евреев

1

В 1960-е годы на Украине ширилось национальное движение; в Армении появилась Национальная объединенная партия; в прибалтийских странах усилилась борьба за отделение от СССР; крымские татары добивались возвращения в Крым, откуда их изгнали в 1944 году; месхи, депортированные с Кавказа, хотели вернуться в родные места; немцы, высланные из Поволжья, требовали, чтобы их выпустили в Германию.

Карательные органы выявляли диссидентов по всей стране и осуждали на длительные сроки заключения. Проявления инакомыслия стали называть "вялотекущей шизофренией" – этот диагноз позволял отправлять в психиатрические больницы на неограниченный срок и применять принудительное лечение. Одним из экспертов КГБ в 1950–1970 годы был Д. Лунц – профессор Московского института судебной психиатрии.

Принудительное лечение испытали в разные времена В. Гершуни, Н. Горбаневская, А. Есенин-Вольпин, Ж. Медведев, Л. Плющ, В. Файнберг, Г. Фейгин и другие. Писатель В. Тарсис опубликовал на Западе книгу "Палата N 7" о пребывании в психиатрической больнице; туда же отправили и генерала П. Григоренко, разжалованного в рядовые, который пробыл в психбольницах более 6 лет.

"Я сам не знаю, кто такие "диссиденты"… – отметил Петр Григоренко. – Мы просто люди, несогласные с тем, что писать можно одно, а говорить другое. Мы убеждены, что если есть в стране конституция, то мы имеем право пользоваться ее положениями, не спрашивая ни у кого разрешения… А самое главное, мы убеждены, что каждый человек свободен в своих убеждениях и имеет неограниченное право их распространять".

Владимир Буковский провел в лагерях и тюрьмах 11 лет. Его помещали в психиатрические больницы, но, выйдя на свободу, он вновь отправлял на Запад материалы о принудительном лечении инакомыслящих. Из его воспоминаний: "Кто-то из ребят (в психбольнице) привел пример Ленина, который тоже был в конфликте с обществом и ради своих убеждений попал в ссылку. Но для психиатра это не объяснение, и всё, что получится в результате этого, – запись в истории болезни: "Страдает манией величия, сравнивает себя с Лениным"…"

Врач-психиатр Семен Глузман опроверг психиатрическую экспертизу на П. Григоренко; в 1972 году Глузмана осудили на 7 лет лагерей строгого режима.

2

Смена руководства в Кремле не отразилась на идеологических установках партии. В 1965 году арестовали Ю. Даниэля и А. Синявского, опубликовавших под псевдонимами свои произведения на Западе; в ответ на это в декабре того года состоялась в Москве, на площади А. Пушкина, демонстрация под лозунгами "Уважайте Конституцию" и "Требуем гласного суда над Синявским и Даниэлем".

Следователи оценили поступок Даниэля и Синявского как "особо опасное государственное преступление", литературные эксперты признали их произведения "клеветническими": в феврале 1966 года Андрея Синявского приговорили к 7 годам лагерей строгого режима, Юлия Даниэля – к 5 годам. М. Шолохов сказал по этому поводу на съезде писателей: "Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы… ох, не ту меру получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о "суровости" приговора"…"

КГБ принимал решительные меры по пресечению "различного рода сборищ и провокационных выступлений". В 1967 году арестовали Юрия Галанскова, Александра Гинзбурга, Алексея Добровольского и Веру Лашкову; их обвинили в "изготовлении и распространении антисоветской литературы" и в "связях с антисоветскими зарубежными центрами".

Суд состоялся через год: Галансков – 7 лет лагерей (умер в заключении), Гинзбург – 5 лет, Добровольский – 2 года, Лашкова – 1 год. В 1967 году в КГБ было создано особое управление для борьбы с инакомыслием в стране; завербовали дополнительно 25 000 секретных агентов для усиления контроля в разных слоях общества.

В 1968 году в Чехословакии начались демократические преобразования, борьба за "социализм с человеческим лицом", которая вошла в историю под названием "Пражской весны". В Кремле опасались, что Чехословакия отпадет от социалистического лагеря; 21 августа того года туда вошли войска СССР и стран Восточной Европы – "для защиты завоеваний социализма от происков империалистической реакции". Газета "Правда" сообщила читателям, что на "тайных радиостанциях, орудовавших в те дни на территории ЧССР… работали оголтелые сионисты, в том числе "консультанты", подданные Израиля".

