Введение

Введение

Изящной аркой, образованной четырьмя крупными и многими сотнями небольших кусочков суши, вдоль восточного побережья азиатского континента протянулись Японские острова. Почти все они находятся в зоне умеренного климата, однако так было не всегда – в те или иные времена Японии также принадлежали расположенные к северу от нее Южные Курильские острова и часть Сахалина южнее пятидесятой параллели, а с противоположной стороны – острова Рюкю и остров Формоза. Хотя эти удаленные точки оказались под властью острова Хонсю не так давно, тем не менее уже в ранний доисторический период эти регионы имели много общего. Период каменного века оставил след на территории протяженностью почти 3600 километров – от острова Хоккайдо на севере до острова Окинава на юге. Появление технологии изготовления изделий из бронзы породило особую культуру (которая, правда, сама далеко не всегда использовала этот сплав); вскоре она вышла за пределы Кюсю, однако дальше Окинавы продвинуться не смогла; на севере эта культура распространилась вплоть до южных районов Тохоку. Позднее, в протоисторический период, с усилением политической власти правителей равнины Ямато произошло дальнейшее сокращение границ и установление сфер суверенитета, которому было суждено оставаться фактически без изменений в течение многих столетий. На протяжении нескольких столетий, пока сохранялись эти границы, различия между жившими по обе их стороны людьми – как во внешнем облике, так и в культуре – резко увеличились. Этот регион протоисторической и исторической Японии включает в себя острова Кюсю, Сикоку и часть острова Хонсю, лежащую ниже тридцать девятой параллели.

У регионов Японии существуют различные названия, поэтому нам представляется целесообразным давать в книге те, которые используются в настоящий момент и лучше всего знакомы западному читателю. Мы осознаем, что такой подход может вызвать град критики со стороны определенных археологических кругов. Северо-восток острова Хонсю традиционно называют Тохоку, а восток – Хокурику. На равнине Канто, немалую часть которой занимает префектура Токио, также находятся префектуры Тиба, Ибараки, Сайтама, Канагава, а также Тотиги, Гумма и несколько районов префектуры Яманаси. На карте равнина имеет причудливую форму: длинные узкие участки низменностей чередуются с отрогами горных хребтов. Тосан (восточные горы) – это гористая часть центра Хонсю, на отдельных участках она совпадает с Тюбу (средняя часть), которая расположена почти четко с севера на юг. От префектуры Нагано до префектуры Сидзуока протянулась территория, которую часто называют Синею. Токайдо, через который проходит знаменитая дорога из Киото в Токио, кстати поименованная в честь этого региона, – это узкая полоса восточного побережья, соединяющая равнины Ямато и Канто. В основном это гористая местность, и ее деление на 53 участка, известных в эпоху Эдо как почтовые станции, дает представление о том, сколько времени до появления современных видов транспорта занимал путь из одного города в другой. Поскольку регион равнины Канто включает в себя северную часть региона Токай, то использование названия «Токай» представляется наиболее удачным для местности, расположенной между Канто на севере и Кансаем на юге и включающей в себя префектуры Сидзуока, Айти и залив Исе. Район Киото-Осака известен под целым рядом имен – в зависимости от периода времени и от того, в связи с какими событиями он упоминался. Его историческое название – Го-Кинай (5 провинций): Ямасиро, Ямато, Кавати, Сеттсу и Идзуми; географически он находится в Кансае, к западу от гор, относительно которых Канто лежит на востоке. Иногда, в более узком значении, используется другое название – Кинки. В этом случае подразумевается, что данный регион включает в себя и находящийся к югу полуостров Кии. На юге острова Хонсю находится Тюгоку (средние провинции). С внешней стороны расположен Саниндо (земля в тени гор); на побережье Внутреннего Японского моря – Саниодо (земля перед горами). Такие регионы, как острова Сикоку (4 провинции) и Кюсю (9 провинций), с общего согласия сохранили уже существующие названия. Широкомасштабные археологические исследования начались в Японии в те времена, когда страна все еще была разделена на 66 провинций (купи), хотя их число варьируется в зависимости от того, какую дату считают началом исследований. В период реставрации Мэйдзи была введена система префектур, однако прежде, чем она была полностью реализована и появились нынешние 46 префектур, прошло определенное время. Накопившиеся за полвека находки, археологические отчеты и каталоги имеют привязку к прежним провинциям. Нововведения проходили тяжело, система провинций с трудом уступала свои позиции, а к проблемам археологов добавились еще трудности с перевозкой находок, ведь границы старых провинций и новых префектур часто не совпадали. Используемый ныне метод определения и выделения земельных участков требует постоянного обращения к архивным данным, поскольку в связи с ростом городов места раскопок зачастую оказываются в городской черте или же на территории других населенных пунктов. Ввиду того, что в Японии, по приблизительным оценкам, около 100 тысяч археологических памятников (то есть три четверти от всего количества) находится на территории, составляющей менее 368 тысяч квадратных километров, археологи были вынуждены выработать особую методику идентификации этих памятников, при этом принимая во внимание то, что многие из них расположены буквально в нескольких сотнях метров друг от друга. Поэтому при наименовании местонахождения всех памятников указываются префектура (кэн), уезд (гун), деревня (мура), а также слова, конкретизирующие близость к какому-то месту (Адза, Оадза и т. д.). В определенных случаях, где это необходимо, вместо области указывается город (си), а в нем – квартал (ку). Для археологических исследований в самой Японии все это, безусловно, имеет особую важность, однако для западного читателя, не имеющего подробных карт на японском языке, и в такой, как эта, книге подобная информация представляется несущественной.

