Великиий комедиограф – агент Людовиков XV и XVI

Великиий комедиограф – агент Людовиков XV и XVI

14 августа 1774 г. вблизи немецкого города Нюрнберга, на дороге, ведущей через негустой сосняк, два вооруженных грабителя напали на некоего француза, путешествующего под чужим именем с весьма щекотливым поручением короля Людовика XIV. Сорокалетний путешественник, мужчина крепкий, ловкий, бывалый, проявил хладнокровие и мужество, дрался за свою жизнь отчаянно. Но от гибели его спасла счастливая случайность. Кинжал одного из разбойников вонзился путнику не в сердце, а ударил по медальону на его груди.

А так как второй разбойник сбил его в это же мгновение с ног, «клинок… скользнул по металлу, слегка оцарапал шею, вошел снизу в подбородок и вышел у края левой щеки». В спасительном золотом медальоне находился королевский указ, удостоверявший его личность и дававший ему обширные полномочия, а потому хранимый как зеница ока.

Однако раненый продолжал бороться, и ему удалось обратить в бегство свирепых грабителей. Но продолжать путешествие в карете по ухабистым дорогам он не мог: так болели ушибы и раны. Он пересел в лодку с дюжими гребцами и поплыл по Дунаю к императорской Вене. В лодке ему стало совсем худо. Однако в таком плачевном состоянии он ухитрился написать два длиннейших письма к друзьям, где очень драматично и картинно рассказал о своих злоключениях, об испытываемых им физических страданиях и о красотах дунайских берегов. Если правдив знаменитый афоризм, что «стиль – это человек», то стиль двух писем, написанных в лодке 15 и 16 августа 1774 г., раскрывает перед нами натуру незаурядную. О своих мучениях автор пишет легко и иронично, его слова пронизаны неунывающим оптимизмом и жадным жизнелюбием. Он не жалуется на судьбу, а благодарит ее за выпавшие на его долю испытания, в самом скверном положении пытается обнаружить его любопытную или смешную сторону, проявляет терпимость и великодушие к врагам, самокритичен, хотя и не лишен самодовольства и откровенно любуется собой. Пережитая опасность склоняет его к отвлеченным рассуждениям: «Допустим худшее. В крайнем случае, я могу умереть от удушья… Но нельзя же быть таким ненасытным. Кому удалось прожить такую полную жизнь как в хорошем, так и в плохом? Если бы время измерялось событиями, которые его насыщают, то я уже прожил двести лет… Но если бы меня спросили, чего у меня было больше, хорошего или дурного, я без колебаний ответил бы: разумеется хорошего».

Француз называл себя в Германии и Австрии Ронак, что было анаграммой его подлинной фамилии Карон. Впрочем, его давно уже знали под приобретенным с большим трудом и за большие деньги дворянским именем де Бомарше. Это имя было столь хорошо известно не только во Франции, айв соседних государствах – Испании, Англии, Германии, что при выполнении деликатной миссии, возложенной на его носителя королем, лучше было прибегнуть к псевдониму. Чем же прославился Пьер Огюстен Карон де Бомарше к 42 годам?

Пьер Огюстен Карон родился в 1732 г. в Париже. Его отец был часовщиком и хотел, чтобы Пьер превзошел отца в мастерстве. С тринадцати лет мальчика посвящают в секреты изготовления часов. Его необыкновенная сметливость и изобретательность проявились сразу. Но сидение за столом над сложными часовыми механизмами было не по душе энергичному подростку. С его юношеских лет до нас дошел один документ, в котором отец Пьера Огюстена сформулировал условия, на которых он разрешает сыну вернуться под родительский кров. Сын должен работать летом с шести, а зимой с семи часов утра до вечера, поставив себе целью стать знаменитым в своей профессии: «Любовь к этой прекрасной профессии должна проникнуть в самое ваше сердце и занимать полностью ваш ум».

Но все-таки суровый отец разрешает в свободное время (после ужина и в праздничные дни) заниматься музыкой, которую так любит его сын. Юный Карон умеет играть на многих инструментах, но не одна музыка интересует молодого часовщика. Еще в школе, где он учился до тринадцати лет, Пьер попробовал писать любовные стихи, свидетельствующие не столько о поэтическом таланте, сколько об известной начитанности их автора. Учение прервалось рано, но все, что Бомарше создал на протяжении своей жизни, доказывает, с каким усердием он занимался самообразованием. Его блестящий литературный стиль говорит о том, что он прекрасно знал отечественную литературу. Многочисленные сюжетные заимствования из античных авторов, творений писателей Возрождения и классицизма показывают его обширные познания в художественной литературе различных эпох и народов. Он глубоко знает сочинения своих современников.

