Глава 6 Опасные визиты

Глава 6

Опасные визиты

В нашей деревне Небуг за семь верст образовали комитет и председателем выбрали или, вернее, выбрал себя сам совсем молодой Мишка Коваль, который вернулся с фронта, напичканный множеством лозунгов. Связи не только с Петербургом, но ни с каким крупным центром не было. Каждое местечко, каждое селение устанавливало свою власть и издавало свои законы. Так было и с нашей деревней Небуг.

Как только там был образован комитет, он начал действовать. Стали обходить все дачи и имения. Пришли и к нам! В первый раз отобрали маленький револьвер и плуг. Но во второй раз, почувствовав свою безнаказанность и силу, они объявили, что все народное, и потребовали, чтобы вся наша семья освободила дом и имение, что они дадут участок где-нибудь в горах, в лесу и там папа может начинать снова хозяйничать. Держали они себя нахально, но все же с ними кое-как сговорились. Они разрешили остаться в доме за плату, которую папа и внес за месяц вперед. А потом, сообразив, что наше имение им ничего не дает, так как народ там ленивый, привык ничего не делать, а чтобы имение дало доход, то надо работать по-настоящему, они заявили, что они папу уважают, доверяют и оставляют его управляющим и что семья может работать и получать жалованье из доходов, можно держать и рабочих. Это было уже милостиво и всех немного успокоило. Но когда была окончена эта деловая часть, они вспомнили про винный погреб и пошли за вином, но, найдя пустые бочки, они стали рыть землю и нашли ящик с драгоценностями и серебром. Они его принесли на каменную лестницу балкона и с жадностью раскрыли. Глаза их разгорелись, когда они увидели большое количество бумажных денег, находившихся сверху. Мишка Коваль схватил их и начал считать. Все остальные его обступили и смотрели не отрываясь. Бумажек было много, но сумма небольшая, так как это были мелкие ассигнации.

Под деньгами находились драгоценности, завернутые пакетиками в газетную бумагу. Но они их не заметили. Тетя Энни, стоявшая за их спинами, стала вынимать одну вещь за другой и, не двигаясь, передавала их своей сестре, Нине Романовне, та Ане, учительнице, которая их как-то прятала. Таким образом все было спасено. Оставались только мамины золотые массивные часы с крышкой, купленные за границей, и потому не имели пробы, кроме того, они были испорчены и не ходили. Тетя Энни подумала, что, если мужики заметили блеск золота в ящике, не найдя ничего другого, они начнут искать и найдут все, поэтому часы им оставила.

Когда деньги были пересчитаны, комитет снова занялся ящиком. Сразу же увидели часы и их схватили, но тетя Энни стала просить их отдать, говоря, что это память покойной матери детей, что часы давно испорчены, не ходят и что они не золотые, другими словами, от них нет никакой пользы и цены они не имеют.

Мишка Коваль и вся компания стали проверять – пробы не нашли, часы не ходили, и они «милостиво» их возвратили. Дальше лежало серебро, которое мужики забрали, сказав, что пошлют на Монетный двор. На самом деле они поделили между собой, конечно. Когда на время Туапсе заняли белые, мы кое-что нашли в деревне. Деньги комитетчики не взяли, так как они объявили, что берут, если их больше девяти тысяч, а было гораздо меньше.

Они все же старались действовать «законно», по закону, написанному ими самими! После этого случая все драгоценности были завернуты в клеенку, положены в большой молочный горшок и зарыты в лесу, за крокетной площадкой, далеко от дома. Нина Романовна своих не дала, решив, что гораздо безопаснее держать их в ночном столике, а когда придут грабители или с обыском, она их в мешочке даст своему маленькому Юрику, которого никто не тронет. А когда пришла шайка настоящих разбойников и всех построили в одной комнате, направив винтовки, – все, что у нее хранилось, было унесено (как это произошло, я расскажу позже).