25 августа на Красной площади состоялась демонстрация правозащитников; у них были плакаты с надписями "Руки прочь от ЧССР!", "Долой оккупантов!", "За нашу и вашу свободу!" Н. Горбаневская вспоминала: "Виктору Файнбергу разбили до крови лицо и выбили зубы. Павла Литвинова били по лицу тяжелой палкой… Меня били в машине… Мы счастливы, я и мои друзья, что смогли… хотя бы на минуту прервать поток разнузданной лжи и трусливого молчания, показать, что не все граждане нашего государства согласны с насилием, которое проводится от имени советского народа…"

Вадима Делоне и Владимира Дремлюгу осудили на сроки до 3 лет лагерей, Константина Бабицкого, Ларису Богораз и Павла Литвинова приговорили к ссылке; Наталью Горбаневскую и Виктора Файнберга отправили в психиатрическую больницу. Вскоре после этого еврей Илья Рипс пытался совершить самосожжение на центральной площади Риги – в знак протеста против подавления демократических свобод в Чехословакии.

Мешенер и Я. Сусленский, школьные учителя из молдавского города Бендеры, отправили письмо в ЦК партии, назвав действия советских войск в Чехословакии "актом агрессии и нарушения международного права". Мешенера исключили из партии, уволили из школы, однако нарушителей спокойствия арестовали не сразу, и суд состоялся в 1970 году.

В перечень обвинений попал не только протест по поводу Чехословакии, но и письма "антисоветского содержания", которые подсудимые – "находясь в состоянии националистического, сионистского угара" – направляли по разным адресам. Якова Сусленского приговорили к 7 годам лагерей усиленного режима, Иосифа Мешенера – к 6 годам.

Из воспоминаний узника Владимирской тюрьмы: "Опять посадили в карцер Сусленского, а он сердечник, и как его в карцер посадят, у него дня через три – приступ. Так и в этот раз. Тут уж весь корпус, все камеры, включая уголовников, ломали двери – грохот стоял, как при канонаде. Корпус ходуном ходил. Шутка сказать, 66 камер – около двухсот человек – долбили двери. В результате Сусленского на носилках перенесли в другой карцер, в другой корпус – только и всего".

Из лагерного свидетельства: "А это кто такой тощий, словно жертва Освенцима? Иосиф Мешенер..."

3

Подавление свобод в Чехословакии стало поворотным моментом в умонастроениях советской интеллигенции, и даже последние из оптимистов поняли, что нельзя ожидать в стране демократических преобразований. Власти усилили цензуру, чтобы предотвратить выпуск в свет "идейно ошибочных" и "идейно порочных материалов"; КГБ следил за малейшими проявлениями инакомыслия, и в отчетах бдительных сотрудников замелькали определения: "нездоровые высказывания", "политически незрелое произведение", "идейно порочное выступление".

Диссидентов клеймили на собраниях и в газетных статьях, выгоняли с работы, отправляли в лагеря, а на их места вставали новые граждане страны, которых ждала та же судьба. В. Буковский (из книги воспоминаний): "Мы уже далеко не те кролики, что умирали молча и безропотно… Мы знаем, какую сокрушительную силу имеет человеческая непокорность. Знают это и власти. Давно уже отбросили они в своих расчетах всякие коммунистические догмы. Не нужно им больше от людей веры в светлое будущее – им нужна покорность…" – "И когда нас морят голодом по лагерям или гноят по карцерам, добиваются от нас не веры в коммунизм, а покорности или хотя бы компромисса…"

Свободная мысль ушла в подполье и находила свое выражение в статьях "самиздата", авторы которых требовали окончательного разоблачения "культа личности", отмены цензуры и монопольной власти компартии, права на свободу слова, собраний и политических организаций. Материалы "самиздата" попадали порой к читателям на одну ночь, потому что было немало желающих познакомиться с ними; бывало и так, что друзья собирались вместе и передавали по кругу прочитанные страницы, напечатанные на пишущей машинке или изготовленные фотоспособом.

Распространяли в "самиздате" романы А. Солженицына "Раковый корпус" и "В круге первом", книгу А. Авторханова "Технология власти", роман А. Кестлера "Тьма в полдень", повесть В. Ерофеева "Москва – Петушки", стенограмму суда над поэтом И. Бродским, записанную Ф. Вигдоровой, материалы по процессу А. Синявского и Ю. Даниэля, сборник статей "Из-под глыб", письмо А. Солженицына с требованием отмены цензуры, статьи А. Сахарова, неподцензурную прозу и поэзию.

