Глава 12 ПОСЛЕДНИЙ ВЫХОД «ШАРНХОРСТА»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 12

ПОСЛЕДНИЙ ВЫХОД «ШАРНХОРСТА»

От него отвернулась фортуна.

Шекспир

Нам следует ненадолго вернуться в начало лета 1943 года и посмотреть, что происходит во флоте метрополии. После двух с половиной лет успешного командования флотом адмирал Джон Товей передал этот пост адмиралу Брюсу Фрейзеру, своему заместителю. Новый командующий обладал богатым опытом и глубокими знаниями в самых разных областях. Однако кораблей в его распоряжении больше не стало. В особенности мешало отсутствие авианосцев. «Победный» оказывал содействие американцам в проведении операций на Тихом океане. В распоряжении командующего был только ветеран флота «Яростный», но и тот находился в ремонте. В августе американцы «одолжили» флоту метрополии свой авианосец «Рейнджер», слишком тихоходный, чтобы принимать участие в операциях на Тихом океане, а также крейсеры «Августа» и «Тускалуза» и дивизион эсминцев. Тем не менее нехватка кораблей продолжала сказываться. В июне адмирал Фрейзер приступил к рассмотрению вопроса возобновления осенью движения русских конвоев. Для этого были две причины: во-первых, поставка грузов в Россию северным путем была важна для успешного продолжения войны; во-вторых, конвои могут заставить немецкие военные корабли снова действовать. Лично он считал, что немецкую эскадру не удастся выманить из фьордов, разве только у нее появится возможность атаковать слабо охраняемый конвой, уничтожить поврежденный авианосец или линкор. Прежде чем адмиралтейство сумело сформулировать свою позицию по этому вопросу, произошли события, описанные в предыдущей главе, а также изменилась стратегическая ситуация на Дальнем Востоке. В конце августа адмирал Дадли Паунд оставил свой пост первого морского лорда по состоянию здоровья. Его преемником стал адмирал Эндрю Каннингем. Деловые качества и достижения адмирала Паунда, поддерживавшего традиции королевского военно-морского флота в течение четырех тяжелых лет, ценились по достоинству; и ему на смену пришел блестящий командир. Если у Черчилля и были какие-то сомнения относительно кандидатуры нового первого морского лорда, они быстро исчезли. Воспитанный в духе адмирала Нельсона, боец до мозга костей, адмирал Каннингем был тем человеком, который должен был возглавить королевский флот на наступательной стадии, в которую вступила война.

21 сентября министр иностранных дел Советского Союза Молотов встретился с послом Великобритании и поднял вопрос о срочном возобновлении русских конвоев. В это же время Черчилль отправил Сталину телеграмму, в которой заявил, что «решение продолжать отправку русских конвоев является не выполнением условий контракта или сделки, а проявлением наших серьезных и честных намерений». В ответном послании Сталин отверг эту формулировку и вновь указал на прямую связь между прибытием грузов северным путем и действиями советских армий на Восточном фронте. Весьма уместный вопрос об истинном значении арктических конвоев для России будет подробно проанализирован позже, а пока интересно отметить, что уже в то время в британских и американских военных кругах начало складываться мнение, что утверждения Сталина на этот счет сделаны больше в целях пропаганды, чем исходя из действительной необходимости. В данном случае ответ Сталина был составлен в таких грубых выражениях, что Черчилль отказался его принять, что, как он впоследствии вспоминал, произвело впечатление на советское правительство. В качестве выражения своего неодобрения Черчилль временно приостановил отправку эсминцев, которые должны были обеспечить переход из России судов, необходимых для возобновления конвоев. Британский министр иностранных дел, находившийся тогда в Москве, обсудил этот вопрос с более сдержанным Молотовым, который поторопился заверить его, что арктические конвои высоко ценятся и правительством, и всем советским народом. Вскоре запрет был снят, и конвои снова отправились в плавание.

После получения разведывательных донесений о серьезном повреждении «Тирпица» сверхмалыми субмаринами в адмиралтействе более благосклонно отнеслись к вопросу возобновления русских конвоев. Хотя наиболее серьезная угроза со стороны вражеских кораблей на время была ликвидирована, следовало помнить, что в Альтенфьорде оставался линкор «Шарнхорст», который мог причинить слабо охраняемому конвою немало бед.

Черчилль сообщил Сталину о своем намерении отправить с ноября по февраль 4 конвоя по 35 судов в каждом. Чтобы учесть возможные случайности, министерство военных перевозок увеличило число судов до 40. Адмиралтейство было вынуждено принять эту цифру. Адмирал Фрейзер, как и его предшественник, был против отправки больших конвоев, учитывая специфику погодных условий в это время года в Арктике, поэтому в итоге было решено, что конвои будут отправляться частями по 20 судов в каждой с интервалом в две недели. Такой график вынуждал использовать в качестве эскорта практически все немногочисленные силы флота метрополии, но лучшего решения в сложившихся условиях не было.