Впоследствии, когда я приехала еще раз, мы вынули из земли все жемчуга, так как они ночами теряют цвет от сырости, и заделали их в стену кладовки.

Положение делалось все хуже и хуже: в Туапсе начались аресты, людей свозили на баржу в порту, расстреливали и бросали в море.

В Москалевке тоже стало неспокойно: стали появляться какие-то подозрительные личности, искали оружие, деньги и, конечно, вино. Несколько раз требовали папу и хотели его увести. Раз даже пришла группа матросов. В этих случаях выходила тетя Энни, и всякий раз ей удавалось папу спасти. Один раз он лежал в постели, другие разы уходил и прятался далеко в лесу, так как звук автомобилей, на которых приезжали эти «народные представители», был слышен издалека.

Кроме того, в горах появились зеленые. Они иногда выходили в поисках пропитания и частенько грабили и убивали. Пришли и к нашим!

Вот как этот случай описывает папа в своих записках: «Однажды поздно вечером зеленые пожаловали и к нам! Обеспокоенный садовник, живший по соседству с нашим домом, прибежал сказать, что какие-то люди приехали с гор и требуют меня для переговоров. Я был болен, лежал в постели и не мог выйти. Вместо меня пошла жена, которая всегда, опасаясь, что меня арестуют, старалась скрыть меня при подозрительных посещениях. Выйдя в сад, она увидела оставшуюся нам верной до самого нашего отъезда за границу кухарку Иванову, которая сообщила дрожащим голосом, что прибыло пятнадцать человек солдат с требованием выдать имеющийся, по их сведениям, у нас запас ружей, бомб и пулеметов. В противном случае угрожали взять с собой адмирала. Моя жена, не терявшаяся во все эти тяжелые минуты жизни, объявила, что пойдет сама с ними разговаривать. Была дивная лунная ночь, которые так торжественно хороши у нас на Кавказе. Воздух благоухал отцветающими осенними розами. Во всей этой красоте так чувствовалось величие Бога!

Красота природы всегда особенно влияла на жену, она всегда говорила, что в ней чувствуется существо Бога, и, проникнутая этой верой в Бога, в Его помощь, бодро шла навстречу опасности. Скоро она рассмотрела группу солдат, которые направили на нее ружья и держали их наготове, не зная, кто к ним выйдет. Она сейчас же попросила опустить ружья, сказав, что она безоружная, и спросила, что им угодно. Ответ был: «Выдайте оружие или мы берем с собой адмирала!» У жены навернулись слезы на глазах, она стояла бледная, но не растерялась и сказала пришедшим: «Господа, я вас не понимаю, что спрашиваете? Посмотрите вокруг себя, взгляните на это величие природы: как здесь все красиво, как великолепно! Неужели вы думаете, что мы приехали сюда, чтобы делать какие-то склады оружия и проливать чью-либо кровь? Мой муж уже пятнадцать лет в отставке и не участвовал ни в одной войне. Мы живем здесь, занимаясь мирным трудом – хозяйством и его улучшением, стараемся жить со всеми в мире, восхваляя и ценя то, что Бог нам дал! Почему вы не делаете того же? Бросьте ваши ружья, займитесь вашими семьями и хозяйством, и вы поймете, какое счастье жить в таком дивном крае, как наш Кавказ!» Жена очень волновалась, но, увидев перемену выражений лиц, была счастлива, что они вслушиваются в то, что она им говорит. «Сударыня, – сказал стоящий впереди солдат, – еще никто так с нами не разговаривал, мы перестали верить всем, но вы так говорите, что мы верим, что неправды вы не сказали нам. Пусть будет по-вашему! Прощайте, спите спокойно!» Уходя, они сказали, что были бы рады не знать ружья, но что их заставляют обстоятельства: большевиков они не признают, участвовать в войне, где идет брат против брата, – не желают, и ушли в горы. Ушли они от нас, не сделав нам никакого зла!!!»