Еще до событий в Чехословакии – в апреле 1968 года – вышел первый номер периодического информационного бюллетеня "Хроника текущих событий" о нарушениях прав человека в Советском Союзе, о судебных процессах над диссидентами и положении политзаключенных; первым редактором "Хроники" была Н. Горбаневская. Авторы бюллетеня рекомендовали читателям: "Каждый… может передать известную ему информацию в распоряжение "Хроники". Расскажите ее тому, у кого вы взяли "Хронику", а он расскажет ее тому, у кого он взял "Хронику" и т. д. Только не пытайтесь единолично пройти всю цепочку, чтобы вас не приняли за стукача".

После ареста Горбаневской редактором "Хроники текущих событий" стал Анатолий Якобсон (в 1973 году уехал в Израиль), а затем состав редакции менялся каждые два-три года из-за арестов составителей этого бюллетеня. В 1970 году осудили на 3 года Андрея Амальрика – автора книги "Просуществует ли СССР до 1984 года". Попали в лагеря Мустафа Джемилев, отстаивавший права крымских татар, Сергей Ковалев, Кронид Любарский, Юрий Орлов, Габриэль Суперфин, Андрей Твердохлебов… – перечень можно продолжить. (С 1967 по 1971 год были выявлены – по подсчетам КГБ – 3096 "вскрытых и пресеченных" нелегальных групп "политически вредного характера".)

Н.Мандельштам:

"Мы замутили воду на много поколений. К чистым источникам‚ может‚ уже не пробить тропы... Десятки лет‚ больше полустолетия‚ всё спрятано и закрыто. На каждого‚ кто осмелится приоткрыть хоть крохи истины‚ обрушивается целая свора заинтересованных псов...

Самое удивительное‚ что еще копошатся люди‚ которые пробуют подать голос сквозь толщу воды‚ со дна океана. Среди них и я..."

4

В правозащитном движении 1960–1970 годов участвовали и евреи: М. Агурский, Л. Богораз, В. и Ю. Вудка, И. Габай, В. Гершуни, Ш. Грилюс, Г. Подъяпольский, Ю. Телесин, Б. Цукерман. Одни из них оставались диссидентами, другие принимали христианство, третьи – через демократическое движение – пришли к еврейской национальной идее. Юлиус Телесин, распространитель "самиздата" правозащитников, получил почетный титул "Принц самиздатский". В 1969 году приехал в Израиль.

Студенты радиотехнического института в Рязани создали нелегальную организацию "Марксистская партия нового типа"; их программным документом стала работа Ю. Вудки "Закат капитала". В феврале 1970 года Юрия Вудку осудили на 7 лет лагерей строгого режима за антисоветскую пропаганду и участие в антисоветской организации; по тому же обвинению его семнадцатилетнего брата Валерия отправили в лагерь на 3 года, Шимона Грилюся – на 5 лет.

И. Менделевич: "Мне рассказывали, что в тюрьме Юра Вудка не только стремился со всей серьезностью исполнять заповеди, соблюдал субботу и "кашрут", но совершил поистине героический шаг: подобно праотцу Аврааму, сам сделал себе обрезание – в лагерных-то условиях, без малейшей надежды на помощь санчасти".

В 1970 году ленинградца Бориса Шилькрота приговорили к 3 годам заключения за распространение материалов против преследования диссидентов; после освобождения он выехал в Израиль. Одессит Исай Авербух вспоминал в Иерусалиме: "Как мыслил я свое будущее? Только сесть в тюрьму за "самиздат". Ничего другого я себе не представлял: это был сознательно выбранный путь. Когда в мою жизнь вошел Израиль, я не думал, что уеду, – кто тогда думал, что можно уехать? Вопрос стоял: за что сидеть? Моя внутренняя переориентация заключалась в том, что я решил сидеть за Израиль, а не за Россию".

В конце 1960-х годов примкнули к сионистскому движению Иосиф Бегун, Виктор Польский, Владимир Престин, Владимир Слепак – участники борьбы за выезд из СССР 1970–1980 годов.

Еврейские юноши и девушки не знали языка иврит, не было у них молитвенников, но в праздничные дни – чтобы побыть вместе – молодежь приходила к синагоге в своем городе, пела и танцевала до полуночи. Они встречались и на спектаклях еврейских артистов, приезжали из других городов, когда выступали певцы, пианисты или спортсмены из Израиля, с боем доставали билеты, окружали затем плотной толпой, чтобы узнать последние новости.