В восемнадцать лет Пьер изобрел важное усовершенствование часового механизма – анкерный спуск. Юноша поделился своей технической находкой с известным придворным часовщиком, а тот присвоил себе изобретение. Тогда молодой изобретатель обратился в газету «Курьер де Франс» и в Академию, требуя признания своего приоритета. И что самое удивительное – добился этого признания.

Важно представить себе ситуацию. Никому не известный мальчишка обвиняет в воровстве мастера, часы которого украшают королевские дворцы, и доказывает, что не этот знаменитый мастер, а сам мальчишка, а он – автор важного технического новшества, позволяющего уменьшить размеры часов, сделать их более плоскими. Особенно важно, что этот представитель политически бесправного третьего сословия проявляет дерзостное стремление отстаивать свои права, не боится выступить против тех, кто сильнее и влиятельнее его.

О молодом Кароне заговорили, его пригласили в качестве часовщика в королевский дворец. И тут развернулись его незаурядные дипломатические способности, его умение очаровывать людей, его напористость, энергия. Карон завоевывает симпатию дочерей короля, женится на вдове вельможи. Именно после этого брака он прибавляет к своей фамилии новую – Бомарше (так якобы называлось одно из имений его супруги).

Вскоре первая жена Пьера умерла. От этого брака осталась лишь фамилия Бомарше, право же ставить перед ней частичку «де» еще нужно было завоевать. Но положение Бомарше при дворе помогло предприимчивому молодому человеку. Генеральный откупщик Пари Дюверне, один из богатейших людей Франции, человек редких финансовых талантов, прибегнул к протекции учителя музыки королевских дочерей, а в благодарность за содействие сделал его своим другом и стал давать ему полезные финансовые советы. Природный ум Бомарше, его деловая хватка, богатая фантазия принесли блестящие плоды его коммерческим делам.

За короткое время коммерсант Бомарше разбогател. Он не без труда, преодолевая происки конкурентов, купил должность генерал-лейтенанта судебной палаты по охране мест королевской охоты и с гордостью присоединил к фамилии Бомарше частичку «де». И на этот раз в борьбе с другими хранителями монарших охотничьих угодий, не хотевшими допустить его в свою среду, потому что он – простолюдин, Бомарше прибегнул к письменным обращениям разоблачительного характера на имя министра финансов.

Он исследовал родословную своих хулителей и доказал, что эти чванливые владельцы дворянских титулов стали ими совсем недавно и за деньги, что родители многих из них тоже ремесленники, как и его отец.

Разбогатевший Пьер Огюстен принимает активное участие в общественной и культурной жизни Парижа. У него немало завистников и врагов, его смелость, независимое поведение, склонность к авантюрам вызывают многочисленные столкновения и даже скандалы.

Бомарше приезжает в Испанию. При дворе его католического величества он разворачивает весьма бурную политикокоммерческую деятельность. Бомарше предлагает эксплуатировать территорию, когда-то принадлежавшую Франции, а ныне испанской колонии в Америке Луизианы, вложив в это французский капитал, разрабатывает планы упорядочения работорговли с Америкой. Для Бомарше – буржуазного дельца – деньги, вырученные от работорговли, такие же деньги, как доходы от любого другого финансового предприятия.

В переплетениях социально-политической жизни предреволюционной эпохи общественная позиция Бомарше была неоднозначной. С одной стороны, он по рождению, занятиям в юности принадлежал к ремесленникам, страдающим от спеси, чванства, наглости дворян-заказчиков. С другой, благодаря своим деловым талантам он стал богачом, был схож в самые высокие общественные сферы, вплоть до палат королевского дворца. Но и там, пусть и с купленной частичкой «де», он не мог забыть о своем плебейском происхождении.

Эта сложность и двусмысленность положения талантливого и предприимчивого простолюдина обусловила бросающуюся в глаза противоречивость его мировоззрения и общественной практики. Как выходец из низов, наделенный острым умом, добрым и щедрым сердцем, острой наблюдательностью, Бомарше ясно видел порочность мира аристократов и страдания социальных низов. Как человек, вкусивший прелести зажиточной жизни, он стремился к обогащению для того, чтобы чувствовать себя свободным, обладать независимостью, которую в эпоху Людовиков XV и XVI давали буржуа большие деньги.