Первым делом следовало организовать возвращение 13 торговых судов, которые провели лето в Кольском заливе в ожидании обратного конвоя. За ними был послан эскорт из 9 эсминцев, 2 минных тральщиков и корвета. Командовал кораблями капитан Кэмпбелл. С эскортом вышли в море 5 советских эсминцев и б катеров. Капитан Кэмпбелл вспоминал, что по прибытии его флотилия впервые получила разрешение швартоваться у причалов военной базы в Полярном. Но все попытки его офицеров установить дружеские связи с советскими военно-морскими офицерами разбились о противодействие советских комиссаров, обладавших удивительной способностью погубить любое праздничное мероприятие. Конвой, получивший номер RA-54A, вышел 1 ноября и под покровом густого тумана благополучно достиг берегов Великобритании. Конвой JW-54A (в нем было 18 судов) вышел из Лох-Ю 15 ноября. Через неделю за ним последовала его вторая половина из 14 судов – JW-54B. Разгрузка в советских портах шла довольно медленно, поэтому для обратного конвоя было подготовлено всего 8 судов. Конвой RA-54B вышел в море 26 ноября. Все три конвоя сопровождались эскортом эсминцев, были обеспечены ближним и дальним прикрытием силами крейсеров и линкоров и достигли портов назначения без потерь и вмешательства со стороны противника. Погода, как правило в это время года отличающаяся буйным нравом, проявила необычную благосклонность. В общем, все было слишком хорошо, чтобы продлиться долго. Когда вышел в море конвой JW-54A, вражеская разведка, несомненно, засекла, что движение на арктическом маршруте снова началось. В район Медвежьего были отправлены дополнительные подводные лодки, а боевой группе кораблей в Альтенфьорде объявили трехчасовую готовность. До 27 ноября ничего подозрительного не было обнаружено, и все вернулось на круги своя. 12 декабря из Лох-Ю вышел конвой JW-55A, состоявший из 19 судов. Его эскортировали и прикрывали, как все предыдущие конвои. 18 декабря поступила информация с «U-636» об обнаружении одного из кораблей эскорта. Вместе с данными радиоразведки это было основанием для немецкого командования предполагать, что в море находится очередной конвой. Три немецкие подводные лодки, готовые к выходу в Атлантику, были срочно переданы в подчинение командующего флотом. Но снова информация поступила слишком поздно, чтобы успеть предпринять эффективные действия. Конвой достиг Кольского залива и Архангельска без потерь. Адмирал Фрейзер на флагманском корабле «Герцог Йоркский» обеспечивал прикрытие конвоя. Узнав из данных радиоразведки, что противник был осведомлен о переходе, он пришел к выводу, что вполне возможной является вылазка боевой группы кораблей из Альтенфьорда. Тогда он решил, что «Герцог Йоркский» проследует с конвоем до Кольского залива, создав тем самым прецедент. Все знали, что адмиралтейство и его предшественник считали нежелательным подвергать тяжелые корабли риску, заходя восточнее мыса Нордкап. Но теперь обстоятельства изменились. Угроза со стороны немецкой авиации, ранее базировавшейся на аэродромах Северной Норвегии, значительно уменьшилась. К тому же в условиях полярной ночи воздушная разведка неэффективна. И «Тирпиц» выведен из строя надолго, а встречу с «Шарнхорстом» или другим судном можно только приветствовать. Риск подвергнуться нападению вражеских подводных лодок можно было считать приемлемым, поскольку они обычно собирались в «волчьи стаи» вокруг конвоев. Итак, «Герцог Йоркский», крейсер «Ямайка» и 4 эсминца вошли в Кольский залив 16 декабря. 18 декабря они снова вышли в море, заняв очень удобную позицию, чтобы отразить любую атаку со стороны немецких военных кораблей на конвой. Во время своего короткого пребывания в СССР адмирал Фрейзер встретился с советским командующим флотом адмиралом Головко и ознакомил его с положением дел в регионе. Выйдя из Кольского залива, корабли зашли в Исландию и, пополнив запасы топлива, снова вышли в море, чтобы обеспечить прикрытие перехода двойного конвоя.

Пожалуй, стоит вспомнить, что после того, как он занял должность главнокомандующего военно-морским флотом Германии, Дёниц добился от Гитлера понимания и одобрения его стратегии операций с крупными военными кораблями. Но в тот момент ни одна из сторон не знала, что пройдет почти год, прежде чем об этом вспомнят. Однако Дёница никогда не покидало желание доказать Гитлеру свою правоту. В течение весны он разработал основные принципы, в соответствии с которыми должны были осуществляться действия боевых кораблей против конвоев: «Условия для успешных операций крупных военных кораблей против судов в Арктике могут сложиться достаточно редко, поскольку противник (об этом можно судить исходя из прошлого опыта) будет использовать для защиты конвоев силы, многократно превосходящие наши. Тем не менее могут возникнуть ситуации, благоприятные для атаки неохраняемых или слабо охраняемых конвоев, а также небольших групп судов, следующих самостоятельно. Когда бы ни возникла такая возможность, ею следует незамедлительно воспользоваться, придерживаясь определенных тактических принципов.

Иногда может возникнуть необходимость атаковать хорошо охраняемый конвой всеми имеющимися в наличии силами. Приказ на такую атаку может быть дан, если уничтожение конкретного конвоя оказывается необходимым любой ценой».

