Владимир Дмитриевич Вольховский (1798–1841)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Владимир Дмитриевич Вольховский

(1798–1841)

Из небогатых дворян Полтавской губернии. Среди других лицеистов он представлял оригинальную фигуру. Обладал прекрасными способностями, исключительным прилежанием и железной волей; с ранних лет упорно, не уклоняясь в стороны, работал над всесторонним самоусовершенствованием и саморазвитием, равнодушно-непричастный ни к каким школьническим грешкам и увлечениям. Вольховский готовил себя к военной деятельности. По телосложению он был чрезвычайно малосилен, но всячески закалял себя, вел спартанский образ жизни, не пил вина, развивал упражнениями силу и ловкость; для укрепления мускулов, кроме всякого рода гимнастики, носил на плечах, готовя уроки, два толстейших лексикона Гейма. Впоследствии он благодаря этому выносил самые тяжелые походы и труды. Товарищи дали ему прозвище Суворов или Суворочка. (Известно, что Суворов отличался хилым телосложением и тоже с детства закалял себя.) Лицеистов обучали верховой езде. Чтобы выработать себе хорошую посадку, Вольховский в уединенном месте примащивал искусно стулья и, усевшись верхом, в таком положении учил уроки. В лицейских «национальных песнях» о нем пелось:

Суворов наш

«Ура! Марш-марш!»

Кричит верхом на стуле.

Произношение у него было не совсем чистое: чтобы избавиться от этого, Вольховский, подражая Демосфену, набирал в рот камушков и декламировал так на берегу царскосельского озера. Приучал себя спать по нескольку часов в сутки. Всеми учебными предметами занимался чрезвычайно добросовестно. Преподаватель математики Карцев, не умевший приохотить воспитанников к своему предмету, махнул на всех рукой и занимался с Вольховским – единственным тщательно готовившим уроки и внимательно слушавшим его объяснения. И во всех науках Вольховский шел первым. Так же и в поведении. Встоловой, где воспитанников рассаживали по отметкам за поведение, Вольховский сидел первым. При всем этом он был очень скромен и добродушен. «Скромность его столь велика, – писал инспектор Мартын Пилецкий, – что достоинства его закрыты ею, обнаруживаются без всякого тщеславия и только тогда, когда должно или когда его спрашивают». Был прекрасный товарищ, охотно помогал в занятиях отстающим. Товарищи его любили и уважали. Он умел влиять на них; нередко двумя-тремя словами останавливал самых запальчивых, на которых не действовали ни страх, ни убеждения. Уважение товарищей сказалось и в кличках, данных ему: кроме Суворочки, еще – Sapientia (мудрость) и Спартанец. Это, конечно, не мешало им задирать его как первого ученика. Был, например, на него такой куплет:

Физика! К тебе стремлюся,

Наизусть тебя учу:

Я тобою вознесуся,

Перво место получу!

Хоть соскучу, хоть поплачу,

Сидя за громадой книг,

Хоть здоровие потрачу,

Буду первый ученик!

В другой песне по поводу списка воспитанников, составленного в порядке их успехов и поведения, пелось:

Этот список – сущи бредни!

Кто тут первый, кто последний?

Все нули, все нули!

Ай, люли, люли, люли!

Покровительством Минервы,

Пусть Вольховский будет первый!

Мы ж нули, мы нули!

Ай, люли, люли, люли[244].

Пушкин, случалось, и лично высмеивал благонравие Вольховского. Начиная свою кампанию против инспектора Пилецкого (см. «М. Пилецкий»), Пушкин говорил за обедом, что «Вольховский инспектора боится, видно, оттого, что боится потерять доброе свое имя, а мы, шалуны, над его увещаниями смеемся!» Однако при объяснении лицеистов с директором Вольховский, не могший сам ничего свидетельствовать против инспектора, поддерживал товарищей и убеждал их не отступаться.

Пушкин относился к Вольховскому с симпатией. Сам проповедуя, по крайней мере в стихах, модное в то время эпикурейство, воспевая вино и любовь как высшие радости жизни, он, как и товарищи, пленялся такой в их среде необычной спартанской воздержанностью и строгостью к себе Вольховского. В «Пирующих студентах» (1814) Пушкин писал:

Ужели трезвого найдем

За скатертью студента?

На всякий случай изберем

Скорее президента.

В награду пьяным – он нальет

И пунш, и грог душистый,

А вам, спартанцы, поднесет

Воды в стакане чистой!

А в 1825 г. так вспоминал о Вольховском:

Спартанскою душой пленяя нас,

Воспитанный суровою Минервой,

Пускай опять Вольховский сядет первый!

Вольховский был глубокий брюнет, смуглый, с большим носом и большими, рано выросшими усами.

Кончил он курс первым; с золотой медалью и с занесением его имени на мраморную доску. Был выпущен в гвардию и поступил в генеральный штаб. Все данные говорили за то, что его ждет блестящая дорога крупного военного деятеля. Но в условиях николаевского режима дорога эта оборвалась в самом начале.

Дальнейшее о Вольховском см. в главе «Путешествие в Арзрум».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.