Приложение 8 Замечания одного из генералов (имя не указывается) по поводу докладной записки Мантейфеля

Приложение 8

Замечания одного из генералов (имя не указывается) по поводу докладной записки Мантейфеля

Без даты (1862)

Приказ Его Величества о наборе офицеров в действующую армию от 31 октября 1861 года устанавливает следующие правила относительно экзаменов на офицерскую должность:

1. Чтобы на унтер-офицерских экзаменах было меньше молодых людей с недостаточной подготовкой, к ним допускаются лишь те, кто может представить сертификат, выданный квалифицированным учебным учреждением, о том, что уровень их образования соответствует уровню тех, кто закончил прусскую гимназию или прусское реальное училище первого класса.

2…общеобразовательное значение этого предмета (немецкого языка) таково, что каждый получивший по немецкой грамматике и правописанию оценку «неудовлетворительно», признается не сдавшим и весь экзамен в целом.

При принятии окончательного решения решающим моментом становится не только отметка по немецкому языку, но также и оценка остальных экзаменаторов, с учетом письменных работ по другим предметам.

По обоим этим пунктам новые правила отличаются от прежних требований, предъявляемых на унтер-офицерских экзаменах.

Причины, по которым были повышены требования к стандартному техническому образованию, обязательному для молодых людей, поступающих в армию в качестве добровольцев без жалованья, изложены в «Докладной записке об историческом развитии требований, предъявляемых к формальному образованию кандидатов на офицерские должности».

В этом интересном документе рассматриваются различные стадии развития, которые прошло военное образование начиная с 1808 года. Это исключительно важный предмет, и в докладе говорится, что армия всегда относилась к нему очень серьезно. Тем не менее очевидно, что взгляды на то, какого образовательного уровня нужно требовать от кандидатов на офицерские должности, претерпели значительные изменения как в количественном, так и в качественном плане.

До 1828 года соответствующие правила были направлены на то, чтобы создать определенные преимущества для сыновей малообеспеченных офицеров, как продолжающих служить, так и ушедших в отставку.

Их сыновья получали бесплатное образование и воспитание в дивизионных школах, но в эти школы набирали совсем маленьких мальчиков, у которых не было почти никакого знакомства с точными науками.

Дивизионные школы часто критиковали на том основании, что как учителя, так и ученики имели одинаково плохую подготовку – первые для обучения, а вторые для учебы. Более того, обучение в этих школах шло медленно, и нагрузка на преподававших там офицеров была очень большой. Но в конце концов офицерский корпус получал вполне пригодный материал (или прусская армия тех дней была гораздо хуже, чем хотелось бы?).

Примерно в то же время возникла необходимость поднять требования на унтер-офицерских экзаменах, чтобы поддержать высокий социальный статус офицерства: это было связано с тем, что в других сферах государственной деятельности потребовался более высокий образовательный уровень. Программа дивизионных школ была сочтена недостаточной, и были предприняты усилия, чтобы полностью закрыть младшие классы в этих школах.

Часто указывалось, что методы преподавания и воспитания были ориентированы на учащихся, которые хотели связать свое будущее со службой в армии, и отличались от практики принятой в других сферах деятельности. Однако этому были свои причины, отчасти вполне обоснованные и имеющие глубокие корни. Необходимо было учитывать социальное происхождение, положение дворянства в присоединившихся к Пруссии княжествах, а также потребности самой армии. Поэтому было выдвинуто предложение, чтобы сыновьям отставных офицеров, поместных дворян, военнослужащих и чиновников, выразившим желание поступить на службу в армию, давались стипендии, которые позволяли бы им учиться в гимназиях и гражданских высших учебных заведениях.

Хотя эти предложения так и не были приняты, в 1828 году предпринимались шаги к тому, чтобы:

1) упразднить младшие классы дивизионных школ, где готовили к унтер-офицерским экзаменам;

2) оставить в дивизионных школах только старшие классы, где бы занимались лишь добровольцы, сдавшие унтер-офицерские экзамены и не получающие жалованья.

В то же самое время делались попытки поднять уровень унтер-офицерских экзаменов. Однако ни одна из этих реформ так и не была осуществлена. Второй класс в дивизионных школах продолжил готовить кандидатов к унтер-офицерским экзаменам, и от предполагаемого ужесточения требований на унтер-офицерских экзаменах пришлось отказаться.

Считалось, что проблема будет решена, когда было принято решение допускать до экзамена лишь тех, кто обладает определенным уровнем образования и может это подтвердить соответствующими документами. Генерал фон Лук предложил сделать стандартным уровень среднего образования, т. е. готовности к поступлению в университет, но и неполное среднее образование считалось вполне достаточным. В 1844 году было решено, что:

1) в дополнение к тому, что требовалось раньше, кандидаты, получившие неполное среднее образование, должны подтвердить общий уровень образования,

2) каждый кандидат может сдавать экзамен на звание унтер-офицера и офицера лишь дважды.

Эти два требования по-прежнему остаются в силе, но они никогда не применялись со всей строгостью. На экзаменах позволялось делать три или даже четыре попытки, и никто не обращал внимания на усилия генерального инспектора по военной подготовке и образованию добиться того, чтобы эти правила строго соблюдались.

Однако за объяснениями не стоит далеко ходить: армии в первую очередь требуются офицеры пригодные к воинской службе, и нельзя требовать более высоких образовательных стандартов, пока не будут удовлетворены самые насущные потребности.