Услышав о возобновлении отправки конвоев, Дёниц на очередной встрече с Гитлером 19–20 декабря проинформировал его о своем намерении отправить «Шарнхорст» и эсминцы боевой группы для атаки на следующий конвой, направляющийся из Англии в СССР. Конечно, если будут основания надеяться на успешный исход операции. Фюрер не выдвинул никаких возражений. Он потерял веру в успех своего военного флота, и даже информация об изменении ситуации на Восточном фронте не заставила его схватиться за это предложение как за соломинку. Дёниц должен был учесть изменение условий плавания с наступлением зимы. Увеличение продолжительности темного времени суток давало преимущество эсминцам противника, которые могли атаковать корабли с использованием торпед. В то же время короткий период сравнительно светлых сумерек был вряд ли достаточным, чтобы организовать развернутую атаку на конвой, особенно если он охраняется сильным и агрессивно настроенным эскортом. Всему перечисленному сопутствовала погода, характеризующаяся свирепыми штормами, слепящими снежными шквалами, гигантскими волнами и жутким морозом. Все это затрудняло обнаружение конвоя и снижало эффективность воздушной разведки. Но важнее всего был факт, что Дёниц не мог не знать о неоспоримом превосходстве англичан в части радарных установок, которое должно было стать решающим в ночной схватке.

22 декабря немецкий самолет-разведчик обнаружил конвой из 40 судов в районе Фарерских островов, который в действительности был частью «В» конвоя JW-55, куда входило 19 судов. Они вышли в море двумя днями раньше. Адмирал Шнивинд отправил в район Медвежьего 8 подводных лодок и объявил боевой группе кораблей трехчасовую готовность. Такова была обычная процедура, если становилось известно о появлении противника в его районе. Он предполагал, что конвой будут прикрывать крейсеры и линкоры, которые пока не были обнаружены, и считал всю операцию ловушкой, чтобы выманить военные корабли Германии из укрытия для их уничтожения. Как показали последующие события, его опасения были обоснованными. А 23 декабря воздушная разведка сообщила уточненные сведения о конвое. На этот раз он состоял, как утверждалось, из 17 судов и находился в 300 милях к юго-востоку от острова Ян-Майен. Судя по докладу, полученному на следующий день, конвой находился уже в 220 милях к востоку от острова. Туда Шнивинд и выдвинул подводные лодки. В это время немцы не располагали авиацией, способной нанести бомбовый или торпедный удар по конвою; проблемы возникли даже с ведением постоянного наблюдения. Непрерывная разведка должна была вестись только при получении подтверждения о намерении использовать боевые корабли для нападения на конвой. И даже при этом поиск можно было вести только в радиусе одних суток плавания линкора (480 миль) от конвоя. Все перечисленное укрепило Шнивинда во мнении, что шансы на успех кораблей весьма невелики, а риск велик. Он позвонил в Берлин и выяснил, что гросс-адмирал в Париже и должен вернуться на следующий день. Было решено дождаться его возвращения. Еще одним фактором, повлиявшим на дальнейшее развитие событий, стало отсутствие по болезни вице-адмирала Кумметца. Его временно замещал командир группы эсминцев контр-адмирал Эрих Бей. В отличие от Кумметца он являлся специалистом по торпедам и неплохим тактиком, но был не слишком сильным и решительным командиром подразделения. Бей был хорошим командиром эсминца, но не более того. Он участвовал в сражении при Нарвике в апреле 1940 года. Свое мнение по вопросу действия военных кораблей он изложил Шнивинду через две недели после того, как занял место Кумметца. Он был согласен с позицией своего предшественника в том, что в зимние месяцы следует ограничиться нападением на конвой эсминцев. Однако он был оптимистом по натуре, поэтому завершил свой рапорт следующими словами: «Успех может зависеть от воли случая или от ошибки противника. Несмотря на то что мы не слишком сильны, война нередко представляла нам благоприятные возможности для победы. Исходя из предыдущего опыта, у нас есть все основания надеяться на удачу». Рапорт Бея попал в Берлин незадолго до событий, которые будут описаны далее. Когда немецкое командование получило информацию о возобновлении движения конвоев, оно немедленно издало директиву, в которой была изменена предыдущая установка на прекращение в период полярной ночи выходов в море больших военных кораблей. В новой директиве было выдвинуто осторожное предположение о том, что такие операции могут иметь место, если «силы противника не превосходят наши» и может быть обеспечена воздушная разведка. Последнее условие не было выполнено. И в жизнерадостном рапорте Бея вряд ли имелась в виду отправка в море «Шарнхорста». Скорее всего, Бей, как и его непосредственный начальник, подразумевал нападение на конвой силами эсминцев.

Мы оставили адмирала Фрейзера, когда он на «Герцоге Йоркском» вместе с крейсером «Ямайка» и 4 эсминцами направлялся на север для прикрытия конвоев JW-55B и RA-55A, которые состояли из 22 судов и вышли из Кольского залива 22 декабря. На следующий день вице-адмирал Бурнетт на крейсере «Белфаст» вместе с крейсерами «Норфолк» и «Шеффилд», которые прикрывали переход предыдущего конвоя в СССР, тоже покинул Кольский залив. Британские корабли должны были обеспечить защиту двух конвоев, уже находящихся в море, в самом опасном районе – к востоку от острова Медвежий. В полдень 24 декабря конвой JW-55B находился в 240 милях к востоку от острова Ян-Майен и в 400 милях к западу от Альтенфьорда. Кроме того, он на 400 миль опередил силы прикрытия адмирала Фрейзера, то есть был довольно уязвим. Командующий флотом был так обеспокоен нависшей над конвоем опасностью, что решил пойти на риск и нарушить радиомолчание, передав старшему офицеру эскорта приказ изменить курс и в течение трех часов следовать в обратном направлении, увеличив скорость движения своих кораблей с 15 до 19 узлов. Так удалось сократить разрыв до 100 миль. Именно расстояние между конвоем и силами прикрытия, образовавшееся из-за незапланированного захода этих сил в Кольский залив и ограниченной дальности плавания эсминцев, сыграло важную роль в событиях последующих двух дней.

