Парижские мытарства
Парижские мытарства
Из дорогой гостиницы мы перебрались со всеми вещами на улицу, ожидая, когда наше руководство отправит нас в Ниццу или вернет в Питер. Снова потянулись часы ожидания. Кто-то грозился немедленно вернуться в Россию, кто-то предлагал отправиться на поиски дешевой гостиницы или заведения вроде наших студентческих общежитий.
Труднее всего было с вещами. Лично у меня был чемодан на колесиках. Все-таки на месяц собирались, и рассчитывала, что буду читать стихи, а значит, наряду с обыкновенной одеждой пришлось брать с собой костюмы для выступлений с туфлями и килограммом косметики. Плюс, книги для выставки.
Музыканты надрывались под тяжестью инструментов, кто-то тащил театральные костюмы, XVII-XVIII века. В сумке нашей «императрицы» лежала корона Российской империи, сделанная в натуральную величину, со стразами. Немыслимо пойти куда-нибудь погулять, бросив все это. Еще глупее тащить с собой.
К вечеру второго дня народ скинулся, и все вместе мы двинулись в сторону гостиницы победнее. Средств на существование было в обрез, поскольку я ехала работать, денег с собой у меня было взято пятьдесят долларов на всё на про всё. Отдав которые еще на первую гостиницу, мне приходилось теперь лишь рассчитывать на милость компаньонов.
Правда, на улице никого и не оставили.
К моменту вселения в новую гостиницу мы все были жутко утомлены пустым ожиданием и сидением на чемоданах. Денег удалось собрать всего на несколько номеров, и ребята предложили следующий план: в гостиницу заходим по одному, максимум по двое. В первый день никто из администрации все равно не сообразит, кто заплатил за номер, а кто нет. Мы же спокойно расположимся по три человека на кровати и мирно проведем эту ночь.
Возможно, задумка была недурна. Но, как я уже упоминала, все мы были утомлены до последней степени, поэтому, невзирая на многократные предупреждения, вперлись в крошечную и не рассчитанную на великое переселение народов гостиницу, что называется, всем стадом.
– Боку! Боку![53] – встречала нас благообразная администраторша на входе, куда мы, отупевшие от голода и многочасового сидения на чемоданах, вползали угрюмым потоком, волоча за собой скарб.
Тут же был вызван чистенький, симпатичный директор, который развел руками при виде нашего нашествия и пытался объяснить, что у него попросту нет стольких свободных номеров. И если все мы не уберемся из гостиницы прямо сейчас, он будет вынужден вызвать полицию.
В ответ на это франкоговорящий молодой человек, которого мы выбрали для переговоров, картинно бил себя кулаком в грудь, рассказывая о бедственном положении, в которое попала русская группа. Об умирающих от усталости женщинах, о детях, которые ждут лично его в далекой России и к которым, если дела и дальше пойдут столь же скверно, он уже не вернется. Профессиональный актер, он вкладывал в монолог всю силу убеждения и недюжинный актерский талант.
И случилось чудо: вместо обещанной полиции мы были впущены в гостиницу, заняли и оплаченные, и неоплаченные номера, с тем чтобы ровно в полдень следующего дня оставить завоеванное было жилье. Среди прочих благ нам даже позволили посетить завтрак, на котором подавали нежные ароматные круассаны.
Но на следующий день, когда мы со своими баулами выкатились на улицу, выстроившись на улице в шаге от давшего нам ночлег дома, хозяин гостиницы прошелся по всем номерам и, немало озадаченный, вышел на улицу. Отыскав нашего переводчика, он вежливо предложил нам остаться в его заведении бесплатно еще на один день.
– Дело в том, что обычно после выселения из номера французов остается столько грязи и хлама, что выносить приходится мешками, не говоря уже о порче имущества. Ваша же группа не оставила после себя ни пылинки… В общем, если вас устроит, поспите еще ночь на тех же простынях, наш дом открыт для вас.
Второй день и вторую же ночь в Париже мы прогуляли с жадностью дорвавшихся до вкуснятины гурманов. Денег на транспорт не было, поэтому, раздобыв в гостинице карты, мы ходили исключительно пешком, беспрерывно фотографируя все, что считали сколько-нибудь достойным быть запечатленным на пленку.