Лето 1966 года приехали из Израиля певица Г. Гил и пантомимист Я. Аркин. Она исполняла песню "Эли, Эли…" на слова израильской парашютистки Ханы Сенеш, и зал, забитый битком, взрывался аплодисментами. Председатель КГБ предложил прекратить выступления израильских артистов, "рассчитанные на возбуждение национальных чувств и эмигрантских настроений"; культурные связи с Израилем – по решению ЦК партии – сократили до минимума.

5

По окончании Шестидневной войны и разрыва дипломатических отношений развернулась антисионистская кампания против сионизма и государства Израиль. В июне 1967 года П. Шелест, глава компартии Украины, говорил на пленуме ЦК: "Сионизм – глубоко реакционное международное движение… Сионизм стремится любыми способами подрывать позиции коммунизма… Эта враждебная идеология находит некоторую почву среди отдельных граждан еврейской национальности".

Центральные газеты страны тиражировали статьи и карикатуры в миллионах экземпляров: "Сионизм – это фашизм, прислужник империализма, идеология воинствующего антикоммунизма", "Израиль – расистское государство, осуществляющее геноцид", "международные еврейские организации возглавляют люди, запятнавшие себя сотрудничеством с нацистами…"

Возникало ощущение, что у Советского Союза не было более важной цели во внешней политике, чем разоблачение подрывной деятельности сионистов. Сионизм изображали мировым злом, всемирным сатанинством, хорошо организованным и замаскированным, способным подкупить или уничтожить неугодных. Сионизм, сионистский заговор, захват власти во всем мире – эти понятия повторяли содержание "Протоколов сионских мудрецов", которые избегали цитировать из-за их скандальной известности. Следовало подготовить новые книги на смену "Протоколам", – такие работы вскоре появились с согласия, а то и по инициативе партийных идеологов.

В 1969 году в Москве опубликовали книгу "Осторожно, сионизм!", тираж 125 000 экземпляров. Ее автор, Ю. Иванов – сотрудник международного отдела ЦК партии, заявил о "тысячелетнем заговоре" евреев для установления господства над миром, и его книга задала тон антисионистской, антиизраильской пропаганде последующих лет.

В том же году книга "Осторожно: сионизм!" увидела свет в Киеве на украинском языке – 70 000 экземпляров. Ее трижды издавали на русском языке, дважды – на украинском, переводили на белорусский, таджикский, армянский и другие языки народов СССР, а также на английский, испанский, французский и арабский (общий тираж – 550 000 экземпляров). Директор "Москниготорга" сообщил в ЦК партии о "лицах определенной национальности", которые скупали книгу "Осторожно: сионизм!" для уничтожения.

Затем на прилавках магазинов появились книги Е. Евсеева "Фашизм под голубой звездой" и "Сионизм: идеология и политика". Автор сообщал читателям, что сионисты участвовали "в преступлениях гитлеровцев по уничтожению евреев", а сионизм вырос из иудаизма, ибо основы этой религии – утверждал Евсеев – "человеконенавистничество, проповедь геноцида, воспитание властолюбия, воспевание преступных методов достижения власти".

Страна переживала продовольственный кризис, разрастались национальные движения, впереди был распад Советского Союза (хотя об этом еще не догадывались), но с маниакальной настойчивостью продолжалась хорошо оплачиваемая антисионистская пропаганда, на которую не жалели времени, сил и денег, – эта пропаганда находила всё новых и новых авторов, а, следовательно, и новых читателей.

Достаточно было в книгах и статьях заменить слово "сионист" на "еврей", и эти материалы приобретали ярко выраженную антиеврейскую направленность. Они создавали образ "внешнего и внутреннего врага", бросали тень на всех евреев страны, обвиняя их в неблагонадежности и косвенно оправдывая антиеврейские меры в кадровой политике.

Пропаганда оставила след в сознании многих, что выражалось в антисемитских выступлениях, в разрушении памятников на еврейских кладбищах, и – как следствие этого – в массовом выезде евреев из Советского Союза в 1970–1980 годы. Даже письма из Израиля не доставляли адресатам – те письма, на которых были наклеены марки с магендавидом, способные пробудить в получателях сионистские устремления.

Из письма в редакцию "Правды":

"За последние годы в наших газетах печатаются карикатуры на Израиль с изображением шестиконечной звезды.

Есть государства, где беспощадно расстреливают коммунистов, демократов, подавляют всякую свободу. Однако художники не изображают в виде карикатур ни христианского креста, ни исламского, ни других знаков, боясь оскорбить их национальные чувства, а еврейские – можно.