Согласно планам адмирала Фрейзера его корабли должны были двигаться вперед на скорости 15 узлов и занять позицию между островами Ян-Майен и Медвежий, когда конвой будет находиться к востоку от Медвежьего. В этом районе адмирал намеревался провести тридцать часов. Но при высокой скорости движения эсминцы сжигают большое количество топлива, а это может привести к тому, что период пребывания сил прикрытия в опасном для конвоя районе придется сильно сократить. В Рождество, когда корабли полным ходом шли на север, с юго-запада налетел штормовой ветер, в считаные минуты превратив поверхность моря в бурлящий котел. Он принес с собой снежные шквалы, которые сильно ухудшили и без того плохую видимость. Гигантские, увенчанные белыми гребнями пены волны подхватывали эсминцы и отбрасывали их далеко в сторону, превращая работу рулевых, пытавшихся удержать корабль на курсе, в ад. Даже значительно более тяжелый «Герцог Йоркский» (30 тысяч тонн!) взлетал на гребень волны, словно легкая скорлупка. Ветер продолжал усиливаться, шторм свирепствовал вовсю, и наступившую ночь адмирал Фрейзер впоследствии назвал «самой неприятной». Создавалось впечатление, что противник не обнаружил конвой RA-55A. Адмирал Фрейзер решил нарушить радиомолчание и передал адмиралу Бурнетту приказ повернуть дальше на север и перебросить 4 эсминца из его эскорта для охраны конвоя JW-55B. В результате эскорт последнего увеличился до 14 эсминцев. Этого было достаточно, чтобы дать достойный отпор кораблям противника в случае атаки.

Ранее радиоразведка немцев доказала свою высокую эффективность, но в данном случае не было оснований полагать, что противник перехватил какое-либо из двух радиосообщений адмирала Фрейзера. Впрочем, условия для приема и передачи сигналов радиосвязи в Арктике были весьма переменчивы. Когда рождественским утром, вернувшись из Парижа, Дёниц взялся за анализ ситуации, она представилась ему следующей: «Конвой, перевозящий военные грузы в СССР, следует под защитой крейсеров, которые не могут составить конкуренцию нашим кораблям, проходя через район действия нашей боевой группы. Его положение, курс и скорость известны. Поскольку кромка льда находится вблизи острова Медвежий, он не сможет уклониться от курса. А высокая скорость наших кораблей не позволит судам противника избежать нашей атаки».

Из этого следует, что Дёниц был готов к встрече своих кораблей с британскими крейсерами. Тем не менее в его приказе говорилось: «Атака может быть прервана в любой момент по вашему усмотрению. В принципе вам следует выйти из боя при появлении превосходящих сил противника». Как мы имели возможность убедиться, воздушная разведка не могла быть проведена должным образом как по причине нехватки самолетов, так и ввиду тяжелых погодных условий и плохого освещения. Дёниц предполагал, что, если в море и находятся вражеские линкоры, они находятся далеко от конвоя. Поэтому он сделал вывод, что у «Шарнхорста» имеются все шансы на быстрый успех. К тому же он не мог не думать об ухудшившейся ситуации на Восточном фронте, на фоне которой был необходим яркий героический жест со стороны военно-морского флота. Видимо, этот аргумент и перевесил чашу весов. Дёниц принял решение вывести военные корабли в море. Впоследствии он утверждал, что его всемерно поддержали адмирал Шнивинд и руководство штаба ВМФ; но представляется очевидным, что Шнивинд испытывал значительно меньше энтузиазма, чем его непосредственный начальник.

Находясь в своем штабе в Киле, Шнивинд время от времени получал сообщения о продвижении конвоя. В девять часов утра о его прохождении доложила «U-601», часом позже его заметил возвращавшийся на базу самолет. В полдень из Берлина еще не было никаких указаний, но на всякий случай он объявил кораблям часовую готовность. И только в 2.15 Шнивинд получил по радио сообщение: «Восточный фронт, 1700». Это было подтверждение Дёница на выход в море военных кораблей. Цифры означали время выхода группы. Позже его изменили на семь часов вечера, чтобы адмирал Бей и его офицеры успели перейти с «Тирпица» на «Шарнхорст». Судя по тому, что он не сделал это раньше, можно предположить, что он не ожидал приказа на выход в море. В 2.20 снова поступило сообщение от «U-601» о скорости и курсе конвоя, содержавшее также информацию о погоде: «Ветер южный силой 7 баллов (до 33 узлов), дождь, видимость 2 мили». По получении этой информации Шнивинд позвонил в Берлин и предложил отложить операцию, мотивируя это решение отсутствием воздушной разведки и неблагоприятной погодой. Он предложил атаковать конвой силами эсминцев, оставив «Шарнхорст» в качестве прикрытия, но Дёниц и слушать не хотел об изменении своего плана. Несмотря на полученный отпор, Шнивинд дал Бею достаточно широкие полномочия:

«1. Групповая атака на конвой будет произведена «Шарнхорстом» и 5 эсминцами на рассвете 26 декабря (примерно в 11.00).

2. Согласованная атака будет произведена только при благоприятных обстоятельствах (погода, видимость, точная информация о противнике).