Бомарше хотел иметь возможность заниматься тем, что ему нравилось. Для достижения обеспеченной золотом свободы человек, мыслящий демократически и гуманно, каким был Бомарше, вынужденно шел на компромиссы, служил своей энергией, умом, сметкой монархам. Хотя вместе с тем он был одним из немногих, кто умел говорить с королями весьма непринужденно и дерзко, почти не скрывая чувства собственного превосходства.

До поры до времени все в карьере Бомарше получалось относительно легко, он был удачлив, и жизнь его развивалась по восходящей. В часы досуга Бомарше обращается к литературному творчеству, пишет несколько пьес. Среди них были короткие фарсы – «парады», как их называли, во вкусе площадной народной комедии. Грубоватые сценки, ставившиеся в ярмарочных балаганах, вдруг приобрели популярность при дворе, где в моде было все фривольно-пряное, непристойно-пикантное. Ленорман д’Этиоль, супруг фаворитки короля госпожи Помпадур, устроил собственный театр и охотно развлекал изысканное общество фарсами Бомарше во вкусе народного балагана. Однако ум Бомарше занимали серьезные произведения. Пьесы «Евгения» (1767) и «Два друга, или Лионский купец» (1770) были чистым образцом мещанской драмы, порождением XVIII в.

Драмы Бомарше не принесли ему большого успеха. Зато огромную популярность завоевало произведение Бомарше, отнюдь не задуманное как художественное. Произошло это так. В 1770 г. умер Дюверне. У него были общие дела с писателем, и он остался должен своему другу и компаньону 15 тысяч ливров. Наследник финансиста граф де Лаблаш не только отказался их вернуть, но и стал распространять о Бомарше порочащие слухи. Дело дошло до суда и рассматривалось дважды. И оба раза претензии драматурга были признаны справедливыми. Тогда весьма богатый и влиятельный ответчик обратился в верховный судебный орган – парижский парламент.

О деле в парламенте должен был докладывать советник Гезман. Об этом Бомарше узнал незадолго до слушания дела. Все осложнялось тем обстоятельством, что в этот момент он находился в тюрьме, в чем еще раз проявилась вопиющая сословная несправедливость. На драматурга в его собственном доме напал и пытался его убить высокородный громила, силач и грубиян герцог де Шон. Бомарше защищался, произошла настоящая баталия… Бомарше засадили в тюрьму Фор-л’Эвек. О подробностях этого дела он рассказал в «Точном пересказе того, что произошло в четверг, 11 февраля 1773 года, между герцогом де Шоном и мною, де Бомарше».

С большим трудом узнику Фор-л’Эвек удалось получить разрешение в сопровождении надсмотрщика выходить по своим судебным делам. Но советник Гезман не желал выслушать истца. Бомарше никак не мог добиться у него аудиенции. По совету знающих людей он передал большую сумму денег и часы с бриллиантом супруге Гезмана, и та устроила ему встречу с мужем. Однако советник не поддержал Бомарше. Драматург проиграл процесс. Мадам Гезман вернула подарок, удержав лишь 15 луидоров, якобы отданных секретарю. Возмущенный Бомарше рассказывал направо и налево о постигшей его несправедливости, о взяточничестве советницы, обычаях и нравах парламентариев.

Враги перешли в наступление, Гезман потребовал расследования, и уже не утрата денег, а утрата свободы на очень длительный срок угрожала драматургу. Вот тогда он и написал первый «Мемуар», то есть юридическое изложение своего дела и своих претензий. В ответ на это были опубликованы возражения противников, появилась необходимость в новых «Мемуарах» (всего их было написано четыре). Бомарше собственноручно раздавал «Мемуары» всем желающим. Весь Париж заговорил о скандальном деле. Советник Гезман и его супруга стали притчей во языцех.

«Мемуары» были написаны с соблюдением всех юридических тонкостей, очень осторожно, потому что любая оплошность, ошибка, резкость могли вызвать огонь на автора и привести к самым мрачным последствиям. Однако, талант Бомарше превратил его в блестящее сатирическое произведение с отлично выписанными фигурами действующих лиц, исполненными драматизма сценами, сверкающими юмором диалогами, напряженной интригой. Ни на йоту не отступая от подлинных речей действующих лиц, Бомарше так сумел отобрать все самое типичное, что их высказывания превращались подчас в афоризмы, как знаменитые слова советницы Гезман: «Мы умеем ощипать курицу так, что она и не пикнет».

Значение «Мемуаров» выходило за рамки осуждения частной несправедливости, объективно превращаясь в сатирическое разоблачение всего бюрократического государственного механизма, продажности, бесчестности тех, кому принадлежит власть, кто вершит суд и расправу. «Мемуары» подливали масла в огонь глухого недовольства, со все большей силой охватывавшего широкие общественные слои Франции 70-х гг. Парламент своим решением приказал сжечь «Мемуары», а автору запретил выпускать в будущем такого рода сочинения под угрозой телесного наказания.