Наши предки покоятся под шестиконечной звездой, и я считаю оскорблением их памяти карикатуры на еврейскую звезду. Кровь шести миллионов евреев, истерзанных фашистами под шестиконечной звездой, еще не высохла… Сообщите, будет ли еврейская звезда такой же равноправной, как и другие эмблемы… Ильягуев".

6

В 1969 году газета "Известия" опубликовала статью авторов-евреев "Под чью дудку пляшут сионисты": "Воссоединение семьи – дело серьезное. Но вот вопрос: где именно воссоединять распавшуюся семью, на чьей земле – капитализма или социализма?.. Мы предпочитаем быть свободными и счастливыми людьми… под солнцем социализма…"

Выезд из Советского Союза противоречил идеологическим установкам Кремля, провозглашавшим торжество ленинской национальной политики, противоречил и утверждениям официальной пропаганды, что жизнь в стране победившего социализма намного лучше, чем в странах капитала. Москва прислушивалась также к протестам лидеров арабских стран, не желавших увеличения еврейского населения Израиля, а потому количество разрешений на выезд постоянно ограничивали. С 1960 по 1963 год выехали в Израиль примерно 800 человек. Протесты во всем мире нарастали, критика на Западе влияла на политику Кремля: в 1964 году выдали 539 разрешений, в 1965 году – 1444.

В 1966 году председатель Совета Министров СССР А. Косыгин сообщил на пресс-конференции в Париже (и это опубликовали в "Правде"): "Что касается объединения семей, то если какие-то семьи хотят встретиться или хотят уехать из Советского Союза, то им открыта дорога и никакой проблемы здесь не существует". В 1966 году получили разрешения на выезд 1892 человека, к середине следующего года – 1162; затем разразилась Шестидневная война, разрыв дипломатических отношений с Израилем – тем, кто не успел выехать, аннулировали визы.

Летом 1968 года ЦК партии рассмотрел вопрос о возобновлении выезда – "в целях локализации клеветнических утверждений западной пропаганды о дискриминации евреев в Советском Союзе". Постановили выпустить "до 1500 человек" в год, но разрешения выдавать только "лицам преклонного возраста, не имеющим высшего и специального образования". (В 1968 году получили разрешения на выезд 229 человек.)

В марте 1970 года демонстрировали по московскому телевидению "антисионистскую пресс-конференцию советских граждан еврейской национальности", в которой участвовало 52 человека. В своем заявлении они восхваляли национальную политику партии в еврейском вопросе и клеймили сонистов: "Мы презираем смехотворные претензии правителей Израиля и их сионистских сообщников в других странах говорить от имени всех евреев… У евреев-тружеников… нет и не может быть ничего общего с сионистскими расистами".

Это заявление, опубликованное в газетах, подписали среди прочих министр В. Дымшиц, генерал-лейтенант Д. Драгунский, поэты А. Безыменский, А. Вергелис, Е. Долматовский, академики Г. Будкер, Я. Зельдович, И. Минц, М. Митин, А. Фрумкин, артисты Э. Быстрицкая, М. Прудкин, А. Райкин, режиссер В. Плучек, кинорежиссеры М. Донской и Ю. Райзман, председатель колхоза И. Егудин.

Москвич Илья Зильберберг направил открытое письмо участникам пресс-конференции:

"Куда же мчитесь вы на рысях, с гиком и свистом, презрев национальные чувства и человеческое достоинство? Что гонит вас? Страх? Но что сегодня грозит вам?.. В худшем случае – недовольная мина чиновника…

Это ваша лакейская душонка… погнала вас засвидетельствовать верноподданнические чувства хозяину, припасть к ручке, облобызать сапог и благодарить, благодарить, благодарить. А вознаграждений вам не надо, ибо вы не продаетесь, вы отдаетесь, и в этом уже ваша награда…

Насколько же жалки вы, кричащие: "Какое счастье – нет погромов!" А были бы погромы, вас бы умиляло, что не каждый день; а если бы каждый – что при этом не бьют; а били бы – что не до смерти; а до смерти – что не сразу…"

Академик И. Кикоин не подписал заявление 52-х евреев и письмо с осуждением А. Сахарова. КГБ докладывал: "Хахам тбилисской религиозной общины И. Давиташвили отказался подписать документ, осуждающий действия израильских государственных деятелей".

В марте 1970 года в московской синагоге состоялась Конференция служителей иудейского культа под председательством раввина И. Левина. Выступавшие говорили о свободе вероисповедания в СССР, осуждали "израильскую агрессию" и право руководителей Израиля выступать от имени евреев всего мира; раввины в зале слушали речи и помалкивали.