3. Если условия будут неблагоприятными, эсминцы должны атаковать самостоятельно; «Шарнхорст» останется в стороне, а если будет сочтено целесообразным, то на выходе из фьорда».

У немцев не было самой важной составляющей успешной атаки – точной информации о противнике.

Немецкие корабли вышли в море в соответствии с приказом и взяли курс на север, поддерживая скорость 25 узлов. Тяжелый «Шарнхорст» шел хорошо, однако эсминцы трепало нещадно. Незадолго до полуночи Бей нарушил радиомолчание и доложил группе «Север», что вышел в район операции, но погодные условия ограничивают действия эсминцев, и он вынужден снизить скорость.

Шнивинд ответил, что, если эсминцы не могут действовать, Бею следует рассмотреть возможность линкорской акции «Шарнхорста». Термин «линкорская акция» обозначает тактические действия линкоров в океанской войне и вряд ли применим для нападения на хорошо защищенный конвой. Но право принять окончательное решение было предоставлено командиру группы. Примерно в это время Бей получил напутственное послание от Дёница, в котором ему предлагалось «использовать сложившуюся ситуацию, проявив опыт и мужество, не позволить загнать себя в ловушку, суметь при необходимости вовремя выйти из боя, немедленно уходить при встрече с превосходящими силами противника». Представляется странным, что Дёниц счел необходимым давать такие указания, учитывая, что он был совершенно уверен в Бее. (В своих мемуарах он называл Бея «превосходным офицером, обладающим значительным военным опытом, который прекрасно справлялся со своими обязанностями на всех занимаемых постах».) А приказ выходить из боя при встрече с превосходящими силами противника имел печальное сходство с тем, который связал по рукам и ногам Кумметца годом раньше.

Бей уже совершил первую ошибку, нарушив радиомолчание. Как было упомянуто ранее, он послал сообщение о прибытии в заданный район, которое, собственно говоря, ему ничего не дало. Зато его засекли англичане и сделали вывод, что «Шарнхорст» вышел в море. Эту информацию сразу же передали адмиралу Фрейзеру, который получил ее рано утром 26 декабря. По состоянию на 4.00 этого переломного дня в районе действия сложилась следующая ситуация:

а) конвой RA-55A находился в 220 милях к западу от острова Медвежий и двигался в западном направлении со скоростью 8 узлов. О его местонахождении противник не знал;

б) конвой JW-55B находился в 50 милях к югу от острова Медвежий и двигался в направлении восток-северо-восток со скоростью 8 узлов. За ним шла подводная лодка «U-601»;

в) крейсеры вице-адмирала Бурнетта находились в 150 милях к востоку от конвоя JW-55B. Корабли шли на юго-восток со скоростью 18 узлов;

г) корабли прикрытия адмирала Фрейзера находились в 220 милях к юго-западу от конвоя JW-55B и шли на восток со скоростью 24 узла. Скорость была увеличена немедленно после получения информации о «Шарнхорсте»;

д) в 100 милях к юго-востоку от конвоя находился «Шарнхорст» и эсминцы «Z-29, -30, -33, -34, и -38». Немецкие корабли шли в северном направлении со скоростью 25 узлов.

В 4.01 адмирал Фрейзер снова нарушил радиомолчание. Он передал приказ адмиралу Бурнет-ту и старшему офицеру эскорта конвоя JW-55B доложить о своем местоположении и сообщил им ориентировочные координаты своих кораблей. В условиях плохой видимости было исключительно важно, чтобы офицеры каждой группы кораблей знали, где находятся остальные. Конечно, при этом был риск выдать свое местонахождение противнику, но с ним приходилось мириться. Судя по всему, немцы не перехватили это сообщение. В 6.28 адмирал Фрейзер снова вышел в эфир. Он приказал конвою следовать северо-восточным курсом, чтобы затруднить «Шарнхорсту» процесс поиска, а крейсерам – идти на сближение с конвоем.

В течение ночи Бей получил несколько запоздавших донесений о перемещениях конвоя. Из одного из них, переданного накануне в 15.10, он узнал, что радарный поиск не обнаружил кораблей противника в радиусе 50 миль от конвоя. Из поступившей в его распоряжение информации Бей рассчитал, что к 6.30 его корабли будут находиться примерно в 30 милях от цели. Поэтому в семь часов, полагаясь на собственные неверные расчеты или не точные сообщения с подводных лодок, он повернул корабли на юго-запад, после чего приказал эсминцам выдвинуться вперед на 10 миль, рассредоточиться и приступить к поискам конвоя. Поскольку шторм разошелся не на шутку, корабли снизили скорость до 10 узлов. Конвою повезло: немцы разыскивали его не там, где он находился в действительности.