«Мемуары» были сожжены королевским палачом, и Бомарше отныне не мог занимать общественных должностей. Но он завоевал такую огромную популярность в народе, что многие фрондерствующие аристократы, как, например, герцог Конде, считали своим долгом демонстративно выразить ему свою поддержку.

Бомарше неоднократно высказывался в том смысле, что отсутствие систематического образования, невозможность для него – сына ремесленника – свободного выбора рода деятельности помешало ему сделаться политиком. Политика же привлекала его всегда. После приговора, вынесенного по делу о четырех «Мемуарах», казалось, что пути Бомарше к политике закрыты навсегда. Но если он и не имел права официально заниматься государственными делами, то это отнюдь не означало, что он не мог действовать в той области политики, которую делают не именитые государственные мужи или обходительные дипломаты, а тайные агенты, не афиширующие своих специфических заданий.

Умный, изворотливый, напористый и смелый Бомарше кажется Людовику XV особенно пригодным для выполнения секретных поручений. Разнузданная жизнь сластолюбивого короля способствовала появлению особой формы шантажа, так сказать, на наивысшем уровне. Наглые и беззастенчивые авантюристы публиковали или грозились опубликовать материалы, разоблачающие политическую бесчестность и моральную грязь короля и его окружения. Бомарше посылают в Англию.

Первоначально прибытие в Лондон французского дворянина шевалье де Ронака не привлекло особого внимания. Однако те из французских эмигрантов, находящихся в Лондоне, к которым этот приезд имел непосредственное отношение, без труда узнали все нужное о человеке с фамилией Ронак. Прибывший сам не очень стремился сохранять инкогнито, иначе он не выступал бы под прозрачным псевдонимом, который легко расшифровывался как анаграмма слова «Карон». Человек, которому предстояло обессмертить себя созданием «Севильского цирюльника» и «Женитьба Фигаро», успел прожить к этому времени бурную, полную приключений жизнь. Его блестящие «Мемуары», разоблачавшие порядки, царившие в парламенте, снискали Бомарше громкую общественную известность. Но их автор менее всего был сознательным борцом против абсолютизма. Он с удовольствием воспользовался представившимся случаем услужить Людовику XV, который за это решил бы в его пользу затянувшуюся тяжбу с парламентом. А «деликатное» поручение, которое принял на себя Бомарше, было вполне в духе многих других предприятий, осуществлявшихся личной дипломатией и разведкой короля.

В Лондоне в это время жил некто Тевено де Моранд, француз по национальности, мошенник и вымогатель по профессии. За ним числилось немало историй уголовного характера, но любимой специальностью Моранда был шантаж. Этот человек собирал компрометирующие сведения о различных лицах и заставлял дорого платить за свое молчание. Перебравшись в безопасный Лондон, он начал использовать возможности существовавшей тогда там свободы печати. Теперь уже шантажируемым лицам Моранд угрожал появлением печатных разоблачений.

А в число этих лиц он решил включить и такого богатого клиента, как Людовик XV. Влияние над королем захватила в это время новая любовница мадам Дюбарри. И ей, и Людовику, конечно, не хотелось стать свидетелями появления в свете книги под броским названием «Тайные мемуары публичной женщины». Там излагалось немало скабрезных эпизодов из весьма красочного прошлого новой фаворитки.

Сначала версальский двор решил действовать испытанным методом. В Лондон откомандировали отряд переодетых полицейских. Они должны были под предлогом увеселительной поездки заманить или просто силой затащить Моранда на корабль, который немедля бы доставил шантажиста во Францию, или, точнее, за решетку одной из многочисленных французских тюрем. Но здесь нашла коса на камень. Опытный мошенник… любезно пригласил незадачливых шпионов к себе на квартиру. Сначала Моранд там, между прочим, выиграл у них немалую толику казенных денег, а потом поднял отчаянный крик. Сбежались люди, и Моранд без труда натравил лондонскую толпу на агентов «версальского деспота». Агентов едва не линчевали и в виде предостережения бросили в Темзу. Случай этот получил широкую огласку и вызвал большое возбуждение. После этого нечего было и думать о насильственном увозе Моранда. Французские полицейские чины терялись в догадках, что делать. Бомарше считал, что после изобретения денежных знаков эти размышления, по крайней мере, излишни.