Ход конференции испортил востоковед Михаил Занд, который пришел без приглашения и сказал вовсеуслышание: "У раввинов, находящихся здесь, нет права говорить от имени евреев Советского Союза, многие из которых желают уехать в Израиль. Почему вы не пригласили евреев, которые хотят оставаться евреями? Почему не пригласили других раввинов, у которых есть смелость сказать правду? Я говорю вам: здесь, в Советском Союзе, еврей не может жить как еврей!" М. Занда вывели из синагоги и задержали для расследования инцидента.

Хахам Хаим (известный в Кутаиси по имени "га-Катан" – "маленький") уговорил раввинов Грузии не ехать в Москву: "Даже молчаливое присутствие будет означать поддержку политики советского правительства", – и они отсутствовали на той конференции.

7

В 1969 году Верховный Совет СССР ратифицировал "Международную конвенцию по ликвидации всех форм расовой дискриминации". Один из пунктов конвенции определял, что "каждый человек имеет право покидать любую страну, включая собственную, и возвращаться в свою страну".

Возможно, это повлияло на политику Кремля: в 1969 году 2979 человек смогли выехать в Израиль.Среди них оказались бывшие заключенные – поэт И. Керлер, Д. Кустанович-Подольская и С. Подольский, Г. и М. Ландман, Д. Хавкин, И. Хорол, И. Шнайдер, Д. Шперлинг. Получил разрешение на выезд и московский студент Я. Казаков, который за полтора года до этого отказался от советского гражданства: "Я еврей, и как еврей считаю своей родиной государство Израиль – родину моего народа…" В марте 1970 года Яков Казаков объявил голодовку у здания ООН в Нью-Йорке, чтобы привлечь внимание к положению евреев в Советском Союзе.

Уезжали не только "лица преклонного возраста, не имеющие высшего и специального образования", но и молодые специалисты с высшим образованием, уезжали даже военнообязанные. Это вселяло надежды и подталкивало тех, кто еще недавно сомневался в успехе. Наряду с этим было немало евреев, откровенно враждебных национальному движению, – они ощущали угрозу своему благополучному существованию из-за тех, кто желал покинуть страну. Но большинство еврейского населения оставалось безучастным к проблеме выезда; пройдет немного времени, и им тоже придется решать этот вопрос: ехать или не ехать…

В августе 1969 года съехались в Москву сионисты из разных городов, создали Всесоюзный координационный комитет, наметили цели общей деятельности. В ноябре заседание Комитета состоялось под Ригой: обсуждали текущие дела, приняли решение издавать периодический сборник статей "Итон" (в переводе с иврита "Газета").

"Итон алеф" ("алеф" – первая буква еврейского алфавита) увидел свет в Риге в феврале 1970 года; его выпускали В. Богуславский и Л. Коренблит (Ленинград), К. Малкин (Москва), И. Менделевич (Рига). В первый номер вошли материалы про армию обороны Израиля, о премьер-министре Г. Меир и восстании в Варшавском гетто, воспоминания В. Жаботинского о И. Трумпельдоре, рассказы о праздниках Пурим и Песах.

И. Менделевич: "Для перепечатки статей – а в одну закладку нужно было вложить одиннадцать экземпляров – требовалась тончайшая папиросная бумага. И мы покупали ее с большой осторожностью, боясь вызвать подозрение продавцов… Машинисткам надо платить, а у нас денег не было. Да и не каждой можно доверить. Поэтому печатать приходилось самим, то есть очень медленно… Отпечатанные экземпляры переплетали и отдавали знакомым".

Более 200 экземпляров "Итон алеф" размножили фотоспособом и разослали по городам; в мае того же года выпустили следующий сборник "Итон бет" ("бет" – вторая буква еврейского алфавита). В нем поместили Декларацию независимости Израиля, материалы о первом дне Шестидневной войны, интервью с Г. Меир, письма протеста с требованием отпустить в Израиль – под заголовком "Евреи перестают молчать".

Собрали материалы для третьего номера, но их конфисковали на обыске, а редакторы сборника вскоре предстали перед судом.

8

Это событие случилось в грузинском городе Кутаиси в 1969 году. Группа религиозных евреев подготовила коллективное письмо и решила отправить его в Комитет по правам человека Организации Объединенных наций, главе правительства Израиля и послу Израиля в ООН.