Не стоит объяснять, что открытие такого значительного количества археологических памятников и описание даже небольшой их части говорит о напряженной работе археологов в течение многих десятилетий. Безусловно, ученые регулярно публиковали отчеты о результатах своих исследований, а в последние годы число таких публикаций особенно возросло. В увидевшем недавно (1958 год) свет полном перечне археологических памятников периода каменного века (включая открытия 1955 года) перечислено 3869 единиц. Многие из наиболее крупных памятников – такие, как занимающие общую площадь более 4 тысяч квадратных метров раковинные кучи (кьёккенмёдинги), – настолько часто и основательно перекапывались, что в них, как, например, в раковинных кучах Омори, наверное, уже не осталось ни одной раковины. Понятно, что такие памятники стали предметом исследования в целом ряде научных трактатов.

Можно часто услышать, что толчок развитию современной археологии в Японии дал профессор Эдвард С. Морс, первым понявший, что наличие раковинных куч говорит о том, что на Японских островах в неолите жили люди. В 1879 году С. Морс приступил к раскопкам кьёккенмёдингов Омори, расположенных вдоль линии железной дороги, связывающей Иокогаму с Токио. Его вышедшая на английском языке работа «Раковинные кучи Омори» открыла длинную череду публикаций о доисторических археологических памятниках. По мере того как обнаруживались все новые и новые памятники, относящиеся к данному периоду, постепенно начало складываться представление об этой культуре. В Токийском университете изучение антропологии шло под руководством Сёгоро Цубои, а другой выдающийся ученый, Рюдзо Тории, посвятил себя исследованию проблем антропологии и этнологии в доисторические времена и в культуре айнов. В 1929 году Касива Ояма основал Институт доисторического периода и занимался раскопками памятников неолита в течение пятнадцати лет, вплоть до закрытия института во время войны. Многие ученые-археологи, чьи имена вписаны золотом в историю археологии Японии, выросли в академической атмосфере этого учебного заведения и были воспитаны на его изданиях – таких, как «Shizengaku Zasshi».

Однако подлинное понимание хронологии каменного века, основанное на типологии керамики, появилось в 1937 году – тогда, когда Сугао Яманучи выделил пять классов, которые подразделялись на четко определенные и последовательно сменявшие друг друга типы. С этого времени при датировке находок периода неолита ученые с успехом пользовались системой С. Яманучи. Этот период получил название Дзёмон – от названия техники украшения керамики шнуровым орнаментом. Особенно много памятников этого периода находится в северной части Хонсю, на равнине Канто, где была обнаружена почти тысяча раковинных куч, а также в центральных горах. Наличие сравнительно тонкого культурного слоя в южной части островов, возможно, объясняется более ранним переходом этих регионов к использованию бронзы и железа и более важным значением, которое имели эти периоды для местного населения.

В 1884 году в Яёймати, находящемся в Токийском районе Хонго, была обнаружена керамика еще одного типа. Эти изделия, изготовленные на гончарном круге и почти всегда лишенные каких бы то ни было декоративных украшений, были обнаружены в археологических ассоциациях с керамикой бронзового века. Данная находка дала толчок началу исследований, которые помогли определить характерные черты керамики данного периода, носящего название Яёй. Для получения информации об этом времени было необходимо провести раскопки ряда объектов, зачастую расположенных на достаточно удаленных друг от друга участках. Работы велись в деревнях, на остатках древних рисовых полей, кладбищ и в местах обнаружения кладов. К счастью, многие находки были сделаны в 30-х годах XX века и позже – тогда, когда археологи уже взяли на вооружение более современные научные методы. При таких широкомасштабных исследованиях особо эффективным оказалось умение японских ученых работать единой командой. Отчеты о результатах раскопок публиковались Комиссией по охране культурных ценностей при правительстве страны.