В 8.40 радар флагманского корабля Бурнетта «Белфаст» засек «Шарнхорст» на расстоянии 17,5 мили. Он оказался между крейсерами и конвоем в 30 милях к востоку от конвоя. По неизвестной причине в 8.20 Бей внезапно повернул «Шарнхорст» на север, резко увеличив скорость. Командиров эсминцев он не поставил в известность о своих планах. Теперь «Шарнхорст» шел навстречу британским крейсерам, причем расстояние между ними быстро сокращалось. В 9.21 на «Шеффилде» увидели противника на расстоянии 6,5 мили, спустя три минуты было выпущено несколько осветительных снарядов, а в 9.29 корабли Бурнетта открыли огонь и пошли на сближение. При этом секторы обстрела двух ведущих кораблей оказались временно перекрыты, и на передовую выдвинулся «Норфолк». Его второй и третий залпы попали в цель, причем один из снарядов уничтожил носовую радарную установку. Нападение явилось для Бея полной неожиданностью, но уже через несколько секунд он начал принимать меры по спасению. «Шарнхорст» резко увеличил скорость и стал уходить на юго-восток. Оторвавшись от врага, линкор вернулся на северо-восточный, а потом на северный курс. Очевидно, Бей хотел обойти вражеские крейсеры и снова вернуться к конвою. Это предвидел Бурнетт. Сперва он проследовал за противником на юго-восток, но понял, что при таких погодных условиях тяжелый «Шарнхорст» имеет большое преимущество перед легкими британскими крейсерами, поэтому приказал прекратить преследование и возвращаться к конвою, рассчитав курс так, чтобы подойти к нему с юго-востока.

Дёниц подверг действия Бея резкой критике по двум причинам: во-первых, если первый контакт с противником установлен рано утром, сражение должно быть доведено до конца. Во-вторых, он считал ошибкой, что Бей не приказал эсминцам присоединиться к «Шарнхорсту». Имеются основания усомниться в справедливости этой критики. Совершенно очевидно, что Бей не знал численности сил противника, но не мог забыть наставление Дёница не вступать в бой с превосходящими силами. Но на «Шарнхорсте» имелось девять 11-дюймовых, двенадцать 5,9-дюймовых и четырнадцать 4,1-дюймовых орудий, а также два комплекта строенных торпедных труб. Наиболее уязвимые места корпуса были покрыты 12-дюймовой броней, а на постройку двух палуб была использована специально закаленная сталь толщиной 4,3 и 2,4 дюйма. Этот корабль мог доставить массу неприятностей, а нанести ему серьезные повреждения было достаточно трудно. Британские корабли намного уступали и в вооружении, и в прочности корпусов. На «Белфасте» и «Шеффилде» имелось по двенадцать 6-дюймовых орудий, а на «Норфолке» восемь 8-дюймовых. Если бы адмирал Бей догадался оставить при себе эсминцы, каждый из которых был вооружен пятью 5,9-дюймовыми орудиями, перевес был бы всецело на стороне немцев, а задача адмирала Бурнетта многократно усложнилась. В 10.09 Бей приказал старшему офицеру группы эсминцев капитану Йогансену на «Z-29» доложить обстановку. Он сообщил, что все идет по плану, эсминцы следуют на юго-восток со скоростью 12 узлов, и дал свои координаты. Спустя восемнадцать минут он получил приказ идти на восток-северо-восток, увеличив скорость до 25 узлов.

В 9.30 адмирал Фрейзер отослал конвой на север, а старшему офицеру эскорта приказал выделить 4 эсминца для присоединения к группе адмирала Бурнетта. Все это было выполнено на удивление быстро, несмотря на отвратительную погоду. В 10.25 старший офицер отделившегося подразделения эсминцев коммандер Фишер уже доложил о прибытии адмиралу, а через двадцать пять минут перед крейсерами, которые заняли позицию в 10 милях впереди конвоя, уже был сформирован противолодочный экран. Командующий флотом понимал, что, если крейсеры снова не перехватят «Шарнхорст», его не удастся заставить вступить в бой с «Герцогом Йоркским». Эта мысль ни на минуту не покидала обоих британских адмиралов, но во главу угла они ставили обеспечение безопасности конвоя. Такую стратегию можно счесть оборонительной, не забывая о том, что нет более простого способа заставить противника вступить в бой, чем охранять конвой во время прохождения по участку, который враг считает своим. Бурнетт не сомневался, что «Шарнхорст» вернется к конвою; если сконцентрировать свои силы рядом с торговыми судами, имеются все шансы сначала отогнать его в сторону, а потом… Если же рассредоточить свои корабли для поиска противника, при встрече они не смогут оказать достойное сопротивление, не говоря уже о нападении. Если бы Бурнетт не вернулся к конвою, а попробовал засечь «Шарнхорст» радаром и ринуться в погоню, он мог очень быстро его потерять, поскольку противник обладал преимуществом в скорости, тем более при плохих погодных условиях. Оторвавшись от крейсеров, «Шарнхорст» легко мог вернуться к конвою и уничтожить его. Поэтому правильность действий адмирала Бурнетта не подвергается сомнению.

В 10.12 немецкий разведывательный самолет передал сообщение об обнаружении нескольких кораблей, один из которых крупный, остальные – меньших размеров. Возможность визуальной идентификации не представилась из-за темноты, но были указаны их координаты. В действительности корабли адмирала Фрейзера в это время находились в 49 милях к востоку-северо-востоку от указанной точки и в 107 милях от «Шарнхорста». Из-за сильного юго-западного ветра ошибка в определении координат вполне возможна, тем более для экипажа самолета, не получившего специальную подготовку для действий над морем. Неизвестно, получил это сообщение адмирал Бей на «Шарнхорсте» (все зависит от того, имелась ли на корабле приемная аппаратура для прослушивания информации на частотах, используемых авиацией) или продолжал сам искать конвой, однако представляется более вероятным первый вариант. Он подтверждается свидетельством Гедде, уцелевшего моряка с «Шарнхорста», который сообщил, что между 11.00 и 11.30 на «Шарнхорсте» стало известно о появлении в 150 милях к западу группы британских военных кораблей. Из других источников следует, что новость не разглашали до 15.00. Не исключено, что за обедом просто повторили уже ранее объявленное сообщение. В 11.58 Бей получил координаты от старшего офицера группы эсминцев, сообщил ему свои и приказал атаковать конвой, проследовав в район с координатами, полученными от подводной лодки два часа назад. К этому времени эсминцы находились далеко к западу от конвоя, поэтому им пришлось повернуть и снова вступить в схватку со стихией, идя против ветра и волн.