Правда, когда он приехал в Лондон, Моранд некоторое время отказывался встретиться с шевалье де Ронаком. В конце концов, встреча состоялась. Моранд не скрыл от шевалье де Ронака, что «Тайные мемуары» должны вот-вот выйти из печати. Впрочем, Бомарше удалось уговорить шантажиста задержать их выход в свет до тех пор, пока тайный посланец Людовика не съездит в Версаль за новыми инструкциями. Тот принял к сведению разъяснения памфлетиста, что он, Моранд, кроме всего прочего, нуждается в возмещении убытков за ущерб, который он претерпел от попытки его похитить.

Вернувшийся из Парижа Бомарше передал мошеннику 32 тысячи ливров и обязательство французского правительства выплачивать Моранду пожизненную пенсию размером в 4 тысячи франков в год. Заботливый издатель «Тайных мемуаров» добился включения в это обязательство пункта, гарантирующего его жене после смерти Моранда продолжение выплаты пенсии в половинном размере. Весь тираж «Тайных мемуаров» был торжественно сожжен в присутствии Бомарше и других французских представителей. У Бомарше даже возникла мысль превратить вполне удовлетворенного теперь Моранда в шпиона, наблюдающего за французскими эмигрантами, чтобы избежать появления новых «пасквилей» против французского короля.

Опьяненный успехами, Бомарше вернулся в Париж, но сообщить о них было уже некому: Людовик XV успел к этому моменту скоропостижно скончаться, и Дюбарри лишилась всякого влияния при дворе. Впрочем, автор Фигаро не терялся и в более тяжелых ситуациях. Нет Людовика XV, но есть Людовик XVI, который также будет озабочен потоком памфлетов против его жены Марии-Антуанетты. (Моранд, отвечая добром на добро, прислал из Лондона Бомарше полный каталог этих сочинений). Бомарше не только получает новое задание, но и добивается личного письма Людовика XVI, уполномочивающего его на выполнение «секретных поручений» в Англии и Голландии.

Началась новая серия приключений Бомарше в Лондоне: шевалье де Ронак усердно разыскивал и умиротворял «пасквилянтов». Вскоре Бомарше бросился преследовать одного из них, взявшего деньги, но не уничтожившего «пасквильную рукопись». Преследование продолжалось на континенте. Здесь были все приметы приключенческого романа: переодевания, бешеные скачки, разбойники, ограбившие Бомарше, наконец, интриги в Вене, где ему хотелось завоевать доверие императрицы Марии-Терезии, матери Марии-Антуанетты. А потом последовала еще более головокружительная эпопея, в которой Бомарше выступал как глава фирмы «Родерик Хорталез и Ко», занимавшейся тайными поставками оружия восставшим английским колониям в Северной Америке.

Во Франции министр иностранных дел Верженн горячо приветствовал войну в Северной Америке как возможность свести счеты с Англией. Он сумел доказать молодому монарху, христианнейшему Людовику XVI, что противники французской помощи восставшим не понимают истинных интересов трона. Верженн высмеял в глазах короля бывшего министра финансов упрямца Тюрго, доказавшего, что в казне не хватит денег, чтобы финансировать дело свободы за океаном, и что американцы так или иначе добьются независимости. Автор «Женитьбы Фигаро», плодовитый драматург Бомарше, имевший склонность к тайным делам, целиком разделял мнение Верженна. Он предложил свои услуги королю и могущественному министру. Они оба справедливо верили, что и испанский двор, имевший свои счеты с Англией, не останется в стороне.

Бомарше красноречиво убеждал Людовика XVI признать борьбу США делом Франции. «Поверьте мне, сир, – писал он королю, – экономия немногих миллионов сегодня обернется потоками крови и материальными потерями Франции… Войну с Англией можно отвратить, если оказывать тайную помощь американцам». Ссылки Верженна на государственные интересы и красноречие Бомарше сделали свое дело – Людовик XVI распорядился для начала отпустить по статье тайных расходов 1 млн ливров (43 тысячи фунтов стерлингов) на помощь американцам.

В помещении бывшего голландского посольства в Париже Бомарше учредил фиктивную фирму «Родригес, Хорталес и Ко», которая взяла на себя закупку и поставку в США вооружения, пороха и снаряжения. Дело было поставлено на широкую ногу, помощь оказывалась на государственном уровне. 80 % пороха, сожжённого американцами в борьбе за свободу вплоть до 1778 г., поступило от Франции. Поставки всего производились на самых льготных условиях. Бомарше, от души симпатизировавший делу свободы, надеялся заодно и нагреть около него руки. Он обманулся, ибо с непростительным запозданием оценил коммерческую ловкость тертых заокеанских контрагентов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.