Письмо начиналось такими словами: "Мы, восемнадцать верующих еврейских семей Грузии, просим вас помочь нам выехать в Израиль… Мы послали сотни писем и телеграмм – они исчезли, как слезы в песке пустыни. Мы слышим односложные устные отказы, мы не видим письменных ответов, никто ничего не объясняет, судьба наша никого не волнует. Но мы ждем, ибо веруем. .."

Один из евреев заявил: "Я поставлю свою подпись, возьму риск на себя, но не хочу, чтобы мои сыновья тоже подписывали это письмо. Я боюсь за них". В ответ на это сказал хахам Хаим Михелашвили: "Я ставлю свою подпись. И два моих сына – тоже. Что случится со мной, то случится и с моими сыновьями". Так же поступил Шабтай Элашвили и включил в список сына и мужа дочери, – согласились подписать письмо 18 человек. Если перевести цифру 18 в буквенное обозначение на иврите, то получится слово "хай" – "живой". "Восемнадцать, – сказал хахам Х. Михелашвили, – это знак удачи", и в список никого больше не добавляли.

26 августа 1969 года, на исходе субботы, евреи разошлись по домам после вечерней молитвы, а через малое время восемнадцать семей – мужчины, женщины, дети – тайком вернулись в кутаисскую синагогу. Выставили на улице дозорных, закрыли двери, хахам Х. Михелашвили предложил подписать письмо с указанием имени, фамилии и адреса – город, улица, номер дома.

Первым был Шабтай Элашвили, который сказал: "Властелин мира! Из любви к Тебе и из любви к народу Израиля я совершаю это. Помоги нам!" Затем письмо подписывали остальные, и каждый из них решал, на каком месте будет находиться его фамилия. Один поставил подпись под номером три – в честь праотцев Авраама, Ицхака, Яакова; другой выбрал номер пять – Тора состоит из пяти книг; хахам Х. Михелашвили поставил подпись под номером десять – на скрижалях Завета начертаны десять заповедей.

Затем восемнадцать человек поклялись перед свитком Торы: никого и ничего не бояться, не отступать от задуманного, что бы там ни было, – зажгли в синагоге все огни и громко запели песню, которую пели евреи при выходе из Египта. "Сумасшедшие… – заволновались женщины. – Потушите свет! Вас же услышат на улице!" – "Это не имеет значения, – сказал хахам. – Письмо уже подписано. Мы поклялись стоять до конца, и пусть они делают, что хотят". Письмо подписали тринадцать евреев из Кутаиси, три из Поти, один из Тбилиси и один из поселка Кулаши.

В письме сказано:

"Не забыли мы Иерусалим, и руки наши нужны ему.

Нас восемнадцать – тех, кто подписал это письмо. Но ошибется тот, кто сочтет, что нас всего восемнадцать: подписей могло бы быть гораздо больше… Ибо с теми, кто молится об Израиле, сотни миллионов – тех, кто не дожил, кто замучен, кого уже нет. В одной шеренге с нами идут и они, непокоренные и вечно живые, передавшие нам традиции борьбы и веры.

Вот почему мы хотим выехать в Израиль…

Мы будем ждать месяцы и годы, если потребуется – всю жизнь, но не отречемся от веры и надежды своей. Мы верим: молитвы наши дошли до Бога. Мы знаем: призывы наши дойдут до людей. Ибо мы просим немногого: отпустить нас в землю предков".

Ш. Элашвили приехал в Москву, прошел без разрешения в посольство Голландии и передал письмо послу. "Это срочно, – сказал он. – Жизнь моих товарищей зависит от этого письма…" Так оно попало за границу.

10 ноября 1969 года в синагогу вбежал сын Элашвили и закричал: "Радио… Голда Меир… Голда зачитывала наше письмо!.." Г. Меир прочитала его с трибуны кнесета, и депутаты приняли резолюцию, призывающую все страны уважать "бесспорное право каждого еврея жить на земле своей исторической матери-родины". Письмо восемнадцати грузинских евреев опубликовали крупнейшие газеты мира. Организация Объединенных наций распространила его как официальный документ. Письмо переводили на многие языки и зачитывали на митингах протеста:

"Нет страны, приютившей евреев, которую не отблагодарили они трудом своим. Что же получали евреи взамен? Если все жили сносно, евреи в страхе ждали других перемен. И если всем становилось плохо, евреи знали: пришел их смертный час, и тогда прятались или убегали из страны. И кто бежал, начинал всё сначала. И кто не мог бежать, погибал. А кто хорошо спрятался, дожидался других времен…

И пусть без приюта брели они по земле – у Бога всем нашлось место. И пусть прах их развеян по миру, память о них жива. В наших жилах – их кровь, слезы наши – их слезы…"

Подписавших письмо вызывали на допросы, им угрожали, но через несколько месяцев они отправили второе обращение в ООН: "Мы, восемнадцать верующих еврейских семей Грузии, напоминаем вам, что живы и молимся о возвращении в Израиль… Мы ничего не боимся, ибо, живые или мертвые, мы – дети Израиля. Кто поможет нам?.."