И даже в этом случае есть пределы того, что можно требовать от военных, и возникает вопрос, как будет воевать армия, если вместо офицеров в ней будут служить «интеллектуалы».

Увеличение прусского офицерского корпуса в 1852 году и дальнейшее небывалое увеличение в 1855 году заставляет считать, что было бы ошибочным требовать от кандидатов более высокого образовательного уровня и тем самым осложнять им поступление в армию.

Есть мнение, что интеллектуальный уровень офицерства в последнее время уже не тот, что был раньше. Тем не менее до сих пор удавалось пополнять Генеральный штаб и преподавательский состав военных училищ гораздо более сильными кадрами, чем раньше. По правилам 1844 года те из кандидатов, кто обладал законченным средним образованием, получали такие преимущества, что более двухсот из них поступили в армию в качестве кандидатов на офицерскую должность в 1860 году. Есть ли у нас основания опасаться, что социальный статус офицерского корпуса понизится из-за того, что часть его членов недостаточно образованны? Если мы действительно считаем, что необходимо поднять требования к уровню образования молодых людей, поступающих на службу как волонтеры и не получающих жалованья, и что настоящее время, когда потребность в офицерах резко возросла, – самое подходящее для этого время, то имеет смысл перестать смотреть на правила сквозь пальцы и попытаться строго им следовать, поскольку если существуют места, где качество важнее количества, то это армия. Чего, однако, не следует делать, так это еще больше ужесточать стандарты 1844 года (которые и так почти недосягаемы для значительного числа кандидатов на офицерские должности, даже при том, что их почти никогда не применяли в полную силу), поднимая уровень требований к немецкому языку и требуя предъявления сертификата о неполном среднем образовании только для допуска к экзаменам на звание унтер-офицера. Это последнее требование вызывает наибольшее число возражений. Раньше военная экзаменационная комиссия сама решала, кого можно допустить до экзаменов, а кого нет, а теперь это зависит в первую очередь от директоров школ. Самые худшие представители офицерского корпуса – это, очевидно, совсем не те, кто хуже всех учился в гимназии. Учителя, преподающие там, зачастую исполнены вражды и презрения к лучшим классам общества и чересчур гордятся своей ученостью. Они жестоко подавляют подлинное чувство чести, они глубоко прониклись разрушительными тенденциями нашего времени, и большинство из них – закоренелые рационалисты. Меньше всего они стремятся воспитать в молодых людях силу духа.

(Поэтому законно было бы поинтересоваться, где будущие офицеры получат более качественную подготовку для своей профессии: в гимназии, или реальном училище, или в бывшей дивизионной школе, где образование находилось под контролем прусских офицеров?)

Данный автор готов поддержать это утверждение, приводя имена своих сверстников, окончивших гимназии и сделавших затем выдающуюся карьеру в армии. По всем имеющимся в его распоряжении сведениям, описанные выше негативные явления в последнее время только усугубились.

И тем не менее совсем не трудно привести требования вступительных экзаменов в соответствие с тем уровнем знаний, который необходим для перехода от неполного среднего образования к среднему, передав право принимать решение кому-нибудь из военных, например военной экзаменационной комиссии.

Наконец, если новые правила будут введены в действие слишком быстро, это может вызвать значительные затруднения. Многие из тех, кто образует элиту прусского офицерского корпуса (преимущественно сыновья поместных дворян), получили домашнее образование. Существует некое предвзятое отношение к такому преподаванию (в том, что касается объема усвоенных знаний, оно, возможно, уступает школьному обучению), но необходимо также иметь в виду, что из молодого человека, проведшего первые шестнадцать лет своей жизни в порядочной семье, получится лучший офицер, чем из того юноши, которого в десять лет отправили в пансион, чтобы он мог учиться в школе.

Если юноша поступает в гимназию в пятнадцать – шестнадцать лет, обычно его знания оцениваются где-то на уровне первого класса средней школы, но если он проведет в этом классе год и при этом будет дополнительно заниматься с репетитором, то вполне сможет сдать вступительные экзамены. Очевидно, что в отношении формального образования такой юноша отстает от сверстников, с десяти лет обучавшихся в гимназии (что нередко случалось с сыновьями тех офицеров, которых часто переводили из одного гарнизона в другой), но, тем не менее, из таких юношей со временем выходили лучшие офицеры, чем из остальных.

(Можно попросить различные полки предоставить соответствующие данные.)

Таким молодым людям практически невозможно было получить аттестат о среднем образовании. Для этого они должны были оставаться в гимназии до девятнадцати или двадцати лет, и, даже если не учитывать то, что они начинали военную подготовку с большим опозданием, и расходы, которые они несли на образование, они оказывались в невыгодном положении по сравнению с теми, кто начал посещать школу в более раннем возрасте.

Как справедливость, так и интересы армии требуют, чтобы был установлен определенный порядок, как это было ранее в подобных случаях, и чтобы новые правила не вступали в силу до тех пор, пока молодые люди, готовящиеся к военной карьере и полагающиеся на гарантии, предоставляемые существующими сегодня нормами, не достигнут своей цели. Имеет смысл отложить вступление этих правил в силу еще на три или четыре года[41], поскольку тогда можно рассчитывать, что, если юноша поступит в школу в двенадцать – тринадцать лет и будет усердно учиться до семнадцати – восемнадцати лет, то он сможет получить сертификат о среднем образовании.

(Прусский государственный архив)