В полдень адмирал Фрейзер проанализировал ситуацию с наличием топлива у эсминцев и оказался перед необходимостью решения нелегкой задачи: куда идти за топливом – в Кольский залив или в Исландию. Существовала вероятность, что после короткой схватки с крейсерами вражеский корабль покинул район операции и вернулся в Альтенфьорд, в этом случае перехватить его почти не оставалось шансов, и не было смысла подвергать корабли риску в Баренцевом море. Проблема выбора была снята с повестки дня, когда вскоре после полудня поступило сообщение с «Белфаста» об обнаружении «Шарнхорста», который находился в 15 милях от британского крейсера на востоке-северо-востоке. Адмирал Фрейзер решил не упускать подвернувшийся шанс. Вражеский корабль шел со скоростью 20 узлов в западном направлении, крейсеры двигались навстречу, и расстояние между ними быстро сокращалось. В 12.21 «Шарнхорст» заметили с «Шеффилда», и на расстоянии 5,5 мили все три крейсера открыли огонь. Вражеский корабль отреагировал на нападение, как в первый раз: развернулся и попытался уйти, но этому маневру помешали корабли адмирала Фрейзера, начавшие торпедную атаку. Перестрелка длилась двадцать минут. За это время было отмечено два попадания в «Норфолк», в результате которых орудие и все радарные установки, кроме одной, были выведены из строя. В 12.41 Бурнетт приказал прекратить огонь и начал преследование немецкого судна, который удалялся в юго-юго-восточном направлении со скоростью 28 узлов. Курс был выбран очень удачно для перехвата корабля «Герцогом Йоркским». Дёниц снова посчитал, что Бей должен был принять бой с крейсерами, учитывая, что он мог воспользоваться преимуществом в освещении: силуэты британских кораблей были хорошо видны на фоне западного горизонта. Но у Бея опять не было эсминцев, что являлось крупной проблемой. Если бы он сумел уйти от вражеских крейсеров, тогда он смог бы избежать весьма незавидной участи. В 13.06 в эфире прозвучало сообщение, которое уже упоминалось выше, но теперь в нем не говорилось о крупном корабле. Оно было получено на «Шарнхорсте», но мы не знаем, какое влияние оказало на решения адмирала. Если бы он понял, что речь идет о главных силах флота метрополии, и потрудился бы проложить курс от точки с координатами, полученными в 10.12, ему стало бы ясно, что, придерживаясь своего курса, он встретится в море с этими кораблями. Но, судя по всему, Бей не считал ситуацию опасной, потому что «Шарнхорст» остался на прежнем курсе и в 15.25 с него было отправлено сообщение об ожидаемом времени прибытия на базу.

В это время немецкие эсминцы двигались с севера на юг в поисках конвоя. Они были очень близки к цели: в 13.00 они прошли в 8 милях к югу от него, ничего не обнаружив. В 14.18 Бей приказал эсминцам прекратить операцию; к этому приказу капитан Йогансен отнесся с откровенным сомнением, но спустя две минуты ему снова приказали возвращаться на базу. На этом их участие в нашей истории заканчивается.

Всю вторую половину дня адмирал Бурнетт, соблюдая лучшие традиции крейсерской войны, преследовал противника, периодически информируя о его координатах адмирала Фрейзера, который готовился к выполнению давно задуманного плана. Он хотел позволить «Герцогу Йоркскому» скрытно приблизиться к врагу на расстояние 6 миль и тогда открыть огонь. С такого расстояния 14-дюймовые снаряды смогут пробить боковую броню немецкого линкора. В ночном сражении тот, кто сумеет нанести точный удар первым, получает значительное преимущество. Фрейзер понимал, что «Шарнхорст», обладая преимуществом в скорости, непременно попытается уйти; если огонь будет открыт слишком рано, немецкий линкор сможет без особого труда удалиться на относительно безопасное расстояние. В то же время траектория полета снарядов при расстоянии 6 миль не даст им пробить бронированную палубу – самое уязвимое место корабля, что, безусловно, является недостатком. Однако он компенсируется более высокой вероятностью попадания в корпус при небольшом расстоянии.