Впрочем, рассчитывать на то, что добрый хозяин гостиницы позволит нам задержаться у себя еще на несколько дней за одно лишь «спасибо», не приходилось. Денег, судя по всему, тоже ждать было неоткуда, поэтому оставалось последнее: обратиться в российское консульство.
А почему нет, мы же приехали по нормальным документам и приглашениям, а значит, по идее, за нас должен кто-то отвечать.
И вот, позвонив предварительно в консульство и получив от них небольшой автобус с водителем, мы направились туда со всем своим багажом. К тому времени Беня со своими приближенными куда-то сгинул, так что у нас не осталось даже слабой надежды выбраться из этой передряги иным способом. Впрочем, у всех нас были обратные билеты с датой вылета через месяц, поэтому мы надеялись, что консульство сумеет заменить билеты и мы все улетим домой.
План действий казался простым и эффективным. Мы въезжаем на территорию консульства, после чего ни под каким предлогом не покидаем автобус. потому что, узнав про наши злоключения, второй раз нас могли просто не впустить.
Обидно, конечно, сознавать, что именно российское консульство давно уже снискало славу конторы, малополезной для своих граждан за границей. И если француз, немец и тем более американец, попав в затруднительное положение в чужой стране, первым делом обращаются в свое консульство или посольство за помощью (и, как правило, получают ее), то наши соотечественники совершенно не склонны тешить себя иллюзиями.
Как стало понятно уже с первых слов консула, наше присутствие во Франции не доставляло ему ничего, кроме головной боли. Посему нас просили немедленно убраться и решать свои проблемы самим.
После чего мы дружно засели в автобусе, не выходя даже покурить и приготовились принять бой. К тому времени некоторые наши музыканты уже попробовали петь на улице, но не заработали там ни франка. Еда, которую мы все брали с собой по минимуму, давно закончилась, и среди мужского населения начались голодные обмороки. Женщины, на первый взгляд, держались более стойко, но, как потом выяснилось, у нашей «королевы» на седьмой день пребывания во Франции открылась язва желудка, и ее пришлось отправлять в больницу.
Но вот странная штука: если денег на еду совсем не было, то на выпивку они почему-то исправно находились. Причем, не на какую-нибудь бормотуху, а на канистру коньяка или вполне приличного вина.
– Мы думали, что такие группы перестали ездить во Францию еще в девяносто пятом, – с плохо сдерживаемым раздражением доводил до нашего сведения симпатичный консул, всем своим видом показывая насколько мы, сволочи, отравили его безмятежное существование в Париже.
Он отвернулся, дав нам понять, что вопрос исчерпан и спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но затем вдруг передумал и, выхватив паспорт у кого-то из наших, скрылся в здании.
– Вернется с охраной, – предположил переводчик, после чего желающие покурить выбрались из машины, готовые в любой момент прыгнуть обратно.
Консул вернулся минут через десять, мы спешно заняли свои места, но никаких репрессий не последовало, даже наоборот – изящный и красивый, на этот раз консул был сама любезность. Он поинтересовался, остались ли у нас деньги, а выслушав ответ велел шоферу немедленно везти нас на консульскую дачу, что расположена возле Нанта, где когда-то судили, приговорили к смерти и казнили Жиля де Рэ. Консул выдал водителю деньги на продукты, которые следовало привезти нам сразу же после размещения.
Улыбчивый помощник консула тотчас бросился звонить на дачу, предупреждая прислугу о нашем приезде.
Не веря своим глазам, мы благодарили душку-консула за свое спасение, видя в нем героя-спасителя.
– А почему мы не можем вернуться в Санкт-Петербург прямо сейчас? – поинтересовался оказавшийся с нами профессор бог весть каких наук.
– Мы конечно же заменим ваши билеты, – расплылся в улыбке консул, – но это будет не сегодня. Надо же в конце концов пообщаться с теми, кто пригласил вас во Францию, а это… – он мечтательно поднял глаза к небу, – … это дом Романовых. Вот они и заплатят: и за замену билетов, и за размещение своих гостей на территории консульства, и за группу, находящуюся сейчас в Ницце – за все заплатят.
Во Франции мы провели девять с половиной дней.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.