Исследования железного века и доисторического периода в определенном смысле были сопряжены с различными сложностями. Возможно, это объяснялось сакральным характером хроник, повествовавших о жизни императорского двора в течение этих веков, а также отсутствием необходимости или желания вникать в суть этих записей. К 1920 году Косаки Хамада из университета города Киото, используя сравнительный анализ материалов дальневосточных культур, вывел замкнутые на изучении местной культуры археологические исследования на международный уровень. В эти годы начались первые систематические изучения сотен могильных курганов – наглядных свидетельств жизни привилегированных классов раннего периода истории страны. Данные работы проводились учеными из Киото под руководством Суёдзи Умехары. Итогом четырех десятилетий активных исследований Умехары стало появление сотни книг, посвященных археологии Дальнего Востока, и в девять раз большего числа статей. Правительства префектур со своей стороны спонсировали изучение и раскопки находящихся на их территории захоронений и других памятников древности. Сейчас все крупные университеты имеют отделения археологии, где работают квалифицированные преподаватели. Они проводят раскопки на регулярной основе, кроме того, к ним обращаются и со случайными находками. Археологические памятники охраняются государством – это ученые считают очень важным, однако полностью проблему вандализма так и не удалось решить. Как и во многих других странах, в Японии бурные темпы послевоенного строительства негативно отразились на сохранности археологических памятников, и вопрос их спасения по-прежнему стоит очень остро. Наличие гор – это самая яркая географическая характеристика Японии. В стране три основные горные системы: Сахалинская гряда начинается на острове Хоккайдо, проходит через остров Хонсю, как своего рода позвоночный столб этого острова, переходит в высокие центральные горы в районе Нагано, огибает префектуру Сидзуока восточнее города Нагоя. Другая горная цепь пересекает острова Кюсю и Сикоку, проходит южнее Осаки и Киото и почти смыкается с Сахалинской грядой в районе Нагано и Сидзуоки. Примерно под прямым углом к ним, фактически деля Японию пополам, протянулась горная система Фудзи. Полуострова Ису и Ното, соответственно на востоке и на западе, являются конечными точками этой системы, которую часто называют японскими Альпами. Наверное, не стоит напоминать, что многие горные системы по-прежнему имеют действующие вулканы.

Наличие аммонитов и других ископаемых указывает на то, что в палеозойскую эру территорию большинства районов Японии покрывало море. Вероятно, этот период отличался наиболее активной вулканической деятельностью, в результате которой к концу палеозойской эры над поверхностью моря поднялись большие участки земли и начали формироваться горные системы. Хотя подъем и опускание суши с тех пор не прекращалось, в мезозойскую эру Японские острова, вероятно, составляли единое целое с континентом – с Корейским полуостровом, Маньчжурией и южными дальневосточными районами России. Некоторые факты указывают на то, что с юга Япония имела сухопутную границу с Филиппинскими островами и Явой. В миоцене и плиоцене кайнозойской эры вновь началось опускание суши – судя по всему, оно произошло в результате двух крупных тектонических сдвигов. Случающиеся время от времени находки останков ископаемых животных, главным образом семейств слонов и оленей, говорят о том, что формирование суши в те времена происходило совсем не так, как сейчас. Большие участки центральных и северо-западных районов острова Хоккайдо, западной части острова Хонсю и полуостровов восточного побережья, скорее всего, были под водой. В плейстоцене эти участки постепенно заполнялись отложениями и поднимались над поверхностью моря, в настоящее время этот процесс по-прежнему продолжается. Если он будет идти и дальше, то обширные охотничьи угодья первых млекопитающих когда-нибудь могут вновь оказаться на суше. Например, со дна Внутреннего Японского моря сети рыбаков неоднократно приносили остатки ископаемых слонов. Кости этих животных были также обнаружены в самых разных районах страны – в таких удаленных друг от друга префектурах, как Аомори, Тотиги, Токио, Вакаяма и Хиого. Животный мир плиоцена и более поздних периодов, кроме жирафа, включал в себя следующие, достаточно широко распространенные и на континенте виды семейства слонов: Stegodon orientalis, Stegodon si-nesis, Parelephas protomammonteus, Elephas trogontheri, Elephas namadicus, Elephas indicus. Арктический покрытый шерстью мамонт (Elephas primigenius) пришел сюда из Сибири во второй половине плиоцена; его ископаемые останки были обнаружены на Сахалине и Хоккайдо, на Хонсю они пока не встречались – вероятно, климат более южных островов был для него слишком жарким. Если теплый климат подходил для слонов, то обильные дожди создавали максимально благоприятные условия для растительности, которая была необычайно богатой. На-верное, именно буйная растительность вынудила человека в поисках наиболее подходящих для жизни мест выбраться из глубины леса на его опушку и на морское побережье. Если в палеолите на территории Японии людей было настолько много, что следы их жизнедеятельности достаточно заметны, то сейчас эти следы, вероятно, находятся на дне нынешних морей. Чтобы жить на Японских островах, люди должны были переселиться туда во времена, когда еще был возможен переход по суше. С другой стороны, путешествие людей неолита на своих выдолбленных из стволов деревьев лодках в любом случае проходило бы вблизи берега, независимо от того, перебрались они на эти острова с более южных островов, с Корейского полуострова или же с Сахалина и Хоккайдо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.