Убийство евреев местечка Стоклишки Рассказы Марии Яромлинской и Сарры Эпштейн

Убийство евреев местечка Стоклишки

Рассказы Марии Яромлинской и Сарры Эпштейн

В небольшом литовском местечке Стоклишки[309] я встретил несколько еврейских женщин. Они шли, вздрагивая и озираясь на каждом шагу. Уже много дней это местечко находится в руках Красной Армии. Эти женщины своими глазами видели, как Красная Армия, сметая врага, освобождает их родную страну. Они видели, как бегут немцы, бросая по пути оружие, снаряжение, одежду, награбленное добро. И все же пережитые ими за три года ужасы оставили на их лицах такую глубокую печаль, что им не скоро удастся освободиться от нее.

Они видели, как коричневая чума уничтожала еврейские города и местечки. Эти женщины были свидетельницами расстрелов и массовых аутодафе, которые устраивали немцы в Каунасе. Вблизи форта номер девять есть место, которое евреи назвали «жертвенником» (мизбеах). Маша Яромлинская была свидетельницей, как на этом месте были сожжены живьем пять еврейских почтенных каунасских семейств. Она видела своими глазами, как вооруженные автоматами палачи конвоировали по улицам Каунасского гетто несколько сот еврейских детей. Среди них были трехлетние и четырехлетние крошки. Детей силой вырывали из рук родителей. Матери бросались спасать своих крошек, тогда немцы спускали с цепей собак, те набрасывались на женщин, впивались клыками в руки, норовили вгрызться им в горло… Матери с воплями отскакивали, а несчастных детей увозили на расстрел.

У Хаи Шустер из местечка Стоклишки немцы схватили больную мать. Пять лет она пролежала без движения в постели. Вся семья, выбиваясь из сил, старалась продлить жизнь матери, облегчить ее страдания. Лучше бы она умерла от болезни, не дожив до того дня, когда эти гнусные враги человечества появились в ее доме. Ее схватили с постели и потащили, как тащат овцу на бойню.

Хая Эфрон родила ребенка. На следующий день ее схватили вместе с новорожденным, бросили в телегу и увезли в Бутриманцы[310], местечко, где совершались массовые «акции» над евреями. Другая женщина, беременная Фейга Миллер, была схвачена палачами в день, когда она должна была рожать. Ее потащили к автомобилю. Она билась и стонала, соседи-литовцы видели, как страдает невинная женщина. Один осмелился сказать: «Что вы делаете, ведь она вот-вот должна родить». Тогда немцы схватили и этого литовца и увезли вместе с евреями на казнь.

Сарра Эпштейн рассказывает, что ее мать вместе с супругами-врачами Рабинович, не желая дожидаться расстрела, приняли яд и умерли своей смертью. Было еще много случаев самоубийств, но разве можно всех запомнить, всех перечислить.

Известны сотни случаев, когда литовские крестьяне прятали у себя евреев, бежавших из гетто. Та же самая семья Эпштейн – восемь человек – в течение трех лет пряталась у тридцати литовских крестьян в разных деревнях и на хуторах. Это были совершенно чужие люди, до войны не знавшие этой еврейской семьи. В селе Ромашишки их прятал литовец Вевиорас Антоневич, в селе Ваштатаны – Хмелевский и Гавиновский, в селе Яромлишки – Тарасевич и Милевич. Ксендз из села Высокий Двор прятал у себя виленских евреев. И до сих пор спасшиеся от гитлеровцев еврейские женщины, девушки, дети живут у литовских крестьян, как родные. Многих еврейских сирот литовцы усыновили и с двойной нежностью, принимая во внимание их трагедию, воспитывают их. Такие семьи я видел и в Троках, и в Кейданяй, и в Жижморах, и в Пренах, и в Евно, и в Стоклишках, и в самом Вильно и в Каунасе.

Немецкие зверства над евреями в Литве требуют тщательного расследования. Преступники должны кровью ответить за все. Об этом уже неплохо заботится Красная Армия, которая в момент, когда пишутся эти строки, вплотную подходит к германским границам.

Сейчас в Каунасе и Вильно наступила мирная жизнь. Возвращаются единичные семьи, чудом уцелевшие от фашистского террора. Советские организации уже начали раскопки в районе ковенских фортов, где совершались массовые «акции» над евреями. Уже найдены и вскоре будут преданы гласности новые потрясающие доказательства нечеловеческих пыток и мучений, которым подвергались ни в чем не повинные еврейские люди в этих городах.

[1944]

Записал майор З. Г. Островский[311]