В конце концов, после многих волнений восемнадцать грузинских евреев со своими семьями приехали в Израиль. Ш. Элашвили и его семья приземлились в аэропорту Лод в дни праздника Песах 1971 года. Его вынесли из самолета на носилках и отвезли в иерусалимскую больницу, откуда он уже не вышел.

Ш. Элашвили похоронили на Масличной горе. В память об этом человеке, которого в Грузии именовали "Моисеем нашего времени", в Иерусалиме назвали площадь – имени Шабтая Элашвили.

***

После Шестидневной войны возросла в Польше антисионистская пропаганда, и Л. Треппер, бывший советский разведчик, вспоминал: "17 июня 1967 года первый секретарь польской компартии Гомулка… обрушился с гневными нападками на евреев… и дал ход лозунгу: "Еврейская община – это пятая колонна". В газетах, на телевидении, на собраниях рабочих началась беспрецедентная антисемитская кампания".

В стране началось почти поголовное увольнение евреев, что привело к их массовому исходу. К 1970 году в Польше оставалось не более 6000 евреев.

***

Книги 1967–1970 года, изданные в городах Украины на русском и украинском языках: "Сионизм – орудие империализма", "Государство Израиль – агрессор", "Кому служат сионисты", "Правда о земле обетованной", "Крах иллюзий: правда о жизни в Израиле" и прочие (общий тираж – более 500 000 экземпляров).

Из документа ЦК партии: "В 1970–1971 гг. издано 59 книг общим тиражом свыше 2 млн. экземпляров на русском, украинском, литовском, английском, французском, немецком, испанском и арабском языках", "в которых разоблачается реакционная, антисоветская сущность теории и практики современного сионизма".

***

Председатель украинского колхоза "Дружба народов" И. Егудин сказал на пресс-конференции 52-х евреев: "Недавно наш колхоз посетил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. У меня, в еврейском доме, за еврейским столом, обедал Генеральный секретарь Центрального комитета нашей партии. Когда, где, в какой стране это возможно?.."

Из ответного письма И. Зильберберга:

"Еще бы! – "когда, где, в какой стране это возможно", чтобы Сам (глаза к небу) сел за еврейский стол, не побрезговал, не отвернулся, не зажал нос? Да после этого десять Израилей можно послать к чертовой матери!..

Но посмотрели бы вы на себя глазами тех, к кому вы лезете в братья. Окажись вы в тот момент рядом с ними перед экранами телевизора, вы бы прочли на их лицах не только насмешку, издевку, презрение и ненависть – вы бы увидели брезгливость".

***

В 1970 году в Москве опубликовали роман И. Шевцова "Любовь и ненависть". Герой романа Наум Гельцер, полуеврей, убивает свою мать, а затем и русскую женщину Соню Суровцеву, предварительно ее обесчестив:

"Наум был пьян от вожделения. Дикий зверь и домашнее животное уживались в его душе. Сев на кровать и сопя как бык, он прикоснулся к дрожащим сониным плечам. Вздрогнув, как от удара током, она отбежала к стене, истерически крича: "Не смей меня трогать! Не смей меня трогать!"…" Наум Гельцер дает Соне наркотик, парализуя ее волю, убивает и расчленяет тело "северной женщины".

В том же романе некий еврей, скрывающийся под именем Аркадия Дубавина, заставляет русскую женщину провести с ним ночь, а затем подает тайные сигналы американской подводной лодке.

***

Даже к концу 20 века публиковали в России статьи с "разоблачением" теории относительности А. Эйнштейна, которая "оказывает пагубное влияние на неокрепшее сознание юношества… ведет к воспитанию комплекса неполноценности…"

"Изложение теории относительности всегда отличалось и отличается запутанностью, неясностью… Поддерживается миф о том, что смысл теории относительности недоступен простым смертным…" – "Теория относительности является идеологической диверсией в материалистической философии, она подрывает основы марксистско-ленинского мировоззрения…"