В 16.17 «Шарнхорст» засекли поисковые радары «Герцога Йоркского». Создается впечатление, что в это время Бей впервые заподозрил, что его корабль является объектом преследования. Расстояние между противниками продолжало сокращаться, и капитан британского линкора с нетерпением ожидал возможности открыть огонь. В соответствии с приказом адмирала Фрейзера 4 эсминца увеличили скорость и вышли вперед. Теперь они находились чуть впереди линкора по два с каждой стороны в самом выигрышном положении для торпедной атаки на противника. В 16.32, судя по показаниям радара, расстояние между противниками составляло 14 миль. Через двенадцать минут линкор отвернул на 30 градусов вправо, и в сторону предполагаемого местонахождения противника с «Белфаста» и «Герцога Йоркского» полетели осветительные снаряды. Через несколько секунд стал ясно виден «Шарнхорст», торопившийся к берегам Норвегии. Ровно в 16.50 десять 14-дюймовых орудий «Герцога Йоркского» и двенадцать 6-дюймовок с «Ямайки» открыли ураганный огонь. Нападение явилось неожиданным для немцев, которые в первый момент опять сделали попытку уйти, но им помешал огонь с двух британских крейсеров («Шеффилд» к этому времени отстал из-за технической неисправности). Они вынудили «Шарнхорст» лечь на восточный курс. «Герцог Йоркский» и «Ямайка» устремились в погоню. Оправившись после шока от неожиданности, капитан Хинтце начал действовать, в боевую готовность были приведены палубные орудия. Сначала стрельба с «Шарнхорста» велась неточно, но только в первые минуты. Затем огонь стал удручающе точен. Оба корабля применяли одинаковую тактику: поворот направо, чтобы взять под обстрел противника, бортовой залп, возврат на прежний курс для подготовки следующего залпа. Командиры 4 эсминцев получили приказ адмирала Фрейзера не расходовать свои торпеды до особого распоряжения. Как впоследствии объяснил главнокомандующий, он не хотел, чтобы торпеды были выпущены по кораблю, когда он без труда мог их избежать. Теперь 4 эсминца оказались вовлеченными в затяжное преследование противника, в 17.13 они получили приказ атаковать, но им было не так легко догнать свою цель. Расстояние между ними сохранилось одинаковым – 6 миль. Адмирал Фрейзер, наблюдая за их перемещением на экране радара, почувствовал, что, несмотря на превосходную координацию всех сил, действующих под его руководством, противник может ускользнуть. Крейсеры Бурнетта через двадцать пять минут после начала боя были вынуждены прекратить огонь: расстояние стало слишком большим. В результате сражение фактически стало дуэлью между двумя мощными противниками, только вражеский корабль обладал серьезным преимуществом в скорости – в 4 узла. Несмотря на то что «Шарнхорст» представлял собой трудную мишень, стрельба с «Герцога Йоркского» велась на удивление точно, и попадания отмечались часто. Впрочем, противник отвечал тем же. Обе мачты британского корабля были сломаны попавшими снарядами, к счастью неразорвавшимися, но один из них повредил антенну радара. К счастью, ее сумел отремонтировать лейтенант Бейтс, проявив при этом чудеса героизма. С увеличением расстояния между кораблями увеличились шансы каждого получить фатальную пробоину, потому что траектория движения снарядов становилась параболической, а угол падения при ударе позволял им пробить бронированную палубу. Неожиданно в 18.20 «Шарнхорст» прекратил огонь. Адмирал Фрейзер увидел, что эсминцы, от которых теперь так много зависело, медленно приближаются к своей цели. Считается, что в результате второго или третьего залпа «Герцога Йоркского» корабль противника получил пробоину в корме в районе ватерлинии, и поступившая в помещения забортная вода заставила судно снизить скорость. Эсминцы «Дикий» и «Сомарес» приблизились с северо-востока и приняли на себя всю мощь вспомогательной артиллерии противника. А в это время эсминцы «Скорпион» и «Сторд» подошли незамеченными со стороны правого борта на расстояние 3 тысяч ярдов. При этом вражеский корабль возвышался над ними, как великан над пигмеями. Неожиданно с «Шарнхорста» заметили подошедшие непозволительно близко эсминцы, и линкор резко изменил курс вправо, на что другие два эсминца отреагировали весьма оперативно и выпустили торпеды, как минимум, одна из них попала в цель. В результате поворота крейсеры «Дикий» и «Сомарес» оказались у него на правом траверзе. Такую возможность нельзя было упустить, и по линкору выпустили 12 из 16 торпед. Из них, как минимум, три попали в цель. (На «Сомаресе» несколько труб было повреждено орудийным огнем.) Это решило судьбу «Шарнхорста».

Стало очевидно, что события складываются весьма благоприятно для британцев. Адмирал Фрейзер, обдумывавший возможность направить корабли к норвежскому побережью, чтобы отрезать вражеский линкор от базы, приказал капитану Расселу взять курс на сближение с «Шарнхорстом». В 19.01 «Герцог Йоркский» и «Ямайка» вновь открыли огонь, только теперь с расстояния 3 миль, посылая один за другим снаряды в поврежденный корабль. Было видно, что на крейсере во многих местах вспыхнули пожары. Происходящее уже больше походило на бойню, чем на сражение. Но нельзя не отметить, что, когда все основное вооружение на «Шарнхорсте» было выведено из строя, линкор продолжал отстреливаться до конца, используя вспомогательную артиллерию. В 19.19 адмирал Фрейзер передал приказ на «Белфаст» и «Ямайку» потопить вражеский корабль торпедами. Их было выпущено 6. Через несколько минут свою лепту внесли эсминцы коммандера Фишера, а «Герцог Йоркский» прекратил огонь и отошел от тонущего корабля. Всего по «Шарнхорсту» было выпущено 55 торпед, из которых 11 попали в цель. В 19.45 линкор затонул. Из команды, численность которой составляла около 2 тысяч человек, удалось спасти лишь 36 старшин и матросов.

В это время конвой JW-55B следовал своим курсом и спустя трое суток достиг Кольского залива без потерь. Командующий флотом метрополии на «Герцоге Йоркском» прибыл туда 27 декабря, причем весть о блестящей победе смягчила извечную русскую сдержанность.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.