О Бене, холодильнике с мороженым и короне Российской империи

О Бене, холодильнике с мороженым и короне Российской империи

Если честно, о фонде «Серебряный век» я ничего не знала и не слышала, пока однажды о нем не рассказала случайная знакомая – девушка Тося.

– Юлька, мы едем в Ниццу на выставку, везем театр Томошевского[52], струнный квартет, показ мод. С нами будут ученые, артисты, корона Российской империи и целый холодильник мороженого.

Наш начальник по прозвищу Беня Крик предлагает тебе принести в контору свои книги, экземпляров по десять – на продажу.

От обилия свалившейся на меня информации я не сразу нашлась, что и сказать – еще бы: и наука, и холодильник мороженого. Почему-то сразу же представился большой белый ящик типа «Норд», и корона, и Беня Крик, интересно, кто это такой?

Не до конца еще задавленный критик попытался было выбраться на волю, но вместо этого я ушла в откровенное нытье.

Сказала что-то о бесполезности везти в Ниццу русскоязычные книги, о противной оттепели, плохом настроении, о том, что никак не могу собраться воедино после Японии…

– Ты заезжай к нам (она назвала адрес), у нас Юрий Томошевский почитай что каждый день тусуется, познакомлю.

От такого знакомства я отказаться не могла и мы тут же договорились о встрече.

Беня сразу же произвел на меня довольно-таки сильное впечатление: носатый, с длинными желтыми ногтями завзятого курильщика и редкими зубами, он походил на хищную птицу.

Я сразу же отметила, что Тосин начальник был одет в неплохую тройку, из-под которой торчал жутко грязный ворот некогда белой рубашки.

Первым делом Беня вперил в меня колкий изучающий взгляд, голова его при этом чуть склонилась набок, как у любопытной вороны, отчего сходство с миром пернатых только усилилось.

Впрочем, несмотря на неординарную внешность (люблю необычных людей) разговор не клеился. Беня говорил о подаренных фонду «Икарусах», спонсорах, проблемах с прессой и финансированием мероприятия.

Я старательно улыбалась, подавляя зевки, когда же Беня наконец оторвался от своих любимых бухгалтерских тем и повторил предложение отправить книги на выставку, я вежливо отказалась и с понурым видом побрела к выходу, проклиная на чем свет стоит того черта, стараниями которого я-таки приперлась в этот «Серебряный век», как вдруг мое пальто, которое я только что сняла с вешалки и пыталась надеть, кто-то буквально вырвал из моих рук.

Я обернулась, недоумевая, что происходит. Передо мной стоял Беня.

– Юля! Я так ждал тебя, так часто представлял нашу встречу, что совсем стушевался, – он нервно дернул головой. – Пойдем, – он прижал к груди мое пальто, рачьим ходом отступая к себе в кабинет.

Выскочившая проводить меня Тося глядела на эту сцену округлившимися от ужаса или удивления глазами, руки ее инстинктивно прикрывали рот. Такое чувство, что она хотела, но не успела предупредить меня о маньячном характере шефа, рецидивы у которого происходили, только осенью, а ведь еще весна.

Ну что же, теперь сама обо всем и узнаю, – попыталась я ободрить Тосю взглядом.

Впрочем, кого мне бояться? Птица Беня вел меня не на чердак и не в подвал, а во вполне цивильный кабинет. Там уже была и успела оценить и застекленную дверь, которую, судя по виду, можно было, разбежавшись, вышибить. Да и сам кабинет располагался всего-то на втором этаже. Вряд ли сильно расшиблась бы, ежели что. Приходилось уже прыгать, не страшно. А впрочем, к чему прыгать, когда можно выйти, пусть даже и без пальто. Бегом до метро, а там уже и не холодно.

Я вернулась в кабинет, сев на тот же самый стул, на котором сидела до этого.

Главное, не показывать маньяку, что боишься его. Страх для них – стимулятор. Даже самая страшная бабенка, если она визжит от ужаса, привлекательнее для садиста, нежели его роскошная, красивая, ухоженная жена, которая смотрит на него сонными, безразличными глазами и ведет разговоры о стиральном порошке и мытье посуды. Тоска зеленая. Именно так я и решила вести себя, разговаривая на скучные темы и ожидая, когда у агрессора закончится приступ. Ведь всё когда-нибудь да заканчивается…

– Я читал твои стихи, – начал он, подвигаясь ко мне и нервно заламывая длинные пальцы с желтыми ногтями, такими длинными, что в них вполне могла бы поместиться доза какого-нибудь наркотика – например, опиума. Наверное, такие персонажи должны были появляться во время нэпа. Да, Беня напоминал мне персонажа из старого кино или какого-то романа. Впрочем, секретарша сама назвала его «Беня Крик». Ох, надо было еще тогда просечь что к чему и не ловить удачу там, где ее в принципе не может быть.

– Я собирал твои стихи, купил книжки… твои стихи…

– Да, что вы говорите? – я напустила на лицо кислое выражение.

– Вот! – Беня проворно обошел стол и, подойдя к застекленному шкафчику, достал оттуда три моих сборника «Глаза пустоты», «Закон луны» и «Соблюди безумие».

Крыть было нечем. Я во все глаза уставилась на директора фонда, впервые обнаруживая в нем не безумца, а вполне нормального дядьку, который действительно читал меня. Нервничал, стеснялся, мандражировал перед встречей с любимым автором.

– Вот погляди, – он нервно поводил компьютерной мышкой и, выбрав какой-то файл, открыл его. Передо мной были мои неопубликованные стихи.

– Вот что, поехали с нами во Францию, – просто сказал он и закурил.

Договорились, что я принесу на следующий день загранпаспорт и буду готовить программу выступлений. Прощаясь, я протянула Бене руку для поцелуя. В этот момент в комнату ввалилась секретарша Тося.

– Евгений Борисович! – закричала она срывающимся голоском. – Евгений Борисович! Я только что закончила обзвон газет, поговорила со всеми журналистами и перевела им деньги. Они обещали в течение трех дней выдать нам разгромные статьи о деятельности нашего фонда!

– Какие? – переспросил Беня, хватаясь за сердце.

– Какие?! – не поверила услышанному я.

– Как какие? – победно взвыла секретарша. – Вот такие, – она развела руки в стороны, – разгромные!

И на самом деле о деятельности фонда «Серебряный век» в скором времени появились действительно разгромные статьи. Но это было связано как раз с организацией нашей поездки, и об этом я расскажу в следующих главах. А в тот момент Беня бессильно простерся в кресле, а я, вытребовав у дурной Тоськи список редакций с номерами телефонов, начала спешно отзванивать журналистам, объясняя, что им были заказаны не разгромные, а большие, огромные статьи.